Crime and Punishment in Ottoman Egypt in the Last Quarter of the 18th Century: the Yusuf Bey Murder Case

Full Text

Введение Современные отечественные и зарубежные исследователи практически единодушны в своих оценках общественно-политической жизни египетского общества XVIII в. Ее основу составляли процессы, связанные с прогрессирующим ослаблением власти Блистательной Порты и возрастающими сепаратистскими устремлениями глав крупнейших группировок неомамлюкского толка, которые вели между собой яростное противоборство за доминирование на внутриполитической арене [1. C. 14-18, 2. C. 152-153, 3. C. 1-3, 4. C. 88-89, 5. C. 17-18]. К середине XVIII в. выстроенный османами баланс внутренних политических сил в Египте, который долгие годы обеспечивал соблюдение интересов имперского центра, оказался полностью разрушен, а присылавшиеся из Стамбула губернаторы-правители с титулом паши[53] исполняли лишь представительские функции и не располагали действенными рычагами влияния на местную политическую элиту [1. C. 15, 2. C. 90, 3. C. 5-6]. В этих условиях реальной властью в крупнейшей из арабских провинций Османской империи обладали наиболее влиятельные «дома» (бейты) неомамлюкского типа, организованные на основе патронажно-клиентельных отношений [3. C. 30-31, 6. C. 17, 7. C. 131-132]. На фоне кризиса османской системы провинциального управления и возобладавших центробежных тенденций в османском государстве во второй половине XVIII в. лидеры доминирующих бейтов оказались вовлечены в борьбу за перераспределение прибавочного продукта, большая часть которого ранее поступала в распоряжение центрального правительства. Как результат, многочисленные интриги, заговоры, вооруженные столкновения как между главами «семейств», так и внутри самих бейтов стали обыденной нормой повседневности рассматриваемого периода [2. C. 158, 8. C. 55]. С одной стороны, это соперничество поощрялось и даже провоцировалось официальными османскими властями, а с другой - такого рода противоборство было практически неизбежным в силу самой природы организации мамлюкского общества [1. C. 18]. Тем не менее, даже в нескончаемой череде физических расправ над поверженными оппонентами особо выделяется убийство видного эмира Йусуф-бея, занимавшего в последней четверти XVIII в. высокое положение в мамлюкской иерархии. Подробное изучение всех обстоятельств гибели одной из ключевых фигур египетских правящих кругов, зафиксированных в хронике знаменитого арабского летописца Абд ар-Рахмана ал-Джабарти, позволяет высказать предположение, что устранение мамлюкского авторитета не вписывалось в рамки традиционной борьбы внутри властной элиты, которой была наполнена вся история Египта при османах. Социально-психологический портрет личности Йусуф-бея История сохранила для нас не так много свидетельств о личности покойного. Доподлинно известно, что его патроном был прославленный мамлюкский эмир Мухаммад-бей Абу-з-Захаб[54], который в 1186 г.х. (1772/3) сделал своего воспитанника санджакбеем[55] и женил на своей сестре [9. C. 49]. Судя по характеристике, которой удостоился Йусуф-бей от египетского хрониста Абд ар-Рахмана ал-Джабарти, он был типичным холериком, не знавшим покоя, «неуравновешенным, хаотичным в делах, беспокойным». Как пояснял историк, «в собраниях он не сидел на месте, то вскакивал, то садился, иногда говорил резко, кричал, а то успокаивался на некоторое время и проявлял какую-то человечность, но по малейшему поводу его настроение менялось, и он становился озабоченным» [9. C. 49]. Особенно ярко взрывной и сумасбродный темперамент Йусуф-бея проявился в ходе строительства его нового дома в районе озера «Биркат ал-Фил в Дарб ал-Хаммам напротив мечети Алмас», продолжавшегося целых пять лет. Столь длительный период возведения резиденции, на которую были потрачены огромные средства, арабский летописец объяснял в первую очередь взбалмошностью ее владельца. Случалось, что уже после сооружения значительной части дома, «вплоть до побелки, облицовки мрамором и деревом, росписи потолка, подгонки карнизов и скобяных изделий», Йусуф-бей, «поддаваясь внушению шайтана, разрушал все до основания и возводил заново по другому образцу» [9. C. 49]. Внутриполитическая борьба в египетской эйялете (1775-1777) После смерти своего суверена от чумы в июне 1775 г. Йусуф-бей занял важную должность эмира ал-хаджж[56]. Фактически он стал третьим по значимости официальным лицом в неомамлюкской иерархии после двух других мамлюков Абу-з-Захаба, «из коих старший и шейх ал-балад[57] - Ибрахим-бей6». В то же время все дела в стране «исполнялись лишь при надзоре его соправителя Мурад-бея»[58] [9. C. 25]. Возможностью оспорить право властного тандема на верховенство в стране располагал хушдаш[59] их партона - именитый эмир Исмаил-бей старший[60], однако до поры до времени он «довольствовался получением доходов со своих владений, <…>, воздерживаясь от вмешательства в дела» [9. C. 25]. Как заявлял он сам своим потенциальным соперникам: «Я уступил вам управление страной и сам Египет, отнесся к вам, как к своим детям. Я ничего не хочу, кроме спокойного и радостного существования» [9. C. 38]. Между тем, в первой половине 1777 г. отношения между правящими мамлюкскими эмирами серьезно обострились. С одной стороны, по свидетельству Джабарти, «Йусуф-бей был в тягость Мурад-бею», причем до такой степени, что последний даже предпринял попытку физического устранения своего конкурента, выбрав момент, когда тот возвращался из хаджа во главе каравана паломников. Узнав о намерении супостата устроить ему ловушку, Йусуф-бей поспешил в Каир, «делая два перехода вместо одного», чтобы успеть соединиться со своими основными силами. Несмотря на последовавшее после этого чисто внешнее примирение, как писал хронист, «вражда продолжала оставаться в их сердцах» [9. C. 52]. Так, спустя некоторое время Мурад-бей вызвал одного из приближенных Йусуф-бея по имени Сулейман-кашиф, «и по какой-то причине распорядился избить его палкой». Вполне логично, что «Йусуф-бей разгневался на Мурад-бея за это и затаил зло против него» [9. C. 37]. Чуть раньше, в начале того же года, «возникли спор и тяжба» между Мурад-беем и Исмаил-беем старшим, когда первый из них попытался завладеть частью ильтизамов[61], принадлежавших сотоварищу своего покой ного господина. Лишь посредничество Ибрахим-бея потушило едва было не вспыхнувшую смуту, и эмиры «помирились, несмотря на вражду» [9. C. 26]. Однако по прошествии нескольких месяцев Мурад-бей вновь спровоцировал конфликт, послав своих людей забрать судно с грузом зерна, предназначавшееся для Исмаил-бея. Мало того, узнав о негативной реакции оппонента на собственный произвол, он «договорился с некоторыми заинтересованными <…> лицами о том, что они на следующий день отправятся в дом Исмаилбея и убьют его». Предупрежденный о коварных замыслах своего противника Исмаил-бей старший поспешил покинуть пределы Каира и сосредоточил свои силы в селении Ашбакийа к северо-востоку от столицы [9. C. 38]. В ходе разгоревшихся баталий Йусуф-бей со своими сторонниками и мамлюками примкнул к Исмаил-бею. В результате вооруженных столкновений, которые продлились несколько дней, их конкуренты - Ибрахим-бей и Мурад-бей - потерпели поражение и по традиции укрылись в Верхнем Египте. Как зафиксировал летописец, в четверг 19 джумада ас-санийа (25.VII.1777) «Исмаил-бей и Йусуф-бей после захода солнца вступили в город со стороны ворот Баб ан-Наср и направились в свои дома» [9. C. 38-40]. Последующие несколько дней были посвящены репрессиям в отношении приверженцев проигравшей партии, а также перераспределению «хлебных» мест и доходных должностей в пользу победителей. Оба триумфатора - и Исмаил-бей, и Йусуф-бей - были облачены в почетные одежды с собольим мехом, а первый из них был утвержден шейхом ал-балад и «управителем страны» [9. C. 40]. Убийство Йусуф-бея Тем временем, спустя буквально неделю после заседания дивана, на котором египетский паша чествовал мамлюкских предводителей, Йусуф-бей был убит в своей резиденции. В среду 2 раджаба (6.VIII.1777) к нему явились люди Исмаил-бея - «Хасан-бей ал-Джиддави в сопровождении Исмаил-бея младшего, а это брат Али-бея ал-Газзави, [и кроме них] Салим-бей ал-Исмаили, Абд ар-Рахман-бей ал-Алави». Как писал Джабарти, «они провели с ним приятный час у пруда ал-Мак‘ад ал-Матул» [9. C. 40-41]. Дальнейшие события получили подробное освещение в сочинении египетского историка. Хасан-бей сидел перед Йусуф-беем на скамье, возвышавшейся над этим местом. Слева от него располагался Исмаил-бей младший, а Салим-бей и Абд ар-Рахман-бей находились чуть поодаль и о чем-то разговаривали. Улучив момент, последний отделился от стоявших рядом с ними телохранителей Йусуф-бея, незаметно приблизился к нему, вытащил свой хлыст и ударом свалил его на землю. Тот попытался было подняться, но, «зацепившись за одежду Исмаил-бея младшего, упал на спину», после чего «его пронзили сабельными ударами». Охрану Йусуф-бея нападавшие обратили в бегство, открыв по ней стрельбу, после чего беспрепятственно покинули место убийства, чтобы оповестить своего патрона о результатах покушения. Когда хушдаши Йусуф-бея узнали о его гибели, они оставили город, направившись в Верхний Египет. Таким образом, не успев начаться, волнения завершились, «и Йусуф-бея похоронили». В четверг на заседании дивана паша облачил Исмаил-бея старшего в соболью шубу и повторно провозгласил его шейхом ал-балад [9. C. 41]. Таким образом, Джабарти прямо указывает на заказчика и организатора покушения на Йусуф-бея, который был устранен руками подопечных своего же союзника. Возникает резонный вопрос о мотивах этого заказного убийства. Можно предположить, что Исмаил-бей по давней «мамлюкской традиции» решил заранее ликвидировать потенциального конкурента в предстоящей битве за власть. Однако из текста хроники следует, что ранее ни тот, ни другой никогда не демонстрировали каких-либо завышенных политических амбиций. Да и борьба с Ибрахим-беем и Мурад-беем была далека от завершения, и устранять столь могущественного союзника было бы по меньшей мере неразумно и опрометчиво. Взаимоотношения Йусуф-бея с алимским корпусом Между тем внимательный анализ содержания некролога, написанного арабским летописцем по случаю смерти Йусуф-бея, наводит на мысль об иных причинах, которые могли побудить Исмаил-бея старшего избавиться от своего собрата по оружию. Вот что писал египетский историк о переменах в манерах поведения подопечного Мухаммад-бея Абу-з-Захаба, после того как тот стал эмиром ал-хаджж: «еще больше усилились его заносчивость и чинимый им произвол, в особенности это сказалось по отношению к алимам - он мстил им» [9. C. 49-50]. Далее Джабарти приводит несколько примеров притеснений служителей ислама со стороны покойного мамлюкского эмира. Первый случай произошел, когда Йусуф-бей «уединился со своей наложницей» и увидел у нее на интимном месте наколотую надпись. Под страхом смерти он выведал у нее, что татуировку сделал некий шейх Ахмад Садум, «чтобы тем самым обеспечить ей привязанность ее господина». Этот духовный авторитет, «человек в летах, почтенный, известный своей способностью к магии благодаря умению вызывать духов, беседовать с ними и причастностью к алхимии», был схвачен, умерщвлен без суда и следствия, а тело его было брошено в воды Нила. Кроме того, упомянутый эмир фактически огра бил убитого шейха, из дома которого, как писал Джабарти, «забрали много вещей и статуй», в том числе «плюшевое изделие» в виде мужского детородного органа. Все эти доставили Йусуф-бею, который показывал этот артефакт всем приходившим к нему эмирам и другим посетителям. Те дивились и смеялись, «а он говорил при этом: „Посмотрите на дела шейхов!“» [9. C. 50]. Другой эпизод был связан с шейхом Абд ал-Баки, который «при помощи шейха Хасана ал-Джиддави, маликита[62]» расторг брачный союз дочери своего брата с ее уехавшим на какой-то период по своим делам мужем. Пока тот был в отлучке, она не только получила право на развод, но даже успела выйти замуж за другого. Когда ее прежний супруг возвратился в Каир, то обратился за содействием к Йусуф-бею, приказавшему своим мубаширам[63] найти и доставить шейха. Те схватили Абд ал-Баки, оскорбили его, «надев на руки и на ноги железные оковы», и бросили в тюремную камеру, «где он находился вместе с феллахами, осужденными за преступления» [9. C. 50-51]. На выручку арестованному собрату поспешила большая группа каирских алимов во главе с признанным исламским богословом, уважаемым шейхом Али ac-Саиди ал-Адави, который пользовался непререкаемым авторитетом среди властей предержащих еще во времена правления Али-бея ал-Кабира и Мухаммад-бея Абу-з-Захаба [10. C. 648-649, 11. C. 697-698.]. В ходе разбирательства с представителями алимского корпуса Йусуфбей заявил о недопустимости расторжения брачных уз в отсутствии одного из супругов. Однако шейх ас-Саиди резонно возразил, что служители ислама лучше знают установления шариата, а развод был произведен в полном соответствии с действующими установлениями маликитского толка. Тем не менее, узнав, что на встрече присутствует расторгнувший брак шейх ал-Джиддави, разъяренный Йусуф-бей вскочил и крикнул: «Клянусь Аллахом, я отрублю тебе голову!». В ответ на эту угрозу шейх ac-Саиди предал эмира анафеме, приговаривая: «Да проклянет тебя Аллах и да проклянет работорговца, который привез тебя, и того, который продал тебя, и того, который купил тебя и сделал эмиром!». Сложно сказать, чем закончились бы дальнейшие препирательства, если бы не вмешались присутствовавшие при выяснении отношений эмиры. В итоге шейх Абд ал-Баки был доставлен из тюрьмы, и служители ислама удалились, кляня на чем свет Йусуф-бея, «а тот слышал это» [9. C. 51]. Следующая история противостояния эмира ал-хаджж с египетскими духовными лидерами случилась, когда вдова покойного шейха Ахмада, «прозванного ас-Сакат», обратилась к Йусуф-бею с жалобой на шейха Абд ар-Рахмана ал-Ариши. Будучи на момент кончины Ахмада ас-Саката муфтием ханифитского толка, он был назначен опекуном его детей и распорядителем оставленного им состояния, часть которого ушла на погашение долгов, а остальное было распределено между наследниками. Однако, по мнению вдовы, ал-Ариши вступил в сговор с кредиторами и «разграбил наследство ее мужа» [9. C. 51]. Йусуф-бей вызвал муфтия к себе и потребовал от него предъявить весь имевшийся в наличии остаток имущества скончавшегося шейха. Со своей стороны ал-Ариши утверждал, что «с наследством покончено», и предоставил все необходимые «документы, доказательства и счетные книги». Тем не менее, Йусуф-бей обвинил того в подлоге и мошенничестве и «потребовал его к ответу через несколько заседаний маджлиса», но Абд ар-Рахман ал-Ариши продолжал настаивать на своем [9. C. 51-52]. Спустя некоторое время Йусуф-бей вновь «вызвал шейха Абд ар-Рахмана и задержал его под арестом у хазандара[64]». В этот раз спасать попавшего в опалу служителя Аллаха отправился один из самых влиятельных египетских алимов Абу-л-Анвар ас-Садат. Как свидетельствовал Джабарти, когда Абд ар-Рахман ал-Ариши узнал о его прибытии, то спустился во двор, где сорвал с себя чалму, фаранджийю[65] и «стал быстро выкрикивать, говоря: “О, Йусуф-бей, твой дом погибнет” и тому подобное». Сидевший на кованой скамье над двором Йусуф-бей поднялся и призвал своих слуг схватить и убить вышедшего из себя муфтия, и лишь заступничество уважаемого шейха ас-Садата предотвратило, казалось бы, неминуемую расправу [9. C. 52]. Наконец, последний из конфликтов «героя» этого рассказа с представителями алимского корпуса приключился менее чем за пару месяцев до расправы с ним. В начале месяца джумада ал-ула (7.VI-6.VII.1777) обучавшиеся в ал-Азхаре магрибинцы обратились с иском в шариатский суд, который подтвердил их право распоряжаться домом, обращенным в вакф в их пользу. При этом учредитель вакфа, который по каким-то причинам пытался оспорить законность владения слушателей-магрибинцев этим имуществом, заручился поддержкой некоторых эмиров, в число которых входил и Йусуф-бей. Как поведал нам египетский хронист, когда тот увидел, что вынесенное решение не отвечает его замыслам и расчетам, то «пришел и ярость и приписал это преступлению». Он послал арестовать главу ривака[66] магрибинцев - шейха Аббаса и самих студентов, однако те «сильно обругали и выгнали посланцев Йусуф-бея» [9. C. 35-36]. Об этом событии был извещен глава маликитов, авторитетный и чрез вычайно популярный в народе шейх Ахмад ад-Дардир, который написал письмо мамлюкскому эмиру с увещеванием, чтобы тот «не мешал людям науки и не оспаривал решений суда». Однако когда его посланники явились к Йусуф-бею, тот «накричал на них, приказал арестовать их и бросить в тюрьму». Сразу после того как весть об этом дошла до шейха ад-Дардира и азхариотов, они отменили занятия и моления. Все входы в мечеть были перекрыты, «а слушатели забрались на минарет, выкрикивая призывы к выступлению против эмиров». Реагируя на разгоравшуюся смуту, хозяева близлежащих лавок закрыли их [9. C. 36]. Узнав о вспыхнувших в городе массовых беспорядках, эмиры обратились к Йусуф-бею, и тот был вынужден освободить арестованных. Тем не менее, волнения продолжались еще несколько дней, пока протестующие не получили гарантий безопасности и обещаний удовлетворить все выдвинутые ими требования. По свидетельству египетского историка, самую деятельную роль в урегулировании конфликта играл Исмаил-бей старший, который поручился соблюдать интересы шейхов, принял их фетву и обязался выплатить им помесячное содержание [9. C. 36-37]. Представляется, что именно эти события стали «последней каплей», оказавшей решающее воздействие на незавидную участь Йусуф-бея. Неомамлюкская верхушка вполне могла простить физическое устранение оппонентов из конкурирующих «партий». Другое дело - конфронтация с интеллектуальной элитой египетского общества в лице алимского корпуса. Эти ревностные блюстители и интерпретаторы многовекового мусульманского наследия всегда занимали особое положение в политической и социально- экономической жизни страны, а отдельные его представители были хорошо известны и почитаемы не только в арабских провинциях Османской империи, но и далеко за пределами Богохранимого государства [16. C. 38; 17. C. 104-106]. Бросать их в тюрьму, угрожать им убийством, лишать их жизни в угоду своим честолюбивым амбициям означало бы поднять руку на верховенство священного закона, шариата, следование которому составляло неотъемлемую часть бытования доминирующей мусульманской общины-уммы. Выяснение всех обстоятельств убийства Йусуф-бея опровергает утверждение американского исследователя Д. Креселиуса, полагавшего, что со смертью Мухаммада-бея Абу-з-Захаба «сам характер отношений между улама и эмирами ощутимо изменился», в результате чего влияние ученых мужей на общественно-политическую жизнь в стране сильно упало [3. C. 140]. Безусловно, новая генерация египетской правящей элиты, пришедшая к власти на берегах Нила в последней трети XVIII в., в целом была куда более индифферентна к вопросам веры, чем предшествующее поколение мамлюкских эмиров. Тем не менее, даже несмотря на то, что в обыденной жизни многие из них совершали деяния и поступки, противоречившие нормам морали и права, в общем и целом, они признавали высокий социальный статус и авторитет хранителей исламской религиозной традиции, воздавая им почести и оказывая знаки внимания. Даже такой одиозный соправителей Египта последней четверти XVIII в. как Мурад-бей, вся деятельность которого «была наполнена насилиями и необузданными действиями», по признанию Джабарти, «с уважением относился к улама, держал себя с ними вежливо, прислушивался к их словам и принимал от них ходатайства» [15. C. 429]. Как точно подметила патриарх отечественной османистики Ф.М. Ацамба, именно политическая нестабильность в Египте создавала «наиболее благоприятные условия для развертывания всех способностей и возможностей улама для распространения их влияния на все области общественной жизни, для расширения их и без того широких социально-политических функций религиозных лидеров». Практически они выступали в качестве самостоятельной политической силы, которая уравновешивала внутреннюю обстановку в провинции и смягчала противостояние мамлюков, оджаков и османской администрации [18. C. 41-42]. С одной стороны, поддержка со стороны руководства алимского корпуса «как бы автоматически обеспечивала официальное признание в глазах египтян того или иного мамлюкского бея или османского должностного лица» [16. C. 40]. С другой - сила влияния служителей Аллаха на умонастроение и социальное поведение верующих масс была столь велика, что в ответ на любые проявления произвола, беззакония и несправедливости они могли вывести на улицы Каира многотысячные толпы агрессивно настроенного простонародья, вооруженного лишь палками и камнями, но от этого не менее грозного и опасного [17. C. 112-113, 18. C. 51]. Иными словами, пользуясь метафорой ведущего российского специалиста по истории функционирования исламского религиозного комплекса в арабо-мусульманском мире С.А. Кириллиной, каирские алимы выступали в роли «цементирующего ингредиента», который препятствовал торжеству деструктивных тенденций, не позволяя обществу утратить органическое единство и распылиться на бесчисленные враждующие фракции [17. C. 46]. Заключение Исмаил-бей старший, по-видимому, прекрасно осознавал, что противодействие духовным вождям мусульманской общины-уммы может оказаться гибельным как для него самого, так и для всего его окружения. Очутившись волею судеб во главе неомамлюкской иерархии, он поспешил избавиться от своего импульсивного, непредсказуемого и, по большому счету, недалекого партнера, который своим поведением постоянно провоцировал конфликты власти светской с властью духовной. Правды мы уже никогда не узнаем, однако с большой долей вероятности можно утверждать, что именно по этой причине и был отдан приказ о ликвидации эмира ал-хаджж Йусуф-бея. Расправа над ним вовсе не считалась преступлением с точки зрения общепринятых норм поведения правящей элиты османского Египта. Скорее, его убийство можно рассматривать как справедливое наказание за то, что он поставил себя в явную оппозицию к исламским религиозным авторитетам и нарушил неписанное правило уважительного и почтительного отношения к служителям культа и главным носителям «божественных знаний».

About the authors

Valery Evgenievich Smirnov

Lomonosov Moscow State University

Author for correspondence.
Email: smirnov@iaas.msu.ru
ORCID iD: 0000-0003-4276-4861

PhD. in History, senior researcher, Department of Middle and Near East history, Institute of Asian and African Studies

11/1 Mokhovaya St, Moscow, 125009, Russian Federation

References

Supplementary files