At the Origins of Asiaticism: Sugiyama Shigemara’s Manchurian Utopia

Full Text

Введение Одним из доминирующих течений социально-политической мысли дальнего Востока конца XIX - начала XX в. по праву можно назвать азиатизм или паназиатизм. Под ним, на наш взгляд, следует понимать совокупность идей и концепций по объединению Азии, ее интеграции, а также совместному противостоянию западной колонизации. Однако, как верно заметил исследователь Макото Накадзима [Nakajima 2001], до сих пор неясно, является ли азиатизм идеологией, идеалом, политикой или вообще утопией? Так, излишний фокус японского азиатизма на территориях Северо-Восточного Китая показывает, что «маньчжурский вопрос» носил характер, отличный от простого экспансионизма. Накадзима, затрагивая данную тему, пишет следующее: «Это последняя утопия для японцев, уставших от жизни в тесной Японии, последняя утопия, где они могут почерпнуть силы, чтобы осуществить свои мечты. Многие жители Японии всерьез мечтали о том, что на земле Маньчжурии, отделившейся от Китайской республики, возникнет новый мир, обещающий Японии будущее, и эта мечта, более чем наполовину, стала реальностью. А потом рухнула. Мечта была разбита. Япония проиграла войну» [Накадзима 2001: 11]. В связи с этим неудивительно, что Российская империя конца XIX в. и Советский Союз [Кургинова 2024] вызывали в Японии волну агрессии [Болдин и др. 2023] и даже русофобии [Gutorov, Shirinyants, Shutov 2018]. Период увлечения «маньчжурской утопией» обозначился в японской политической истории волной новых негосударственных акторов, не имевших никаких официальных должностей, но оказывавших колоссальное влияние на формирование внутрии внешнеполитического вектора страны. Ими были представители движения «континентальных ронинов» - японцев, странствовавших или проживавших на территориях материкового Китая, Маньчжурии, Сибири и Корейского полуострова, а также разделявшие идеи национализма и внешней экспансии [Ямамото, Кургинова 2024]. В большинстве случаев они занимались шпионажем, а в период Русско-японской войны многие из них стали военными переводчиками. Статус континентального ронина во многом свидетельствовал о патриотизме и самоотверженном служении своей стране, без ожидания в ответ какого-либо поощрения. Роль «куромаку» в идеологии азиатизма Весомую роль в японской политике стали играть «куромаку»1. Первоначально данный термин использовался в театре кабуки для обозначения человека, который, в отличие от ведущего, находится за сценой и управляет процессом. Впоследствии слово «куромаку» стали использовать в смысле, схожем с европейским «серым кардиналом». Однако в довоенной Японии термин также начал использоваться для описания лидеров правых групп, соединявших преступный мир якудза и политических радикалов, с остальным обществом, существовавшим в сфере легальных взаимоотношений, политическими и деловыми кругами. «Куромаку» и «континентальные ронины» имели тесную связь друг с другом, так как первые выступали вдохновителями вторых на свершения во благо родины. Идейной платформой, объединявшей их, во многом стал азиатизм (или паназиатизм), который получил особенное развитие в Японии, насильно открытой Западом в 1853 г. после политики «сакоку» (самоизоляция). Именно тогда перед Страной восходящего солнца остро встал вопрос дальнейшего 1 Куромаку - понятие, обозначавшее влиятельную политическую фигуру, незаметно манипулирующую событиями из-за кулис. Аналогично русскому выражению «серый кардинал». См: [Каплан, Дубро 2000]. развития, а азиатизм стал одним из ответов, который поддержала значительная часть японцев. Однако данное течение достаточно быстро раскололось, перестав быть однородным. Азиатизм состоял из множества мнений мыслителейлидеров, зачастую по-разному видевших Азию и ее будущее: были сторонники расовой теории (Коноэ Ацумаро, Танака Морихей, Кита Икки), азиатского монроизма (Канкичи Кодера), этического империализма (Кадзутани Укита), революционной теории (Миядзаки Тотен) и др. [Ямамото, Кургинова 2024]. Так, одним из наиболее известных японских «куромаку» в отечественной исторической науке является азиатист Тояма Мицуру. Он возглавлял ультраправое патриотическое общество Гэнъеся, курировавшее и финансировавшее деятельность «континентальных ронинов». Кроме того, Тояме приписываются контакты с якудза, а также соучастие в ряде преступлений против иностранцев и видных политиков-прогрессистов [Каплан, Дубро 2000]. Помимо этого, он вошел в историю как основоположник концепции «имперского азиатизма» и мыслитель, продолжавший линию размышлений военачальника Сайго Такамори. Вместе с тем Тояма был не единственным «куромаку» в Японии конца XIX - начала XX в. Не менее влиятельным политическим актором данного периода был его соратник, член Гэнъеся и бизнесмен Сугияма Сигемара (1864-1935). Он не только входил в число видных «куромаку» довоенной Японии, но и, в отличие от Тоямы, оставил значительное философское наследие. К числу его работ относятся «Мир Кичи-ан» (1 часть в 1911, 2 часть в 1914), «Биография Кодама Гентаро» (1918), «Биография Кацура Таро» (1919), «Биография Акаси Мотодзиро» (1921) «Биография маршала Ямагата» (1925), «Любительский комментарий к Дзёрури» (1926), «Политика гражданской войны» (1929) и др. Азиатизм и «русский вопрос» Одной из тем, отразившихся в творчестве Сугиямы, так же как и у многих у его современников, стал «русский вопрос». В работе «Политика гражданской войны» (1929) он расширяет границы «маньчжурской утопии», предлагая по схожему сценарию осуществить проект Сибирской республики. Следует отметить, что политическая деятельность Сугиямы была неразрывно связана с реализацией идей паназиатизма. Именно он путем «закулисных игр» руками губернатора Ясукадзу Ясубы сделал из города Фукуока «столицу китайско-японской войны», заложил основы управления «колонией» Японской империи - Тайванем, а также составлял планы управления Маньчжурией по итогам Русско-японской войны2. Поэтому неудивительно, что, когда в России началась Гражданская война, Сугияма предложил собственное решение по выстраиванию и русско-японских отношений в том числе. Данной теме он посвятил главу работы «Политика гражданской войны» под названием «Сибирский вопрос», который, по его мнению, является национальным приоритетом. 2 См.: [Итимата 1975]. Подобно многим своим современникам Сугияма делится с читателями тревожными мыслями о том, что Россия способна «сокрушить Японию»3. Конечно, данное суждение не является оригинальным: опасность для стран Азии в России видели многие паназиатисты. Однако Сугияма, вопреки распространенному мнению, опасается не единой и целой России, а «создания нового российского государства в Сибири»: «Если бы в России был настоящий стратег, то для того, чтобы сокрушить Японию, он бы совершил следующие действия: захватил весь Китай, самостоятельно создал бы новое российское государство в Сибири, отдельное от Европейской России и, прежде всего, спустил бы во Владивостоке военный корабль в 500 000 тонн и, разместив 15 дивизий армии в Приморском крае Иркутской области, превратил внутреннюю территорию в величайшую сокровищницу во всем мире»4. При этом, важно подчеркнуть: проблема для Японии с точки зрения Сугиямы - самостоятельное разделение России, инициированное российским правительством. Национальным интересам Японии же соответствует ее хаотичный и неподконтрольный властям распад. Также он дальновидно замечает, что из-за революции Сибирь «заброшена» русскими, что открывает для японцев возможность протянуть руку помощи сибирскому народу: «К счастью, русские покинули Сибирь, будучи отравлены „наукой“ Европейской метрополии, поэтому Япония теперь должна установить неразрывные и постоянные отношения с Сибирью»5. Подобно своим единомышленникам из общества Гэнъеся Сугияма поддерживает идею мессианской роли японской нации в «спасении» России. Так, Утида Рёхэй писал в работе «Гибель России» следующее: «Нам жаль русских. Они так близки к европейским народам и так заброшены. Положительно нет у европейцев ни сострадания, ни сердца. Нельзя нам следовать их примеру, а нужно помочь страдальцам»6. С другой стороны, Сугияма, в отличие от главы Гэнъеся Тоямы Мицуру, не распространяет мессианскую роль Японии на весь мир7, как бы очерчивая Сибирью западные границы своего паназиатского проекта. Вместе с тем, несмотря на лейтмотив «помощи» сибирскому народу, Сугияма внезапно жестко заявляет приоритетность интересов Японии: «Даже если счастье сибирского народа 3 Таинственные люди Гэнъеся - Тояма Мицуру и его соратники / Тояма Мицуру, Матоно Хансукэ, Сугияма Сигэмару, Утида Рёхэй, Юмено Кюсаку. Соси Синсуи, 2013. С. 115. [『玄洋社 怪人伝 - 頭山満とその一派 / 頭山満、 的野半介、 杉山茂丸、 内田良平、 夢野久作』書肆心水、2013 年。115 頁]. 4 Там же. 5 C. 116. 6 Извлечение из 2-го выпуска (апрель 1901 г.) «Известий Амурского общества». Токио, 17 (30) июня 1901 г., Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 400. Оп. 4. Д. 481. Л. 288 7 Сага Такаши. Полная история азиатизма. Тикума Сёбо: 2020. С. 38. [嵯峨 隆『アジア主義 全史』筑摩書房、 2020年。138 頁] будет на втором месте, на первом - будет выживание Японии. Именно для этого нужна поддержка Сибири»8. Таким образом, можно легко заметить экспансионистские настроения Сугиямы, идеолога японского колониализма. Осознавая, что Советскому Союзу на мировой арене никто не сочувствует, он предлагает проект сибирской колонии: «Большая удача, что советское правительство России сейчас (во время революции. - Д.К.) вызывает ненависть всего мира, потому что оно так злобно пропагандирует экстремизм»9. Далее Сугияма переходит к описанию богатых природных ресурсов Сибири как основного фактора, исходя из которого будет приниматься решение о помощи сибирскому народу. В первую очередь, он акцентирует внимание читателя на запасах угля и золота. Однако больше всего его восхищают данные «секретной карты исследований российского правительства». Помимо «неисчерпаемых» запасов древесины и колоссальных объемов рыболовства, Сугияма также замечает возможность выращивать в Сибири жизненно важный для растущего населения Японии рис: «На бесчисленных реках Приморского края, и особенно на прибрежных участках озера Синкай, уже опробована культура риса методом посева. Это почти равно количеству риса, производимого в Японии, и, следовательно, является идеальным местом для выращивания и производства продуктов питания для населения, которое сегодня увеличивается на миллион человек в год»10. Интересной деталью, в свою очередь, является упоминание племянника Сугиямы по имени Ёсихико Такабатаке, который в 1922 г. был отправлен дядей на Камчатку для сбора сведений. Его задачей было «перезимовать» на Крайнем Севере и вернуться в Токио, чтобы вынести суждения климатических условиях данного региона. В результате японцы отметили, что климат смягчается и вполне пригоден для ведения бизнеса: «Период работы в сельском хозяйстве, горнодобывающей промышленности и лесном хозяйстве составляет около пяти месяцев, а переход через Северное ледовитое море - четыре месяца. По мнению переходивших, очень эффективно полгода работать в холодной стране, а затем полгода отдыхать в теплой»11. Итогом размышлений Сугиямы стала программа по взаимодействию с «желанной Сибирью», состоящая из трех основных положений. Во-первых, он призывает японцев не повторять ошибки, допущенные при управлении Тайванем, а именно избавиться от территориальных претензий12. Во-вторых, помочь сибирскому народу построить собственное государство и взять над ним протекторат: «…способствовать благосостоянию народа нового русского государства и заключить договор о защите 8 Таинственные люди Гэнъеся - Тояма Мицуру и его соратники / Тояма Мицуру, Матоно Хансукэ, Сугияма Сигэмару, Утида Рёхэй, Юмено Кюсаку. Соси Синсуи: 2013. С. 116 [『玄洋 社怪人伝 - 頭山満とその一派 / 頭山満、 的野半介、 杉山茂丸、 内田良平、 夢野久作』書肆心 水、2013年。116頁]. 9 Там же. 10 Там же. С. 117. 11 Там же. 12 Там же. с новым правительством»13. «Пока новое российское государство не станет независимым, наша страна должна обеспечить ему постоянную защиту, как мы это сделали в отношении Кореи»14. В-третьих, не ждать одобрения и участия Лиги Наций в отношении помощи Сибири. Лига Наций, по мнению Сугиямы, не выгодна никому в Великобритании, активно пользующейся ее положениями: «Лига Наций - это очень удобная конвенция только для Соединенного Королевства. Однако почему Япония должна беспокоиться о том, чтобы Лига Наций, а точнее Британия, защищала Сибирь, имеющую особое значение для выживания Японии?»15. Заключение Таким образом, работа Сугиямы «Политика гражданской войны» (1929) является уникальным источником, позволяющим проследить идейные основы японской колониальной политики: во-первых, ярко выделенный мессианский характер, что свойственно и для иных авторов, принадлежавших к обществу Гэнъеся; во-вторых, моральное обоснование колониализма целями «выживания» растущей нации; в-третьих, мотив объединения Азии для оказания сопротивления колониализму Запада, договоренности с которым не несут никакой выгоды для Японии и могут нарушаться. Вместе с тем Сугияма настаивает на продолжении политики, начатой Японией после принятия Конституции Мэйдзи в 1889 г., а значит, не является сторонником «закрытия» страны. Примечательно, что в современной Японии оценка наследия Сугиямы, так же как и остальных членов Гэнъеся, остается неоднозначной, что свидетельствует о еще не завершившейся рефлексии над философским наследием японского национализма конца XIX - начала XX в. Для одних Сугияма - герой, патриот и «воин востока», для других - человек, заложивший материальную и идейную базу для японского колониализма.

About the authors

Daria Yu. Kurginova

Shimane University

Author for correspondence.
Email: kukurg@rambler.ru
ORCID iD: 0009-0006-6321-2395

Researcher

Matsue, Japan

Kenso Yamamoto

Shimane University

Email: kenso.yamamoto@gmail.com
ORCID iD: 0009-0006-7725-1010

Ph.D., Professor

Matsue, Japan

References

Supplementary files