Мир духа в мире материи. Рецензия на книгу: Николайчук И.А., Янгляева М.М., Якова Т.С. Цифровое обществоведение. Медиа, метасмыслы, наука. М.: ИКАР, 2023. 376 с.

Аннотация

-

Полный текст

Современный человек практически утратил традиционное, не медийное, мышление и поведение. Средства массовой информации, медиа выступают в качестве мощного фактора формирования мировоззрения личности и ценностной ориентации общества. Причем они являются не только трансляторами уже сложившихся культурных достижений народов, но и сами участвуют в формировании новых ценностно значимых ориентиров. СМИ предлагают собственную картину мира массовому адресату, и она сегодня доминирует на всем пространстве бытия человека, на всех уровнях социальной структуры общества. В связи с этим становится остроактуальным не просто описание, но осмысление медиакартины мира с точки зрения ее праксиологической функции. Причем важно понимать, что формирование медиакартины и внешнее бытие человека неразрывно связаны и взаимно влияют друг на друга. Особенно ярко эта связь стала прослеживаться с появлением новых медиа, социальных сетей. Интенсивная цифровизация всех сфер жизни последние 20‒30 лет ускорила и обнажила процессы формирования нового, ментально оцифрованного, человека. В этом смысле, первоочередной задачей гуманитаристики должно стать осмысление трансформации уже сложившихся смыслов, а также описание механизмов порождения новых в условиях глобальной цифровизации. Монография трех авторов ‒ И.А. Николайчука, М.М. Янгляевой и Т.С. Яковой ‒ видится как важное начинание системного осмысления происходящих процессов.

Во-первых, хотелось бы обратить внимание научного сообщества на название монографии. В научный оборот возвращается термин обществоведение, который в свое время был вытеснен термином обществознание. Очевидно принципиальное различие этих понятий: в первом случае отчетливо представлен динамический компонент, процессуальность и субъектность получения знания, то есть активность интеллектуального процесса; во втором ‒ доминантой является статичность, даже некоторая статуарность знания: ученый (или учащийся) становится объектом для этого знания и полностью устраняется из творческого процесса познания и формирования смыслов. Понятие цифровое ничего принципиально не меняет: оно лишь уточняет изменившиеся экстранаучные реалии, эмпирический материал, но принцип познания определяется именно термином обществоведение. Важен и подзаголовок: он состоит из трех номинативов ‒ медиа, метасмыслы, наука. Понятие медиа достаточно легко коррелируется с понятиями цифровизация, цифровой, цифра. Цифровые медиа ‒ это интеллектуально-техническое обновление традиционных СМИ и появление на базе цифры и сети Интернет новых форм медиакоммуникации. Понятие наука, очевидно, соотносится с термином обществоведение. Наиболее «загадочными», на первый взгляд, здесь выглядят метасмыслы.

Во-вторых, в современной гуманитаристике сегодня сосуществует сразу несколько терминов, которые несут в себе представление о ментальном коде, ментальной системе того или иного человека, того или иного народа. В когнитивистике и психолингвистике ‒ это концепт и концептосфера, в риторике ‒ это топос и топосфера, в семиотике ‒ это знак, семиосфера и семиозис. Авторы монографии выбрали понятие метасмыслы. С точки зрения обобщения и семантической прозрачности этот термин, наверное, наиболее удачный и точный. Для русскоязычной аудитории слово смысл является семантически прозрачным и считывается носителем русского языка без лингвистического напряжения. Первая часть составного термина могла бы показаться сложной уже в силу своей многозначности. Даже если остаться в узких рамках значения самореферентности, это не избавит от полисемантичности данной приставки. Наверное, наиболее точной дефиницией термина метасмыслы можно считать смыслы о смыслах. По крайней мере, в области обществоведении. Хотя авторы расширяют и это достаточно объемное значение и придают ему также дополнительный смысл ‒ смыслы и темы, порождаемые в медиапространстве и медиадискурсе.

Говоря о структуре данной монографии, необходимо отметить строго научную логизированность осмысления тех проблем, которые заявлены уже во введении. И не только проблем, но стратегий предлагаемой новой гуманитарной дисциплины: «Цифровое обществоведение ‒ это своего рода основа современной мягкой силы, оно дает возможность делать обоснованные научные выводы (не субъективную оценку) и по общим путям человеческого развития, и по достижению конкретных целей актуальной политической практики» (c. 8). То есть перед нами и теоретическое исследование, и практическое руководство по воздействию на массовую аудиторию в цифровой медиасреде. Сразу же отметим, что авторы под медиасредой понимают практически все жизненное пространство современного человека, в том числе и городское пространство, его среду обитания. На наш взгляд, это верный и точный фокус осмысления медиапространства, поскольку, как мы уже сказали в самом начале нашей рецензии, внешние бытие человека и медиакартина мира в его сознании неразрывно связаны и взаимно влияют друг на друга.

Вернемся к структурно-смысловым аспектам монографии. Этот объемный труд состоит из семи глав, каждая из которых имеет собственную тематическую доминанту, но при этом неразрывно связана с ключевыми идеями всех других глав книги. Так, например, уже в первой главе «Методологические аспекты исследования цифрового общества» определяется один из важнейших параметров метасмысловой конфигурации в медиапространстве ‒ темпоральный. Этот аспект заметен даже в названиях параграфов: «Кризис в эпоху глобальных перемен» (§ 2.1), «Религиозный фактор в современных общественных системах» (§ 3.4), «Ретроспекция современной ситуации в РФ в вопросах нациестроительства на николаевскую эпоху» (§ 4.8), «Ностальгия как культурно-исторический конструкт» (§ 5.1), «Ностальгия как мифологема посткоммунистического мира» (§ 5.2), «Проблема темпоральности в социальном: прошлое против будущего» (§ 7.4). Как видим из приведенных названий параграфов разных глав, идея диахронизма, временно́го движения ‒ одна из центральных при осмыслении движения и трансформации различных тем и идей.

Еще один важный аспект в осмыслении идеологического круговорота ‒ аспект пространства, распределения народов и их ментальных доминант не только во времени, но и территориально. Поэтому концепты этнос, мир, народ, нация, часто рассматриваемые в дихотомической оппозиции, ‒ это конструкты той модели современного цифрового общества, которую предлагают авторы монографии. То есть медиаобществоведение в данном интерпретационном модусе сопрягается с медиагеографией, которая также продвигается авторами в современной системе наук о медиа. Интересно, что авторы не ограничиваются только временем и пространством, они анализируют также скорость распространения идей и смыслов, что во многом обусловлено стремительными изменениями в медиакоммуникативном и медиаинформационном трафике цифровой эпохи.

Логика анализа этой книги вновь возвращает нас к попытке осмысления термина метасмыслы. Здесь особый интерес представляет для нас глава третья «Культурные коды и современная гуманитарная политика». В качестве метасмыслов в ней рассматриваются и концепты – добро, зло, любовь, ненависть. Также анализируются пары метасмыслов (Иисус Христос/Пророк Муххамед, христианство/ислам, Библия/Коран), которые смело можно считать термами топосов основатели религии, религии, священное писание. В связи с этим можно, наверное, предложить рассматривать метасмыслы в качестве родового понятия по отношению к видовым концепт и топос. Но это дискуссионный вопрос.

Вообще, вся монографии пронизана такими перспективами дискуссионности. Например, относительно интерпретации ностальгии на постсоветском и постсоциалистическом культурном пространстве. Оценка и самой ностальгии, и объектов этой ностальгии, и трансформации смыслов прошлого и настоящего ‒ все это процесс своеобразного семиозиса, бесконечной интерпретации. Кстати, именно в пятой главе «Ностальгия как фактор и детерминанта современного политического процесса» наиболее наглядно показан процесс медиатизации культурно-жизненного пространства современного человека в темпоральном и пространственном аспектах. Речь идет об уникальном явлении на территории бывшего СССР ‒ памятниках киногероям. Это пример редкого позитивного и положительного влияния медиа на невиртуальную жизнь человека. Гораздо больше примеров со знаком минус. Например, четвертая глава «Презентизм и современный политический процесс» ‒ это пример утраты влияния гуманитарного знания в целом и исторического в частности на сознание массовой аудитории, пример формирования псевдоисторического и мифологического знания и мышления. В сущности, это пример отрицательной медиатизации.

В монографии много диаграмм, фотографий, графиков. Весь иконографический материал дает не только высокую степень верификации теоретических положений, выдвигаемых авторами, но помогает читателю более наглядно и быстро усваивать эти положения, поскольку иероглифизация современной коммуникации приучила нас к научным презентациям, к визуализации мысли вообще. И это тоже один из результатов активной медиатизации нашего сознания.

Жанр рецензии не предполагает пересказ того текста, который рецензируется, тем более что книга И.А. Николайчука, М.М. Янгляевой и Т.С. Яковой составляет 376 страниц и включает в себя обширный список литературы, состоящий из 173 единиц. Наша задача ‒ заинтересовать ученых и всех, кто осознает значимость осмысления тех процессов трансформации общества, которые происходят под воздействием глобальной цифровизации. Но в перспективе мы столкнемся (и уже столкнулись) с более мощным навязыванием смыслов через Chat GPT. Массовый потребитель медиаконтента, очевидно, будет пользоваться этой технологией. Собственно смыслы и их интерпретацию будут порождать роботы. Осмысление этой проблемы ‒ насущная перспектива того подхода в изучении цифрового общества, который предлагают авторы монографии «Цифровое обществоведение. Медиа, метасмыслы, наука».