Проектирование «гибридной войны»: западная дискурсивная репрезентация китайской внешней политики

Полный текст

Введение

В современную эпоху трансформации гегемонии геополитика рассматривает события и тенденции в сфере международных отношений не только посредством теорий, таких как реализм, конструктивизм, либерализм и т. д., но и сквозь призму информационного пространства, в рамках которого происходит конструирование восприятия актуальных международных процессов с целью вызвать нужную реакцию на эти сконструированные представления (Flint, 2016; Simons, 2022). В настоящее время на Западе широко распространено мнение, что Российская Федерация ведет масштабную гибридную войну против демократических стран^[1]. Однако в последнее время стали все чаще звучать мнения, что Китайская Народная Республика (КНР) также прибегает к гибридным инструментам для укрепления статуса мировой державы (Simons, 2022).

В статье анализируются попытки западноцентричных производителей знаний сформировать систему устоявшихся представлений в области международных отношений^[2] посредством геополитически удобных и субъективных интерпретаций и репрезентаций проецируемой угрозы, которую Китай представляет для однополярного порядка во главе с США. Производители знаний, исследователи и эксперты выполняют важную функцию, создавая материалы, используемые в массовой коммуникации с различными аудиториями, чтобы убеждать и влиять на них, формируя восприятие и мнение по разным вопросам (Simons, 2014).

Знание необязательно должно быть истинным, но оно должно быть достоверным и правдоподобным, чтобы когнитивная манипуляция была успешной. В этой работе исследуются несколько различных категорий, которые фигурируют в дискурсе о западноцентричных угрозах. К ним относятся ведение гибридной войны в экономическом, кибернетическом, географическом, геополитическом, психологическом, информационном и идеологическом пространствах. Западная обструктивная внешняя политика^[3] реализуется через информационную сферу (важно, что информация и знания выступают пятым измерением для ведения боевых действий, помимо земли, воды, воздуха и космоса) ​​ с целью повлиять на когнитивную сферу, изменяя воспринимаемые, сконструированные и проецируемые реальности для различных глобальных заинтересованных сторон в той степени, в которой это влияет на события и процессы в физическом мире. Таким образом, как словосочетание «гибридная война», так и сама эта концепция имеют негативный и зловещий оттенок в сознании западной аудитории после многих лет когнитивной обработки со стороны правительств стран Запада, стремящихся формировать восприятие своих граждан и, как следствие, получить их согласие на все более агрессивные действия и безрассудную внешнюю политику.

В статье изложены некоторые западноцентричные аргументы из обзора литературы о китайских гибридных операциях, ведущихся в шести оперативных средах, а в заключении приведены некоторые наблюдения о мотивах, возможностях и результатах участия в такой форме обструктивной внешней политики, направленной на лишение оппонента возможности достижения своих внешнеполитических целей и задач. Цель заявления о том, что Китай участвует в гибридной войне — атака на его международный авторитет и репутацию, снижение привлекательности страны для сотрудничества, благодаря чему появляется возможность для продления гегемонии США и сохранения однополярного миропорядка.

Гибридная война: определения и характеристики

Язык геополитики с точки зрения его риторики и избирательного использования ярлыков и определений важен для достижения консенсуса среди различных групп в отношении интерпретаций и представлений о сконструированной реальности. Это означает, что заинтересованные группы могут использовать идеи и концепции, такие как гибридная война, в качестве политического инструмента для повышения своего влияния и придания легитимности государственной политике.

Существуют различные определения гибридной войны. Фрэнк Хоффман (Hoffman, 2009), которому приписывают создание этой концепции, предсказал конвергенцию будущих войн, в которых соперники будут участвовать в мультимодальной войне, сочетающей в себе организацию и средства межгосударственного конфликта и особенности нерегулярных войн. Следует отметить, что еще до Ф. Хоффмана офицеры Народно-освободительной армии Китая (НОАК) Цяо Лян и Ван Сянсуй опубликовали работу, в которой выделили отличительные черты неограниченных войн (Qiao & Wang, 1999), хотя в целом основные положения китайской (неограниченная война) и американской (гибридная война) концепций схожи.

Более современное толкование термина «гибридная война» представляется очень расплывчатым: «Гибридная война и поддерживающая ее тактика могут включать широкие, сложные, адаптивные, оппортунистические и часто интегрированные комбинации традиционных и нетрадиционных методов. Эта деятельность может быть открытой или скрытой, с участием военных, парамилитарных формирований, организованных преступных сетей и гражданских лиц»^[4].

В определении гибридной войны, данном Организацией Североатлантического договора (НАТО), наблюдается недостаток концептуальной ясности. М. Калискан отмечает, что «альтернативные издержки неправильной концепции слишком высоки, поскольку она создает путаницу и затемняет стратегическую мысль» (Caliskan, 2019, р. 40). Однако отсутствие ясности действительно приносит потенциальные политические выгоды. О. Фридман (Fridman, 2017) заявляет, что в таком случае создается ситуация, в которой одной стороне затруднительно обвинять другую в неправомерных действиях, одновременно отражая критику в свою сторону и пытаясь получить общественную поддержку на национальном и международном уровнях. Все это согласуется с точкой зрения Р. Джонсона (Johnson, 2018), который предполагает, что в век информации сила СМИ, воздействие, доступность и дезориентация, которую они создают, влияют на то, как интерпретируется полученная информация. Следовательно, беспокойство порождается «угрозой» гибридных методов, которые эксплуатируют предрасположенность западных СМИ к недостоверным и сенсационным историям или подрывают общепринятые нормы ведения войны. Конечным результатом является создание у аудитории чувства дезориентации и острого желания оперативно все исправить. Таким образом, гибридная война — это не только концепция, включающая скрытые военные операции с точки зрения академического и политического понимания, но также и инструмент утверждения своей повестки и обвинение оппонента.

Методология

Эта статья включает в себя изучение тематической литературы, которая интерпретирует вводящий в заблуждение западноцентричный дискурс о том, что китайские гибридные операции представляют угрозу безопасности Запада. Несмотря на то, что рассмотренные материалы по-разному трактуют действия КНР, они раскрывают некоторые важные концептуальные и практические аспекты того, как эти нарративы задумывались и использовались политиками и практиками.

Чтобы охватить вышеупомянутые переменные, представляющие интерес для данной статьи, был проведен обзор литературы. Его цель — дать более широкий и всесторонний анализ рассматриваемой темы, чтобы прояснить проблемы, связанные с предметом исследования (Pati & Lorusso, 2018; Conz & Magnami, 2020). Существует несколько различных видов обзоров литературы — систематический, полусистематический и интегративный (Snyder, 2019, pp. 334–336). Авторы придерживаются интегративного (критического) типа, который помогает «оценить, подвергнуть критике и обобщить литературу по теме исследования таким образом, чтобы появились новые теоретические основы и перспективы» (Snyder, 2019, p. 335). Обзор литературы должен носить диалогический характер, а не быть простым повторением работ и мыслей других исследователей. Следовательно, если исследование основано на более ранних работах, то отобранные источники должны соответствовать поставленной научной задаче (Silverman, 2020, pp. 50–51).

Выборка источников для обзора была сделана посредством поисковых запросов в Интернете, включающих термины «Китай» и «гибридная война». Из массива источников отбирались академические и аналитические работы, авторами которых являлись исследователи из США и стран-союзниц, рассматривавшие в своих работах китайские гибридные операции и Китай как угрозу. В выборку вошли только работы, опубликованные после 2011 г., так как в этот год администрация Б. Обамы провозгласила «азиатский поворот», в рамках которого была публично обозначена дискурсивная позиция, в которой Китай рассматривался как угроза, которую необходимо сдерживать. Особый интерес и актуальность представляют следующие контекстуальные факторы: информационная мощь, когнитивное влияние, восприятие/проецирование риска и угрозы как ключевые элементы возглавляемого США западноцентричного дискурса об угрозе безопасности со стороны Китая.

В результате проведенного обзора литературы было выявлено несколько общих тем из выборки: кибернетическое пространство (цифровая гибридная угроза), экономическое пространство (экономическая гибридная угроза), психологическое пространство (психологическая гибридная угроза), геополитическое пространство (геополитическая гибридная угроза) и географическое пространство (географическая гибридная угроза). Таковы различные классификации восприятия и репрезентации угрозы китайской гибридной войны западными авторами.

Обзор литературы: типологии угроз и ответных мер

Каждая из категорий и типологий (кибернетическое, экономическое, психологическое, геополитическое, информационно-идеологи-ческое и географическое пространства) представлена по очереди, с кратким и сжатым изложением основных положений рассмотренной литературы.

Кибернетическое пространство

Цифровая среда является не только потенциальным источником силы и влияния, но также источником слабости и уязвимости. Она становится сферой соперничества государств посредством операций в компьютерных сетях (Computer Network Operations, CNO), которые подразделяются на атаку компьютерных сетей (Computer Network Attack, CNA) и защиту компьютерных сетей (Computer Network Defence, CND).

В рамках Сил стратегического обеспечения НОАК функционирует Департамент сетевых систем. В его зону ответственности входят информационные, психологические и кибероперации, техническая разведка и радиоэлектронная борьба. По мнению американского оборонного ведомства, основная цель Департамента — борьба с США^[5]. Этот тезис объясняется через призму гибридной войны, которая представляет собой скрытое средство подрыва национальной безопасности, требующее жесткой политики для противодействия заявленным рискам и угрозам.

Китай имеет свой комплексный подход к кибервойне^[6]. Ведение боевых действий в киберпространстве согласуется с двумя основополагающими для Китая стратегическими принципами: доктриной народной войны, согласно которой мобилизации подлежат широкие слои населения, причем значимая роль отводится идеологическому фактору, и военно-гражданским слиянием (привлечение гражданского населения и компаний в военную сферу). Пример практической реализации данных принципов — отряды кибервоинов, состоящих из гражданских лиц⁷.

Искусственный интеллект (ИИ) и биотехнологии также рассматриваются НОАК в качестве инструментов ведения боевых действий, что становится предметом исследования западных специалистов (Kania, 2019). Прогнозируется, что применение таких технологий приведет к интеграции мозга и машины, что выведет военные операции на новый уровень^[8]. Американский аналитик Т. Томас считает, что ИИ оказывает все более значимое влияние на подход Китая к войне, так как в обозримом будущем военные операции будут представлять собой битву алгоритмов^[9], а «достижения в области когнитивных технологий приведут к появлению когнитивного поля войны»^[10].

Опасения у экспертов вызывают и технологические компании КНР. Например, закон о национальной разведке КНР обязывает частные компании сотрудничать с китайскими спецслужбами, поэтому индийские исследователи призывают власти своей страны ограничить участие таких компаний в работе над инфраструктурой 5G (Nandan & Chauhan, 2021, p. 132). Они упоминают китайскую компанию Zhenhua Data Information Technology, которая собирала личную информацию о миллионах людей, в том числе высокопоставленных гражданах Индии (Nandan & Chauhan, 2021, pp. 131, 133).

Экономическое пространство

Экономика является потенциальным источником национальной мощи и влияния для акторов мировой политики. Когда акторы конкурируют и сталкиваются в международных отношениях, геоэкономика используется как средство поддержки геополитической стратегии.

В доктринальных документах США Китай рассматривается как основной источник гибридной агрессии: Пекин обвиняется в том, что для противодействия США он сочетает дипломатические и экономические инструменты, не прибегая к прямому вооруженному столкновению и разрушению союзов^[11].

Эксперты Брукингского института считают, что Китай разработал комплексную стратегию по расширению и укреплению своего глобального экономического влияния^[12]. Примером такой деятельности являются инвестиции КНР в портовую инфраструктуру Индо-Тихоокеанского региона (Cooper & Shearer, 2017, p. 309): порты Гвадар (Пакистан)^[13], Читтагонг (Бангладеш)^[14], Хамбантота (Шри-Ланка)^[15] и др., а также выделение средств для банковского сектора регионов, представляющих интерес для Китая^[16] (например, 2 млрд долл. США были предоставлены Фонду «Африка растет вместе»^[17]).

Инициатива «Пояс и путь» также воспринимается западными исследователями как источник гибридной агрессии: страны, участвующие в реализации китайского проекта, не только попадают в зависимость от КНР, но и потенциально могут стать территориями, откуда будут вестись китайские гибридные операции^[18]. По мнению американских экспертов, из-за того, что стремление к извлечению выгод и бизнес-интересы ставятся представителями западной элиты выше национальной безопасности и интересов собственной страны, Запад не смог своевременно предотвратить появление китайской угрозы в регионе^[19]. Предполагается, что экономическая конкуренция станет более значимой, чем военная^[20].

Психологическое пространство

Данная сфера затрагивает воздействие коммуникационной деятельности в информационной сфере и посредством нее — на процессы и результаты в когнитивной сфере отдельных людей и групп. Задачи операций на этом направлении — установление контроля над противником и подавление его воли к сопротивлению посредством внедрения в механизм принятия решений противника, создания хаоса и поддержки антиправительственных настроений. Психологическое воздействие ускоряет распространение слухов и фейковой информации, что может подтолкнуть граждан к поиску назначенных заранее организатором операции «виновников» и созданию атмосферы страха (Nandan & Chauhan, 2021, p. 131). Согласно Принципам организации политической работы в НОАК, проведение психологических операций является одним из трех ключевых компонентов современной военной стратегии страны^[21].

В структуру НОАК входит Главное политическое управление, в котором функционируют несколько бюро, отвечающих за проведение психологических операций^[22]. Известно о Базе 311, расположенной в г. Фучжоу, которая функционирует под контролем этого управления²³. Она занимается трансляцией на Тайвань посредством радиостанции «Голос Тайваньского пролива» и социальных сетей. Необходимо упомянуть и специальные организации, продвигающие китайскую культуру за рубежом: Ассоциация по продвижению китайской культуры, Китайская ассоциация международных дружественных контактов, Фонд по культурному обмену между Китаем и США и проч.^[24] Военные специалисты из США также упоминают Силы стратегического обеспечения НОАК, которые вовлечены в психологическую борьбу, а также в информационное противоборство, проведение информационных и кибератак, осуществление технической разведки и радиоэлектронную борьбу^[25].

В целом зарубежные специалисты отводят заметную роль психологическому пространству. Высказывается предположение, что «мощный психологический элемент» в случае обострения отношений с Японией сможет переломить ситуацию в пользу Китая^[26]. По мнению некоторых экспертов, в отношении Индии используется особая стратегия, важным элементом которой являются психологические операции (Qureshi, 2020; Nandan & Chauhan, 2021, p. 130). В случае обострения тайваньского вопроса еще активнее будет задействована упомянутая выше База 311 для планирования и проведения политических и психологических операций^[27].

Геополитическое пространство

В фокусе внимания находится проецируемая идея «подрывной» китайской геополитической деятельности как части геостратегии КНР, направленной на продолжение роста за счет США и западноцентричного глобального порядка.

Американские исследователи озабочены масштабными целями, озвученными Коммунистической партией Китая: «Сделать Китай самой могущественной страной мира к 2050 году»^[28], обеспечить мировое лидерство^[29], обрести статус морской державы^[30], что приведет к снижению мирового влияния Соединенных Штатов (Doshi, 2021, p. 302). По сути, это прямая угроза глобальной гегемонии США.

Эксперты Брукингского института выделили несколько направлений внешнеполитического курса Китая, развитие которых угрожает нынешнему порядку: помощь странам третьего мира (инфраструктура, инвестиции, прямая помощь населению) и непрозрачная для мирового сообщества и международных финансовых институтов система финансирования проектов в других государствах^[31].

Китай также обвиняется в ведении «правовой войны», направленной на оправдание и юридическое оформление результатов политики перед мировым сообществом (Jash, 2019, pp. 102–103).

Стратегия сдерживания Китая под руководством США, судя по всему, основана на препятствовании подъему КНР путем оттеснения от него потенциальных партнеров и создания региональных альянсов, цель которых — ограничение источников потенциального роста и влияния Китая. Чтобы обеспечить себе глобальное положение, как США, так и КНР ведут активную работу на информационном и идеологическом фронте.

Информационно-идеологическое пространство

В рамках данной категории рассматривается распространение китайской идеологии, которая воспринимается как угроза успешному продвижению пропаганды США и, следовательно, жизнеспособности продолжающейся глобальной американской гегемонии.

Оказание влияния на общественное мнение через средства массовой информации — одна из трех основных задач, провозглашенных в Принципах организации политической работы в НОАК (Nandan & Chauhan, 2021, p. 131). Главное политическое управление НОАК занимается проведением информационных операций, продвигая определенные нарративы о стабильности, экономическом процветании и межнациональном мире в целях повышения авторитета и доверия к Китаю^[32]. Важными инструментами для реализации таких операций являются Информационное агентство Синьхуа и Центральное телевидение Китая (Nandan & Chauhan, 2021, p. 131). Для повышения их эффективности Китай занимается сбором информации, что вызывает много опасений на Западе^[33].

По мнению Э. Кордсмана, ярким примером является крупная китайская дезинформационная кампания в марте 2020 г., связанная с пандемией коронавируса³⁴. Один из китайских дипломатов в Twitter (ныне — X) высказал предположение, что вирус мог быть привезен в страну американскими военнослужащими. В свою очередь тайваньские власти утверждали, что китайская сторона использовала ботов для распространения недостоверной информации о COVID-19 в соцсетях (Cooper & Shearer, 2017).

Можно ожидать, что информационные операции станут ключевым инструментом в контексте решения вопросов, связанных с Тайванем^[35], в то время как западные СМИ и политические лидеры пытаются, наоборот, накалить ситуацию вокруг Китая в информационном пространстве (Simons, 2022).

Географическое пространство

Эта категория связана с «оборонительным» (гео)политическим ответом США на так называемую «китайскую угрозу», который, по сути, является призывом узаконить потенциально рискованные политические действия, направленные на решение геополитического вызова американской гегемонии. Таким образом, географическое пространство, в отличие от геополитического пространства, затрагивает представления о «китайской угрозе», а не реакцию США, направленную на сдерживание роста Китая.

В докладе, подготовленном Министерством обороны США, были выделены зоны интересов Китая, в которых он реализует операции влияния. Фактически они охватывают всю территорию Азиатско-Тихо-океанского региона (АТР)³⁶.

Одна из главных геостратегических задач США — оказание поддержки Тайваню, который, как считается, подвергается агрессии со стороны Китая^[37]. Американские власти подчеркивают важность помощи Китайской Республике, исходя из необходимости обеспечения мирной обстановки в Тайваньском проливе и АТР^[38]. Так как воссоединение с островом является одним из ключевых факторов для реализации плана о китайском национальном возрождении^[39], ситуация вокруг Тайваня рассматривается как «наиболее вероятный повод для потенциально катастрофической войны между США и Китаем»^[40]. Статус острова — одна из основных причин американо-китайской напряженности, что подтверждается частыми военными демонстрациями у его берегов^[41]. На период 2020–2025 гг. предсказывалось объединение Тайваня с материковым Китаем, которое будет проходить с применением военной силы^[42]. Эксперты обвиняют китайское правительство в использовании военных и невоенных методов для укрепления собственной мощи^[43], оказания давления на власти острова^[44] и делегитимизации статуса Тайваня^[45], а также реализации стратегии «трех войн» (психологической, информационной и правовой)^[46].

Расширение китайского влияния в Желтом, Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях создает плацдарм для последующего применения силы и в других регионах^[47]. Политика Китая в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях описывается как ненасильственная экспансия с использованием военных и невоенных инструментов, направленная на изменение регионального и международного порядка и увеличение зоны влияния (Heath, 2016, pp. 26–27).

Дипломатическое давление и угрозы военной силой также используются для отстаивания своих претензий на острова, морское и воздушное пространство^[48]. Взятие Китаем под контроль отмелей, островов и рифов в Южно-Китайском море^[49] и возведение там насыпных островов и инфраструктуры^[50] воспринимается как угроза для суверенитета государств АТР и судоходства. По мнению американского адмирала Д. Ставридиса, Китай таким образом реализует операции гибридной войны^[51]. Примечательно, что другие государства, омываемые этим морем, создают аналогичные объекты и стремятся контролировать участки суши^[52], однако это не вызывает такой же острой реакции у зарубежных экспертов.

Авторитет США в западной части Тихого океана, как и доверие к ним со стороны региональных игроков, заметно снизились^[53], в связи с чем возвращение в Южно-Китайское море и получение доверия держав региона — серьезные и значимые задачи для США в настоящее время (Cooper & Shearer, 2017, pp. 308–309). Учитывая очевидный упадок гегемонии и мощи США, формирование антикитайских альянсов из числа азиатских стран является сложной задачей для Вашингтона.

Еще одним инструментом Китая на этом направлении являются «синие человечки». Так на Западе называют китайских рыбаков, которые подготовлены и подконтрольны армии КНР. Они составляют военно-морское ополчение, осуществляющее военные и невоенные операции (сопровождение судов в морских водах Китая, создание препятствий для американских военных кораблей, контроль за объектами и т. д.) (Chakravorty, 2019, p. 87). Их деятельность не нарушает нормы международного права, а сами они юридически являются гражданскими лицами.

Присутствие США в АТР, таким образом, преподносится как средство для сдерживания Китая. Так, совместно с другими государствами США реализуют операции по поддержанию свободы судоходства (freedom of navigation operations, FONOP)^[54], а американские военные корабли патрулируют район Парасельских о-вов и о-вов Спратли, считая эти воды международными и демонстрируя отрицание китайских претензий на них.

Заключение

Несмотря на то, что концепция гибридной войны не является неотъемлемой частью китайской внешней политики, она широко представлена в западном дискурсе о современных международных отношениях. Мы наблюдаем, как под руководством США ведется обструктивная внешняя политика, направленная против глобального роста Китая. Информационное пространство является сферой соперничества, которая также используется для воспрепятствования росту мощи и влияния Китая в рамках одной из форм информационной войны.

Совокупность операций в кибернетическом, экономическом, психологическом, геополитическом, информационном, идеологическом и географическом пространствах, описанных иностранными исследователями, позволяет говорить о «китайской гибридной войне» и ставить ее в информационную повестку дня. Однако о ней эксперты НАТО пока не заявляют так же громко, как о российской «гибридной войне», так как китайский дискурс находится лишь в процессе внедрения. В этом отношении утверждение о том, что Китай ведет гибридную войну, является не объективным описанием факта, а скорее субъективным ярлыком, вызывающим негативные ассоциации. Этот процесс, по-видимому, направлен на расшатывание системы отношений Китая с заинтересованными в сотрудничестве странами (особенно в контексте инициативы «Пояс и путь») и одновременно на укрепление и расширение системы сетей и альянсов США.

Очевидная цель состоит в том, чтобы сформировать на Западе общественное мнение о легитимности более жесткой, основанной на ложном представлении об агрессивном Китае внешней политики в отношении КНР, стремящейся разрушить так называемый «порядок, основанный на правилах» посредством подрывных действий и обмана. Политическая легитимность при таком сценарии базировалась бы на чувстве страха в обществе: западный образ жизни находится под угрозой, поэтому принимаются решения, которые направлены на сохранение однополярного порядка США, остановку роста Китая и недопущение перехода к многополярному миру. Однако многочисленные противоречия, слабости и дилеммы американского однополярного миропорядка свидетельствуют о том, что он уже не может быть устойчивым и спасительным в современных реалиях.

 

_{¹ См.: Clark M. Russian Hybrid Warfare // The Institute for the Study of War. September 2020. URL: http://www.understandingwar.org/sites/default/files/Russian%20Hybrid%20Warfare%20ISW%20Report%202020.pdf (accessed: 01.03.2021); Peter L. Is Russia Going to War with Ukraine and Other Questions // BBC. April 13, 2021. https://web.archive.org/web/20210908084651/https://www.bbc.com/news/world-europe-56720589 (accessed: 01.09.2021). См. также: (Lanoszka, 2016).}

_{² Simons G. International Relations in the Age of US Decline: Orthodoxy of Knowledge and Obstructive Foreign Policy // Russia in Global Affairs. August 2, 2021. URL: https://eng.globalaffairs.ru/articles/us-orthodoxy-of-knowledge/ (accessed: 20.04.2022).}

_{³ См.: Simons G. International Relations in the Age of US Decline: Orthodoxy of Knowledge and Obstructive Foreign Policy // Russia in Global Affairs. August 2, 2021. URL: https://eng.globalaffairs.ru/articles/us-orthodoxy-of-knowledge/ (accessed: 20.04.2022); Simons G. Modern Diplomacy in an Unstable Global Order: Emotions, Obstruction and Coercion // Valdai Club. February 7, 2022. URL: https://valdaiclub.com/a/highlights/modern-diplomacy-in-an-unstable-global-order/ (accessed: 29.06.2022).}

_{⁴ White Paper Next Steps in NATO’s Transformation: To the Warsaw Summit and Beyond // The Atlantic Council. 2015. URL: https://www.atlanticcouncil.org/ wp-content/uploads/2015/05/NATO_NTS_2015_White_ Paper_Final.pdf (accessed: 29.06.2022).}

_{⁵ Military and Security Developments Involving the People’s Republic of China 2020: Annual Report to Congress // Office of the Secretary of Defence. 2020. P. 61. URL: https://media.defense.gov/2020/Sep/01/ 2002488689/-1/-1/1/2020-DOD-CHINA-MILITARY-POWER-REPORT-FINAL.PDF (accessed: 20.09.2021).}

_{⁶ Miracola S. Chinese Hybrid Warfare // Italian Institute for International Political Studies. December 21, 2019. URL: https://www.ispionline.it/en/pubblicazione/ chinese-hybrid-warfare-21853 (accessed: 03.11.2021).}

_{⁷ Miracola S. Chinese Hybrid Warfare // Italian Institute for International Political Studies. December 21, 2019. URL: https://www.ispionline.it/en/pubblicazione/ chinese-hybrid-warfare-21853 (accessed: 03.11.2021).}

_{⁸ Xian qi xin de jun shi ge ming? Liu da guan jian ci jie du zhi neng hua zuo zhan // Jie fang jun xin wen chuan bo zhong xin [Начало новой военной революции? Расшифровка шести ключевых слов интеллектуальной войны // China Military Network]. 01.03.2018. (На китайском языке). URL: https://web.archive.org/web/ 20180301133434/http://www.81.cn/theory/2018-03/01/ content_7956455.htm (accessed: 03.09.2021).}

_{⁹ Thomas T. L. The Chinese Way of War: How Has It Changed // The MITRE Corporation. 2020 (June). P. 2, 29, 31–38. URL: https://community.apan.org/cfs-file/__key/ docpreview-s/00-00-16-68-30/20200611-China-Way-of-War-_2800_Timothy-Thomas_2900_.pdf (accessed: 25.09.2021).}

_{¹⁰ Ibid. P. 33.}

_{¹¹ The U.S. Army in Multi-Domain Operations 2028 // U.S. Army Training and Doctrine Command. December 6, 2018. URL: https://info.publicintelligence.net/USArmy-MultidomainOps2028.pdf (accessed: 25.09.2021).}

_{¹² Marc A., Jones B. The New Geopolitics of Fragility: Russia, China, and the Mounting Challenge for Peacebuilding // The Brookings Institution. October 2021. P. 15. URL: https://www.brookings.edu/wp-content/ uploads/2021/10/FP_20211015_new_geopolitics_fragility_marc_jones_v2.pdf (accessed: 25.09.2021).}

_{¹³ Пакистан передал под контроль китайской компании порт Гвадар на побережье Аравийского моря // ТАСС. 12.11.2015. URL: https://tass.ru/ekonomika/ 2428503 (дата обращения: 11.09.2021).}

_{¹⁴ Bhattacharjee J. China — Bangladesh Strategic Linkages // Observer Research Foundation. May 11, 2021. URL: https://www.orfonline.org/expert-speak/china-bangladesh-strategic-linkages/ (accessed: 11.09.2021).}

_{¹⁵ Куприянов А. В. Китай взял в долгосрочную аренду глубоководный порт Хамбантота на Шри-Ланке // ИМЭМО РАН. 20.12.2017. URL: https://www.imemo.ru/news/events/text/kitay-vzyal-v-dolgosrochnuyu-arendu-glubokovodniy-port-hambantota-na-shri-lanke?ret=640 (дата обращения: 11.09.2021).}

_{¹⁶ Chen Y., Calabrese L., Willitts-King B. How China’s New White Paper Defines a Decade of Development Cooperation // Overseas Development Institute. January 20, 2021. URL: https://odi.org/en/insights/how-chinas-new-white-paper-defines-a-decade-of-development-cooperation/ (accessed: 20.08.2021).}

_{¹⁷ Remarks Delivered by AfDB President Akinwumi Adesina at Signing Ceremony of Sharm El-Sheikh Airport Development Project Loan Facility with the Government of Egypt // African Development Bank. October 12, 2015. URL: https://www.afdb.org/en/news-and-events/remarks-delivered-by-afdb-president-akinwumi-adesina-at-signing-ceremony-of-sharm-el-sheikh-airport-development-project-loan-facility-with-the-government-of-egypt-14808 (accessed: 23.09.2021).}

_{¹⁸ Babbage R. Stealing a March: Chinese Hybrid Warfare in the Indo-Pacific: Issues and Options for Allied Defence Planners. Volume II: Case Studies // Centre for Strategic and Budgetary Assessments. July 24, 2019. P. 32. URL: https://csbaonline.org/research/publications/stealing-a-march-chinese-hybrid-warfare-in-the-indo-pacific-issues-and-options-for-allied-defense-planners/publication/2 (accessed: 20.09.2021).}

_{¹⁹ Ibid. P. 49}

_{²⁰ Cordesman A. H., Hwang G. Chronology of Possible Chinese Gray Area and Hybrid Warfare Operations // Centre for Strategic and International Studies. July 2, 2020. P. 4. URL: https://www.csis.org/analysis/chronology-possible-chinese-gray-area-and-hybrid-warfare-operations (accessed: 01.12.2021).}

_{²¹ Kania E. The PLA’s Latest Strategic Thinking on the Three Warfares // The Jamestown Foundation China Brief. Vol. 16, no. 13. URL: https://jamestown.org/program/ the-plas-latest-strategic-thinking-on-the-three-warfares/ (accessed: 01.12.2021).}

_{²² Stokes M., Hsiao R. The People’s Liberation Army General Political Department: Political Warfare with Chinese Characteristics // Project 2049 Institute. October 14, 2013. P. 22. URL: https://project2049.net/ 2013/10/14/the-peoples-liberation-army-general-political-department-political-warfare-with-chinese-characteristics/ (accessed: 01.12.2021).}

_{²³ Kania E.B. The Role of PLA Base 311 in Political Warfare Against Taiwan (part 3) // Global Taiwan Institute. February 15, 2017. URL: https://globaltaiwan.org/2017/02/the-role-of-pla-base-311-in-political-warfare-against-taiwan-part-3/ (accessed: 01.12.2021).}

_{²⁴ Raska M. Hybrid Warfare with Chinese Characteristics // RSIS Commentary. 2015 (December 2). No. 262. URL: https://www.rsis.edu.sg/wp-content/ uploads/2015/12/CO15262.pdf (accessed: 20.09.2021).}

_{²⁵ Military and Security Developments Involving the People’s Republic of China 2020: Annual Report to Congress // Office of the Secretary of Defence. 2020. P. 61. URL: https://media.defense.gov/2020/Sep/01/ 2002488689/-1/-1/1/2020-DOD-CHINA-MILITARY-POWER-REPORT-FINAL.PDF (accessed: 20.09.2021).}

_{²⁶ Babbage R. Stealing a March: Chinese Hybrid Warfare in the Indo-Pacific: Issues and Options for Allied Defence Planners. Volume II: Case Studies // Centre for Strategic and Budgetary Assessments. July 24, 2019. P. 33. URL: https://csbaonline.org/research/publications/stealing-a-march-chinese-hybrid-warfare-in-the-indo-pacific-issues-and-options-for-allied-defense-planners/publication/2 (accessed: 20.09.2021).}

_{²⁷ Military and Security Developments Involving the People’s Republic of China 2020: Annual Report to Congress // Office of the Secretary of Defence. 2020. P. 118. URL: https://media.defense.gov/2020/Sep/01/ 2002488689/-1/-1/1/2020-DOD-CHINA-MILITARY-POWER-REPORT-FINAL.PDF (accessed: 20.09.2021).}

_{²⁸ Lucas E. A China Strategy // Center for European Policy Analysis. December 7, 2020. P. 2. URL: https://cepa.org/comprehensive-reports/a-china-strategy/ (accessed: 01.12.2021).}

_{²⁹ Mattis P. The Party Congress Test: A Minimum Standard for Analysing Beijing’s Intentions // War on the Rocks. January 8, 2019. URL: https://warontherocks. com/2019/01/the-party-congress-test-a-minimum-standard-for-analyzing-beijings-intentions/ (accessed: 03.10.2021).}

_{³⁰ McDevitt M. Becoming a Great “Maritime Power”: A Chinese Dream // Centre for Naval Analyses. June 1, 2016. URL: https://www.cna.org/archive/CNA_Files/pdf/ irm-2016-u-013646.pdf (accessed: 03.10.2021).}

_{³¹ Marc A., Jones B. The New Geopolitics of Fragility: Russia, China, and the Mounting Challenge for Peacebuilding // The Brookings Institution. October 2021. URL: https://www.brookings.edu/wp-content/uploads/ 2021/10/FP_20211015_new_geopolitics_fragility_marc_jones_v2.pdf (accessed: 25.09.2021).}

_{³² Raska M. Hybrid Warfare with Chinese Characteristics // RSIS Commentary. 2015 (December 2). No. 262. URL: https://www.rsis.edu.sg/wp-content/ uploads/2015/12/CO15262.pdf (accessed: 20.09.2021).}

_{³³ Lucas E. A China Strategy // Center for European Policy Analysis. December 7, 2020. P. 6. URL: https://cepa.org/comprehensive-reports/a-china-strategy/ (accessed: 01.12.2021).}

_{³⁴ Cordesman A. H., Hwang G. Chronology of Possible Chinese Gray Area and Hybrid Warfare Operations // Centre for Strategic and International Studies. July 2, 2020. P. 4. URL: https://www.csis.org/analysis/chronology-possible-chinese-gray-area-and-hybrid-warfare-operations (accessed: 01.12.2021).}

_{³⁵ См.: Ying Y. L. China’s Hybrid Warfare and Taiwan // The Diplomat. January 13, 2018. URL: https://thediplomat.com/2018/01/chinas-hybrid-warfare-and-taiwan/ (accessed: 27.08.2021); Military and Security Developments Involving the People’s Republic of China 2020: Annual Report to Congress // Office of the Secretary of Defence. 2020. P. 113–114. URL: https://media.defense.gov/2020/Sep/01/2002488689/-1/ -1/1/2020-DOD-CHINA-MILITARY-POWER-REPORT-FINAL.PDF (accessed: 20.09.2021).}

_{³⁶ Military and Security Developments Involving the People’s Republic of China 2020: Annual Report to Congress // Office of the Secretary of Defence. 2020. URL: https://media.defense.gov/2020/Sep/01/2002488689/-1/-1/1/2020-DOD-CHINA-MILITARY-POWER-REPORT-FINAL.PDF (accessed: 20.09.2021).}

_{³⁷ Segal S., Reynolds M., Roberts B. Degrees of Separation: A Targeted Approach to US — China Decoupling. Interim Report // Centre for Strategic and International Studies. October 21, 2021. P. 12–13. URL: https://www.csis.org/analysis/degrees-separation-targeted-approach-us-china-decoupling-interim-report (accessed: 03.11.2021).}

_{³⁸ Price N. Increasing People’s Republic of China Military Pressure Against Taiwan Undermines Regional Peace and Stability // The U.S. Department of State. October 3, 2021. URL: https://www.state.gov/increasing-peoples-republic-of-china-military-pressure-against-taiwan-undermines-regional-peace-and-stability/ (accessed: 03.11.2021).}

_{³⁹ US Military Cites Rising Risk of Chinese Move Against Taiwan // The Associated Press. April 8, 2021. URL: https://apnews.com/article/us-military-risk-china-move-against-taiwan-788c254952dc47de78745b8e2a5c3000 (accessed: 21.08.2021).}

_{⁴⁰ Cordesman A. H., Hwang G. Chronology of Possible Chinese Gray Area and Hybrid Warfare Operations // Centre for Strategic and International Studies. July 2, 2020. P. 15. URL: https://www.csis.org/analysis/chronology-possible-chinese-gray-area-and-hybrid-warfare-operations (accessed: 01.12.2021).}

_{⁴¹ Ibid. P. 27–29, 32–33.}

_{⁴² Zhong guo wei lai 50 nian li bi da de liu chang zhan zheng // Wen hui bao [Шесть войн, которые предстоит вести Китаю в ближайшие 50 лет // Wen Wei Po]. 08.07.2013. (На китайском языке). URL: https://web.archive.org/web/20130919044555/http://info.wenweipo.com/index.php?action-viewnews-itemid-62404 (accessed: 10.11.2021).}

_{⁴³ Military and Security Developments Involving the People’s Republic of China 2020: Annual Report to Congress // Office of the Secretary of Defence. 2020. P. 70. URL: https://media.defense.gov/2020/Sep/01/ 2002488689/-1/-1/1/2020-DOD-CHINA-MILITARY-POWER-REPORT-FINAL.PDF (accessed: 20.09.2021).}

_{⁴⁴ Ibid. P. 76.}

_{⁴⁵ Raska M. Hybrid Warfare with Chinese Characteristics // RSIS Commentary. 2015 (December 2). No. 262. URL: https://www.rsis.edu.sg/wp-content/ uploads/2015/12/CO15262.pdf (accessed: 20.09.2021).}

_{⁴⁶ Miracola S. Chinese Hybrid Warfare // Italian Institute for International Political Studies. December 21, 2019. URL: https://www.ispionline.it/en/pubblicazione/ chinese-hybrid-warfare-21853 (accessed: 03.11.2021).}

_{⁴⁷ Li N. The Southern Theatre Command and China’s Maritime Strategy // The Jamestown Foundation China Brief. 2017 (June 9). Vol. 17, no. 8. P. 8. URL: https://jamestown.org/program/southern-theater-command-chinas-maritime-strategy/ (accessed: 01.12.2021). См. также: (Cooper & Shearer, 2017, p. 305).}

_{⁴⁸ Cordesman A. H., Hwang G. Chronology of Possible Chinese Gray Area and Hybrid Warfare Operations // Centre for Strategic and International Studies. July 2, 2020. P. 13. URL: https://www.csis.org/analysis/chronology-possible-chinese-gray-area-and-hybrid-warfare-operations (accessed: 01.12.2021).}

_{⁴⁹ Ibid. P. 2.}

_{⁵⁰ Miracola S. Chinese Hybrid Warfare // Italian Institute for International Political Studies. December 21, 2019. URL: https://www.ispionline.it/en/pubblicazione/ chinese-hybrid-warfare-21853 (accessed: 03.11.2021).}

_{⁵¹ Stavridis J. Maritime Hybrid Warfare Is Coming // U.S. Naval Institute Proceedings. 2016 (December). Vol. 142. URL: https://www.usni.org/magazines/proceedings/ 2016/december/maritime-hybrid-warfare-coming (accessed: 01.12.2021).}

_{⁵² Occupation and Island Building // The Asia Maritime Transparency Initiative and The Center for Strategic and International Studies. URL: https://amti.csis.org/island-tracker/ (accessed: 01.12.2021).}

_{⁵³ Lucas E. A China Strategy // Center for European Policy Analysis. December 7, 2020. P. 6. URL: https://cepa.org/comprehensive-reports/a-china-strategy/ (accessed: 01.12.2021).}

_{⁵⁴ LaGrone S. China Says PLA Scrambled Aircraft, Ships to ‘Expel’ U.S. Warship from South China Sea Island Chain // USNI News. 2020. URL: https://news.usni.org/2020/04/28/china-says-pla-scrambled-aircraft-ships-to-expel-u-s-warship-from-south-china-sea-island-chain (accessed: 01.12.2021).}

Об авторах

Грег Саймонс

Международный университет Даффодил

Автор, ответственный за переписку.
Email: gregmons@yahoo.com
ORCID iD: 0000-0002-6111-5325
SPIN-код: 2833-6515

внештатный сотрудник кафедры журналистики, медиа и коммуникаций

Дакка, Бангладеш

Андрей Викторович Манойло

МГИМО МИД России

Email: cyberhurricane@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0002-8142-9110
SPIN-код: 9867-9958

доктор политических наук, профессор, профессор кафедры международных отношений и внешней политики России

Москва, Российская Федерация

Анна Романовна Гончаренко

Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова

Email: annagoncharenko3@yandex.ru
ORCID iD: 0009-0000-5310-0505
SPIN-код: 4244-3486

аспирант, факультет политологии

Москва, Российская Федерация

Список литературы