Исследовательский потенциал методики анализа текста в аспекте стилистики речи О.А. Крыловой

Полный текст

Введение

В ноябре 2022 г. состоялась Всероссийская научно-практическая конференция с международным участием «Горизонты лингвистики профессора О.А. Крыловой: функциональная стилистика, риторика, коммуникативный синтаксис», посвящённая осмыслению в современном научно-образовательном контексте наследия одного из известных учёных-лингвистов — Ольги Алексеевны Крыловой, со дня рождения которой в это время исполнилось 85 лет. Конференция была организована кафедрой общего и русского языкознания филологического факультета Российского университета дружбы народов, с которой связана практически вся научная и преподавательская деятельность профессора О.А. Крыловой, чей спкектр исследовательских интересов отличается безусловной широтой. К обозначенным в названии конференции лингвистическим направлениям можно с полным правом добавить также риторику, культуру речи, методику преподавания русского языка как иностранного и другие, в рамках которых исследователем были получены результаты, отнюдь не утратившие своей актуальности в настоящее время. Более того — будучи соединёнными с достижениями лингвистики новейшего этапа, эти результаты создают возможность для более многоаспектного, «панорамного» осмысления многих не только лингвистических, но и междисциплинарных явлений, позволяя проследить как причины их возникновения, так и закономерности формирования.

Одной из основных работ О.А. Крыловой является учебное пособие для студентов филологических специальностей высших учебных заведений «Лексическая стилистика», изданное в 2004 г. (второе издание, исправленное — 2006 г.), имеющее гриф Министерства образования и науки Российской Федерации и удостоенное Золотой медали Всероссийского выставочного центра. Пособие представляет собой учебный комплекс, состоящий из двух частей: в первой книге, где автором закономерно разграничены стилистика языка и стилистика речи, излагаются основные теоретические понятия лингвистической стилистики [1]; вторая книга — «Практикум» [2] — содержит задания для проверки и контроля усвоения изученных теоретических сведений.

На рассмотрении предложенной О.А. Крыловой методики анализа текста в аспекте стилистики речи, весьма актуальной, с нашей точки зрения, и сегодня, причём не только для функциональной стилистики, но и для ряда сформировавшихся в рамках этого раздела языкознания направлений, имеет смысл остановиться более подробно — в частности, в связи с практикуемыми в настоящее время подходами к анализу языка художественных произведений.

Стилистическая концепция О.А. Крыловой  в контексте современных подходов  к художественному тексту с позиций лингвистики

В пособии О.А. Крыловой «Лингвистическая стилистика» (первая книга — «Теория») нет раздела, посвящённого рассмотрению художественной речи; В палитру функциональных стилей русского языка исследователь включает научный, официально-деловой, газетно-публицистический и церковно-религиозный стили, объединённых в группу книжных стилей; а также разговорно-обиходный стиль, противопоставляемый всем перечисленным. Художественная речь, или язык художественной литературы, в соответствии со стилистической концепцией О.А. Крыловой, не входит в систему функциональных стилей русского языка. (Данная позиция полностью поддерживается автором настоящей публикации; однако стоит заметить, что и в настоящее время проблема включённости / невключённости языка художественной литературы, или художественной речи, в состав функциональных стилей не имеет однозначного решения: так, например, в двух современных источниках для высшей школы — учебнике и учебном пособии по функциональной стилистике [3; 4] — представлены разные точки зрения.) Это находит подтверждение и в довольно определённых высказываниях, которые содержатся в пособии — ср., в частности в «§ 4. Стилистика художественной литературы (поэтика)»: «От лингвистической стилистики … следует отличать стилистику художественной литературы, которую иначе можно назвать литературоведческой стилистикой, или поэтикой. … Художественный язык (поэтический) отличается от «практического» тем, что первым управляют особые законы — законы словесного искусства, и поэтому, вслед за академиком В.В. Виноградовым, выделяем стилистику художественной литературы особо» [1. С. 15]. Стилистика художественной литературы, или поэтика, как определяет эту сферу О.А. Крылова, таким образом, в принципе выводится ею за рамки стилистики лингвистической и помещается — с опорой на авторитетное мнение академика В.В. Виноградова — исключительно в область литературоведения.

Исследования В.В. Виноградова, отличающиеся, как известно, общефилологической значимостью, послужили основой для формирования многих научных направлений, в том числе, наряду с трудами других известных учёных, обусловили, начиная с середины ХХ в., формирование в рамках функциональной стилистики такого направления, как лингвистическая поэтика. В настоящее время лингвистическая поэтика наряду с поэтикой, выделяемой в рамках литературоведения, уже заняла прочное место в системе филологических дисциплин, ориентированных на разноаспектное изучение языка художественных произведений. Эти исследовательские области, как и следовало ожидать, имеют множество точек пересечения, однако наряду с этим демонстрируют и ряд явных отличий (например, по отношению к объекту изучения каждой из них), что вполне очевидно обнаруживается при сравнении их определений. Термин «лингвистическая поэтика» фигурирует в одном из наиболее полных и авторитетных собраний языковедческих терминов — «Лингвистическом энциклопедическом словаре» (первое издание — 1990), однако чёткого определения этой филологической области в нём не даётся, а имеется лишь отсылка к словарной статье «Язык художественной литературы». Феномен, получивший описание в этой словарной статье, как следует из его характеристики, и является, предметом исследования в такой области, как поэтика: «…язык художественной литературы, выражая эстетическую функцию национального языка, система правил, является предметом поэтики, в частности исторической поэтики» [5. С. 608].

В начале ХХI в. в свет выходит справочное издание «Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий» под редакцией Н.Д. Тамарченко (2008), содержащее словарные статьи «Поэтика» и «Лингвистическая поэтика». При этом данное издание отличается явным литературоведческим уклоном, о чём вполне ясно заявлено в аннотации: «Книга — первый в отечественном литературоведении опыт специального справочника по поэтике — содержит более 300 статей о терминах, употребительных в современной науке о литературе; из них около 40 ранее в литературоведческие словари не включались» (выделено мною — И. З.) [6].

В статье «Лингвистическая поэтика», подготовленной для этого издания Н.А. Фатеевой, в частности, говорится: «Лингвистическая поэтика — область филологии, в которой применяются синтетические методы изучения художественного текста и используются все преимущества междисциплинарного подхода к изучению явлений языка литературных произведений. Эту область знаний деятели Московского лингвистического кружка и ОПОЯЗа называли также «поэтическим языкознанием», «поэтической диалектологией» (Р. Якобсон), «поэтической лингвистикой» (В.М. Жирмунский), т. е. однозначно причисляли к разряду дисциплин о языке, только о языке в особой функции, а именно поэтической. Р. Якобсон писал, что «поэтика — это лингвистическое исследование поэтической функции вербальных сообщений в целом и поэзии в частности» (Якобсон. Работы по поэтике, с. 81). В этом смысле главным предметом изучения лингвистической поэтики является поэтический язык (ПЯ)» (выделено мною. — И. З.) [7. С. 108–109].

В этом же словаре дано определение поэтики как одной из областей литературоведения, с позиций которого она понимается как «учение о генезисе («синкретизм»), сущности (мимесис, образ, знак, символ, иносказание), видах (роды, жанры, модусы) и формах (мотив, сюжет, персонаж, тропы и фигуры, диалог и монолог и т. п.) словесного художественного творчества; система научных понятий, обоснованная как с философской, так и с лингвистической точек зрения и адекватная своему двойственному предмету — «художественному языку» литературы и произведению как высказыванию на этом языке» [8. С. 182] (стоит обратить внимание на то, что данная словарная статья подготовлена главным научным редактором издания — Н.Д. Тамарченко).

Из приведённого в статье перечня задач поэтики, осмысливаемой в литературоведческом ключе, очевидно, что эта область филологического знания, безусловно, имеющая множество линий пересечения с лингвистической поэтикой, всё же в первую очередь ориентирована на рассмотрение различных элементов литературного процесса и выявление своеобразия репрезентирующих этот процесс «художественных творений». (Ср.: «Задачи поэтики: (1) выделить литературное произведение как явление искусства из других произведений письменности (вербальных высказываний, имеющих текст, зафиксированный в письменной форме), ответив на вопрос о его природе как художественного целого; … (4) установить важнейшие этапы развития словесного художественного творчества; … (6) изучить процессы и установить закономерности литературного творчества: его генезиса, исторической смены художественных языков и доминирующих типов литературных произведений, а также трансформации различных жанров и их структурных элементов» [8. С. 182].)

Таким образом, при множестве пересечений, имеющихся у лингвистической поэтики и поэтики литературоведческой, предмет изучения каждой из этих сфер обладает и явными отличительными характеристиками, которые могут быть детально и с наибольшей глубиной исследованы именно в каждой из этих конкретных областей, что обусловливает и правомерность выделения из функциональной стилистики (при учёте её сформировавшихся и формирующихся связей с другими гуманитарными науками) особого направления — лингвистической поэтики, в фокусе внимания которой находятся явления и факты языка литературных произведений (т. е. художественной речи).

При проведении анализа словесно-художественных структур различной жанровой принадлежности сегодня используется множество разнообразных методик, а также комплексные подходы, которые, тем не менее, можно свести к двум основным аспектам: 1) исследование принципов авторского отбора языкового материала, используемого в произведении, и 2) изучение принципов и способов организации используемого материала с учётом того, что язык в этих коммуникативно-речевых образованиях функционирует в эстетически осложнённом виде.

Представляется, при комплексном подходе к анализу художественного произведения, разновидностью какого является лингвопоэтический анализ, предлагаемая О.А. Крыловой методика анализа текста в аспекте стилистики речи, которая ориентирована на осмысление текстов — репрезентантов широкого диапазона функциональных стилей, может оказаться вполне плодотворным (исследовательски значимым) этапом постижения своеобразия словесно-художественной структуры. Это предопределяется и сформулированной автором основной установкой осуществляемого анализа: «… стилистика речи отвечает на вопрос: «Как сделан, организован текст?» [1. С. 223].

Алгоритм рассмотрения коммуникативно-речевого образования в соответствии с методикой анализа текста  в аспекте стилистики речи

Методика анализа текста в аспекте стилистики речи, предложенная О.А. Крыловой, опирается на понимание текста «как сложной структуры, в которой составляющие его элементы, отличающиеся по своим качествам, многообразно соотносятся друг с другом». Выстраивая компоненты текста в иерархическую систему, исследователь определяет структуру текста как «результат соотнесения и взаимодействия всех этих понятий». Стилистический анализ имеет целью выявление этой структуры, что предполагает не перечисление отдельных компонентов текста, и даже «не только и не столько определение» всех составляющих текстовой структуры, сколько именно их соотнесённость [1. С. 220].

Предваряя анализ такого рода соотнесённости, О.А. Крылова предлагает разграничить все составляющие текст элементы на три группы — в зависимости от их принадлежности к одному из типов:

1. заданные темой и выражающие основные связи между ними, которые формируют логическую основу текста: «Эти элементы текста (основные понятия и их связи) непосредственно соотносят текст с действительностью. Если устранить эти элементы, данного текста не будет» [9. С. 144];
2. средства речевой выразительности — языковые единицы с той или иной эмоционально-экспрессивной и функционально-стилевой окраской», которые являются стилеобразующими. «Их устранение или замена не влияют на изложение содержания, но изменяют стилистические характеристики текста, т. е. по существу также разрушают данный текст» [1. С. 220];
3. конструктивные приёмы — элементы, существенные для структуры текста. «Их экспрессивность принципиально отлична от экспрессивности стилеобразующих элементов. Последние обладают стилистической окраской сами по себе. … Экспрессивность же конструктивного приёма — это экспрессивность данного построения» [1. С. 221].

Отмечая, что конструктивные приёмы служат одновременно и для смыслового, и для экспрессивного выражения, О.А. Крылова в качестве подтверждающей данное положение иллюстрации — что представляется весьма примечательным — приводит пример использования конструктивного приёма в художественном тексте: это антитеза, «оформляющая» в романе в стихах «Евгений Онегин» А.С. Пушкина хорошо известную сравнительную характеристику Онегина и Ленского: Они сошлись… Вода и камень, стихи и проза, лёд и пламень не столь различны меж собой. Такое объединение — иллюстративное подтверждение алгоритма анализа нехудожественных текстов примером из текста художественного — косвенно подтверждает правомерность применения предлагаемой методики как составляющей комплексного лингвопоэтического анализа словесно-художественных произведений, который будет предложен далее.

О.А. Крылова особо подчёркивает, что все три типа выделяемых элементов (текстовых единиц), в тексте соединены друг с другом не механически, а неразрывной связью, обусловливающей формирование в текстовом пространстве объединения стилеобразующих единиц и конструктивных приёмов, которые В.В. Одинцов определил как эмоционально-риторические структуры, противопоставив их структурам рационально-логическим. Любой текст конструируется, по мнению О.А. Крыловой, структурами двух обозначенных типов, однако при этом в разных текстах наблюдается доминирование структур либо первого, либо второго типа, чем и определяется стилистическое своеобразие каждого из них.

Предлагаемая методика анализа проиллюстрирована в учебном пособии О.А. Крыловой примером, который в одной из своих работ приводит В.В. Одинцов: фрагментом из публичного выступления юриста В.И. Жуковского — его адвокатской речи в защиту одного из подсудимых, имевшей, по общему мнению присутствующих, весьма сильный воздействующий эффект. В процессе рассмотрения конкретных составляющих этого выступления исследователь убедительно показывает, что в данном тексте преобладают эмоционально-риторические структуры, в основе образования которых лежит семантико-стилистический сдвиг. Именно он приводит к формированию экспрессивного текста, где «внешний план: характеристика деталей обстановки — скрывает план внутренний, глубинный: описание состояния человека, его ощущений» [1. С. 223].

Отметим, что данный текст, который жанрово может быть квалифицирован как художественно-публицистический и, соответственно, отнесён к публицистическому стилю, содержит и немало присущих художественному тексту признаков, которые выявляются в процессе анализа по предлагаемой методике. Среди них — интерпретация выявленного в тексте образного средства — метафоры, характерного прежде всего для речи художественной, а также системы приёмов диалогизации текста, взаимодействие которых и обеспечивает в нём семантико-стилистический сдвиг.

Методика О.А. Крыловой как составляющая комплексного подхода интерпретации лирического текста

Изложенная методика О.А. Крыловой, с нашей точки зрения, может быть достаточно эффективно применена как один из этапов в процессе комплексного лингвопоэтического анализа художественного, в частности — лирического, текста, поскольку в задачи предлагаемого алгоритма, среди прочего, входит выявление и описание текстовых параметров, характерных прежде всего для художественной речи.

Продемонстрируем это на примере одного из стихотворений луганской поэтессы Виктории Мирошниченко, созданного в 2017 году, который приводится далее:

Мы — Донбасс, нам сетовать негоже!

Погасив огни, в кромешной мгле

Боль и горе мы впитали кожей

В двадцать первом веке, на Земле…

Нам в лицо стреляла Украина,

Множила бесславье на бои…

А потом легко, по-братски, в спину

Добивали «близкие» свои:

Все, кто наживался на разрухе,

Разбивал, громил и «отжимал»,

Воровал тушёнку у старухи

И спускался зверствовать в подвал…

Будем жить…Не ради звонких мифов —

Жалок сфабрикованный заказ!

Мы соединились с русским миром,

Слово «мама» молвив в первый раз.

Ради тех, кто в плохонькой землянке

Ждал свой первый и последний бой,

Кто вставал с «лимонками» на танки,

Чтоб хоть пядь земли закрыть собой.

Тех, кто раны шил своим и пленным,

Открывал в блокаду закрома,

Кто о сводках сообщал военных,

Свет и воду возвращал в дома,

Кто скончался от битья и пыток,

Без вести пропал в недобрый час…

Видимо, «свидомости» избыток

Украина бросила в Донбасс!

Ради всех, кто — верю — не напрасно

Обрели покой в моей земле,

Звёздами горят огни Донбасса,

Освещая путь в кромешной мгле [10. С. 104–105].

Поскольку последующая интерпретация приведённого текста — с учётом его принадлежности к произведениям словесно-художественного искусства, т. е. к сфере эстетической коммуникации — будет осуществляться в аспекте не стилистики речи, а стилистики художественной речи, целесообразно предварить её некоторыми замечаниями.

Как известно, любому лирическому тексту изначально свойственна как минимум смысловая двуплановость, в результате чего многие его элементы обладают одновременной обращённостью к различным семантическим слоям, которые взаимодействуют в стихотворении (присущая всем словесно-художественным произведениям, такая особенность в текстах лирических проявляется в наибольшей степени). Это качество, которым в той или иной степени наделены практически все элементы лирической структуры, необходимо, с нашей точки зрения, учитывать при её интерпретации независимо от того, на основе какого подхода и входящих в него методик подобная интерпретация осуществляется. Такой учёт значим прежде всего потому, что в создавшихся в лирической структуре условиях функциональная значимость большинства её элементов расширяется — в частности, они могут одновременно выполнять как экспрессивную, так и конструктивную функции (последнюю для художественного текста более точно обозначить как композиционную).

Кроме этого, при анализе художественного текста неактуальным становится наделение его элементов стилеобразующей функцией, поскольку в художественной речи выбор этих элементов регулируется прежде всего принципом эстетической мотивированности, а значит — при условии соответствия означенному принципу — практически не ограничивается какими-либо языковыми, том числе и стилистическими, нормами.

Таким образом, в первую из предлагаемых О.А. Крыловой групп войдут те функционирующие в стихотворении В. Мирошниченко речевые единицы, которые, безусловно, заданы темой и по этой линии взаимосвязаны друг с другом, однако выражают не логическую основу текста (как в текстах нехудожественных), а основу образно-семантическую, задающую развитие содержащегося смысла по нескольким (двум — как минимум) линиям. Для рассматриваемого стихотворения это прежде всего группа слов и выражений военной тематики, часть которых обладает такой маркированностью в системе языка (стрелять, бои, первый и последний бой, «лимонки» (разновидность гранаты), танки, военные сводки), а часть приобретает её именно в лирическом контексте: добивать в спину; наживаться на разрухе; разбивать, громить и «отжимать»; землянка; (пядь земли) закрыть собой; без вести пропасть.

Дифференцированно следует подойти и к формированию второй из выделяемых О.А. Крыловой групп, объединяющей языковые единицы с той или иной эмоционально-экспрессивной и функционально-стилевой окраской. Эти элементы текста, как уже было отмечено, не наделены стилеобразующей функцией в традиционном для стилистики речи понимании, однако их роль в придании тексту экспрессивно-эмоциональной тональности и формировании образного плана лирической структуры чрезвычайно велика.

С учётом семантической многослойности лирического текста и полифункциональности составляющих его элементов, последние также могут быть дифференцированы на несколько подгрупп. Это, во-первых, стилистически маркированные и / или содержащие коннотативный компонент (преимущественно — оценочный) единицы языка: сетовать, негоже, кромешная мгла, наживаться, тушёнка, зверствовать, сфабрикованный, молвить, плохонькая, закрома, пядь земли, скончаться, в недобрый час, обрести (покой).

В отдельную группу, как представляется, целесообразно выделить слова, заключаемые автором в кавычки, поскольку употребление данного знака в большинстве случаев свидетельствует о той или иной степени семантической трансформации лексических единиц. В анализируемом стихотворении это не относится лишь к слову «мама», заключение которого в кавычки носит формальный характер: такой знак в данном случае свидетельствует о выполнении языковой единицей синтаксической функции приложения (одной из разновидностей определения): Мы соединились с русским миром, / Слово «мама» молвив в первый раз.

Во всех остальных случаях использование кавычек — свидетельство определённого несоответствия контекстуального значения слова его прямому значению, однако степень и характер такой трансформации (с ней, как правило, напрямую связана и степень экспрессивности лексической единицы) различны. С нашей точки зрения, заключённые в кавычки слова в стихотворении, можно выстроить в своеобразную градационную цепочку — в зависимости от степени несоответствия их контекстуального значения прямому (и / или основному), а также меры проявления у этих компонентов текста функции, которую Д.Э. Розенталь, вслед за Б.С. Шварцкопфом, квалифицирует как оценочно-стилистическую [11. С. 216]

Помимо слова «мама», в лирическом тексте функционирует четыре заключённых в кавычки слова, которым, кроме функции обозначения понятий, процессов и т. п., присуща и экспрессивно-оценочная функция. Наименее выраженной она представляется у номинации «лимонка» (Кто вставал с «лимонками» на танки), достаточно давно вошедшей в русский язык как разговорное обозначение ручной гранаты, по форме напоминающей лимон, и в большинстве случаев (в том числе и при подаче в толковых словарях) употребляемой уже без кавычек. В большей степени оценочно-стилистическая функция присуща субстантивированному прилагательному «близкие» (добивали «близкие» свои) и глаголу «отжимать» (кто наживался на разрухе, / Разбивал, громил и «отжимал»): в первом случае употребление кавычек подчёркивает несоответствие контекстуального смысла слова его прямому значению (в контексте данная номинация обозначает лиц, ведущих себя по отношению к другим агрессивно, враждебно и т. п., т. е. отнюдь не как близкие); во втором случае заключение в кавычки — свидетельство использования слова в одном из его переносных значений в коммуникативной сфере за пределами литературного языка: ‘грабить, отнимать что-либо’ — которое свойственно данному глаголу как жаргонизму, употребляющемуся в основном в криминальной сфере [см., например: 12].

Однако наибольшей степенью экспрессивности отличается заключённое в кавычки слово «свидомость» («свидомости» избыток / Украина бросила в Донбасс!), представляющее собой украинизм (укр. свідомість), графически переданный средствами русского языка (в рус. переводе — ʻсознаниеʼ). Кавычками, таким образом, с одной стороны, подчёркивается очевидный иностилевой характер этого элемента для лирической структуры; с другой — его выраженный оценочный план, поскольку в представлении русских данная номинация в последние годы приобрела явные коннотации негативного свойства (как правило, это понятие связывается с агрессивными проявлениями украинского национализма и / или его насильственным насаждением).

Особую группу средств речевой выразительности составляют тропы — слова и обороты речи, создаваемые в результате смещения значений входящих в них лексических единиц, наличие которых в художественной речи является одной из её характерных особенностей. Именно своеобразие созданных автором тропов является одним из наиболее показательных воплощений индивидуально-авторского почерка, особенно в поэтическом произведении:

Стихотворение В. Мирошниченко включает в себя разнообразные тропы. Это отличающиеся яркой образностью эпитеты: кромешная мгла (употреблено дважды); звонкие мифы; (жалок) сфабрикованный заказ. Для первого из них использована языковая единица с выраженным коннотативным планом и фразеологически связанным значением — кромешный. Причём в данной лирической структуре эта лексема одновременно реализует оба присущих ей значения (что нередко можно наблюдать у лексических компонентов лирических произведений): ʻчрезвычайный, чрезмерныйʼ и ʻочень тёмный, непроглядныйʼ [13. С. 671]. Если при создании рассмотренного эпитета автор опирается на экспрессивные ресурсы языка, то два других эпитета отличаются явным индивидуальным компонентом, придающим им яркую образность; актуализации образно-экспрессивного потенциала этих эпитетов способствует и их объединение в одном высказывании: Будем жить… Не ради звонких мифов — / Жалок сфабрикованный заказ!

В результате авторской организации материала дополнительно повышается и экспрессивность эпитетов «языкового» (не индивидуально-авторского) характера — кромешная мгла, поскольку в обоих употреблениях они являются распространителями других тропов, в результате чего образуются комплексные тропеические блоки, наделяемые в лирической структуре несколькими функциями. В первом употреблении данный эпитет является одним из распространителей развёрнутой метафоры: (погасив огни, в кромешной мгле) боль и горе мы впитали кожей; во втором употреблении он выполняет такую же функцию в составе развёрнутого сравнения: (Ради всех, кто — верю — не напрасно / Обрели покой в моей земле,) / Звёздами горят огни Донбасса, / (Освещая путь в кромешной мгле).

Однако ключевым тропом в рассматриваемом лирическом тексте является метонимия, к созданию которой автор обращается четырежды:

мы — Донбасс;

нам в лицо стреляла Украина;

(Украина) множила бесславье на бои;

«свидомости» избыток Украина бросила в Донбасс.

Все функционирующие в лирическом тексте метонимии принадлежат к одной разновидности этого тропа, в основе которой лежит связь между местом и находящимися там людьми [подробнее см. об этом: 14. С. 310]. Именно функционирующей в стихотворении системе метонимий, принадлежит приоритетная роль в воплощении концептуально-эстетического смысла, вложенного автором в произведение, чем подтверждается мысль О.Б. Емельяновой о том, что «метонимия наряду с метафорой относится к числу важнейших и наиболее употребительных тропов, играющих огромную роль как в самом механизме того или иного национального языка, так и в конкретной речевой практике: в повседневном общении, в языке художественной литературы, во всех иных сферах функционирования языка» [14. С. 311].

Третий этап методики О.А. Крыловой предполагает рассмотрение в качестве элементов, существенных для структуры текста, конструктивных приёмов, используемых автором при создании коммуникативно-речевого образования. Этот этап напрямую соотносим с одним из двух основных аспектов исследования языка художественного произведения, о которых говорилось выше: установление и анализ авторских принципов организации языкового материала.

К числу конструктивных приёмов, широко распространённых в русской поэтической речи, несомненно, принадлежит инверсия — стилистическая фигура, которой в работах О.А. Крыловой уделяется существенное внимание. «Порядок слов выполняет роль стилистического средства в тех случаях, когда изменяются нормы словопорядка, характерные для экспрессивно не окрашенной речи, т. е. когда нарушается объективный порядок слов. При этом возникает  с у б ъ е к т и в н ы й   п о р я д о к  слов, или  и н в е р с и я.

Именно субъективный порядок слов (инверсия) придаёт речи экспрессивную окраску различного рода» [15. С. 135–136]. Разновидности инверсии в пособии О.А. Крыловой и С.А. Хаврониной разграничиваются преимущественно в зависимости от расположения компонентов предложения по отношению к тема-рематическому центру синтаксической конструкции. Не останавливаясь подробно на анализе таких особенностей, отметим в рассматриваемом стихотворении лишь те случаи инверсии, где — в связи с их очевидной лингвоэстетической нагруженностью — на первый план выдвигаются второстепенные члены предложения (в приводимых далее примерах это чаще всего начало стихотворной строки):

1) Погасив огни, в кромешной мгле

Боль и горе мы впитали кожей

В двадцать первом веке, на Земле…;

2) Ради тех, кто в плохонькой землянке

Ждал свой первый и последний бой,

Кто вставал с «лимонками» на танки,

Чтоб хоть пядь земли закрыть собой.

Тех, кто раны шил своим и пленным,

Открывал в блокаду закрома,

Кто о сводках сообщал военных,

Свет и воду возвращал в дома,

Кто скончался от битья и пыток,

Без вести пропал в недобрый час..;

3) Видимо, «свидомости» избыток

Украина бросила в Донбасс!

4) Ради всех, кто — верю — не напрасно

Обрели покой в моей земле,

Звёздами горят огни Донбасса,

Освещая путь в кромешной мгле.

Приём инверсии, являющийся одним из ключевых способов организации языкового материала в стихотворении В. Мирошниченко в целом, наиболее выраженно представлен, во-первых, в «сильных» для восприятия лирического текста позициях (начало и конец произведения) — примеры 1 и 4; во-вторых — в самой объёмной синтаксической конструкции текста, сложноподчинённом предложении с несколькими придаточными частями, занимающем 10 строк стихотворения, — пример 2.

Помимо существенной значимости для структурирования лирического текста стилистической фигуры инверсии, необходимо отметить конструктивную, по определению О.А. Крыловой, а точнее — композиционно-организующую, значимость для рассматриваемого текста ещё одной группы средств. Этой функцией явно наделены два тропеических комплекса, охарактеризованные выше как элементы текста с очевидной экспрессивностью: развёрнутая метафора, распространённая эпитетом, и развёрнутое сравнение, также распространённое эпитетом; при этом распространители-эпитеты тождественны, что в лирическом произведении, со свойственной ему «перенаселённостью лирического пространства» (Т.И. Сильман), не может быть случайным, а следовательно — не может не быть особо значимым.

Тропеические комплексы, расположенные в начале и в конце стихотворного текста, не только структурно организуют лирический текст в соответствии с принципом композиционного «кольца» — «композиционно-стилистического приёма, заключающегося в повторении в конце стихотворной строки (строфы или всего произведения) начальных слов» [16. С. 135], — но и способствуют оформлению содержащегося в стихотворении смысла по принципу контраста: Погасив огни, в кромешной мгле, боль и горе мы впитали кожей — Звёздами горят огни Донбасса, освещая путь в кромешной мгле. В приводимых фрагментах выделены: а) повторяющиеся элементы, «окольцовывающие» лирический текст: в кромешной мгле; б) элементы, располагаемые в разных частях произведения и при этом контрастирующие друг с другом: погасив (огни) — горят (огни), освещая.

Таким образом, кольцевая композиция, реализуемая в стихотворении с помощью как структурных, так и лексических средств, не только способствует большей выразительности образного воплощения авторской концепции, но и обеспечивает объединение ретро- и проспективного развёртывания текста.

Заключение

Представленный опыт интерпретирования лирического стихотворения В. Мирошниченко, как представляется, свидетельствует не только о возможности, но и о целесообразности обращения к методике анализа текста в аспекте стилистики речи, разработанной О.А. Крыловой для функционально-стилистических разновидностей нехудожественных текстов, как к одному из этапов при проведении комплексного лингвопоэтического анализа текста художественного.

Привлекая данную методику для интерпретирования художественного текста, необходимо, однако, учесть, что «взаимоотношения» между выделяемыми в текстовой структуре группами элементов, в коммуникативно-речевых образованиях, репрезентирующих художественную речь (в особенности — в лирических структурах), являются гораздо более тесными и многоплановыми, нежели в текстах иных функциональных разновидностей. В связи с этим отношения подобного рода точнее определять как взаимодополняющие и / или взаимообусловливающие, обеспечивающие и несколько иной характер соотнесённости между разными группами элементов, функционирующими в словесно-художественной структуре.

Думается, что предложенная О.А. Крыловой методика в сочетании с другими алгоритмами анализа (предназначенными для рассмотрения именно словесно-художественных произведений, где язык предстаёт в эстетически осложнённом виде) вполне успешно может быть применена для интерпретирования не только лирических текстов, но и произведений иной родолитературной и принадлежности — прозаических и драматургических — в большинстве репрезентирующих их жанрово-стилистических разновидностей.

Об авторах

Ирина Павловна Зайцева

Автор, ответственный за переписку.
Email: irinazaj91@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-4659-0929
SPIN-код: 5964-9507

доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой мировых языков

Список литературы