ИСЛАМ В СУАР КАК ФАКТОР ПОЛИТИЧЕСКОЙ НЕСТАБИЛЬНОСТИ КНР

Полный текст

ВВЕДЕНИЕ Для Китая проблема сепаратизма в СУАР - крайне актуальная, так как уйгурский сепаратизм, имея определенные исторические предпосылки, остается для КНР серьезным фактором нестабильности и напрямую угрожает территориальной целостности государства. СУАР является крупнейшей территориальной единицей КНР, расположенной на северо-западе государства, занимая почти шестую часть территории Китая и гранича с восьмью странами - Россией, Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном, Монголией, Пакистаном, Афганистаном и Индией. По числу приграничных государств занимает исключительное положение среди провинций и автономных районов КНР. Несмотря на экономический рост и положительные изменения в социальноэкономической жизни населения, межэтническая обстановка в СУАР за последние годы серьезно обострилась. Уйгурский сепаратизм - очень сложная, многогранная, многомерная, многофакторная и одновременно малоизученная проблема. В данной статье подробно рассматривается лишь один из факторов - религиозный. На конец 2016 г. население Синьцзяна насчитывало почти 24 млн чел. [14]. Из них по неофициальным данным свыше 11 млн составляют уйгуры, что вполне соответствует переписи 2010 г. с учетом прироста населения. Принимая во внимание другие национальные меньшинства, проживающие в Синьцзяне и исповедующие ислам, мусульманское население региона составляет более половины общего населения [15]. Уйгуры являются тюркским народом, исповедующим ислам, который прибыл в Синьцзян в результате великого переселения на запад тюркских народов с территории нынешней Монголии в VIII-IX вв. И одна из самых болезненных в настоящий момент проблем, которая вызывает наибольшее возмущение уйгур СУАР, - ограничение свободы вероисповедания. По мнению местного населения, политика китайских властей по данному аспекту представляется им чрезмерно жесткой. Можно предположить, что это сложились ввиду характерных особенностей ислама, а также из-за того, что религия глубоко проникла в уйгурское общество. Существенной особенностью ислама является то, что он не предполагает разделение религии и государства, таким образом, идеалом является исламское государство. Для правоверных мусульман, особенно для тех, кто был воспитан в традиционном обществе, практически невозможно вести светский образ жизни в неисламском государстве без протеста против существующих порядков. Положение уйгур КНР также осложнено тем, что традиционные религиозные лозунги, которые призывают к объединению мусульман, всегда звучат для руководства Китая с политическим оттенком. Таким образом, подобная специфика ислама превращает его в глазах коммунистического китайского руководства в угрозу. И хотя китайское руководство усиленно предпринимает попытки к утверждению четкой дифференциации между мусульманской верой уйгур Синьцзяна и лозунгами к независимости, в сознании автохтонного населения Синьцзяна они совсем неразделимы. ОСОБЕННОСТИ ИСЛАМА В РАЗЛИЧНЫХ РАЙОНАХ СУАР Стоит отметить, что сепаратизм в Синьцзяне неоднородный, в нем ярко прослеживаются этнические, религиозные и политические компоненты. И подобные настроения присущи далеко не всем уйгурам, населяющим Синьцзян, это больше характерно для южных районов, где очень сильны традиции ислама. Эту специфику можно объяснить географическим фактором. Рассмотрение Синьцзяна как единого целого - заблуждение. СУАР можно разделить на несколько районов, каждый из них обособлен и ощущает на себе определенное влияние соседней зарубежной культуры. Исторически произошло так, что намного легче было преодолеть серьезные расстояния через горные перевалы Памира, Кунь-Луня, Тяньшаня и Гиндукуша, чем совершить подобное в условиях пустынь ТаклаМакан, Алашань и Гоби. Таким образом, в дополнение к их этнической идентичности, большинство уйгур, как правило, идентифицирует себя с регионом, откуда они происходят. Исторически современный уйгурский этнос формировался в сложных политикогеографических условиях региона Восточного Туркестана, из отдаленных террито- риально друг от друга групп населения, зачастую различного этнического происхождения. И несмотря на языковую и религиозную общность, в настоящее время у уйгур сохраняется деление на этнографические группы или субъэтносы - юрты: турфанцы, кашгарцы, хотанцы, яркендцы, лобнорцы и др. [8. C. 72] Западная зона представляет собой территорию тюркского Кокандского ханства, исчезнувшего в XVIII в., и охватывает большую часть оазисов Таримской впадины. Южная зона, расположенная от Яркента и Хотана к Керии, подверглась сильному индийскому влиянию, что и обуславливает ее внешнюю направленность на эту страну, а также на Пакистан. Северные области Джунгарской равнины вместе с Семиречьем образуют Северную зону. Восточная зона, включающая районы северо-восточной части Синьцзяна, достаточно невелика и не характеризуется сильной активностью. В Центральной зоне расположен административный центр СУАР г. Урумчи [2. C. 106]. Неодинаковые подходы к определению уйгурами своей собственной национальной принадлежности находят свое отражение в структуре сепаратистского движения. Так, именно религиозный фактор наиболее ярко выражен в Западной и Южной зонах. Здесь достаточно серьезный вес имеют радикально настроенные сепаратисты, которые используют в своих политических программах элементы ваххабитской идеологии. А выступления в данных частях Синьцзяна исходят из Ферганской долины, находящейся на стыке границ Киргизии и Узбекистана. Действительно, данная территория является своеобразным пусковым механизмом уйгурских движений. В доказательство этому можно вспомнить печальные события 1871-1881 гг., когда в Синьцзяне произошло крупное антикитайское восстание, в результате которого было образовано мусульманское государство Якуб-бека - выходца из Ферганской долины [6. C. 103]. Хотя очаг исламского сопротивления в тот период удалось подавить, тем не менее это было достигнуто с большими трудностями. Ситуация, которая наблюдается в настоящее время, достаточно серьезно отличается от тех событий, однако основные участники остались теми же. Географическая близость Ферганской долины с южными районами Синьцзяна явилась одной из причин переселения уйгуров с данной территории в долину. Так же, как и сами ферганцы, уйгуры из Хотана, Кашгара, Аксу и Учтурфана являются яростными приверженцами ислама. Этот факт сыграл определенную роль в их культурной ассимиляции с жителями Ферганской долины. Таким образом, исламский фундаментализм, который в настоящий момент упорно просачивается через афгано-таджикский коридор, может отыскать своих яростных последователей в первую очередь в Ферганской долине. И в данном регионе антикитайские выступления, в отличие от населения Урумчи и Кульджи, зачастую происходят с лозунгами исламского освобождения [5. C. 268-270]. Стоит отметить, что несмотря на то, что большинство уйгур в настоящий момент являются мусульманами-суннитами, сильное влияние на них оказал суфизм, т.к. до суннизма уйгуры исповедовали ислам суфийского толка; часть уйгур остались приверженцами суфизма. Уйгурские суфисты гораздо более гетерогенны, чем сунниты и шииты, в результате отсутствия какого-либо орга- низованного центрального руководства. И хотя суфизм предполагает познание и просветление самостоятельным путем, тем не менее наставление и направление в религии очень сильно зависит от духовных лидеров. Это создает различия в религиозной практике между регионами, населенными пунктами и даже различия между окрестностями. Небольшая часть относит себя к салафитам, которые имеют тесные связи с движением Талибан и другими радикальными исламистскими группировками, такими как Исламское движение Узбекистана. Салафизм ориентирован на возвращение ислама к своим корням и зачастую вольно трактуется и используется в своих интересах террористическими группировками. Наличие салафитов среди уйгур объясняется, в первую очередь, как результат взаимодействия с арабскими моджахедами и афганскими талибами, а также итогом влияния, которое оказывали фундаменталистские медресе Пакистана, в которых проходили обучение молодые уйгуры. Тем не менее, уклон на ислам в этой части СУАР имеет ряд слабых сторон. Во-первых, не стоит забыть то, что Синьцзян все-таки многонациональный и многоконфессиональный регион, и те лозунги, которые выдвигают лидеры данных движений, плохо воспринимаются не только большей частью населения данных территорий, но и даже народами, исповедующими ислам. Также сама сепаратистская деятельность под руководством религиозных организаций ставит эти организации вне закона, и это еще раз было доказано руководством автономного района, которым были приняты в 1989-1990 гг. специальные законодательные акты, регулирующие деятельность духовенства и религиозных организаций. В-третьих, их деятельность возможна только лишь при достаточной зарубежной финансовой поддержке, так как само существование религиозных организаций находится в полной зависимости от государственных дотаций. Также стоит отметить, что после 1978 г. этнический элемент в Синьцзяне прослеживается не столь явно. Как уже было сказано выше, уйгуры являются не единственным коренным народом в этом регионе. Помимо них там также проживает приблизительно сто монгольских кланов. И без финансовой поддержки со стороны исламистских организаций Пакистана, Ирана и Сирии, а также уйгурских организаций, расположенных в США, в полной мере разжечь искру сепаратизма в СУАР при таком разнообразном наборе этнических групп кажется достаточно сложно. Что касается Северной зоны СУАР, то она оказывает наиболее активное сопротивление политике, проводимой центральным руководством КНР. Местное население поддерживает прочные связи с диаспорами Казахстана и другими государствами Центральной Азии. Только в Казахстане проживают больше 256 тыс. уйгур [3]. Уйгуры проживают там достаточно компактно и обособленно, что позволяет им сохранять культурную самобытность и развивать ее. К востоку от Алматы и вдоль восточной границы Казахстана действуют по крайней мере четыре подпольных организации, чьи главные штаб-квартиры находятся на территории СУАР: Исламская партия возрождения, Организация объединенного национального революционного фронта Восточного Туркестана (ОНРФВТ), Восточнотуркестанский объединенный союз молодежи, Партия освобождения Уйгурстана. Первые две из названных - это те объединения, которые подозреваются в актив- ной террористической деятельности. В связи с этим вполне понятной кажется позиция КНР, которая выдвигает определенные претензии Казахстану и обвиняет его в том, что он не желает предпринимать меры по противодействию терроризму. Но также волне понятна и позиция самого Казахстана, который понимает все последствия, если он выдаст активистов и лидеров уйгурского сепаратистского движения. Не раз высшая мера наказания, примененная к захваченным на территории Синьцзяна боевикам, способствовала подъему на местном уровне волнений среди уйгуров, проживающих в Казахстане. И плюс к этому сами казахи оказывают поддержку уйгурам - своим братьям по вере [1. C. 229]. Учитывая данные обстоятельства, руководство КНР в рамках национальной политики проводит четкую, скоординированную политику относительно религиозной жизни китайского общества. Это касается всех религий, не только ислама, но конечно, к исламу проявляется повышенное внимание, и здесь требуется определенный специальный подход. ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ МУСУЛЬМАН В КНР Если говорить о политико-правовом положении мусульман вообще в Китае и в Синьцзяне в частности, то стоит отметить, что ситуация по сравнению с недавним прошлым изменилась в лучшую сторону. Отсутствие в свое время в Китае юридических гарантий касательно ислама не раз приводило к массовым нарушениям прав мусульман. Тем не менее, время от времени в связи с борьбой с терроризмом и сепаратизмом в Синьцзяне руководство КНР прибегает к жестким мерам. Так, после активизации сепаратизма в 90-х гг. ХХ в. властями КНР были предприняты жесткие меры для того, чтобы религиозная жизнь в СУАР находилась под их контролем. Эти ужесточения затронули не только тех, кто активно противостоял государству, но и тех, кто пытался отстоять культурные особенности региона. Большое количество мусульманского духовенства и учеников медресе арестовывали за участие в так называемой «незаконной религиозной деятельности», также закрывались «незаконные религиозные центры». Был введен запрет на духовную деятельность и религиозное обучение для лиц, не достигших восемнадцати лет [7]. В настоящий момент в КНР право на свободу совести находится главным образом под защитой Конституции Китайской Народной Республики 1982 г. Именно в ней закреплены основные права населения государства, в том числе и то, что касается религии. Положения документа затрагивают все религиозные организации Китая, в том числе и мусульманские. Так, в статье 36 основного закона КНР говорится о том, что никакие государственные органы, общественные организации или отдельные лица не имеют права принуждать граждан исповедовать или не исповедовать ту или иную религию, граждане не могут подвергаться дискриминации в связи с их религиозной принадлежностью. Государство также охраняет отправление религиозной деятельности. Религия не может использоваться для нарушения общественного порядка, нанесения вреда здоровью человека, а также в ущерб государственной системе образования [9. C. 127]. Из положений статьи 36 следует, что КНР предоставляет мусульманам и их религиозным общинам возможность свободно осуществлять рели- гиозную деятельность в Китае, совершать необходимые обряды и отмечать религиозные праздники. Также Конституция никаким образом не препятствует религиозной жизни. Исключение составляют те случаи, когда религия используется с целью нарушения общественной безопасности и порядка. Тем не менее, данное ограничение достаточно негативно сказывается на мусульманской общине в связи с определенными особенностями быта верующих. Так, в частности, для лиц женского пола является необходимостью ношение хиджаба, что, соответственно, не сочетается с правилами образовательных учреждений, в которых действуют принципы светского образования. Помимо Конституции, в Китае существует достаточно широкий спектр нормативных документов, которые защищают свободу вероисповедания в государстве. Положения об охране религиозных и иных законных интересов верующих содержатся в Уголовном кодексе, Общих положениях гражданского права КНР, Законе об образовании КНР, Трудовом кодексе, Гражданском процессуальном кодексе, Законе о выборах, Законе о национальной районной автономии1. Непосредственно в СУАР действуют «Положение СУАР относительно управления религиозными делами», «Временное постановление относительно управления местами религиозной деятельности в СУАР»; «Временное постановление относительно управления религиозными делами СУАР»; «Временное постановление относительно контроля над деятельностью служителей культа»; Положение Синьцзян-Уйгурского автономного района касательно контроля в сфере продуктов питания халяль»2. 1 См.: «中华人民共和国刑法» [Zhōnghuá rénmín gònghéguó xíngfǎ] // Уголовный кодекс КНР; «中华人民共和国民法通则» [zhōnghuá rénmín gònghéguó mínfǎ tōngzé] // Общие положения гражданского права КНР; «中华人民共和国教育法» [zhōnghuá rénmín gònghéguó jiàoyù fǎ] // Закон об образовании КНР; «中华人民共和国劳动法» [zhōnghuá rénmín gònghéguó láodòng fǎ] // Трудовой кодекс; «中华人民共和国民事诉讼法» [zhōnghuá rénmín gònghéguó mínshì sùsòng fǎ] // Гражданский процессуальный кодекс; «中华人民共和国全国人民代表大会和地方各级人民代 表大会选举法» [zhōnghuá rénmín gònghéguó quánguó rénmín dàibiǎo dàhuì hé dìfāng gè jí rénmín dàibiǎo dàhuì xuǎnjǔ fǎ] // Закон о выборах; «中华人民共和国民族区域自治法» [zhōnghuá rénmín gònghéguó mínzú qūyù zìzhì fǎ] // Закон о национальной районной автономии. 2 См.: «新疆维吾尔自治区宗教事务条例》 [Xīnjiāng wéiwú'ěr zìzhìqū zōngjiào shìwù tiáolì] // Положение СУАР относительно управления религиозными делами;《新疆维吾尔自治区宗 教活动场所管理暂行规则》[Xīnjiāng wéiwú'ěr zìzhìqū zōngjiào huódòng chǎngsuǒ guǎnlǐ zhàn háng guīzé] // Временное постановление относительно управления местами религиозной деятельности в СУАР;《新疆维吾尔自治区宗教活动管理暂行规定》[Xīnjiāng wéiwú'ěr zìzhìqū zōngjiào huódòng guǎnlǐ zhàn háng guīdìng] // Временное постановление относительно управления религиозными делами СУАР;《新疆维吾尔自治区宗教教职人员管理暂行规定》[Xīnjiāng wéiwú'ěr zìzhìqū zōngjiào jiào zhí rényuán guǎnlǐ zhàn háng guīdìng] // Временное постановление относительно контроля над деятельностью служителей культа; «新疆维吾尔自治区清真食品 管理条例» [Xīnjiāng wéiwú'ěr zìzhìqū qīngzhēn shípǐn guǎnlǐ guǎnlǐ] // Положение Синьцзян- Уйгурского автономного района касательно контроля в сфере продуктов питания халяль». Таким образом, на официальном уровне гарантируется свобода вероисповедания и осуществления религиозной деятельности, но на практике в подобных законодательных актах определяются узкие правовые границы осуществления религиозной деятельности, и они позволяют государственным органам строго контролировать и вмешиваться в сферу религиозных отношений. Так, например, создание религиозных организаций, религиозных учебных заведений, а также организация мест для проведения религиозных обрядов строго регулируется положением «О религиозных отношениях», в котором прописана определенная процедура, реализовать на практике которую достаточно затруднительно [11]. Для создания любого религиозного учреждения, в частности и исламского, нужно предоставить в соответствующие государственные органы немалое количество документов. Если по каким-либо причинам руководство КНР будет против образования религиозного учреждения или его не будет устраивать кандидатура на должность имама, оно всегда может потребовать предоставить дополнительные документы, что, в свою очередь, будет являться существенным препятствием для верующих. То же самое касается и мест для проведения религиозных обрядов [12]. Таким образом, для того чтобы, например, учредить мечеть, необходимо пройти большое количество процедур. Мусульмане также могут создавать в Китае религиозные учебные заведения - медресе, но процедура эта достаточно длительная. Тем не менее, следует сказать, что к исповедующим ислам официально не предусмотрены какие-либо дополнительные требования, но пройти все согласовательные процедуры зачастую бывает достаточно трудоемко. Тем не менее количество новых мечетей в Синьцзяне из года в год увеличивается, и на сегодняшний день из почти 40 тыс. мечетей 24 400 находятся непосредственно в СУАР [13]. Также среди 109 религиозно-культурных объектов в Синьцзяне 46 являются ключевыми и находятся под охраной государства, 63 находятся под защитой автономного округа. Центральным правительством выделяются специальные средства на ремонт и реконструкцию данных объектов, в том числе самой большой мечети Китая Ид Ках в Кашгаре, мечети Байтула в Кульдже, мечети Дзямань в Хотане, мечети Янхан в Урумчи. Правительство Синьцзяна профинансировало реконструкцию и ремонт 28 храмов, в том числе минарета Эмина в Турфане. Многие древние религиозные книги, в том числе и биография пророка Мухаммада, были включены в каталог национальных редких книг Китая. Специальные средства были выделены для защиты и переиздания некоторых книг, в том числе Корана и биографии пророка Мухаммада. Исламское общество Синьцзяна также имеет свое духовное училище, издает «Коран» на уйгурском, китайском, казахском и киргизском языках [10]. Таким образом, существует немало нормативно-правовых актов, регулирующих религиозные отношения, но политика свободы вероисповедания в КНР является во многом декларативной. Порой в вышеуказанных нормативно-правовых актах содержатся достаточно жесткие требования, которые негативно влияют на возможность верующих реализовать свои права. Так, например, для отправления религиозных обрядов священослужителям необходимо проходить обучение в Исламской ассоциации КНР, и только тогда им разрешается проводить свою деятельность под строгим контролем специальных наблюдателей и полиции [1. C. 229]. Учитывая сложности в контроле над конфессиональной сферой, Китаем была разработана определенная тактика в отношении мечетей. На всех исторических этапах китайское руководство пыталось сотрудничать с мусульманским духовенством в Синьцзяне, что было для него выигрышно. Таким образом, в настоящий момент исламские духовные лидеры в СУАР в основном ставленники власти или же находятся под ее влиянием, подвергаясь серьезному контролю со стороны государственных органов. Помимо этого финансовая поддержка от государства имеет в этом деле немаловажное значение. Вместе с политикой свободного вероисповедания руководство КНР также проводит принципы разделения религии и политики. Религиозные организации не могут исполнять властные функции и не допускается их вмешательство в административное управление и законодательные дела государства. Также религии запрещено вмешиваться в сферу образования, т.е. в деятельность учебных заведений и социальное общественное воспитание, а также в вопросы брака и планового деторождения. И все это прямым образом противоречит основным положениям ислама о неразделении религии и государства. Независимое уйгурское государство, в основе которого лежит ислам, как и прежде, является ядром сепаратистских настроений в Синьцзяне. По всей вероятности, китайскому руководству будет достаточно сложно заменить эти идеи среди автохтонного населения, новыми идеологическими установками, пока они глубоко не внедрятся в его сознание. Также на сегодняшний день идея объединения всего многонационального Китая с позиции китайского суперэтноса еще пока не нашла отклика среди уйгур, чему серьезно способствует роль ислама, и повышение самостоятельности на местах, а также активное включение уйгур в реформы приводило к взрывам недовольства и подъему национального самосознания. Вероятно, в ближайшей перспективе работа в этом направлении с автохтонным населением Синьцзяна останется одной из основных задач руководства КНР.

Об авторах

Анна Сергеевна Мавлонова

Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Автор, ответственный за переписку.
Email: mavlonova.anna@yandex.ru

кандидат исторических наук, старший преподаватель Школы востоковедения факультета мировой экономики и мировой политики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»

ул. Мясницкая, 20, Москва, Россия, 101000

Список литературы