Протест в России 2017-2021: технологии и закономерности

Полный текст

Рассмотренные в настоящей статье социальные замеры демонстрировали, что к весне 2017 г. социально-психологическое состояние россиян восстановилось на докризисном уровне [1. С. 267]. В мае 2017 г. доля респондентов с позитивным социально-психологическим состоянием составляла согласно опросам 54% [1. С. 266]. Опросы ВЦИОМ на январь 2017 г. давали уровень протестного потенциала в стране близким к нулю [2]. Причем рейтинги Президента РФ и партии «Единая Россия», сделанные незадолго до протестных акций в марте, давали исторический максимум [2; 3]. И именно в этот момент произошли первые массовые протестные акции за длительный период времени. 26 марта 2017 г. прошло шествие в Москве, организованное А. Навальным. Мы полагаем, что запуск массового протеста по идее организаторов должен был состояться как реакция на фильм А. Навального «Он вам не Димон», однако выплеска протеста не получилось, тогда решили в качестве триггера использовать протестную акцию, на которую Навальный вывел на шествие школьников старших классов. По данным ГУВД России по г. Москве, в столице в протестной акции участвовало 7-8 тыс. человек, по информации организаторов и оппозиционных СМИ - 25-30 тыс. человек. Оценка ГУВД выглядит более соответствующей эмпирическим наблюдениям. Также вызывают сомнения сведения о массовой поддержке акции в Москве в других городах: оппозиционные СМИ писали о 97 городах и от 36 до 88 тыс. человек. Даже западные СМИ, активно поддержавшие акции протеста, давали данные о нескольких тысячах протестующих. Акция Навального 26 марта не получила массовой поддержки и резонанса внутри страны, но получила широкое позитивное освещение в крупнейших западных СМИ: Reuters, The Washington Post, The Washington Times, The New York Times, La Liberation, The Guardian, The Times, The Sunday Times и др. [4-9] 26 марта 2017 г. не стало триггером массовых протестов, и А. Навальный повторил попытку 12 июня 2017 г.: в Москве на Тверской и в Санкт-Петербурге на Марсовом поле сторонники Навального мешали проводить народные гуляния по случаю Дня России, привлекая к себе внимание. В акции в Москве приняло участие около 4,5 тыс. человек, в Санкт-Петербурге - около 3,5 тыс. [10] 7 октября на день рождения В.В. Путина (65-летний юбилей) прошли протестные шествия, митинги и пикеты в 80 городах России, но за широтой охвата организаторов по-прежнему не было массовости. В Москве на протесты, по данным ГУВД, вышло 700 человек, по самым оптимистическим данным самих организаторов - до 25 тыс. человек по всей России [6; 11]. Схожая картина наблюдалась и в 2018 г. «Забастовка избирателей» - такое название получила новая акция, которая прошла 28 января 2018 г. Снова широкий охват организаторов: более 100 городов России, - и небольшое количество протестующих: до 5 тыс. в Москве и до 3 тыс. в Санкт-Петербурге, по данным оппозиционеров [12-14]. 5 мая 2018 г. А. Навальный вывел сторонников на протестные акции под лозунгом «Он нам не царь». Акция замышлялась в контексте протестных событий в Армении. Более тысячи протестующих в Москве блокировали движение по Страстному бульвару, 1,5 тыс. протестующих в СанктПетербурге прошли по Невскому проспекту, перекрыв на нем движение, ломая полицейские заграждения и строя баррикады. В этот раз организаторы протеста попробовали перевести протест в радикальные формы: в Москве и Санкт-Петербурге были столкновения с силами правопорядка. Использовалась технология «жертвенности»: власть обвинялась в жестокости сил правопорядка, в использовании казачьих отрядов, жестоком обращении с протестующими детьми, задержании несовершеннолетних [15-19]. Традиционная уже технология для протестов, организуемых Навальным - поддержка западными СМИ, медийное и дипломатическое давление на российскую власть: так, например, Госдеп США и Европейская служба внешних связей осудили подавление мирных протестов, задержание протестующих и журналистов [20; 21]. Однако уже в 2019 г. протестные акции приобрели действительную массовость и получили иной социальный состав: вместо школьников мы наблюдаем уже тот социальный состав, который наблюдали в протестах 2011- 2012 гг. и будем наблюдать дальше на подобных политических протестах 2019-2021 гг., массовость протестов резко повысилась. Митинги 20 июля и 10 августа 2019 г. на проспекте Сахарова стали самыми массовыми после акций 2011-2012 гг. 20 июля вышло от 12 до 20 тыс. протестующих, 10 августа в Москве вышли 20 тыс. по данным полиции, 50 тыс. - по данным организаторов [22; 23; 24; 25]. Акция 29 сентября в Москве уже дала падение массовости: по данным и официальным, и оппозиционеров было 20-25 тыс. протестующих [26]. Следует обратить внимание, что, по мнению ряда социологов, в 2017 г. «Ограничение политических прав и свобод» стало вызывать тревогу у 7% россиян, что свидетельствует о росте с 2% в «нулевых» и 4% в 2010-х [27. С. 62]. Эти цифры роста вполне вписываются в логику приблизительной социологической оценки тех, кто вышел на протестные акции в 2017 г. и далее и поддержал протест, однако ввиду отсутствия валидных и репрезентативных замеров подкрепить такие выводы представляется проблематичным. А вот отношение россиян к вопросу о «коррупции и засилью бюрократии», как фактору тревоги и раздражения представляет, на наш взгляд, обосновательную базу к изменению протестных настроений и протестного поведения. На роль среднего уровня подходят данные за 2006-2008 г. - приблизительно 25% россиян оценивали данные проблемы как вызывающие тревогу и раздражение, 30% - в 2015 г., а вот «взрывные» 2011 и 2017 гг. дали 44% и 37%, соответственно [27. С. 62]. Важным фактором в анализе социального протеста и трансформации его в открытые формы является изменившееся отношение россиян к состоянию дел в стране. Так, по опросам Левада-центра в 2020-2021 гг. 50% респондентов считают, что дела в стране идут в правильном направлении, но 40% уверены, что страна идет неверным путем (10% затруднились с ответом) [28]. Такая консолидация негативной оценки является определенным маркером. Желание участвовать в политических протестах высказывали: 11-12% в июне - сентябре 2017 г., 8% в декабре 2017 г., 6% в марте 2018 г., 22-23% на протяжении 2018 г., 20-22% на протяжении 2019 г. [29] Уровень готовности россиян принять участие в протестных акциях показывал определенную устойчивость: в 2016 и 2017 гг. примерно 20% россиян были готовы и 80% - не готовы участвовать в протестных акциях. Пик этих показателей отмечался в период кризиса 2008-2009 гг., когда готовность к выходу на протестные акции высказывало до 30% россиян [1. С. 273]. Учитывая, что более высокий протестный потенциал 2008-2009 гг. в сравнении с 2011 и 2017-18 гг. не дал выплеска открытых форм протеста, следует искать причины либо в замерах такого потенциала, либо в определенных триггерах, на которых срабатывает трансформация протестных настроений в протестные акции. Очевидно, что разницу составляют «мобилизующие лозунги». Именно их наличие (или отсутствие) и создает возможность перехода от латентного протеста к массовым протестным акциям, причем это вполне может происходить при снижении напряженности в российском обществе, снижении общего уровня протестных настроений, снижения уровня готовности россиян выйти на протестные акции. В 2018 г. социологические исследования зафиксировали, что многолетняя ориентация на стабильность в российском обществе начинает меняться на запрос на перемены [27. С. 329]. Однако этот запрос в тот период не отразился (или почти не отразился) на оценках действующей власти, и в первую очередь - президента страны: 47% безусловной поддержки и 39% - «скорее поддерживают» [27. С. 329]. Эти исследования подтвердились результатами президентских выборов в марте 2018 г. [30]. Это положение объяснялось тем, что запрос на перемены не носил характера политического, а был связан в основном с общественными представлениями о социальной справедливости и необходимости роста благосостояния [27. С. 329]. Если в 2000-м году 40% россиян были уверены, что реформы в обществе надо начинать с экономики, а не с политической системы, то в 2017 г. таких уже было только 28% [27. С. 313]. С этими данными, на наш взгляд, вполне согласуются и те, что в 2000-м году 35% россиян считали, что только создание всех условий для тех, кто хочет работать и зарабатывать может сделать Россию развитой страной, то в 2017 г. такое мнение высказывали уже только 23% [27. С. 313]. Это говорит о смене доминант в мышлении: экономика как решающий фактор в предстоящих изменениях уступает место политике. Наложение такого образа мысли на экономические трудности, с которыми столкнулось российское общества с 2014 г., должно было дать увеличение потенциального протеста с политическими лозунгами. Общая картина 2019 г.: главные мотивы недовольства и выхода на протест: недовольство положением дел в стране - 41%, недовольство политикой властей - 34%, недовольство недопуском к выборам независимых кандидатов - 28%. 10% опрошенных уверены, что многие пришли на акции потому, что им заплатили, а четверть считают протесты результатом вмешательства Запада. При этом, 30% уверены, что никакого вмешательства не было [29]. В сентябре 2019 г. граждане РФ представляли три четко определившиеся группы отношений к протесту: 23% положительного, 25% отрицательного и почти 50% - нейтрально или безразлично. Большинство среди «позитивных» представляли молодые люди [29]. Разделившиеся примерно поровну «за» и «против» и огромная доля «безразличных», перекос в сторону молодежи среди положительно настроенных к протесту - это состояния, характерные для протестного взрыва (целый ряд исторических примеров и современные примеры цветных революций). Возможно, что именно эти рассуждения подтолкнули организаторов протеста и заинтересованные стороны к обострению ситуации в 2020 г. Именно в 2020 г. произошло усиление внешнего давления: новый антироссийский санкционный виток, увеличение медийных скандалов по поводу России, история с отравлением Навального и публикация Навальным сделанного в немецкой студии фильма «Дворец для Путина. История самой большой взятки» с обвинением российского президента в коррупции. 2021 г. начался массовыми протестами в поддержку медийного оппозиционера Алексея Навального, который был задержан, а потом арестован после приезда из Германии. Несколько акций прошло в январе-феврале, затухающие акции продолжались и весной. Опросы 29 января - 2 февраля 2021 года (N=1616, от 18 лет и старше, 137 населенных пунктах, 50 субъектов РФ) дали следующие результаты. Известность протестов составила 80% - максимальный показатель последних лет. Поддержку действиям протестующих высказали 22% респондентов, 39% высказались негативно, 37% относятся безразлично [28]. Это достаточно высокие цифры, такими не могли «похвастать» успешные цветные революции даже в украинском варианте 2014 г. Однако то, что 43% россиян ожидает рост протестов, и это рекорд с 1998 г., мало о чем говорит с точки зрения массовости протеста, как это представляется частью западных СМИ [31]. На наш взгляд, интерпретация этих цифр как потенциала протеста социологической службой и прессой совершенно некорректно. Это понимание ухудшения ситуации в стране, определенной усталости населения от различных политических и экономических процессов, отчасти понимание современных технологий организации протестных действий в связи с политической борьбой внутри страны и геополитикой. Лишь 15% респондентов готовы выйти на протестные акции (это ниже, чем в 2018 г. в связи с пенсионной реформой) [32; 33]. Резко вырос уровень оценки причин выхода на протест «потому что заплатили» (с 12% в 2017 г. до 28% в 2021 г.) и «за компанию, из любопытства» (с 12 до 25%, соответственно) [28]. Первый показатель может быть интерпретирован повышением уровня информированности населения о технологиях протестных действий и «цветных революций», второй - длительной полной или частичной изоляцией населения в течение 2020 г. в связи пандемией Covid-19, отсутствием массовых мероприятий. Протестные акции состоялись 23 января и 31 января 2021 г. По 23 января организаторы заявили о протестных акциях в 198 городах России и 95 городах за рубежом, по 31 января - о 121 акции в России и 65 за рубежом, количество участников - от 110 до 300 тыс. [34-41]. Здесь наблюдается типичное «создание картинки» протеста, его массовости и огромной поддержки «всей мировой общественностью». В реалиях протесты имели место в нескольких городах России и действительно носили массовый характер, при этом, самая массовая акция, как обычно, прошла в Москве и собрала до нескольких десятков тысяч человек. МВД оценило акцию 23 января в Москве в 4 тыс. человек, Рейтерс - в 15-40 тыс. [42]. Максимум в 10-20 тыс. чел. в Санкт-Петербурге - втором максимальном выплеске протеста - и от нескольких десятков и сотен человек до нескольких тысяч протестующих в других городах России [42-45] очевидно не дотягивали в сумме до 100 тыс. даже по всей стране. В феврале происходит резкое падение количества участников. Цепной реакции цветных революций не происходит в связи с реакцией власти и деятельностью правоохранительных органов. Акции 21 апреля 2021 г. собрали по официальным оценкам: в Москве - около 6 тыс., Санкт-Петербурге - около 4,5 тыс., в Новосибирске - около 1 тыс., в Омске - около 900 чел., в Иркутске - 500 чел., во Владивостоке - 350 чел., в Хабаровске - 200 чел. [46] Т.е. по всей России не набралось 15 тыс. протестующих. Соцсети и общественное мнение отреагировали на эти акции как на «эпический провал» (калька с английского epic fail) [47]: организаторы не смогли мобилизовать сторонников. При этом «независимые наблюдатели» сообщали о 10 тыс. в Москве, «Навальный.Live» рапортовал о 60 тыс. в Москве [42]. Известный прием намеренного завышения количества сторонников и мобилизационных возможностей организаторов [48. С. 133-134]. Анализ политического протеста в России 2011-2021 гг. позволяет определить «ядро» участников этих протестных акций (наиболее отчетливо проявилось в ряде протестных акций 2011-2012 гг., 2 и 15 марта 2015 г. против «ввода российских войск на территорию Украины», 23 января, 31 января и 21 апреля 2021 г.). До 20 тыс. участников - ядро этого протеста - это московский средний класс (в самом широком понимании) с либеральными взглядами; от 20 до 30% (это пик, достигнутый на акции 24 декабря 2011 г. на Сахарова) молодежи до 30 лет, около 2/3 людей с высшим образованием [49. С. 130; 26; 50-52]. Более массовый протест возникает при возникновении временных объединяющих лозунгов и соединении различных идеологических течений: от коммунистических до либеральных. Отсутствие идеологии протеста - в привычном понимании - сказалось, с одной стороны, на массовости протеста (нет идеологического ограничения), но и на его «рыхлости» с социальной точки зрения и единства массы протеста и недолговечности без достижения поставленной политической цели. Период 2017-2021 гг. можно характеризовать как рост доли апатичных представителей в обществе: которые могут относиться негативно к протесту, но уже не относятся положительно к власти. С точки зрения технологий управления протестом в политических целях наблюдаем уже привычные: сильное влияние зарубежных СМИ - в первую очередь западных; внешнее политическое, дипломатическое и экономическое давление; использование принципа столичности и набора технологий пропаганды, включая изображение огромной массовости, представительства народа, жертвенности протестующих и кровавой злобности режима. Социологические опросы показывают, что в последние годы уровень частоты общения в социальных сетях в столице и регионах (в том числе в разных типах поселений внутри регионов) существенно не различается [1. С. 230]. Так что возможности вывода на улицы с точки зрения технологий в части социальных сетей не должны разниться, однако столица и мегаполисы по-прежнему представляют основные зоны организации протестных акций с политическими задачами. Главная соц. сеть «протестов в поддержку Навального» - ТикТок. Короткие видео использовались для мотивации к протестным акциям, так же как уже было с другими соцсетями в других примерах, только с видео форматом. Своеобразной новинкой стали в большом количестве провоцирующие сообщения: о миллионах протестующих по всей стране, об использовании военных для подавления протеста, о разрешении полиции стрелять в протестующих, о гибели протестующих, о поджоге Кремля, об ограничении доступа к Интернету по всей стране [53-56]. Заходом на подъем протеста в 2017 и 2021 г. были «антикоррупционные расследования» А. Навального: выпуск фильма «Он вам не Димон» - «расследование» коррупционных схем премьер-министра Д.А. Медведева, и фильма «Дворец для Путина» в 2021 г. Если в 2017 г. о фильме про Медведева слышали 18% респондентов, то в 2021 г. - 37%, причем 26% россиян посмотрели фильм про Путина [57]. Исследователи ставят в зависимость от этих данных разницу в протесте 2017-2018 гг. и 2020-2021 гг. [57] Однако такие логические связи представляются необоснованными. Во-первых, фигура В.В. Путина представляется значительно более интересной для аудитории, чем фигура Д.А. Медведева, поэтому уровень большей информированности о фильме не вызывает удивления. Во-вторых, фильм про Путина был сделан более качественно и получил значительно бóльшую информационную раскрутку: постоянное продвижение сообщений о большом количестве просмотров и привлечение внимания. О том, что здесь использовались политические интересы и технологии управления протестными настроениями в политической борьбе, свидетельствует создание в Германии видеоматериалов, включение серьезных медийных ресурсов и технологий продвижения в социальных сетях. Разбор следов технологий сетевого продвижения не является задачей данной работы, но обратим внимание, что цифры просмотров, существенно превышающие 100 млн, вызывают логические вопросы. Упоминаемые российскими социологами 26% россиян, просмотревших фильм - это цифра далекая от 100 млн, даже если каждый из этих россиян смотрел фильм по нескольку раз (последнее противоречит статистике Гугл по глубине и частоте просмотра на Ютюб любого видео). Тем более, что большие цифры просмотров появились в первые часы и день выхода фильма - так не просматривают даже массово ожидаемые премьеры. Это дает основания для предположений о том, что для привлечения внимания была сделана серьезная накрутка просмотров - традиционный сегодня рекламный ход. Что действительно важно в этом контексте - это фиксация резкого поколенческого разрыва: замеры дают серьезное преобладание молодого поколения среди зрителей фильма и особенно - среди тех, кто оценивает информацию в нем, как «похожую на правду»: 81% россиян до 25 лет и 39% - в группе старше 55 лет [57]. Молодые поколения легче поддаются манипулированию такой информацией и направлению в сторону протеста. Примечательно, что высокие цифры, связанные с оценкой коррупции, «разоблачений» и протестных настроений, никак не влияют на рейтинг человека, который продвигает эти темы в своей политической борьбе и пытается позиционироваться как флагман антикоррупционной борьбы и первое лицо российского протеста: по опросам Левада-центра, доверие к Навальному испытывает лишь до 4% населения (уровень активного неодобрения А. Навального в обществе, по оценкам центра, превышает 50% [58]). Во-первых, продолжается «история 2011-2012 гг.» - одной из характерных особеностей в протестных акциях 2011-2012 гг. был низкий рейтинг лидеров протеста, в том числе, среди участников этих протестов: доверие лидерам оппозиции, согласно этому опросу, колебалось от 2% (Борис Немцов, Борис Акунин, Геннадий Гудков, Алексей Навальный) до 8% (Сергей Миронов, Михаил Прохоров), 54% респондентов высказали недоверие всем оппозиционным лидерам (затруднились ответить 19% респондентов) [59]. Во-вторых, такое положение дел еще раз доказывает перевес важности объединяющих лозунгов над фигурами лидеров современного политического протеста (как случилось во многих цветных революциях [60. С. 288-328; 61]). Политические протесты 2011-2012 гг. вновь показали работоспособность простых лозунгов, но невозможность большой массы протеста и долгосрочного союза в рядах протестующих. Отсутствие сильной идеологии делает эти протесты быстротечными: взрывными и быстро угасающими, неспособными мобилизовать новых сторонников (выше уже существующих цифр и долей). Из технологий российского политического протеста, во-первых, обращает на себя внимание тот факт, что сделав несколько попыток перехода в радикальные формы массового протеста (напр., май 2012 г. и несколько других случаев), политический протест 2017-2021 гг. старается эту грань не пересекать, чему способствовала реакция власти и последствия для зачинщиков и дебоширов. При этом тема «жертвенности» (как технология трансформации протеста в более массовые и радикальные формы) появляется регулярно, но не имеет ожидаемого эффекта. Во-вторых, речь идет о столичности протеста: протесты в регионах используются для демонстрации территориального охвата и массы протеста. В-третьих, традиционное изображение масштабности протеста: большие цифры выхода на протестные акции, большое количество городов, охваченных протестными акциями, представление протестующих, как народа (простых людей, которых большинство в стране). Цепной реакции трансформации протеста в радикальные массовые формы социального протеста (технологии которых наглядно продемонстрировали «цветные революции») не происходит в связи с реакцией власти и деятельностью правоохранительных органов. Залог успеха всех «цветных революций» - это нейтральная позиция силовых структур (невмешательство), переход на сторону инсургентов (хотя бы частично) [60. С. 313-328]. В России невозможность перетянуть на свою сторону вооруженные формирования или обеспечить хотя бы пассивность и нейтральность сил правопорядка обеспечивает стабильность политической системы и недостижимость на данном этапе политических целей организаторов протеста, несмотря на то, что количественно, медийно и организационно российские политические протесты последних лет не уступают радикальным массовым формам социального протеста, использованным в «цветных революциях» для свержения власти. Возможности пропаганды заключаются в современной медийности соц. сетей, в зарубежных СМИ и части оппозиционных российских СМИ. Социальные сети - главный рупор и коммуникационная система мобилизации сторонников. В различных протестах в России большую роль играет то Фейсбук, то «ВКонтакте», горизонтально информация с мотивацией на протестный выход распространялась через мессенджеры WhatsApp и Telegram. Роль ТикТока сказалась на последних акциях Навального. Не случайно в большинстве протестов 2011-2012 и 2019 гг. самой популярной соцсетью был из Фейсбук - так как большинство протестующих представлял московский средний класс. Следует отметить, что ТикТок, который замышлялся как исключительно молодежная соцсеть, даже подростковая, таковой не является, по крайне мере в России. По данным представителей ТикТок в России, подростки составляют всего 17% всей аудитории, почти половину пользователей этой соцсети составляют возрастные категории 25-44 лет, а 64% пользователей этой соцсети - это люди с доходом средний и выше среднего [62]. Эти данные позволяют соотнести социологический портрет участников политических протестов в Москве с популярными соц. сетями, которым эти участники отдают предпочтение - Фейсбук и ТикТок - соц. сети как молодежного сегмента, так и преимущественно более старших возрастных категорий, но большей частью тех, кого можно относить к средним классам. Сложные лозунги, вроде «он вам не Димон», «он нам не царь» не стали мобилизующими для большого количества сторонников. Такими смогли стать простые лозунги: «фальсификация выборов» и «коррупция», которые сработали в 2011 г. и в 2019-2020 гг. В статье делается вывод о том, что организация политических протестов 2011-2012 гг. имела целью, во-первых, поднять протест на волне лозунгов о фальсификации выборов в парламент в декабре 2011 г., а, во-вторых, воздействия на электоральную кампанию президентских выборов в марте 2012 г. Первая часть технологий известна по целому ряду примеров радикальных массовых форм социального протеста: мексиканская революция в 1910 г., целый ряд цветных революций, в первую очередь - «оранжевая революция» (Украина 2004 г.). Вторая часть является частью электоральных технологий (самый яркий современный пример - действия демократов в США на протяжении всего президентства Д. Трампа). Старт протестов в марте 2017 г. очевидно преследовал второе направление и имел целью воздействие на выборы президента РФ в марте 2018 г. Вторая задача заключалась в организации волны протестов 2019- 2021 гг. «Протесты школьников» должны были запустить характерную для протестов закономерность «цепной реакции». В этой новой волне протестов происходит смена «лица протеста» - им становится А. Навальный, в отличие от 2011-2012 гг., когда таких лиц и лидеров было много. Таким образом происходит попытка снять одну из главных проблем российского политического протеста - большое количество лидеров мнений, каждый из которых имеет крайне низкий рейтинг, и отсутствие единой идейной направленности этого протеста (идеологическая и политическая «разношерстность» как лидеров, так и участников протестов, которая ведет к быстрому потолку массовости и затуханию протестов). Мы полагаем, что последние запущенные технологии для А. Навального - «жертвенность». Сначала история с отравлением - эта технология была отработана в 2004 г. с Ющенко на Украине: рост популярности к оппозиционеру из-за жалости и рост негативного отношения к власти, способной идти на такие зверства (когда технология сработала на Украине, никто уже не обратил внимание на отсутствие реального отравления Ющенко). Следующий шаг - тюремное заключение: политик, не имеющий достаточной поддержки, попадает в тюрьму и выходит из нее с растущей популярностью: эта технология, на наш взгляд, наиболее ярко проявилась в истории с А. Гитлером в 1923-1930 гг. В продолжение из тюрьмы должна последовать книга о жизни и борьбе с властью за справедливость и благополучие народа.

Об авторах

Эдуард Эдуардович Шульц

Автор, ответственный за переписку.
Email: nuap1@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0002-9067-6228

кандидат исторических наук, доцент, и.о. заведующего кафедрой коммуникационных технологий

Список литературы