Том 20, № 4 (2016): Дискурс-анализ в 21 веке: теория и практика (I)

В данной статье показано, как преодолеваются границы прагматики, ориентированной на одно высказывание, когда слушающий становится не только реципиентом, пытающимся понять смысл услышанного, но также и собеседником, стремящимся достичь взаимопонимания с говорящим. Цель статьи - не столько описать и проанализировать диалогический подход к прагматике, сколько объяснить, какие внутренние процессы развития прагматической парадигмы послужили стимулом к изучению диалога, и, в особенности, подчеркнуть важность оценки значения высказывания говорящего именно с точки зрения говорящего, а не слушающего, а также указать на двойнную роль собеседников (говорящий-слушающий) в диалоге.

В статье обсуждаются подходы к изучению и описанию дискурса, обусловленные функциями речи и разработанными в лингвистике и других областях гуманитарного знания моделями коммуникативной ситуации (М.М. Бахтин, Ю. Лотман, J. Habermas, М. Halliday). Они характеризуют содержание общения, его типовых участников, тональность, канал и акциональную природу. Эти подходы взаимодополнительны и дают возможность синтезировать достижения лингвистики текста, социолингвистики, прагмалингвистики и собственно теории дискурса. Их объединяющим центром является дискурсивная личность - человек как участник общения, проявляющий себя в разных типах коммуникативных ситуаций. Вместе с тем каждый из этих подходов преимущественно сориентирован на определенный тип личности и тип ситуаций. В рамках тематического подхода к дискурсу в фокусе оказывается содержание общения и основные форматы представления содержания в тексте и подтексте. Субъектный подход к моделированию дискурса сориентирован на установление и описание характеристик личностно-обусловленного и статусно-обусловленного дискурса, в первом случае в поле зрения исследователей оказывается бытовое и бытийное общение, во втором - институциональное общение. Используя инструментальный подход к интерпретации дискурса, исследователи получают возможность выделить и описать доминирующую тональность общения. Режимный подход к дискурсу направлен на выявление характеристик канала и средств осуществления общения. Акциональное понимание дискурса дает возможность охарактеризовать поведение личности в разных коммуникативных ситуациях, инкорпорированное в систему социального взаимодействия участников общения в соответствии с принятыми в этой системе культурными прескрипциями.

Дискурс как компонент социокультурного взаимодействия представляет собой сложное единство языковой формы, значения и действия, т.е. коммуникативного события или акта. Связь с событием и действием позволяет рассматривать дискурс как некоторую форму жизни, обращенную к коммуникативному взаимодействию и к прагматической ситуации с опорой на методологию исследований Э. Бенвениста, М. Фуко, И. Кечкеша, Дж.Р. Сёрля и др. И в лингвистике, и в других областях знаний понятие дискурса способствует интеграции гуманитарных исследований. Интегрирующий принцип, включение в широкий гуманитарный контекст проблемы взаимодействия дискурса, речевого акта и высказывания позволяет нетривиально решать целый ряд собственно лингвистических проблем, в частности, проблему высказывания. Логики определяют высказывание через пропозицию; лингвисты - через предложение; теория речевых актов - через иллокутивный акт. Будучи включенным в дискурс или его фрагмент, высказывание становится их интегральной составляющей, хотя и не единственной. В отношении речевого акта высказывание оказывается его единственно возможной областью определения, одновременно оформляя и означивая речевой акт посредством пропозиционального содержания. Цели и задачи настоящего исследования - определить условия взаимодействия и соотношения дискурса, речевого акта и высказывания как лингвистических конструктов, выявить их отличительные и сходные свойства и показать конструктивную роль высказывания как минимальной единицы речепорождения. Исследование выполнено с применением аналитико-теоретического подхода и интерпретативного анализа. Соотношение дискурса, высказывания и речевого акта подтверждает роль высказывания как дискретной единицы синтаксического континуума, обращенной одной стороной к языку, а другой к речи: оно не принадлежит исключительно ни языку, ни речи, а отличает их взаимодействие в ходе речевой деятельности, являясь одновременно «атомом дискурса» и областью определения речевого акта.

В данной статье проведено исследование по двум главным направлениям: первое - ретроспективный обзор, описание значимых моментов в истории развития анализа политического дискурса с целью оценить данную сферу исследования на современном этапе; второе - обзор перспектив развития данной исследовательской области. В статье предпринята попытка обобщить исследования в рамках появившихся недавно направлений, таких как мультимодальность, и других, уже утвердившихся, подходов. Во многих исследованиях утверждается (например, I. Fairclough и N. Fairclough 2012), что убеждение является самой распространенной стратегией в политическом дискурсе, и многие авторы признают, что этот процесс охватывает как вербальные, так и невербальные средства. Например, Аткинсон (1984) предпринял успешную попытку описать некоторые невербальные средства убеждения, такие, как тембр говорящего, его интонация, поза, язык тела, взгляд, и т.д., а также некоторые другие невербальные приемы. Несмотря на значимость данного исследования, невербальные средства убеждения не получили достаточного внимания в политической риторике, которая сосредотачивается исключительно на языковых средствах аргументации. Главная цель данной работы - наметить пути для разработки интегрирующей модели анализа политического дискурса. Вместо того, чтобы анализировать отдельные языковые средства, такие как метафора (Charteris-Black 2006), оскорбление (Ilie 2004), оценочная лексика или юмор (Swain 1999, 2002), предлагается соединить описание вербальных и невербальных особенностей политического дискурса с целью создания практического инструмента анализа политического дискурса для выявления возможных прагматических эффектов.

Деструктивность относится к числу фундаментальных дискурсивных категорий, которые играют значительную роль в организации коммуникативного взаимодействия и определяют прагматику дискурса; ее изучение способствует пониманию некоторых механизмов и принципов коммуникации, а также идентификации стратегий и тактик, используемых деструктивной коммуникативной личностью. Актуальность настоящего исследования определяется нарастающими проявлениями агрессивности в различных типах дискурса и, соответственно, необходимостью расширения знаний о деструктивном поведении коммуникативной личности. Исследование базируется на теории дискурс-анализа и теории деструктивности (Z. Harris, T. van Dijk, A. Buss, E. Fromm, D. Ponton, K. Hacker, R. Wodak, Н.Д. Арутюнова, В.И. Карасик, М.Л. Макаров, Е.И. Шейгал и др.). Развивая теорию деструктивности Э. Фромма (1973), авторы уточняют понятие деструктивности по отношению к политическому дискурсу и соотносят его с родственным понятием агрессивности. В статье на материале отрывков из выступлений кандидатов на пост президента 2016 г. анализируется категория деструктивности в современном политическом дискурсе США. Особое внимание уделяется доминирующей деструктивной интенции - нанести вред репутации оппонента и уменьшить его политические шансы, а также функциям вербальной агрессии: с одной стороны, дискредитировать оппонента, с другой, настроить аудиторию против него/нее и вызвать у аудитории ощущение опасности, исходящей от политического оппонента. Проводится анализ вербальных и невербальных средств выражения деструктивности в политическом дискурсе США. Делается вывод о том, что оскорбительные реплики политиков - результат не спонтанного эмоционального всплеска, а тщательно продуманной деструктивной стратегии, в которой агональная природа политического дискурса стимулирует использование средств инструментальной агрессии (Басс, 1971) ради борьбы за власть, понижения статуса оппонента и ухудшения его публичного имиджа.