Том 18, № 3 (2018)

В статье рассмотрена актуальная зарубежная дискуссия о возможностях и ограничениях разных теоретико-методологических подходов к изучению репрезентации экспертного знания в судопроизводстве и особенностей взаимодействия судебных экспертов и юристов. Автор отмечает как вклад интерпретативной парадигмы, согласно которой правовые структуры становятся понятны лишь в результате изучения официальных и неформальных договоренностей между разными группами акторов, так и ее методологические ограничения, не позволившие преодолеть разрыв между микросферой акторов и макросферой организаций и обществ. Особое внимание уделено возможностям применения акторно-сетевой теории к изучению взаимодействия судебных экспертов и юристов. Подчеркивается релевантность принципа «генерализованной симметрии», на который опирался Б. Латур в исследовании научных лабораторий, и концепта «юридическая цепочка» в анализе правовой сферы. Вместе с тем отмечено, что исключительное внимание Латура к «особой рациональности» судебной практики помешало выявлению сложных траекторий складывающихся и поддерживаемых сетей внутри и за пределами описываемого им правового института (Государственный Совет Франции). Автор показывает, что в стремлении раскрыть внутренние механизмы производства научных фактов представители исследований науки и технологий (СТС) способствуют делегитимации результатов научных исследований, представляемых в экспертных заключениях. Они также игнорируют асимметричность властных отношений между экспертами и юристами, отказываясь от использования накопленного методологического инструментария для критического анализа судебной системы. Концепция юридического поля П. Бурдье преодолевает односторонность подхода акторно-сетевой теории, поскольку, учитывая внутреннюю логику развития права, выявляет асимметричность властных отношений внутри юридического поля, конкуренцию между носителями разных видов юридического капитала, обладающими собственными интересами и ресурсами, а также влияние на юридическое поле других полей. Продуктивным представляется сочетание элементов акторно-сетевой теории, ее интерпретаций в исследованиях науки и технологий, и концепции юридического поля Бурдье, что позволяет анализировать не только внутреннюю логику циркуляции экспертного знания, но и внешний контекст его производства и трансформации в юридическом поле.

Статья посвящена рассмотрению вопроса, какими способами православная община как наиболее традиционная социальная общность встраивается в современную систему технологий. В начале статьи дается описание того, что есть технологическая система, проводится анализ ее основных черт, возможностей и ограничений. Основными чертами технологической системы в статье выступают ее децентрализация, ослабление иерархичности и укрепление связей по горизонтали, гибкость, саморегулируемость, адаптивность, тотальность и использование человека как алгоритмически действующего субъекта. Автор подчеркивает, что не последнюю роль в изучении технологической системы играет системный подход в социологии, в связи с чем применительно к исследованию приходских общин рассматривается подход Н. Лумана, а также приводятся основные критические положения в адрес его работ. В статье также исследуется современный церковный дискурс о модернизации приходских общин, возникший в том числе благодаря популяризации взглядов Лумана и других представителей системного подхода. Кроме того, одним из наиболее важных автор считает вопрос о современном человеке, в частности, о его будущности в условиях технологической системы, поэтому в статье представлен разбор понятий «киборг», «мутант», «клон», «виртуальный человек», «постчеловек». Автор делает ряд выводов о том, как может реагировать на изменение человека приходская община, каковы для нее в связи с этим наиболее возможные риски. Так, превращение общины в хорошо управляемую и отлаженную систему или сеть означает ее рационализацию, которая при первом приближении необходима и решает назревшие проблемы, при втором - лишает ее жизненности: современный человек найдет себя в этой общине, но вряд ли она в полной мере будет христианской.

В статье рассматривается отношение молодежи к религии и роли религиозных ценностей. Авторы утверждают, что в российском обществе произошла трансформация отношения к религии в последние два десятилетия. Религия формирует ценности, которые присутствуют в любой культуре, определяя сознание разных поколений. В современном секуляризированном обществе религия играет роль нравственного арбитра, формирует национальный менталитет и картину мира. Молодежь как динамичная социальная группа не склонна к следованию консервативным традиционным ценностям, по ее взглядам можно понять дальнейшие траектории общественного развития. Понимание молодежью смысложизненных ценностей существенно отличается от понимания тех же ценностей людьми старших поколений. Молодежи свойственны такие черты, как социальный динамизм, психологическая лабильность, непостоянство в отношении культурных традиций и ценностей. Молодые поколения находятся в перманентном поиске инноваций и процессе пересмотра сложившихся традиций. Религиозные же ценности по природе традиционны и консервативны, скорее обращают человека в прошлое, нежели в будущее, поэтому среди молодежи наблюдается неровное отношение к религии. Данные зарубежных и отечественных исследований показывают, что отношение к религии у молодых поколений скорее прагматичное, они воспринимают религиозные практики как психотерапию. Статья основана на материалах социологического исследования, в котором религиозные ценности сравнивались с другими ценностями культуры: художественными, научными, моральными и жизненно-практическими. Согласно полученным данным, число интересующихся религией и вопросами веры в сравнении с позднесоветским периодом значительно выросло, однако религиозные ценности для молодежи не приоритетны, поскольку другие ценности культуры занимают более высокие позиции.

Статья посвящена проблеме развития теории семейного воспитания как одного из молодых и перспективных научных направлений. Актуализация этой теории напрямую связана с происходящими в российском обществе в последние десятилетия трансформациями, которые привели к изменению семейной идеологии в целом, в том числе целей, задач, содержания и методов семейного воспитания. Среди теоретиков-фамилистов активизировался поиск нового самоопределения и новой идентичности российской семьи как воспитательного института. В этих условиях теория семейного воспитания использует, в частности, концептуальные положения других социальных наук, заимствуя из них идеи для развития методологии и методики воспитания детей в пространстве семьи. В качестве источников заимствования таких идей в статье рассматриваются отдельные теории из области педагогики, психологии, социологии, культурологии, экономики и информатики. Автор выделяет и кратко характеризует три группы различных социальных теорий, способствующих более глубокому пониманию целей семейного воспитания: педагогические теории (свободного воспитания, самоопределения, самообразования, культуросообразности воспитания, природосообразности воспитания, самовоспитания, ассимиляции и аккомодации, педагогики сотрудничества, программирования обучения, педагогического эмпиризма, детоцентризма, педагогического воспитания), психологические теории (поэтапного формирования умственных действий, личности, адаптации, аффилиации, межличностных взаимодействий, деятельностного опосредования межличностных отношений, обособления, подражания) и социологические теории (глобализации, социального капитала, информации, социального неравенства, социальных рисков, разделения власти, гендера, рационального выбора, синергетики, малых групп, массовых коммуникаций).