Том 25, № 1 (2021): ДОСТОЕВСКИЙ КАК МЫСЛИТЕЛЬ: К 200-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ

-

Актуальность статьи обусловлена попыткой авторов применить некоторые мировоззренческие концепты Ф.М. Достоевского к осмыслению современной социокультурной действительности. Целью проведенного исследования являлось выяснение причин исторически недружественного отношения Европы к России путем анализа трудов Ф.М. Достоевского, посвященных этой проблеме. В процессе написания статьи были использованы опубликованные Дневники писателя; неизданные при жизни писателя дневниковые записи; философские размышления, содержащиеся в художественных произведениях, а также применена современная научная и научно-популярная литература, посвященная творчеству Ф.М. Достоевского. В ходе анализа было выяснено, что в качестве основных причин отторжения России Европой писатель полагал исторические, вероисповедные и нравственные факторы, при этом он особенно выделял непонятное Европе бескорыстие как характеристику русского народа. Авторы обращают внимание на то, что все причины «замечательной нелюбви» Европы к России, о которых пишет Ф.М. Достоевский, прямым или косвенным образом связаны с православным вероисповеданием, поэтому попытка актуализировать мировоззренческое наследие великого писателя непременно приведет нас к дилемме: или переходить от мыслей и слов к действиям, религиозно просвещать и себя, и Европу; или заключить свое православное наследие в историко-культурологические рамки, устранив источник причин нашего отторжения европейской общественностью, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Опровергается популярное мнение о том, что христианские убеждения Достоевского были строго православными. Доказывается, что главной тенденцией религиозно-философских исканий Достоевского является критика исторического, церковного христианства как ложной, искаженной формы учения Иисуса Христа и стремление восстановить это учение в его исходной чистоте. Современные исследователи истории раннего христианства находят все больше аргументов в пользу того, что истинной учение Иисуса Христа содержится в том религиозном течении, которое церковь назвала гностической ересью. Точное философское выражение учение Христа получило в поздних работах И.Г. Фихте, идеи которого оказали сильное влияние на русского писателя. Достоевский, как и Фихте, понимает Христа как первого человека, показавшего возможность явить в себе Бога и обрести божественное всемогущество и вечную жизнь непосредственно в земной действительности. В этом смысле каждый человек может стать подобным Христу; главные герои Достоевского идут путем Христа и показывают, насколько сложным является этот путь. В статье показано, что Достоевский использовал в своем творчестве не только философскую версию истинного (гностического) христианства, разработанную немецкой философией (Фихте, Шеллинг, Гегель), но и ключевые мотивы гностического мифа, прежде всего представление о том, что наш мир, наполненный злом и страданиями, создан не высшим, благим Богом-Отцом, а злым Демиургом, дьяволом (в этом смысле он является адом).

Известный эпистолярно-экзистенциальный конфликт между Федором Достоевским и Николаем Страховым по поводу клеветы последнего об «ужасных грехах» великого русского писателя рассмотрен в статье с точки зрения философской антропологии, а также взаимоотношений не между двумя, а между тремя участниками этой истории: Достоевским, Страховым и Толстым. Данный конфликт рассмотрен сквозь антропологическую, экзистенциальную и сословную призмы описания, опирающиеся на реконструкцию страховского представления о человеке как о противоречивом, двойственном и неопределенном существе, отраженного затем в творчестве Достоевского. Обосновывается непосредственная связь между определением двойственной природы человека в работах Страхова и Достоевского и межличностными коллизиями внутри «пограничных форм литературы». Особое внимание уделено сословию семинаристов, объекту прицельной критики Достоевского, увидевшего их худшие характеристики в личности Страхова. Толстой в этом споре играет роль третейского судьи, оценивающего ситуацию, как с точки зрения литературной, так и с точки зрения экзистенциальной, и религиозной мысли. В ходе рассмотрения им данного конфликта, была обнаружена его неожиданная близость Достоевскому в оценке Страхова. Точкой их совпадения оказалось «розовое христианство» писателей, довольно схоже оправдывающих человека с точки зрения субъективного религиозного сознания.

Рассматривается логико-философское учение софистов, которое, по мнению ряда современных исследователей, было более философским, чем это признавали их античные критики. Сравнение положений герменевтики Аристотеля с сохранившимися фрагментами Протагора и Горгия показывает, что учение софистов представляло собой своеобразную целостную философию, которая во многом предвосхитила философию диалога XX в. Несмотря на то, что философия Платона и Аристотеля пыталась преодолеть релятивизм и антионтологизм софистического учения, но некоторые элементы его диалогизма сохранились в последующей философии в диалектике и риторике. Первое, на что стоит обратить внимание - это различие между диалогической формой изложения философии у Платона и диалогом как фундаментальным основанием мышления, которое мы обнаруживаем у софистов. Сохраненный в диалектике Платона и риторике Аристотеля диалогизм оказывается скорее техническим методом убеждения собеседника, чем герменевтическим основанием, которым он является в философии диалога и в методе сократической дискуссии. Лингвистический поворот, который произошел в философии XX в. включает в себя не только повышенный интерес к языку и точности выражения. Не менее важна новая постановка вопроса о природе языка. Является ли язык инструментом формулировки мысли, как это полагал Аристотель и вслед за ним представители современной аналитической философии, или он обладает собственным фундаментальным статусом, как это считают представители философии диалога? В данном контексте для философии диалога очень важно найти в мышлении досократиков предшественников, которые уже две с половиной тысячи лет назад наметили пути для современной мысли. Во второй части статьи рассматриваются формы диалогического мышления, которые сохранились в философии после софистов и роль герменевтики софистов при формировании современной философии диалога.

Если мы желаем определить сегодняшнее общество одним словом, пытаясь уловить оттенки значения, то это будет слово «поляризация». Взаимозависимость между всеми социальными сегментами, выражаемая глобализационными процессами, выполняет двойную функцию: раскрывает элементы идентичности, входящие в структуру общества (религия, политика, культура, наука и т.д.), и обрамляет их в реляционную динамику. В данных условиях находятся теология и наука, которые, разумеется, сохраняют ряд свойственных им компонентов под общими наименованиями. Можно ли говорить о конгруэнтности этих двух измерений человеческого знания? Или они развиваются совершенно отдельно и антагонистичны в социальном прогрессе? По мнению Яна Барбура, между Наукой и Религией существует четыре типа отношений: конфликт, независимость, диалог и интеграция. Настоящая статья призвана подчеркнуть согласованность теологии и науки в парадигме неопатристического синтеза, в которой феноменологически, теологически и философски исследуются связи между этими двумя типами. Неопатристический синтез - это богословское движение XX в., созданное по инициативе православного богослова Георгия Флоровского.

Представлены философские взгляды на музыку в контексте картины мира от Античности до Нового времени. Автор также затрагивает проблематику современности, опираясь на собственную философскую концепцию музыки как субстанции и способа ценностного взаимодействия человека с миром, изложенную в книге «Ценность музыки: философский аспект». В бытии музыки сохраняется неизменный космический принцип Гармонии, принцип движения вселенского Ритма, становления в процессе борьбы противоположностей Хаос/Форма; музыка выражает текучую сущность мира и изменяющееся пространственно-временное бытие. Философия музыки - область философского знания, которая рассматривает музыку как то, что больше чем вид искусства, исследует музыку онтолого-гносеологически и феноменолого-аксиологически. Философия музыки исследует глубинные, предельные, фундаментальные основания музыкального бытия и философско-эстетические основоположения музыкального искусства. С древности в сознании человека музыка являлась отображением картины мира, гармоническим эквивалентом космологической философии, математики, астрономии, астрофизики (Пифагор, Платон, Аристотель, Аристоксен, Порфирий и др.). В Новое время научная мысль о музыке обогащается благодаря расширенному представлению о космо-звуковом пространстве, отображенном в музыкальном искусстве, трансформирующем математические идеи геометричности, квадратности и др. Тенденция создания интегральной мировой музыки в музыкальной практике ХХ-XXI вв. содержит попытку человечества посредством современных способов сочинения музыкального искусства представить сущность музыки как выражение, с одной стороны, страха перед тайной Гармонии вселенского бытия, с другой - как поиск спасения и душевного равновесия, интуитивно выражая то, что происходит в естественнонаучном знании, которое все больше и больше указывает нам на бездну не познаваемого до конца мироздания и неустойчивого места человека в современном мире.

Автор анализирует истоки китайского ритуализма на основе идей, высказанных известным китаеведом В.В. Малявиным. Церемониальность китайской культуры, дожившая и до дня нынешнего, зачастую представляется европейцам «пережитком» архаики, «тормозящим» механизмом в цивилизации Поднебесной. Автор же демонстрирует ошибочность подобных убеждений и близость некоторых древнейших комплексов китайского менталитета и постмодернистского сознания. Параллельно прослеживаются базовые основы дихотомии сознательного-бессознательного в европейской и китайской культурах: космос и пустота; человек и мир как субстанции; соотношение означающего и означаемого, представления об истинной реальности как таковой в европейской и китайской традициях.

-