Том 27, № 2 (2023): МУСУЛЬМАНСКАЯ ФИЛОСОФИЯ: ВЫЗОВЫ ВРЕМЕНИ

-

В статье освещается один из важнейших аспектов модернизаторского потенциала фальсафы (эллинизирующей философии классического ислама), связанный со значимостью разработанной в ее рамках сотериологической концепции для начавшейся в XIX в. реконструкции теологического дискурса. На примере творчества Джамаляддина аль-Афгани (ум. 1897), Мухаммада Абдо (ум. 1905), Рашида Риды (ум. 1935) и других реформаторов показывается, как вдохновленные идеалами научной рациональности и социокультурного прогресса мыслители преодолевали эсхатологизм традиционной теологии, обращаясь к интеллектуалистски и презентистски ориентированным сотериологическим учениям мусульманских перипатетиков, прежде всего Ибн-Сины (Авиценны; ум. 1037) и Ибн-Рушда (Аверроэса; ум. 1198). Фактически отрицая нормативность хадисов (собственно пророческих преданий) как источника кредо-акыды, модернисты исключают из традиционного перечня общеобязательных догматов все основанные на хадисах принципы, включая предания о близости конца света и о предшествующих ему знамениях. Особое внимание в исследовании уделено реформаторской реабилитации фальсафских тезисов, прежде квалифицировавшихся в качестве гетеродоксальных: имматериальность души, невоскресимость земного тела, инаковость потусторонней телесности, интеллектуально-имагинативная природа посмертной жизни, всеобщность конечного спасения (апокатастасис).

В статье рассмотрены основные идеи политической философии Абу Абдалла Ибн ал-Азрака ал-Гарнати (1427-1491), известного мусульманского государственного деятеля, верховного судьи Гранады юриста, дипломата, сторонника арабо-мусульманского перипатетизма, ученика выдающегося мыслителя мусульманского средневековья Ибн Халдуна (1332-1406). В истории политической философии мусульманского Востока следует отметить ряд крупных трансформаций в практике развития Арабского халифата от Мединского государства пророка до султаната в период Аббасидов, которые нашли отражение в развитии теории арабо-мусульманского государства (халифата). Основная проблема теории халифата была связана с вопросом о соотношении власти и авторитета в контексте нравственных устоев государства. Творческое наследие Ибн ал-Азрака в основном известно по его работе в жанре адаба («княжих зерцал») «Чудеса на пути, или Природа владычества». Трактат стал классикой политической философии мусульманского средневековья, в котором под влиянием аристотелевских идей особое место отводилось именно нравственным устоям власти и государства, то есть этика рассматривалась как политическая наука. В форме назидательных притч правителям и престолонаследникам в рамках учебы и воспитания разъяснялись основы управления государством. Его учение о добродетелях можно рассматривать как этический рационализм с верой в нравственное совершенствование людей власти и подданных государства. Поскольку нравы в значительной своей части являются приобретенными и человек может ими управлять, то на него возлагается задача очищения собственных нравов и их излечения. И, соответственно, в правителях можно и нужно воспитывать добродетели, поскольку от их нравов зависит благополучие государства и уммы. Именно нравственные устои власти определяют силу политического авторитета.

Дан краткий обзор важнейших биографических сведений об Абу Хаййане ат-Таухиди (ум. 1023), выдающемся представителе а́дабной литературы, подчеркивается значимость «Послания» (982) в кругу его творческого наследия. Сделан вывод о том, что стиль а́даба наилучшим образом послужил задаче автора. Именно ему впервые удается исчерпывающе подвести итоги первого (решающего) этапа становления арабского письма, четко сформулировать технику подготовки калама. «Послание» написано на доступном языке и в то же время не лишено традиционных изящества и эклектизма. Предвидя дальнейшее развитие многочисленных видов пропорционального письма в уже существовавших тогда школах, ат-Таухиди формулирует общие дополнительные принципы (помимо пропорций), которые, по его мысли, должны были конституировать их эстетику в будущем. Во второй части «Послания» приводятся классические и ставшие расхожими высказывания и поучения относительно данного вида искусства. Ат-Таухиди не ограничивается современниками и авторами внутренней традиции. В полном объеме приводит все имеющиеся тогда знания относительно предмета рассуждения. Данные сведения могут быть распределены по рубрикам в зависимости от тематики и жанра. Во многих из них прослеживается стремление автора к охранительству, ревностный взгляд на арабское культурное наследие. Выводы. Из предшествующей эпохи становления стилей ат-Таухиди старался вынести и передать главные сведения, правила и техники, которые могли быть утеряны или существенно изменены. «Послание об арабской каллиграфии» содержит многочисленные термины, касающиеся подготовки инструментов и самого процесса письма, которые вновь могут стать актуальными в современной науке о каллиграфии.

Впервые русскоязычному читателю предлагается перевод одного из наиболее редко публикуемых (в арабском мире) и почти неизвестных (за его пределами) трудов Абӯ Х̣аййā́на ат-Таух̣ӣ́ди (930-1023), «Послание об [арабской] каллиграфии»* (ок. 982). Популяризатор знаний, энциклопедист, непревзойденный мастер стиля и философ-мутазилит ат-Таух̣ӣ́ди в жанре а́дабной литературы делится всем, что было известно ему ко времени его написания об искусстве арабского письма. В изящной манере он раскрывает его секреты, дает ценные рекомендации, передает всеобщее восхищение им известных мудрецов, писателей, переписчиков и придворных секретарей. Данное послание считается первым в арабской традиции профессиональным произведением об этом виде искусства. В период написания данного памятника семь «канонических» видов арабского письма еще не сложились в том виде и с теми названиями, которыми мы пользуемся сейчас. Однако тем ценней представляется данный памятник эстетического воспитания тогдашних ади́бов и образованной части городской молодежи, так как проливает свет на историю их формирования на начальном и, возможно, самом важном этапе. Именно тогда складывались теоретическая основа и важнейшие правила пропорционального письма, остающиеся незыблемыми по сей день.

Сознание определено как оперирование смыслами представлений, которые есть то, что возникает в сознании под действием раздражителя (первичные представления), и то, что возникает в результате преобразования этих представлений (вторичные, комбинированные представления). В первом приближении представление выражено текстом. Понятие «представление» является частным случаем понятия «информация-определенность», которое есть результат различения. Всякое различение есть различение по конкретному атрибуту, а представление есть значение атрибута. В релятивной онтологии различение есть необходимое условие бытия, которое количественно формализуется через операцию онтологического вычитания, являющейся, в отношении сознания, количественным выражением представления. Конечную совокупность представлений по одному атрибуту всегда можно упорядочить по возрастанию значений этого атрибута. В построенном порядке каждому представлению соответствует атрибутивное число, которое отличается от числа в математике лишь тем, что первое всегда связано с конкретным атрибутом, а второе не связанно с каким-либо атрибутом. Смысл представления, выраженный атрибутивным числом, есть место в упорядоченном количественном ряду других представлений одного и того же атрибута, который является основой различения. Оперирование смыслами есть оперирование атрибутивными числами-смыслами. Такой метод описания смысла называется релятивным методом. Все операции со смыслами представлений производятся в многомерном когнитивном пространстве. Каждой оси когнитивного пространства соответствует атрибут, по которому различаются представления. На каждой оси располагаются атрибутивные числа, соответствующие смыслам представлений по данному атрибуту. Такой подход является количественным методом описания всех экспериментальных процессов сознания, что позволяет построить научную, то есть количественную, теорию сознания, когда ее законы записываются количественным образом. На основании этого возможно построить количественный расчет предсказаний данной теории. Такое предсказание допускает точную (однозначную) экспериментальную проверку. В силу количественного способа описания оперирования смыслами такая теория сознания легко моделируется в информационных технологиях, так как последние также основаны на численном характере всех своих процессов. Главным отличием от подавляющего большинства методов обработки текстов информационными технологиями состоит в том, что релятивный метод, во-первых, не является статистическим, во-вторых, релятивный метод в полном объеме и с максимальной адекватностью передает смысл текста. Релятивный метод эффективен не только при оперировании текстовыми данными, но и с любыми данными иной природы, например, видеоданными, аудиоданными.

Исследование направлено на прояснение позиции раннего Л. Витгенштейна в контексте современных дискуссий между сторонниками классической онтологии, ориентированной на понятие сущности (субстанции), и ее критиками. В качестве locus classicus субстанциальной онтологии обычно рассматривается усиология Аристотеля. Одна из отчетливых тенденций в современной философии - стремление отказаться от понятия субстанции и от видения реальности как «совокупности вещей» ( summa rerum ). Эта тенденция проходит через XX в. (Б. Рассел и др.) и составляет заметное явление в философии XXI в. Витгенштейн, который называет мир совокупностью фактов, а не вещей, во вторичной литературе устойчиво характеризуется как представитель неклассического способа мышления, выражающегося в его онтологии фактов - радикальной альтернативе по отношению к субстанциальной онтологии. Однако как эта характеристика согласуется с активным использованием в «Логико-философском трактате» терминов классического субстанциализма, восходящих к Аристотелю? Для того чтобы ответить на этот вопрос, в качестве исходного пункта анализа целесообразно обратиться к работе Б. Вольневича, посвященной сопоставлению аристотелианской и витгенштейнианской онтологий, в которой констатируется как различие, так и параллелизм между ними. В настоящей статье показана ценность некоторых наблюдений Вольневича; в то же время продемонстрирована необходимость скорректировать и дополнить анализ проблемы с учетом нюансов как аристотелианской, так и витгенштейнианской онтологии. Предложенное прочтение позволяет понять раннюю философию Витгенштейна как высказывание о роли классических форм мышления для философа, предлагающего неклассическую картину мира, что помогает пролить свет на структуру современных онтологических дискуссий.

В статье затрагиваются вопросы сопоставления учений Толстого и Лао-цзы по критерию палингенезиса, положенному в основу конструирования всего идейного корпуса важнейшего трактата даосизма «Дао дэ цзин». Лапидарную формулу палингенезиса Лао-цзы сформулировал в сороковом чжане этого трактата, воссоздавая картину гармонизации Поднебесной, утверждая, что возвращение - это движение Дао, а ослабление - это действие Дао. Принцип палингенезиса является одним из фундаментальных принципов, для описания которого Толстой пользуется христологической лексикой, а Лао-цзы - эмбриологической. Выбор критерия палингенезиса для сопоставительного анализа учений обусловлен тем, что последний срабатывает как непреложный закон при постановке задачи воссоздании гармонии в социальном хаосе. На базе оценок содержания чжанов канона «Дао дэ цзин» выстроена репрезентативная линия элементов палингенезиса: категория знания/истины; категория незнания; категория простоты; категория естественности; категория «младенца»; категория недеяния; категория ненасилия. Принципы даосизма не высказываются Толстым с исследовательской последовательностью в логических определениях, но фигурируют как категории и тенденции, работая в мировоззренческих установках яснополянского мудреца. В произведениях «В чем моя вера?», «Изречения китайского мудреца Лао-Тзе», «Неделание» толстовское учение преподнесено в целостности и поэтому удобно для сравнения с даосской классикой. Отмечено, что концептуальная идея Толстого зиждется на стремлении обратить людей к благу - единению со всеми людьми. Такая направленность к благу не что иное, как возвращение человеку его исконной природы, на пути к которой и реализуется принцип палингенезиса, увязанный с бойкотом цивилизации насилия. Проведенное исследование показало, что в учениях Лао-цзы и Толстого, фиксирующих опыт теоретического освоения мира, категории палингенезиса являются общими для русского и китайского духа.

В «Феноменологии духа» и «Философии права» Г.В.Ф. Гегель подробнее раскрывает некоторые тезисы о войне, высказанные в ранних статьях и манускриптах, но принципиально его взгляд на войну не меняется. В «Феноменологии духа» Гегель отстаивает необходимость и право правительств периодически инициировать войну, дабы препятствовать изолированию и атомизации, а также дать почувствовать индивидам смерть. Как и ранее, война у Гегеля обладает моментом нравственной субстанции. В «Философии права» Гегель представляет финальные размышления о войне, которые еще больше, чем «Феноменология духа», опираются на идеи ранней статьи о естественном праве 1802-1803 гг. Гегель подчеркивает нравственную роль жертвенности в войне, а также высказывает критику в адрес не абстрактного вечного мира, но уже конкретного философского проекта Канта. Согласно Гегелю кантовский вечный мир больше напоминает вечный обман, поскольку требуемый для него союз государств недостижим, а в качестве претора не может выступать никто иной, кроме самого мирового духа в мировой истории. В духе ценимого им Гераклита Гегель утверждает, что войны лежат в природе вещей. Споры гегелеведов о том, имелась ли в гегелевской философии глорификация войны или нет, автор предлагает разрешить, уйдя от термина «глорификация» к термину «беллицизм», который лучше соответствует размеренным, беспафосным, лишенным конкретных исторических импликаций тезисам Гегеля о разумности, необходимости, нравственности войны и нравственном нездоровье вечного мира.

В статье рассматриваются различные аспекты концепции «культурной памяти» Я. Ассмана, связанные как с проблемой определения категорий культуры, ставших первыми объектами философской рефлексии в эпоху «осевого времени», так и с вопросами современного кризиса идеологии глобализма и мультикультурализма. На примере ряда категорий архаического мифа, не утративших своей культурной и социальной актуальности в настоящее время, демонстрируется вариативность процесса генезиса философии в различных цивилизациях эпохи «осевого времени» - как тех, в которых она возникает в качестве самостоятельной формы мировоззрения, так и тех, где этот процесс останавливается на стадии высокоспекулятивного мифа. Отдельное внимание уделено культурным и социальным аспектам памяти и воспоминания о прошлом как форм духовного «сопротивления» внешним культурным влияниям и сохранения религиозной и этнической идентичности, что оказывается одинаково актуальным как в период генезиса философии, так и в современном постиндустриальном обществе времён кризиса глобалистской идеологии и философии мультикультурализма.

В статье рассматривается вопрос о природе феномена дизайнирования будущего в парадигме предметной реальности. На основании выводов И. Пригожина о процессе согласования частей в единое, сквозь установление совместного темпа становления подсистем и идей конструктивизма о том, что посредством конструирования человек постигает социальную реальность, описывается один из вариантов процесса дизайнирования будущего посредством его конструирования «расширенным Я» (extended self). Проанализировано понятие «образ вещи» как инструмента, с помощью которого конструируется будущее в пространстве актуальной предметности с ускользающими смыслами. Показано, что в повседневной реальности мы имеем дело с «вещами-в-движении» - момент, когда вещь, существующая одновременно и в офлайн-, и в онлайн-среде как некий безликий предмет, не имеющий собственника. Раскрыт механизм возникновения «эффекта метрономов» в процессах дизайнирования будущего. Доказано, что особенность современной реальности заключается в бесконечной вариативности образов будущего в пространстве обезличенной предметности, когда образы вещей «без хозяина» становятся инструментом конструирования будущего. В статье впервые отражена сущность цифровых расширений человека (extended self) как «вещей-в-движении», что определяет новую социальность и предполагает наличие иного взгляда на процессы коммуникации в социальных сетях. Выяснено, что два условия в процессах онлайн коммуникаций: «быть на связи» и «предметность потребления» позволяют объяснить сущность процессов дизайнирования будущего с ключевой ролью «расширенного Я». Делается вывод о том, что нивелирование границ между «публичным» и «личным» в онлайн-коммуникациях - это новация в процессах конструирования образов будущего, которая сегодня стала частью его процессов осознания, что является толчком при возникновении феномена дизайнирования будущего.

-