Политико-экономический подход к трактовке феномена государственно-частного партнерства

Полный текст

Введение История развития ГЧП в странах мира не столь долгая, поэтому остается достаточно много нерешенных вопросов как теоретического, так и практического плана: Какие факторы предопределяют многообразие форм ГЧП? Какие принципы следует учитывать в качестве главных при организации партнерства? Чем определяется эффективность механизмов финансирования ГЧПпроектов в различных сферах публичного сектора? Каким образом оптимизировать интересы государственного и частного партнеров в многообразных моделях ГЧП, включая их гибридные формы и т.п.? Имеющиеся вопросы и отсутствие моделей лучших национальных практик реализации ГЧП объясняют ограниченность использования потенциала разнообразных форм партнерства государства и частного бизнеса в национальных экономиках и отсутствие общепринятого понимания их роли в формировании будущей системной целостности в сфере экономики и социума на национальном уровне [Vaslavskiy, Vaslavskaya 2019: 199-228]. Цель В данном исследовании предпринята попытка политико-экономической трактовки феномена партнерства государства и частных компаний в организации бизнеса, факторов, обусловливающих многообразие организационных структур партнерства (сотрудничества, кооперации) государственного и частного секторов экономики, а также оптимизация возможностей согласования их многообразных различий с выделением общих принципов такого сочетания. Материалы и методы В процессе работы над статьей автор обращался к публикациям известных российских и зарубежных исследователей в сфере экономической и политической теории. Также использованы собственные наработки автора в изучаемой области. Теоретическую и методологическую базу исследования составляют синтез экономической истории и современного институционального анализа, а также новая политическая экономия. В статье применены методы сравнения, диалектический, историко-логический, анализа и синтеза. Обсуждение и результаты С точки зрения политической экономии важно выделить те аспекты деятельности государства и частного бизнеса, которые их делают диалектически противоположными. Во-первых, речь идет о нацеленности государства в прошлое в связи с его структурированием уже сформированных экономических систем и ориентацией частных компаний только на будущее или бесконечное самодвижение. Во-вторых, задачей государства является укрепление целостности самоорганизующейся системы с использованием механизмов генерирования структурных уровней на основе прямых и обратных связей. Это делает систему более устойчивой и одновременно более сложной и, посему, более хрупкой. В противоположность государству, которое не создает структурные связи, а только укрепляет те, которые упрочивают системную целостность, и разрушает такие, которые разрушают ее, частные компании формируют новые взаимосвязи с себе подобными в процессе своей деятельности, и часть этих связей со временем превращается в структурные. В-третьих, и это следует из предыдущего положения, государство не способно разрушить всю системную целостность, чтобы вместо нее возвести качественно новую организацию. В результате государство будет всегда препятствовать тем, кто будет это делать. В данной связи темпы эволюции можно поставить в прямую зависимость от силы противодействия государства новым реалиям. Что же касается бизнеса, то он вынужден сохранять свою деятельность в любых условиях, и если для этого необходимо «разрушить прежнюю реальность созидательно»[148], то он вынужден это делать. Другими словами, частный бизнес обращен в будущее, а наиболее крупные и устойчивые ком пании имеют для этого и соответствующие способности: к самоорганизации (посредством механизма нисходящей причинной обусловленности) и саморазвитию (посредством механизма восходящей причинной обусловленности)[149] [Ваславский 2022]. В-четвертых, частный бизнес и государство своими действиями опосредуют универсальный механизм самодвижения всех системных целостностей, созданных человеком, оставаясь диалектически связанными составляющими целостной системы. Если трактовать эту взаимосвязь в категориях позитивного и негативного отбора, по А.А. Богданову, то государство реализует отрицательный отбор из дифференцированных видов деятельности частного бизнеса, отсекая часть из них и оставляя только те, которые в данный конкретный момент укрепляют целостность статичной системы [Богданов 2019: 266]. Фирмы же в своем многообразии, осуществляя деятельность, увеличивают разнообразие видов экономической деятельности, реализуя положительный отбор. Именно поэтому именно они определяют возможности и безграничность экономического и социального прогресса. Другими словами, частный бизнес и государство диалектически предполагают существование друг друга. Остается дело за малым: найти приемлемые формы реализации этой диалектической связи в современных условиях для целей приближения будущей реальности. И организация государственно-частного партнерства (ГЧП) является необходимой практической платформой, позволяющей отбраковать неэффективные формы такой диалектической связи и оптимизировать те из них, которые несут в себе большой потенциал расширения взаимодействия государства и частного бизнеса. Институциональный подход в значительной мере углубил политэкономические представления о сущности ГЧП. Именно в их рамках появились первые трактовки партнерства экономических субъектов на рынке в связи с их диалектической взаимосвязью по поводу реализации рыночных трансакций. По сути, партнеры вступают в акты купли-продажи, будучи диалектически взаимосвязанными в качестве продавцов и покупателей, но при этом предполагая необходимость друг друга и отрицая ее в одно и то же время. Такая взаимообусловленность партнерства обеспечивает каждому участнику диалектической пары возможность максимизировать свои полезности, а обществу - стабилизировать воспроизводство ВВП и обеспечивать устойчивость национальной экономики в целом. Подобного рода диалектика рыночного партнерства имеет фундаментальное значение для понимания необходимости и достаточности как условий его успешного развития. Речь идет об объективной необходимости согласования действий участников трансакций в сфере рыночного обмена, их кооперирования в решении обоюдоважных проблем. Только диалектически взаимосвязанные экономические субъекты вынуждены идти на согласование индивидуального поведения в части организации рыночных трансакций на условиях партнерства, поскольку это принесет каждому из них экономический выигрыш за счет минимизации трансакционных издержек (или издержек обмена) [Ваславский, Ваславская 2019: 24-39]. Специфика трансакционных издержек связана с тем, что в процессе рыночного обмена их количество постоянно растет, а качество быстро меняется. Другими словами, их существующий перечень расширяется, добавляются новые их группы и подгруппы. Современные трансакционные издержки традиционно делят на пять основных групп: издержки поиска информации, издержки ведения переговоров, издержки измерения, затраты на спецификацию и защиту прав собственности, издержки оппортунистического поведения [Alchian, Demsetz 1972: 777-795]. По мере расширения перечня трансакционных издержек объективно растет многовариантность форм организации трансакций на базе ГЧП, которые позволяют минимизировать издержки реализации рыночных сделок. Помимо трансакционных издержек значимым фактором развития партнерства государства и частного бизнеса выступают правоотношения собственности. По Д. Норту [North 1997: 13-14], именно изменения в экономических издержках и выгодах партнеров по трансакциям предопределяют набор обмениваемых правомочий собственности и систему обеспечивающих их формальных институтов. Причем трансакционные издержки в качестве важнейшего фактора, который объективно обусловливает стремление государства и частного бизнеса к партнерству, не могут быть минимизированы без опосредования трансакций с благами обменом соответствующих правомочий собственности. Эту идею еще в XIX в. высказал Е. Бем-Баверк [Behrens 1985: 64]. Дело в том, что для партнеров важен не столько ресурс сам по себе, сколько «пучок» или доля прав собственности на использование обмениваемого ресурса [Demsetz 1967: 358-359]. Следовательно, партнерами по трансакциям могут быть только те, кто распоряжается набором прав (правомочий) собственности на обмениваемый ресурс. В случае ГЧП государство определяет условия делегирования отдельных правомочий собственности частному партнеру в процессе организации трансакций с общественными благами для целей минимизации трансакционных издержек. Диалектика взаимообусловленности с трансакционными издержками проявляется только в случае четко специфицированных прав собственности. Это означает, что формальные институты эффективно исключают доступ к объекту собственности любого другого индивида (который не является санкционированным владельцем данных прав) и обеспечивают защиту правомочий собственности его владельца [North 1981: 21]. Другими словами, порядок получения индивидом полезности от экономического блага институционализируется путем спецификации системы правомочий собственности [North 1996: 68]. Только в этом случае у экономических агентов возникает заинтересованность эффективно использовать ресурсы, а также наращивать объемы выпуска и по вышать производительность труда. Р. Капелюшников убедительно обосновал центральное место принципа «исключительности» в институционализации собственности, поскольку он служит основой бесконечного разнообразия конкретных правомочий собственности, входящих в ее систему [Капелюшников 1990]. Теоретически принцип исключительности прав собственности постоянно меняется в границах от 1 до 0. При этом единица означает открытый доступ только для одного лица (при индивидуальной собственности), а ноль - в случае открытого доступа к ресурсам для всех членов общества (при общественной собственности) [Кленнер 1988: 245]. Разнообразные системы собственности, варьирующие принцип исключения из доступа к располагаемым обществом ресурсам, в свернутом виде содержат все множественные способы потенциально возможных взаимоотношений экономических агентов в связи с конкретным их использованием. Представители неоинституциональной теории добавили принцип делимости в качестве одной из фундаментальных характеристик отношений собственности. Это обусловлено тем, что каждое частичное правомочие собственности как целостной системы (общего их «пучка») обладает ценностью, поскольку позволяет извлекать полезность из блага. В результате партнеры по трансакциям могут продавать и покупать правомочия собственности как обычные товары [Ваславский, Ваславская 2019: 152-153]. При этом их количественный набор варьируется в зависимости от «узкого» или «широкого» толкования категории собственности. Т. Эггертссон [Eggertsson 1999: 34-35] включил в категорию собственности в «узком» толковании «пучок» следующих правомочий: (а) права владельца на пользование благом при извлечении его полезных свойств; (б) права собственника извлекать из блага доход; (в) права владельца блага отчуждать его путем продажи, дарения, передачи в наследство, использования как пая и т.п.; (г) запрета владельцу блага использовать его во вред другим. Классическое определение права собственности (в «широком» толковании) было разработано английским юристом А. Оноре [Honore 1961: 112-128] и включало «…11 элементов: 1) право владения, т.е. исключительного физического контроля над вещью; 2) право пользования, т.е. личного использования вещи; 3) право управления, т.е. решения, как и кем вещь может быть использована; 4) право на доход, т.е. на блага, проистекающие от предшествующего личного пользования вещью или от разрешения другим лицам пользоваться ею (иными словами, право присвоения); 5) право на «капитальную стоимость» вещи, предполагающее право на отчуждение, потребление, промотание, изменение или уничтожение вещи; 6) право на безопасность, т.е. иммунитет от экспроприации; 7) право на переход вещи по наследству или по завещанию; 8) бессрочность; 9) запрещение вредного использования, т е. обязанность воздерживаться от использования вещи вредным для других способом; 10) ответственность в виде взыскания, т.е. возможность отобрания вещи в уплату долга; 11) остаточный характер, т.е. ожидание «естественного» возврата переданных кому-либо правомочий по истечении срока передачи или в случае утраты ею силы по любой иной причине». Однако партнерство частных компаний друг с другом на рынке и партнерство государства с частным бизнесом в реализации трансакций имеют существенные различия. Частные компании как партнеры на рынке объективно располагают равными правами и обязанностями при всех прочих равных условиях. Что же касается государства, то оно изначально создано обществом для реализации функций, которые вменены ему в обязанность самим же обществом и которые ставят его в определенной степени над этим обществом. Реализуя свои функции, государство призвано «персонифицировать» данное общество, выступая ведущим его субъектом и регламентируя систему формирующихся в его рамках экономических отношений. Речь идет об определении им основных норм поведения, механизмов поощрения и наказания для экономических субъектов с помощью формальных институтов. В этом качестве государство генерирует платежеспособный спрос, определяет совокупность правил конкурентного взаимодействия, включая условия своего партнерства с частным бизнесом. По мере сокращения ареала персонифицированного обмена и сферы доминирования неформальных ограничений важнейшими задачами государства становились институциональное обеспечение неперсонифицированного обмена, беспрепятственной реализации трансакций для участников рыночного обмена, а также замещение неформальных институтов расширением ареала созданных государством формальных институтов [Права собственности 2009: 21-89]. Особое место в институциональной системе было отведено формальным институтам, специфицирующим права собственности партнеров. Это было обусловлено тем, что в неперсонифицированном обмене покупались и продавались не столько блага, сколько правомочия собственности на них. Заключение Вышесказанное позволяет понять, почему партнерство частного бизнеса между собой и его взаимодействие с государством по поводу рыночных трансакций отличается существенной спецификой. Во многом это обусловлено противоречивостью самого государства, которое выступает одновременно и как субъект управления (мегарегулятор), и как объект управления (в качестве партнера частного бизнеса в реализации рыночных сделок). Кроме того, особенность ГЧП обусловливается тем, что сфера распространения ГЧП определяется масштабами производства общественных благ, которые вменены обществом в обязанность государства и которые финансируются тем же обществом за счет части национального дохода. Общественным благам присущи такие характеристики, как всеобщая потребительная стоимость (неисключаемость из потребления любого члена общества) и отсутствие ограничений у индивидуумов в доступе к их потреблению (предельная полезность этих благ равна нулю). Собственно, эти моменты в значительной мере обусловливают доминирующую роль в ГЧП самого государства. Если учесть его противоречивость, поскольку оно выступает и в качестве субъекта, и в качестве объекта управления, то с уче том сказанного выше становится понятным, почему государство всегда выступает доминирующей стороной в отношениях с частными инвесторами, диктуя им свои условия партнерства. Учитывая вышеизложенное, государственно-частное партнерство можно представить как кооперацию действий государства и частнопредпринимательских организаций в трансакциях с общественными благами за счет бюджетных средств, но с привлечением финансовых ресурсов частного сектора. В этом случае ГЧП позволяет государству более эффективно использовать выделенные обществом финансовые ресурсы (бюджетные расходы) в показателях количества и качества удовлетворения общественных потребностей. Выигрывает от этого и общество, поскольку растет его благосостояние и ускоряется развитие национальной экономики. Для частного же бизнеса трансакции с государством и на его условиях позволяют стабилизировать прибыль (чистый доход), сократить риски финансовых потерь, а следовательно, уменьшить трансакционные издержки.

Об авторах

Ян Ильич Ваславский

Московский государственный институт международных отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации

Автор, ответственный за переписку.
Email: vaslavsky@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-0707-1699

кандидат политических наук, доцент, доцент кафедры политической теории

Москва, Российская Федерация

Список литературы