Том 21, № 3 (2021): Бассейн Средиземного моря – новый региональный комплекс безопасности?

-

Переход от биполярной структуры международной системы времен холодной войны к более полицентрической структуре на системном уровне повысил значимость региональных отношений и изучения регионализма. Приводится пример Средиземноморского региона и рассматриваются различные усилия, направленные на определение того, что представляет собой данный регион. Исследуется вопрос, можно ли использовать теорию комплекса региональной безопасности (ТКРБ) для определения Средиземноморского региона, и утверждается, что признаки сотрудничества и соперничества между средиземно-морскими государствами необходимы, но недостаточны для определения такого региона. Предполагается, что для определения Средиземноморского региона следует учитывать экономические, энергетические, экологические и другие факторы, такие как миграция и потоки беженцев. В целом средиземноморский комплекс безопасности включает в себя три подкомплекса. Первый - это восточно-средиземноморский подкомплекс, который вращается в основном - хотя и не исключительно - вокруг трех конфликтов: греко-турецкого, сирийского и израильско-палестинского/арабского. Второй - центрально-средиземно-морский подкомплекс, который включает Италию, Ливию, Албанию и Мальту и сосредоточен в основном вокруг миграции, при этом Италия играет доминирующую роль из-за ее исторических связей как с Ливией, так и Албанией. Третий - западно-средиземноморский подкомплекс безопасности, который включает Францию, Алжир, Тунис, Марокко, Испанию и Португалию. Этот подкомплекс сформирован вокруг Франции, миграционного вопроса и связанных с ним угроз, таких как терроризм, радикализм и торговля людьми. В заключении сделан вывод, что средиземноморский комплекс безопасности очень динамичен, поскольку есть государства (например, Турция), которые, похоже, стремятся и способны бросить вызов статус-кво, тем самым содействуя процессу внутренней трансформации комплекса.

Актуальность затрагиваемых в статье вопросов связана с активным возвращением России в Средиземноморский регион, а также происходящими в нем международно-политическими трансформациями. Цель статьи - выявление исторических оснований, современного состояния и стратегических перспектив присутствия и международного влияния России в регионе Большого Средиземноморья (БС). Статья опирается на методологию критической геополитики, историко-сравнительный подход, с помощью которых анализируются геополитические конструкции региона, построенные в интересах различных региональных и внерегиональных политических сил. Используется исторический материал древнего, средневекового, нового и новейшего периодов в истории макрорегиона, включая малоизученные времена монгольского присутствия на восточных берегах Средиземного моря. В научный оборот вводятся работы по истории, географии и международным отношениям в регионе, написанные в XVIII-XIX вв., а также современная научная информация о тенденциях технологического, инфраструктурного и политического развития Средиземноморья. Важным элементом является тезис об особой роли России в тихоокеанско-европейском (евразийском) транзите. С точки зрения автора, он включает в себя не только полноценную реализацию транспортно-логистического потенциала России в макрорегионе, но и трансфер современных технологий, а также содействие формированию устойчивых политических режимов. Делается вывод о глубоких исторических основаниях присутствия и влияния России в регионе, обосновываются его стратегические перспективы, выделяются основные направления международной деятельности Российской Федерации в Средиземноморском регионе. Важным выводом статьи является тезис о необходимости многостороннего сбалансированного подхода к решению макрорегиональных проблем.

Восточное Средиземноморье становится новым регионом межгосударственного противостояния и столкновения национальных интересов. Во многом это обусловлено открытием запасов нефти и газа, разработка которых становится возможной с учетом существующих технологий. Особую позицию в отношении этого морского региона занимает Турецкая Республика. На основе обращения к широкому списку источников анализируются те основы - исторические, политические и правовые, которые определяют современную политику Турции в отношении делимитации морских пространств и урегулирования морских споров в Восточном Средиземноморье. В частности, показано, что политика Турции в регионе продолжает строиться на тех подходах, которые были озвучены турецкой стороной еще в ходе проведения I-III Конференций ООН по морскому праву (1958, 1960, 1973-1982 гг. соответственно) и остались неизменными вплоть до сегодняшнего времени. Эта позиция, как в отношении внешних границ территориального моря, правового режима островов, так и разграничения континентального шельфа, продолжает определять суть противоречий между Турцией и другими странами региона, включая Грецию и Республику Кипр. При этом показано, что существует целый набор обстоятельств, которые существенным образом ограничивают перспективы решения этих межгосударственных противоречий в рамках международных судебных инстанций, среди которых Международный Суд ООН и Международный Трибунал по морскому праву. Делается вывод о том, что как для Турции, так и для Греции наиболее приемлемым вариантом была бы выработка «модели» урегулирования, которая не предполагала бы обязательность ее моментальной имплементации. Отдельное внимание уделяется идеологическому и практическому оформлению турецких притязаний в рамках доктрины «Голубая родина», разработанной рядом отставных турецких офицеров. Показано, как с ее помощью Анкара использует идеи пантюркизма и неоосманизма для обоснования своих претензий на обширные морские пространства. При этом отличительной чертой этой доктрины является ее антиамериканская, антинатовская и антиевропейская направленность. Автор приходит к заключению, что определенные идеи, закрепленные в этой концепции, напрямую коррелируются с интересами Российской Федерации.

Черноморский регион (ЧР) становится геополитическим пространством столкновения - прифронтовой зоной формирования новой системы международных отношений. После окончания холодной войны регион из периферийного района мировой политики становится одним из центров конкуренции между региональными и мировыми державами. При этом регион носит не географический, а геополитический характер, который существенно расширяет его границы как минимум в четырех вариациях: ЧР как пространство семи прибрежных государств, ЧР как Балто-Черноморский регион, ЧР как Черноморско-Каспийский регион и ЧР как «нервный узел» Большого Средиземноморья. Рассматриваются геополитические проекты великих держав в отношении Черноморского региона в 1991-2019 гг. Целью является исследование эволюции и динамики реализации указанных геополитических проектов через сопоставление концептуального, доктринального уровней и уровня практической политики субъектов международных отношений в отношении ЧР. Научная новизна заявленной темы состоит в системном исследовании геополитических проектов великих держав в отношении ЧР после окончания холодной войны, который становится в текущий период мировой истории одним из критически важных регионов. Авторы приходят к выводу, что США, ЕС и Турция имеют наступательную стратегию в ЧР, тогда как стратегия РФ после дезинтеграции СССР направлена на сохранение статуса-кво. После 2014 г. США и их союзники приступили к третьей попытке реализации проектов Евроатлантического Причерноморья и проекта Большого Черноморского региона, которые предполагают вытеснение РФ из Черноморского региона. Геополитическое значение ЧР определяется его стратегическим положением на пересечении интересов ключевых игроков международных отношений. Их конкуренция в ЧР осуществляется как на внутрирегиональном (Россия - Турция - ЕС), так и глобальном (США - Россия, Турция, Иран; ЕС - Россия, Турция, США; Китай - США, ЕС, Россия) уровнях, определяя содержание концептуальных подходов к политическому устройству региона и конкретных интеграционных (и инфраструктурных) проектов. Сложность текущей геополитической ситуации в регионе определяется большим количеством конкурирующих держав и меняющимися контурами международной системы в целом.

Статья посвящена десятой годовщине революционных событий в регионе Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА), получивших название «арабской весны». Актуальность исследования последствий политических трансформаций в арабских странах обусловлена незавершенностью процессов модернизации в таких сферах, как государственное управление, правосудие и права человека. Все это породило недовольство активной части общества, которая стала инициатором протестов. Авторы ставили целью сопоставить причины народных возмущений, способы политической борьбы, роль основных акторов и результаты «арабской весны» для большинства стран, затронутых данным процессом. Особое внимание уделено росту популярности исламистских политических сил, которые дали свои ответы и псевдоответы на острые общественные вопросы. С опорой на методы сравнительного и типологического анализа были изучены особенности различных моделей политического развития ближневосточных и североафриканских стран. За истекший десятилетний период мировая наука накопила значительный пласт исследований, посвященных изучению феномена «арабской весны». Авторы учли широкий спектр мнений ученых из Европы, США, Турции, Израиля и арабских стран. Ставя целью оценить политическую трансформацию региона БВСА за последние 10 лет, данное исследование анализирует изменения в позиции внешних акторов, таких как Россия и США. Авторы приходят к выводу, что влияние США в целом в регионе уменьшилось, а России, Турции, Ирана и Саудовской Аравии возросло. Израилю удалось укрепить собственную безопасность, установив нормальные отношения с рядом арабских государств региона. Народные волнения, вновь вспыхнувшие в Ираке, Ливане, Судане, Алжире, да и в Тунисе в 2018-2021 гг., объективно были вызваны теми же условиями, которые породили «арабскую весну» и пока что с теми же неопределенными результатами.

С учетом масштаба и длительности (почти два десятилетия) военного присутствия ФРГ в Афганистане данное направление приложения военно-политических усилий Германии вне зоны ответственности НАТО является одним из важнейших для германской внешней политики. В этой связи задача статьи - исследование особенностей использования ФРГ военного и политико-дипломатического инструментария в ходе операции «Решительная поддержка» (Resolute Support). Основными методами исследования избраны сравнительный и ивент-анализ. Дается оценка характеристик и результатов вклада Германии в деятельность МССБ (ISAF) к середине 2010-х гг. Показывается, что во многом усилия контингента бундесвера в рамках миссии «Решительная поддержка» были направлены на завершение работы над неоконченными задачами в период существования МССБ. Определяются вновь поставленные (с 2015 г.) задачи германских военных, их детерминированность, особенности реализации. Прослеживается восходящая динамика военного присутствия ФРГ в Афганистане. В сопоставлении с Сирией и Ираком, с учетом масштаба угроз, проецируемых с их территории на Евроатлантическое сообщество в середине 2010-х гг., показываются особенности форм и объемов использования бундесвера на афганском направлении. Исследуются попытки официального Берлина сохранить военное присутствие в Афганистане в условиях заключения администрацией Д. Трампа и движением «Талибан» (запрещено в РФ) договоренностей от 29 февраля 2020 г. о выводе войск США. Определяется круг факторов, способных повлиять на пересмотр позиции Белого дома во второй половине 2020 - начале 2021 г. В этот период германская сторона последовательно прилагала усилия для сохранения своего присутствия в Афганистане. Однако после принятия окончательного решения уже администрацией Дж. Байдена о выводе войск официальный Берлин был вынужден пойти на ускоренную (уже к 1 июля 2021 г.) эвакуацию своего контингента, что во многом перечеркивало декларируемые ранее результаты стратегии на афганском направлении. Делается вывод о последствиях свертывания военного присутствия в Афганистане для внешней политики ФРГ в целом.

На фоне растущего страха Европы перед исламизацией и обострения исламистских настроений в Турции религия по-прежнему представляет собой важнейший фактор в контексте интеграции Анкары в Европейский союз (ЕС). После длительного ожидания и непрерывных переговоров Турция все больше отдаляется от перспективы быть принятой в ряды ЕС. Выявляется роль религии в неослабевающих трениях между двумя регионами / субъектами и обосновывается тезис, что религию следует рассматривать в качестве одной из переменных европейской интеграции. Анализ опирается на первичные и вторичные источники с обращением к реалистско-ориентированному «Столкновению цивилизаций» Сэмюэля Хантингтона. Для лучшего понимания динамики политических процессов в Турции использовались турецкие источники. С точки зрения методологического подхода исследование проводилось посредством контент-анализа и наблюдения за социально-политическими сценариями и поведенческими изменениями ЕС и Турции. В заключении сделан вывод, что надлежащий механизм для рассмотрения религии в качестве переменной отсутствует. Вместе с тем религия по-прежнему играет важную психологическую роль как в ЕС, так и в Турции. Выдвинута рекомендация по проработке Брюсселем и Анкарой религиозного измерения интеграции в контексте общей интеграционной динамики.

-

-

-