Инферирование и функциональный подход к тексту: на материале синхронного перевода

Полный текст

Введение

Сторонники разных переводческих теорий, выбирая тот или иной подход или модель, видят много несоответствий и противоречий своей теории с другими. Перевод может изучаться как процесс и как результат, характеризоваться как замена языковых структур исходного языка (ИЯ) языковыми структурами языка перевода (ПЯ) и как коммуникативная деятельность. Но практика доказывает, что при всей функциональности и многослойности перевода выделяется один главный аспект, который и позволяет считать данный вид деятельности переводом. Речь идет о передаче инварианта смысла с ИЯ на ПЯ. В связи с этим представляется необходимым изучить универсальный когнитивный механизм переработки информации, делающий возможным передачу смысла в переводе и лежащий в основе всех видов и направлений перевода.

Механизм познания мало зависит от языка как средства выражения, хотя язык и является средством выражения знания. То есть инвариант смысла — результат когнитивного процесса — не зависит от варианта его интерпретации тем или иным языком. Когнитивный механизм универсален, и его результат — смысл — может функционировать практически в любой языковой интерпретации. Именно такое понимание соотношения когнитивного процесса и языковой интерпретации решает проблему переводимости–непереводимости в пользу переводимости любого текста.

Цели исследования и методы

Объектом исследования является механизм инферирования, рассматриваемый нами как универсальный когнитивный механизм, способствующий интерпретации и передаче инварианта смысла во всех видах и направлениях перевода.

Предметом исследования являются особенности проявления инферирования в синхронном переводе, в его взаимодействии с другими когнитивными механизмами синхронного перевода (СП) — вероятностным прогнозированием и компрессией. Ситуация синхронного перевода избрана как исследованный нами пример, хотя полученные результаты достаточно полно экстраполируются и на другие переводческие технологии.

Цель исследования представляет собой определение факторов, влияющих на передачу инварианта смысла при переводе, т.е. на процесс инферирования, и анализ элементов, составляющих исследуемый механизм. В связи с этим были поставлены две основные задачи: 1) разграничить объем понятий «инферирование», «инференция», «импликация», «импликатура»; 2) охарактеризовать инферирование как процесс извлечения смысла при его передаче из ИЯ в ПЯ. Все это потребовало проанализировать взаимодействие инферирования с другими когнитивными механизмами СП в ситуации реального синхронного перевода в языковой паре английский—русский в двух его направлениях для обнаружения различий в проявлении инферирования в СП в переводе на родной язык и с родного языка.

Наше исследование предполагает смешение различных методов исследования, объединенных оперативным моделированием реальной коммуникативной ситуации, когда перевод выполняет профессиональный переводчик-синхронист, опыт которого позволяет выбирать предположение, дающее целесообразный вывод. В нашем случае это вариант сравнительно-сопоставительного метода во всей широте возможностей оперативного переводческого моделирования в реальной коммуникативной ситуации. Сравнительно-сопоставительное действие в процессе перевода становится технологическим инструментом для смены плана выражения.

Материалом для исследования являются записи выступлений на ГА ООН и их синхронный перевод, а также материалы экономических форумов, что автоматически подразумевает исследований двух направлений перевода (с иностранного на родной и с родного на иностранный в паре английского и русского языков).

Теоретическая значимость проведенного исследования состоит в проведении разграничений объема понятий терминов, которые имеют и синонимические, и различительные признаки. Это оказывается важным для понимания частностей механизма передачи смысла различными языковыми средствами в переводе в отличие от общих теоретических положений когнитивной лингвистики. В работе дается характеристика когнитивной природы СП и его основных механизмов, которые в прошлом считались (и часто продолжаются считаться) лишь переводческими стратегиями. Практическая ценность работы связана с определением роли переводчика в формулировании смысла на ПЯ, что может широко применяться в обучении переводу, в том числе синхронному.

Обзор литературы

Когнитивная природа переводческой деятельности предполагает оперативную переработку информации для передачи смысла высказывания на исходном языке (ИЯ) в высказывание на переводящем языке (ПЯ). Когнитивный процесс переработки информации представляет собой извлечение смысловых выводов — импликатур, которые в когнитивной лингвистике и логике иногда называются также инференциями, выводимыми на основе пресуппозиционного знания. Формулирование смысловых выводов — это тема, которой человечество интересуется с момента оформления философских школ в Древней Греции. Первым, кто охарактеризовал вывод — умозаключение, основанное на двух суждениях, был Аристотель, положивший начало логическому анализу языка. В модальной логике выводы тесно связаны с логической истинностью. Формируемое выводное знание (как результат и как когнитивный процесс) изучается в когнитивной лингвистике, где термин «инференция» (inference, inferencing по-английски) впервые был употреблен У. Селларсом в 1953 году. Под этим термином понимается возможная модель извлечения информации из текста, обусловленная индивидуальными знаниями, т.е. структурой концептуального и языкового тезаурусов реципиента информации. У. Селларс подчеркивает, что реакция на красный предмет или объект возможна только в случае наличия в концептуальном тезаурусе концепта «красный» [1. С. 336].

А. Хилдьярд и Д.Ольсон выявили три типа инференций: propositional — пропозиционные, связанные со структурой высказывания; enabling — потенциально-оперативные, способствующие выявлению дискурсивных смысловых связей в тексте, например, причинно-следственных отношений; pragmatic — прагматические, имеющие отношение к содержанию текста и основывающиеся на содержащейся в нем имплицитной информации [2. С. 91–117]. Исследователи употребляют термин «инференция» в первом значении как процесс выявления смыслового вывода и во втором значении как синоним термина «импликатура речевого общения», который означает сам смысловой вывод, сделанный на основе явно выраженного смысла из контекста и на основе импликации, т.е. смысла подразумеваемого, имплицитного — подтекста. В связи с этим в своей инференциальной модели коммуникации П. Грайс выделяет конвенциональные и коммуникативные импликатуры [3. С. 1975]. Первая группа соотносится с логическими смысловыми выводами или пропозициональными инференциями, смысл которых практически не зависит от контекста, так как они выводятся на основе эксплицитного языкового значения. Вторая группа — коммуникативные импликатуры, возникающие в речевом контексте — соотносится со второй и третьей группой инференций, выделяемых А. Хилдьярд и Д. Ольсоном. Успешность инференциальной модели коммуникации, когда отправителем сообщения делается определенный смысловой посыл, который расшифровывает получатель сообщения, во многом зависит от соблюдения коммуникантами принципа кооперации и одного из его постулатов по П. Грайсу — коммуникативной релевантности [4. С. 1989]. Теория релевантности Д. Уилсона и Д. Спербера [5] развивает подходы П. Грайса к прагматике. Значение высказывания представляет собой инструмент передачи смысла, заложенного отправителем сообщения в качестве открыто выраженной интенции, который не может быть просто декодирован или расшифрован на основе языковых знаков: получатель сообщения выводит или инферирует смысл сообщения на основе широкого прагматического контекста [5]. «Теорией релевантности понимание высказывания рассматривается как инференциальный процесс (как инферирование^[1]), основывающийся на вводных данных, в которые входят высказывание, сформулированное отправителем сообщения, и вся контекстная информация. На выводе — интерпретация получателем смыслов, заложенных отправителем» [5. С. 3].^[2]

Итак, в прагмалингвистике инференция — это результат текстовой импликации [6]. В этой области инференции могут исследоваться в качестве дискурсивных и ситуационных моделей [7], или метафоро-метонимических инференциальных схем [8].

В структурной лингвистике инференция употребляется как на общеязыковом, так и на терминологическом уровне, например, при описании операций логических пресуппозиций у Ч. Филмора [9], или семантического механизма текстовой импликации у Дж. Байби [10].

В отечественную когнитивную лингвистику термин «инференция» был введен Е.С. Кубряковой, которая в «Кратком словаре когнитивных терминов» определила этот термин как «получение выводных данных в процессе обработки информации и/или само выводное знание, умозаключение, одна из важнейших когнитивных операций человеческого мышления, в ходе которой, опираясь на непосредственно содержащиеся в тексте сведения, человек выходит за пределы данного и получает новую информацию» [11. С. 33]. Е.С. Кубрякова предложила смысловое разграничения понятия «логическое умозаключение» и инференция, означающая семантический вывод на основе прагматического знания и контекста, «с извлечением сверхтекстовой или затекстовой информации» [12. С. 411].

Такой взгляд на инференцию был поддержан широким кругом исследователей. Н.Н. Болдыревым инференция определяется как формирование смысла имплицитным обращением к другому концепту, т.е. на основе выводимого дополнительного знания [13]. Е.В. Падучева [14] и А.А. Зализняк [15] инференциями называют устойчивые и неустойчивые модели извлечения информации из текста.

При этом исследователи отмечают смешение терминов «инфренция» и «импликация» (см. глаголы английского языка to infer/ to imply). Так, Дж. Томас также указывает на то, что в английском языке иногда смешиваются значение глаголов to imply и to infer, когда в речи они порой взаимозаменяются. На самом деле первый глагол имеет отношение к порождению импликатур говорящим, а второй — инференций слушающим [16. С. 58–60]).

В связи с этим предлагается разграничить объемы понятий «инференция» и «импликатура». Адресант, создавая текст и наделяя его смыслом, является носителем импликатуры, которую расшифровывает адресат при помощи смысловых выводов — инференций. Таким образом, импликация/импликатура и инференция — взаимосвязанные понятия, обозначающие процесс порождения и интерпретации смысла, где импликация текста и импликатуры отправителя сообщения становятся основой для инференций реципиента сообщения [17. С. 268–271].

В случае перевода при переходе от текста ИЯ к тексту ПЯ и получателем, и отправителем сообщения является переводчик, порождающий в обоих случаях и импликатуры, и инференции, ограничиваемые с одной стороны инвариантом смысла посыла говорящего, а с другой — рамками понимания рецептора перевода. В связи с этим для описания переводческого процесса интерпретации инварианта смысла сообщения на ИЯ и его передачи на ПЯ предлагаем использовать термин «инферирование». Термином «импликатуры», предложенным Г.В. Черновым в его модели вероятностного прогнозирования и упреждающего синтеза в синхронном переводе и использованным им в двух значениях: как процесс порождения смысловых выводов и сами смысловые выводы, обозначить только второй этап этого процесса — саму передачу смысловых выводов переводчиком [18].

Генерирование смысловых выводов на основе пресуппозиционного знания — это процесс, поэтому термин «инферирование», а не «инференция» «в большей степени соответствует формальной логике: в русском языке для обозначения процессов используются отглагольные существительные» [19. С. 166]. Но и по сути важно отразить именно происходящее действие, которое связано с коммуникативным результатом, что выражается в явной семантике действия, содержащейся в предлагаемой нами интерпретации термина. Инферирование основывается на знаниях пресуппозиций — общих знаниях коммуникантов. Рассмотрим это понятие несколько подробнее, пока не вдаваясь в его детальные классификации, с которыми можно познакомиться в ряде исследовательский работ [20; 21]. Некоторые авторы, например М.Л. Макаров, считая это понятие многозначным, выделяет две группы пресуппозиций: (1) семантические пресуппозиции, близкие к экспликатурам/ конвенциональным импликатурам, которые «не подавляются под воздействием контекста и которые конвенциональны в том смысле, что закрепляются за языковыми единицами вне их актуализации» [22. С. 86] и (2) прагматические, которые «ориентированы не на предложение, а на коммуникантов» [22. С. 88]. Прагматическую пресуппозицию связывают с представлением коммуникантов о контексте, с понятием общих или фоновых знаний и с условиями уместности или успешности высказывания (там же). Вместе эти факторы составляют «общий когнитивный фонд» участников коммуникации — то есть «общий пресуппозиционный фонд, без которого их совместная деятельность порождения и понимания дискурса затруднена или просто невозможна» (там же). Общность знаний пресуппозиций не означает их полное совпадение у участников коммуникации. При этом весь этот набор знаний — контекста, фоновых знаний и понимания уместности высказывания — способствует успешности коммуникации. Понимание пресуппозиций в переводческом плане означает приблизительную оценку совпадения или несовпадения в знаниях участников двуязычной коммуникации. Эта оценка становится задачей переводчика при перевыражении другими языковыми средствами. Такому пониманию способствует хороший уровень развития языкового и концептуального тезаурусов ИЯ и ПЯ — набора лингвистических и экстралингвистических знаний, позволяющих ориентироваться в узком лингвистическом и широком прагматическом контекстах.

И.И. Халеевой пресуппозиции рассматриваются с переводческих позиций как «невербальный компонент коммуникации», как «сумму условий…, предпосылаемых собственно речевому высказыванию и являющихся национально-специфическим индикатором интракультурного общения». [23. С. 310–312]. Ею были выделены четыре группы пресуппозиций: когнитивные семантические, когнитивные прагматические, вертикально-контекстные и фреймовые пресуппозиций» (там же) в качестве единиц общих знаний коммуникантов.

Для понимания смысла необходимы знания более широкого культурного контекста (термин Т. Гивона [24]), к которому относятся все выделенные И.И. Халеевой пресуппозиции, базирующиеся на лингвоспецифичности «образной системы языка и мышления представителей разных лингвосоциумов» [23. С. 166–172], т.е. коренящихся в языковой и концептуальной картинах мира.

Инферирование в синхронном переводе

Первая классификация смысловых выводов для перевода, в частности, для синхронного перевода, была представлена Г.В. Черновым в его модели вероятностного прогнозирования. Отмечая, что пресуппозиции играют важную роль в продуцировании смысловых выводов (по нашей терминологии, в инферировании), обеспечивая условия смысловой полноты сообщения, тем не менее, особое внимание он уделяет именно импликатурам, генерируемым переводчиком, выделяя среди них четыре группы: языковые, референциальные, когнитивно-тезаурусные и ситуативно-дейксические импликатуры [18. С. 95–105]. Г.В. Чернов также отмечает, что импликатуры не так обширны и богаты, как пресуппозиции, потому что они более ограничены смысловыми рамками сообщения (там же). Тем не менее, когнитивно-коммуникативная природа и импликатур, и пресуппозиций совпадает, что позволило нам выделить среди них два класса (на основе классификации Г.В. Чернова): (1) пресуппозиции и импликатуры могут быть референциально-языковыми (высказанными) и (2) когнитивно-тезаурусными (понятыми). И поскольку переводчик в рабочем процессе одновременно является адресатом и адресантом, для него актуальны все способы продуцирования и выражения смысловых выводов. По сути референциально-языковые пресуппозиции и импликатуры связаны с языковыми средствами, описывающими коммуникативную ситуацию перевода, а когнитивно-тезаурусные, также реализующиеся в коммуникативной ситуации, имеют отношение к предметной области перевода и шире к полю культуры и общим знаниям о мире.

Языковые пресуппозиции тесно связаны с референциальными, в свою очередь отражающими дискурсивные связи в тексте, обеспечивающие логичность и связность текста, поэтому мы объединили их в одну группу. Референциальные пресуппозициии выявляются на уровне кореферентных цепочек связанных по смыслу высказываний, повторов семантических или лексических элементов и на уровне тема-рематического членения высказывания.

Инферирование, как процесс извлечения смысловых выводов, основано на интерпретации переводчиком инварианта смысла. Описанный выше процесс универсален: он относится ко всем видам и направлениям перевода. Но в СП этот процесс дополняется вероятностным прогнозированием и компрессией как когнитивными механизмами, к которым переводчик вынужден обращаться из-за жесткого давления внешних факторов коммуникативной ситуации синхронного перевода.

Как уже отмечалось [25; 26], вероятностное прогнозирование означает выдвижение гипотезы о развитии смысла в тексте. Такой прогноз во многом зависит от знания переводчиком параметров коммуникативной ситуации перевода — темы мероприятия и предметной ситуации в целом, его участников, дейксиса, что, как и в случае с инферированием, основывается на знаниях экстралингвистических пресуппозиций. Еще одним важный лингвистический фактором, влияющий на успешность прогнозирования, связан с дискурсивными характеристиками самого текста, его когезией и когерентностью. Речь идет о его внутреннем смысловом единстве, выражающемся специфическими лингвистическими средствами. Языковая специфичность выражения глубинных и поверхностных связей в тексте на ИЯ и ПЯ также предполагает знание референциально-языковых пресуппозиций (относящихся к первой группе по нашей классификации) обоих языков.

Спецификой участия переводчика в коммуникации с использованием перевода является отсутствие какого-либо влияния на природу коммуникативного текста, логика которого может значительно отличаться от всех обсуждаемых лингвистических закономерностей. Коммуникативная информация в переговорном процессе отличается достаточной избыточностью текстов, что может выражаться в повторах и не всегда логичных тематических связках. В этой ситуации необходимо эффективное взаимодействие когнитивных механизмов вероятностного прогнозирования и инферирования. Избыточность повышается в случае принадлежности текста к определенной предметной области. Если текст принадлежит к сфере специальной коммуникации, обслуживаемой языком для специальных целей (ЯСЦ), он обладает определенными функциональными характеристиками, также повышающими его избыточность. В этом случае переводчик может пользоваться и третьим когнитивным механизмом СП — компрессией. Ее использование может объясняться прежде всего актуализирующимися в контексте структурно-языковыми особенностями текстов ИЯ и ПЯ.

Таким образом, важная роль отводится функции текста, его когезии и когерентности, влияющим на избыточность информации в тексте и способствующим взаимодействию когнитивных механизмов инферирования, вероятностного прогнозирования и компрессии.

Результаты исследования

Понимание инструментальности пресуппозиций связано с переводческим ожиданием истинности передачи смысла на языке перевода. Переводческие трансформации становятся не столько переводческой интерпретацией смысла, сколько ожиданием правильного (элемент истинности) понимания плана содержания переводимой информации адресатом (пользователем) перевода. То есть одним из основополагающих моментов коммуникации является понимание и оценка переводчиком ситуации коммуникации. Важной особенностью этого процесса является своеобразная трансформация смысла в условиях асимметрии имплицитных языковых маркеров, например метафор и других асимметричных элементов ситуации, связанных с избирательностью языковых признаков ее описания.

Переводчик, следуя логике интерпретации смысла, меняет признаки, заложенные в основании образов метафор, или используемые при описании ситуации при переходе от ИЯ к ПЯ. Инференциальный вывод в переводе становится возможным только при наличии соответствующих языковых и когнитивно-тезаурусных пресуппозиций переводчика.

Как уже было сказано выше, в СП инферирование тесно взаимодействует с вероятностным прогнозированием и компрессией. В связи с этим переводчик внимательно анализирует линейно разворачивающийся текст на предмет ключевых слов и повторяющейся информации, которую можно при переводе сжать языковыми средствами. В приведенном ниже примере достаточно целостного текста — фрагмента процесса перевода — полужирным шрифтом выделены ключевые слова при их введении в текст, а курсивом выделены повторы ключевой информации, на которых строится вероятностное прогнозирование и компрессия:

I wanted to share two more thoughts before answering the questions. One is that, in this part of the world — what is called here ECA, which is Europe and Central Asia — one of the main challenges we have been facing over the last 15–20 years has been creating jobs. And that will be part of my answer. I think one of the big challenges has been that income from labour, from jobs, has been decreasing as a share of total income. So you will have seen that there has been decreasing as a share of total income. So you will have seen that there has been very strong wage growth in Europe and Central Asia throughout this period, but, on the other hand, employment growth has not matched this wage growth. Europe and Central Asia face a real challenge when it comes to creating new jobs. So, if you will, income has improved through jobs, but this income is less shared.

To answer the question you raised, I think it is very important for us to think about three things. One, we need to grow; economic growth is extremely important. Second, that economic growth needs to be shared. When you consider how to go about sharing it — and that is why I wanted to bring employment into this — you see that jobs matter enormously.

Прежде чем ответить на ваши вопросы, мне бы хотелось поделиться еще двумя мыслями. Первая заключается в том, что в этой части мира, называемой Европой и Средней Азией (опущение), главной проблемой/задачей, стоящей перед нами за последние 15–20 лет, было создание новых рабочих мест. И в этом заключается часть ответа на вопрос. Я думаю, одна из главных проблем состояла в том, что (доля) доход, получаемый в результате трудовой деятельности, (jobs можно пропустить — опущение), падает по отношению к общему доходу. Таким образом, наблюдается падение его доли в общем доходе. (Можно полностью опустить). Также наблюдается резкий рост уровня заработной платы в Европе и Средней Азии (можно перевести — в этом регионе) за весь период, но с другой стороны, темпы появления новых рабочих мест не соответствуют росту заработной платы (лучше повторить, а не просто сказать «такому росту»). Перед данным регионом (если есть время, лучше повторить — в Европе и Средней Азии) стоит реальная проблема создания новых рабочих мест. Таким образом, доходы растут из-за создания новых рабочих мест, но далеко не у всех.

Для ответа на ваш вопрос очень важно принимать во внимание три аспекта. Первое, необходим экономический рост, экономический рост очень важен (повторение, поэтому опускается в переводе). Второе, экономический рост должен быть в интересах всех слоев/групп населения. Как это сделать (смысловая компрессия) — речь идет о создании новых рабочих мест/о повышении занятости. Понятно, что этот вопрос (замена, вместо повтора «создание новых рабочих мест» или «повышение занятости») имеет первостепенное значение^[3].

Практическое осмысление (смотрите пример выше) изложенной нами концепции актуализирует мысль Г.В. Чернова о когнитивно-тезаурусных ресурсах переводчика [18. С. 99]. Синонимический ряд, который всегда помогает в практической переводческой деятельности, оперативно упрощает перефразирование с целью компрессии. Тезаурусное представление понятий предметной области происходящей коммуникации — это, безусловно, инструментальный ресурс переводчика.

Обсуждение

Смысловая структура сообщения зависит от функционально-прагматической рамки высказывания, куда входит предметная пропозиция, дейктическая, модально-фактивная, оценочная и прагматическая составляющие сообщения [18. С. 72]. На наш взгляд, последняя группа, трактуемая Г.В. Черновым в узком плане с точки зрения участников коммуникации, непосредственно связана с дейктической информацией. Любая из этих типов информации может оказываться в фокусе коммуникации, т.е. рематизироваться, что связано с ведущими функциями текста ИЯ, его дискурсивными характеристиками в плане когезии и когерентности и избыточности информации. Как уже подчеркивалось выше, вероятностное прогнозирование облегчается такими факторами как особая логическая организация текста. В нее входят и повторы как фактор текстовой избыточности. Особенность логической организации текста может также диктоваться его принадлежностью к определенной предметной области, относящейся к сфере специальной коммуникации. Прогнозирование и инферирование проявляют себя на всех этапах переводческого процесса: и на этапе анализа, т.е. девербализации и поиска переводческих решений, и ревербализации. Анализ вышеперечисленных смысловых компонентов сообщения на ИЯ и его ревербализация на ПЯ основываются на знании переводчиком референциально-языковых и когнитивно-тезаурусных пресуппозиций, что подводит нас к выделению единицы перевода в процессе взаимодействия трех когнитивных механизмов СП: инферирования, вероятностного прогнозирования и компрессии. Эта тема требует более детального исследования. В настоящий момент очевидно, что единица перевода — понятие не стабильное, не устойчивое и может быть выявлено только на основе пресуппозиционных знаний и других когнитивных факторов, связанных с личностью переводчика.

Существенным элементом прогнозирования в переводческом процессе, на наш взгляд, является интуиция. В связи с этим достаточно важно вернуться к тем трем типам инференции (propositional, enabling, pragmatic), предложенными А. Хилдьярд и Д. Ольсоном [2] и представить наше понимание построения причинно-следственных отношений в процессе обращения переводчика к собственным тезаурусным ресурсам. Между пропозициями высказывания и их прагматическим восприятием необходим канал опосредованной связи, который оказывается обязанностью переводчика. Необходимый в конкретный момент фрагмент тезауруса переводчика может потребовать более глубокого анализа для генерирования эквивалента, чем позволяют обстоятельства коммуникации. Интуитивное понимание смысла, происходящее из структуры высказывания и его прагматического потенциала с достаточно высокой вероятностью становится основой для перевыражения имплицитной информации сообщения.

Выводы

В качестве вывода в нашем исследовании хотелось бы подчеркнуть, что в СП взаимодействие трех исследованных когнитивных механизмов во многом определяется функционально-дискурсивными характеристиками текста. Если текст принадлежит к сфере специальной коммуникации, обслуживающейся ЯСЦ, что типично для коммуникативной ситуации СП, то его избыточность и предсказуемость повышается в связи с повторением ключевых понятий и в целом ограниченностью определенными тематическими рамками конкретной предметной области и логичностью изложения.

В отличие от инференции, традиционно рассматриваемой в лингвистике как текстовой характеристики, мы вводим понятие инферирования, которое предполагает деятельностное соучастие переводчика в перевыражении передаваемого в процессе коммуникации смысла. Извлечение смысловых выводов, которое объективно необходимо переводчику при перевыражении — это одновременно и когнитивный процесс, предшествующий перевыражению или интерпретации инварианта смысла на основе пресуппозиционного знания.

В теории и практике перевода инферирование — это универсальное действие в поисках логического вывода для перевыражения имплицитного смысла конкретного высказывания через когнитивно-тезаурусные ресурсы переводчика с учетом прагматических целей высказывания каждой стороны коммуникативного процесса.

 

^{1 Термин наш.}

^{2 Перевод наш: «Relevance theory, then, treats utterance comprehension as an inferential process which takes as input the production of an utterance by a speaker, together with contextual information, and yields as output an interpretation of the speaker’s meaning.”}

^{3 «Социальное неравенство как катализатор нестабильности. Как предотвратить реакцию?». Панельная дискуссия на Петербургском международном экономическом форуме, 2016. Режим доступа: https://forumspb.com/archive/2016/programme/53041/ (дата обращения: 20.12.2021).}

Об авторах

Марина Евгеньевна Коровкина

Московский государственный институт международных отношений (Университет)

Email: mekorovkina@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-7423-0541

кандидат филологических наук, доцент кафедры английского языка № 1

119454, Российская Федерация, Москва, пр. Вернадского, 76

Аркадий Львович Семенов

Московский государственный лингвистический университет

Автор, ответственный за переписку.
Email: arksem@gmail.com
ORCID iD: 0000-0001-7158-884X

доктор филол.н, профессор, профессор кафедры переводоведения и практики перевода английского языка переводческого факультета

119034, Российская Федерация, Москва, ул. Остоженка, д. 38

Список литературы