Аббасидские и саманидские военные институты как исторический контекст для Газнавидов

Полный текст

Историкам по средневековой Центральной Азии и Ирана следует обратить внимание на X-XI вв., когда исламизация в восточном Халифате способствовала интеграции населений разных народностей в обширное государство с развитой централизованной администрацией. Саманиды (875-1005), одни из первых полунезависимых от верховного мусульманского авторитета «повелителя верующих» династий, придерживались суннитского вероучения, получили признание от аббасидского халифа и ортодоксального духовенства региона, что вместе с их покровительством дало толчок развитию персидской литературы и позволяли привлечь к себе элиту Хорасана и Мавераннахра. В то же время тюрки вступали в мусульманский мир насильственно, посредством работорговли, и лишь незначительная часть - добровольно. Боеспособные из них после принятия ислама стали важной составляющей войска новой местной власти. Такая модель сотрудничества между иранцами-туземцами и кочевниками-пришельцами продолжалась при Газнавидах (997-1187), первой в истории Ирана династии тюркского происхождения в самом могущественном правящем роде первой половины XI в. в восточном Халифате. Следовательно, изучение саманидского и газнавидского периода способствует пониманию политической традиции Восточного Ирана и Средней Азии. Среди служивого сословия армия занимала видное место. Как отмечает газнавидский историк Байхаки, в государстве конкурировали между собой три силы - царь, войско и подданные; царь был обязан наводить порядок в войске и привести армию к повиновению, и нужно было, чтобы подданные «боялись царя и войска, страшно боялись и слушались» [1, 2]. Уже к концу X в. главная политическая борьба Саманидов развертывалась между военачальниками-тюрками, которые распоряжались всем [3, 4]. Газнавидские султаны заимствовали у Аббасидов и Саманидов не только практику набора гулямов (юные рабы - воины) [5] в армию, но и распределению финансового потока, административные аппараты фактически являются обслуживающими учреждениями султана и войск; военачальники-тюрки присутствовали вместе с вазиром (начальник гражданских чиновников) [5, 6] на консультативных советах при решении важных государственных дел, где фигурировали в роли наблюдателей начальники административных ведомств [7]. Помимо этого, до потери владения Хорасан газнавидская армия продолжала боевые действия и прославлялась блестящими успехами в мусульманском мире того времени [8]. Несмотря на общее этническое происхождение султана с его командирами, те, кто был выше рангом салара (военачальник), не раз поднимались на бунт или навлекли на себя недовольство султанов. Непослушание тюркских полководцев и подозрение монарха - особо парадоксальное явление в политической сфере, где государи, как потомки отдельно купленного невольника-пришельца, не имели прирожденной социальной опоры среди коренного населения. Разъяснение противоречия и обследование отличительных черт газнавидской военной организации требует анализа ее прообразов и исторического контекста. Поскольку Газнавиды поднялись к власти именно при Саманидах и Аббасидах, исследование формирования их вооруженных сил и ее роли на политической арене обеих династий дает максимальные сведения о некоторых особенностях сложившейся традиции управления войском. Изначально постоянные вооруженные силы аббасидского халифа были немногочисленны, практически всю функцию регулярной армии выполняла дворцовая гвардия (харас). В боях дворцовая гвардия была основной силой, к ним прибавлялись наемники и добровольцы - набиравшиеся по призыву арабские кочевники, крестьяне и горожане [9-11]. Жалование добровольцев обусловливалось действительной военной службой. Дворцовая гвардия снабжалась оружием высшего качества и получала высокое жалование, конник получал вдвое больше, чем пехотинец [10-11]. Войска строились главным образом по десятичному принципу: ‘ариф стоял во главе десятка, халифа командовал полусотней, ка’ид возглавлял сотни [12], несколько сотен образовывало один курдус («бригада») [13]. В источниках эпохи Газнавидов встречаются, прежде всего, термины ка’ида и курдус [1]. Опираясь на «Историю Мас‘уда», индо-пакистанский историк Мухаммад Назим предполагает, что ка’ид командовал сотней, а сарханг - пятьюстами конниками [14]. Устойчивого соотношения между численностью сархангов и рядовых при Газнавидах не существовало, и по этой причине строгая пропорция между ними при тех или иных походах не прослеживается. В большинстве случаев командиры назначались временно. Даже если такая пропорция существовала, военнослужащих, находившихся в подчинении у сарханга, было менее пятисот, ибо на параде сарханги составляли отдельный хайл («полк») и солдаты по роду войск разделялись на хайлы. Иными словами, сарханг не возглавлял свой хайл воинов. Есть два источника о численности подчиненных сарханга, согласно которым каждому отправленному на поход сархангу выделялось сто воинов, однако в других источниках такая пропорция не соблюдается [1]. Аббасидский халиф ал-Му‘тасим (833-842 гг.) был вынужден начать создание профессиональных войск купленными гулямами. Хотя арабы были прирожденными наездниками, они не были способны быстро восстанавливать линию обороны, а набиравшаяся из них пехота представлялась, как пишет американский арабист Ф. Хитти, «в целом сбродной компанией грабителей, а не эффективной боевой машины» [15]. Хорасанские войска одно время были главной силой династии, но их сотрудничество с Аббасидами практически прекратилось после смерти ал-Ма’муна (813-833 гг.), к тому же, с точки зрения арабов, зависимость халифа от хорасанских воинов подрывала его престиж [11, 16]. Иракские мусульмане, которые повиновались халифу под угрозой натиска хариджитов (ранняя радикальная исламская группировка) [5], были ненадежны [11, 16]. Ученые считают, что тюрки стали идеальным выбором в качестве противовеса могущим хорасанцам благодаря их зависимости от халифа [15-17]. Однако стоит отметить, что тюрки действительно отличались высокой боеспособностью и умением выживания в полевых условиях, помимо всего они довольствовались скромным жалованием [16]. Ал-Му‘тасим приказал пополнить армию купленными гулямами. Большинство из них были уроженцы Ферганы (долина в среднем течении реки Сырдарья) [18] и Уструшаны (исторический район с центром около Истаравшана) [19]. Помимо двух тысяч тюркских рабов, которых посылал ежегодно амир Хорасана Абдаллахом ибн Тахиром (828-845 гг.) халифу [20], на службу поступили свободные тюрки из местной династии Уструшаны [1, 6, 21]. До поступления дайламитов (население горного ущелья Эльбурса к северу от провинции Казвин и к западу от города Чалус) [22] в армию в 30-х гг. X в., тюрки образовали основную часть центральной армии, а остальные силы разделялись на выходцев из арабоязычных мусульманских племен Северной Африки (магариба) [23-24], рядовых мусульман из Ирака [16], арабов, старых хорасанских бойцов и добровольцев из других регионов Ирана [12, 25]. С целью положить конец раздорам тюрков с багдадцами ал-Му‘тасим перенес столицу в Самарру [11, 25], где уже после смерти его сына ал-Васик (842-847 гг.), тюрки возвели ал-Мутаваккила (847-861 гг.) на престол под предлогом отсутствия завещания по поводу наследника [12]. Ал-Мутаваккил попытался посеять рознь между тюркскими военачальниками, но был убит в результате их заговора. Последующим халифам было не под силу противостоять тюркам [12, 25]. Войска Саманидов также разделились на регулярную силу и иррегулярную часть. В состав первой входило ополчение мелкой знати (свободная поземельная знать ахрары и дихканы) [26], гулямы, арабы и дайламиты. Последние проявляли даже больше выносливости к трудном бытовым условиям, чем тюрки [27, 28]; в Мавераннахре в начале X в. воины с дихканским происхождением характеризовались организованностью при нападении сильных врагов и знакомством с местностью [29]. Несмотря на это, тюрки-рабы служили надежной опорой в качестве доблестных всадников и лучников [30-32]. Добровольцы объединялись в организованные отряды, мобилизация которых проводилась по призыву. Получая земли, они сами возделывали наделы, содержали лошадей и справляли себе оружие [33]. В чрезвычайных ситуациях городское ополчение проявляло активную роль. Когда амир Ахмад ибн Исма‘ил (907-914 гг.) был убит собственными гулямами в пригороде, а его делопроизводитель, настоящий зачинщик, замышлял с тюрками захватить столицу, комендант города созвал ‘аййаров (городское самоуправляющееся ополчение) [6, 34], чтобы подавить могущество гулямов [28]. Полусамостоятельные региональные правители, прежде всего, в Чаганиане (гористый район на северном берегу верхнего течения реки Амударья и между реками Вахш и Кафирниган) [35], Хорезме (побережные области нижнего течения и дельты реки Амударья) [1, 36], Гузганане (равнины и подножие северного склона хребта Гиндукуш между реками Мургаб и Амударья) [22], Гуре (горная область на северной скале хребта Гиндукуш и около истока реки Герируд) [22], Систане (земля от южного склона Гиндукуша до горы Чагай и озера Хамун) [37] и Гургане (побережная равнина на юго-восточном угле Каспийского моря) [22], обязывались отправлять вспомогательные войска в распоряжение саманидского амира [3-4, 27, 30, 32]. При Газнавидах продолжали службу в армии арабы и дайламиты [1, 4]. Добровольцы собирались в городе Лахор и постоянно участвовали в боях на южных рубежах против иноверцев [1]. Во время войны правители экстренно рекрутировали местных жителей из городов по стране, в число которых входили хорасанцы, афганцы и уроженцы Систана [1]. Городское ополчение при Газневидах не исчезло, но его боеспособность была несравнима с профессиональным войском и с кочевниками-захватчиками, при этом султан Махмуд ибн Себюк-тегин (997-1030 гг.) упрекал горожан Балха за противостояние вторжению Караханидов, в результате чего горожане перестали оказывать сопротивление [1]. Иранцы были далеки от истоков воинского дела; единственным командиром иранского происхождения был второй вазир султана Мас‘уд ибн Махмуд (1030-1041 гг.) Ахмад ‘Абд-ас-самад ал-Фарси. По временному назначению он успешно подавил восстание в Тохаристане (горная область на северном склоне Гиндукуша к югу от Амударьи и к востоку от города Мазари-Шарифа) [22], возглавив четырех хаджибов (высший ранг дворцовой стражи) [32], десять сархангов и тысячу всадников [1]. Этот замечательный вазир раньше вел хозяйство у наместника пограничной области Хорезм, но смог выучить тюркский язык и поэтому свободно общался с подчиненными [1], что стало его преимуществом как командира, потому как регулярное войско состояло в основном из тюрок. Амир Нух ибн Наср (943-954 гг.) назначал тюрок-полководцев сипахсаларами Хорасана под давлением обстоятельств. Став свидетелем междоусобицы в роду Саманидов при Насре ибн Ахмаде и мятежей сановников, назначавшихся из числа иранцев, таких, как Хусайн ибн Али, Ахмад ибн Сахл и Абу Али Сагани, амир Нух осознал, что ни члены правящего дома, ни иранцы не были пригодны для данной должности. Ввиду этого Нух ибн Наср был вынужден назначить военачальников собственных гулямов сипахсаларами Хорасана с резиденцией в Нишапуре [28, 32, 38]. Одновременно статус гулямов поднялся из-за изменившейся обстановки на границах. С одной стороны, в связи с исламизацией тюркских народов приграничных районов при Абд-ал-Малике ибн Нухе (954-961 гг.) лозунги джихада («священная война»), с помощью которых государи могли мобилизовать большое количество добровольцев, утратили свою эффективность [27, 39]. С другой стороны, в результате возвышения Буидов (935-1055 гг.) западноиранской династии из Дайлама у западных рубежей государства Нишапур стал новой стратегической позицией и местом расположения войск, где численность гарнизона была больше, чем в Бухаре [3, 27, 30, 32]. Следовательно, последующие амиры с целью увеличения армии прибегали к гулямам, которые на их взгляд, были более покорны государю, не имея связей на местах [28, 30]. Лояльность действующего военачальника становилась делом первой важности для амира, хотя личное доверие правителя к полководцу не могло спасти последнего от неожиданной отставки, если вдруг возникали доносы и наветы его политических соперников. Точно так же доверие к полководцу не могло гарантировать амиру, его верной службы вдали от столицы [28]. Могущество дворцовых гулямов также постепенно росло, впоследствии они стали вмешиваться в политику подобно тюркским невольникам при Аббасидах. Американский историк-тюрколог П.Б. Голден точно обобщил статус дворцовых гулямов: «Саманиды, как их формальный владыка в Багдаде, все больше и больше опирались на отряды гулямов, последствия чего были предсказуемыми, как и в случае с халифским двором. Рабы, продвинувшиеся по службе до самых высоких должностей, имели собственных гулямов, что укрепляло их позиции. Они начали проявлять полное неповиновение. Устраиваясь на самые важные и значительные должности, они быстро получали возможность действовать по собственной воли» [40]. Будучи неограниченными в расширении состава собственных войск, тюркские полководцы приобрели значительные полномочия относительно к практике военно-служебного землевладения (‘икта’). Советский и российский историк А.П. Новосельцев связал упадок Саманидов с практикой раздачи земель полководцам-тюркам в условное владение, посредством которой правители временно вышли из политического тупика, а в будущем упомянутая мера подорвала социальную базу династии - дихканов [41]. Фактически военно-удельное землевладение при Саманидах и Газнавидах было не столь распространенным. Наследственные владения полководцев в эпоху Саманидов составляли главным образом Кухистан - область, пожалованную Симджуридам [32], и Нишапур, окрестности, доход которых принадлежал назначенному сипахсалару Хорасана [1]. Хотя Газнавиды выделяли поступления с некоторых районов полководцам, а налоговые суммы от тех или иных округов направлялись в пользу родившихся там сановников, жалованные лица были обязаны угощать султана и его свиту в ходе его инспекционных поездок по стране [1]. Помимо этого, в данных областях султан также назначал и направлял начальников почты и мушрифов (надзиратель финансов) [1, 42], присутствие которых, скорее всего, ограничивало самоуправство крупных держателей. В целом первостепенная значимость ‘икта’, функции сипахсалара и управления в таких самостоятельных княжествах, как Газни, для тюркских полководцев заключалась в возможности поддержать боеспособность собственных военных отрядов, что позволило им бороться за наместничество Хорасана, составлять обособленные владения и отказать в уплате налогов амиру Бухары [39]. Всякий раз, когда правитель проявлял неспособность ограничить численность гулямов и вооруженных сил, принадлежащих военачальникам, последние стремились усилить свое влияние, причем боролись за контроль над финансами конкретных областей, как с центральной властью, так и с другими военачальниками [3, 32]. Именно по этой причине газнавидские султаны часто ограничивали влияние военнослужащих-тюрков. Они держали полководцев под наблюдением начальников почты, захватывали сыновей пограничных полководцев в заложники и убивали непослушных из командующих, среди рядовых они назначали сыщиков и репрессировали бунтовщиков [1, 43]. Изучение аббасидских и саманидских военных институтов и их сравнение с газнавидскими показывает, что структура постоянной и иррегулярной частей войск и правление с опорой на воинов-тюрков послужили прообразом для газнавидских военных организаций. Штатный состав газнавидского войска отличался от саманидского ослабленным влиянием иранцев как регулярной части войска. Но такое изменение не противоречило исторической тенденции усиления тюркского элемента в качестве регулярного наемника. Они являлись опорой благодаря высокой боеспособности тюрок и постепенно вытесняли другие этнические группы из вооруженных сил. Тем более, что правители тюркского происхождения ощущали потенциальную угрозу, исходящую от подвластных соплеменников. Ведь Аббасиды и Саманиды вводили невольников-тюрков на службу с целью создания себе поддержки внутри войск правящего круга, но оба рода из-за обособленности монархической власти ослабили контроль над гулямами и полководцами-тюрками, которые и лишили обеих глав, права распоряжаться государственным поступлением и вообще властного полномочия. Следовательно, основатель Газнавидского государства, воспользовавшись военной мощью соплеменников, сознательно применял меры, нацеленные на ограничение политического влияния полководцев и сохранение воинской дисциплины регулярной армии.

Об авторах

Янь Миньцзя

Автор, ответственный за переписку.
Email: katerina.chzhuana@yandex.ru

аспирант кафедры стран Центральной Азии и Кавказа Института стран Азии и Африки

Список литературы