Рецензия на книгу : The Rise of Bolshevism and Its Impact on the Interwar International Order / ed. by V. Lomellini. London : Palgrave Macmillan, 2020. 200 p.

Аннотация

-

Полный текст

Столетний «юбилей» российской революции вызвал всплеск интереса к влиянию этого события (Michels, 2017; Siddiqui, 2017; Myklebost, Nielsen & Rogatchevski, 2020). В какой-то степени это стало адаптированной для зарубежной историографии версией знакомого «всемирно-исторического значения». Тем не менее причины для повышения внимания к этой проблеме изначально были шире. «Драйверами» стали «имперский поворот» (David-Fox, Holquist & Martin, 2006) и постколониальные исследования (Koplatadze, 2019), встраивающие события в отдельно взятой стране в международный контекст. Благодаря этому российская революция вернулась на историческую сцену, с которой медленно, но верно уходила после распада СССР (Fitzpatrick, 2017). Однако интерес «проснулся» не столько к самой революции, сколько к ее влиянию на мир в ХХ в.

В этом смысле рецензируемая коллективная монография весьма симптоматична. Во вступлении доктор философии, доцент Падуанского университета В. Ломеллини отмечает, что на сегодняшний день количество исследований, посвященных «большевистским угрозам» для европейских стран, контрастирует с почти «полным отсутствием исторического анализа международной угрозы большевизма или его восприятия» в других регионах мира (Lomellini, 2020, p. 8). Монография демонстрирует, что большевизм стал «зеркалом, через которое европейские лидеры и народы наблюдали за своими усилившимися страхами» (Lomellini, 2020, p. 8). Это важно для понимания причин «распространения авторитарных режимов в 1920—1930-е гг. в Европе» (Lomellini, 2020, p. 9).

Восемь глав монографии разбиты на два раздела, в которых раскрывается дипломатическая и внутренняя реакция на «большевистскую угрозу». А. Варсори проанализировал отношения Рима с царским и Временным правительствами и первые контакты с большевиками после Октябрьской революции. Посол Т. делла Торретта после Брестского мира стал убежденным сторонником военной интервенции и участия в ней Италии, но против выступал премьер-министр С. Соннино, не желавший вмешиваться в «русские дела». Этой линии Рим придерживался весь период Гражданской войны в России, хотя Октябрьская революция стала «одним из факторов, способствовавших приходу Муссолини к власти» (Lomellini, 2020, p. 38).

Е. Дундович рассмотрела развитие советско-итальянских отношений в 1920-е гг. В 1924—1927 гг. Москва «смотрела на Италию не просто как на экономического партнера», а как на «стратегического “слона”», необходимого для «получения столь желанной международной легитимности» (Lomellini, 2020, p. 40). Исследователь отмечает, что оба режима «должны были поддерживать определенную степень стабильности в своих взаимоотношениях», не переходивших в открытую враждебность вплоть до гражданской войны в Испании (Lomellini, 2020, p. 54).

Советско-румынским отношениям посвящена глава А. Брасциани. Захватив Бессарабию, Бухарест получил постоянный тлеющий конфликт в отношениях с Москвой. На VI конференции Балканской коммунистической
федерации в сентябре 1923 г. Румыния была названа «искусственным государством», которое следовало расчленить как можно скорее, «освободив» Южную Добруджу, Буковину и Бессарабию. Это лишь «усиливало крайние антикоммунистические настроения среди румынской элиты» и «лишило коммунистическое движение остатков легитимности в глазах его противников» (Lomellini, 2020, p. 73).

Б. Юхаж обратил внимание на малоизученный сюжет — слежку за венгерскими коммунистами в Италии. Власти вскрывали и фотографировали письма венгерских коммунистов, проживавших в Италии, вели за ними слежку. Автор указывает на то, что эти операции были настолько успешны, поэтому в большинстве случаев подозреваемые «даже не замечали, что находятся под контролем властей» (Lomellini, 2020, p. 80).

В главе 5 Дж. Бентиволио анализирует развитие политического процесса в Великобритании в 1920-е гг. через призму «большевистской угрозы». Многие члены кабинета Д. Ллойд-Джорджа «ничего не знали о Ленине или Троцком, и захват власти большевиками в ноябре стал для них неожиданностью» (Lomellini, 2020, p. 95). Русофобия английских правящих кругов возникла «из чувства… незнания новых правителей России с их пугающим языком, странными доктринами и насилием» (Lomellini, 2020, p. 95). Отношение британских правительств к Советской России отражало их стратегию «прагматизма в отношениях с неудобным и ненадежным партнером» (Lomellini, 2020, p. 110).

Во втором разделе представлено «восприятие большевизма» в обществах стран Европы и Азии. Французскую реакцию на «большевистскую угрозу» исследовал Ф. Дессберг. Во Франции российская революция воспринималась в основном в негативном свете, но идеологический компонент изначально был на втором плане. Вплоть до конца 1930-х гг. французские политические круги «наблюдали за революционной Россией, а затем за Советским Союзом через призму немецкой угрозы» (Lomellini, 2020, p. 130).

Э. Красуцки подробно остановился на влиянии большевизма на польскую социал-демократию. В ней существовали многочисленные течения, по-разному смотревшие на экономические и политические вопросы. Для большевиков Польша была не участником мировой революции, а «буферной страной» между Россией и Германией, элементом международной политики в Версальской системе. В межвоенный период польские коммунисты становились «финансово зависимыми от Москвы, постепенно теряя свою идентичность» (Lomellini, 2020, p. 151).

В заключительной главе Л. Каписани рассматривает отношения большевиков с Коммунистической партией Китая и Гоминьданом. Китайские революционные партии переняли у Советской России «новаторский взгляд на постреволюционное государство» (Lomellini, 2020, p. 177). Автор отмечает, что китайская революция была частью конструирования национальной идентичности, процесса, который в те же годы затронул Ирландию, Мексику и многие другие поднимающиеся «нации» (Lomellini, 2020, p. 177).

В целом рецензируемая монография оставляет двоякое впечатление. С одной стороны, это добросовестный труд авторов, подробно охарактеризовавших влияние российской революции и «большевистской угрозы» на развитие различных стран и регионов. В монографии поднимаются малоизученные темы, такие как экстрадиция венгерских коммунистов из Италии и реакция итальянских дипломатов на приход большевиков к власти. С другой стороны, как это нередко бывает в коллективных монографиях, части довольно трудно складываются в единое целое. Говоря о «подъеме большевизма», авторы не дают определения самого понятия «большевизм».

Название книги в определенной степени вводит в заблуждение, так как в работе не анализируется влияние большевизма именно на международные отношения. Во введении В. Ломеллини называет большевизм главной угрозой Версальской системе после Первой мировой войны, что не бесспорно, учитывая подъем фашизма и нацизма в межвоенной Европе (Lomellini, 2020, p. 8). В этом смысле замечание профессора МГИМО Т.А. Алексеевой, что «история международных отношений зачастую выстраивается в отечественных работах как сумма внешних политик определенных государств», справедливо и для многих зарубежных исследований (Алексеева, 2021, с. 598). И хотя рецензируемая монография не избежала этой «калейдоскопичности», поднятые в ней сюжеты заслуживают внимания в контексте изучения международных отношений СССР в 1920—1930-е гг.