СТОЛКНОВЕНИЕ РАЦИОНАЛЬНОГО И РЕЛИГИОЗНОГО В МИРОВОЗЗРЕНИИ ФРАНСИСКО ХАВЬЕРА КЛАВИХЕРО

Полный текст

Введение. В XVI-XVII вв. в Европе происходило активное развитие научного знания. Зародилась новая философия, которая к середине XVIII в. постепенно проникла в латиноамериканские колонии, несмотря на ограничения со стороны властей и церкви. Поскольку церковь имела огромное влияние в Латинской Америке, картезианский материализм не получил там столь широкого распространения. Благодаря этому латиноамериканское Просвещение приобрело собственные отличительные черты. Самым влиятельным и многочисленным католическим орденом в Новом Свете был орден иезуитов, члены которого составляли большую часть преподавательского состава колониальных учебных заведений. Реакция на новую философию в иезуитской среде была различной: некоторые члены ордена отвергали ее полностью, другие пытались сочетать с аристотелевской философией, традиционно преподаваемой в колледжах. К последним относился и мексиканский мыслитель Франсиско Хавьер Клавихеро. Клавихеро стал одним из иезуитов-мыслителей, открывших эпоху Просвещения в Новой Испании. Для этой группы авторов были характерны попытки примирить науку и религию, рациональное и религиозное мировоззрение. Цель данной работы - выяснить, как Клавихеро адаптировал новые философские идеи и как они повлияли на его исследовательский подход. До середины XX в. мексиканские и зарубежные авторы проявляли интерес к Клавихеро прежде всего как к историку. Это закономерно, поскольку основу его письменного наследия составляют два исторических труда: «Древняя история Мексики» и «История древней или нижней Калифорнии». Однако с середины XX столетия ученые обратили внимание на другие аспекты жизни мексиканского мыслителя. Появились исследования, посвященные его философии, преподавательской деятельности и жизни в целом. Особого внимания заслуживают работы Чарльза Ронана, Бернабе Наварро и Мигеля Леон-Портильи [1, 2, 3]. Всплеску внимания к фигуре Клавихеро способствовала публикация документов, связанных с его семьей, а также переписки с современниками [4, 5]. Также ценным источником информации о жизни мексиканского мыслителя является биография, написанная его другом и коллегой-иезуитом Хуаном Луисом Манейро [6]. Для того, чтобы ответить на поставленные вопросы, в начале следует выяснить, как у Клавихеро возникло «противоречие между жесткой христианской ортодоксальностью и открытием современности» [3. P. 642]. Обратимся к некоторым аспектам формирования его мировоззрения и определим, какую роль в его жизни сыграла церковь и орден иезуитов, а какое место заняли науки. Дополнительная информация по этой теме содержится в статье «Истоки формирования научного мировоззрения Франсиско Хавьера Клавихеро» [7]. Исследование проблемы. Отец Клавихеро, дон Блас, уроженец Испании, приехал на службу в Веракрус, а мать, донья Мария Эчигаррай, родилась в знатной креольской семье [6. P. 120]. Франсиско был третьим по счету ребенком. Он, как и двое его братьев, избрал путь церковного служения. Такая практика была широко распространена среди младших сыновей в креольских семьях. Отец оказал большое влияние на Франсиско. У Бласа Клавихеро была обширная библиотека. Он интересовался историей, философией и иностранными языками, о чем свидетельствует опись имущества, проведенная после смерти родителей Франсиско. В ней указаны труды Цицерона и Овидия, Ке-ведо и Фейхоо, а также различные исторические сочинения [8. P. 70-73]. Дон Блас занимался начальным образованием сына. Благодаря отцу будущий ученый получил базовые знания по истории, географии и устройству мира. В раннем возрасте Франсиско отправили в школу Святого Иеронима для изучения латинской грамматики, поэзии и риторики. Затем он поступил в семинарию Святого Игнатия в Пуэбле, где продемонстрировал особые успехи в изучении латинского языка и философии. Там же он начал изучать теологию и в скором времени защитил свою первую работу. Логично предположить, что уже на этом этапе образования Клавихеро осознал свою тягу к научной деятельности. Первичный круг его интересов сформировали философия и иностранные языки. 13 февраля 1748 г. Клавихеро стал послушником ордена иезуитов в маленькой деревушке Тепотсотлан недалеко от Мехико. Манейро полагал, что главным толчком к выбору жизненного пути для Клавихеро стал пример его отца, человека уважаемого и скромного [6. P 127]. Кроме того, Блас Клави-херо был весьма религиозным человеком, о чем свидетельствуют некоторые моменты из его завещания. Он просил отправить его тело в госпиталь при обители Святого Бернардина в Пуэбле. Монахи должны были провести обряд погребения так, словно это «бедняк умер в том госпитале, и от этого правила душеприказчики не должны отступать никоим образом» [9. P 25]. О набожности семьи Клавихеро также свидетельствует обширный список изображений святых, значащийся в описи имущества дона Бласа [10. P 65-68]. Любопытно, что влиятельным другом семьи был прелат дон Андрес де Акре и Миранда, который помогал Хуану Хосе де Эгиара-и-Эгурен составлять знаменитую «Мексиканскую библиотеку» - сборник документов по истории Мексики [4. P 12]. Не исключено, что связи отца оказали определенное влияние на дальнейший путь Франсиско. Учитывая сказанное выше, можно было бы предположить, что после окончания семинарии Клавихеро сделал осознанный, взвешенный выбор, раз и навсегда решив связать свою жизнь с церковным служением. Однако все оказалось сложней. Первые месяцы послушничества дались Франсиско непросто. По всей видимости, Клавихеро неоднократно жаловался на свое положение и отказывался следовать некоторым правилам ордена. Дело дошло до того, что провинциал падре Андрес Хавьер Г арсия написал Клавихеро письмо, в котором просил новоявленного послушника проявить смирение: «Все вещи в начале кажутся сложными, и если Вам, мой любезный, невыносима жизнь, посвященная вере, это потому, что Вы в начале пути, и принимаете его со скукой, не желая преодолевать» [11. P 318]. Падре Гарсия попытался убедить Клавихеро в том, что его меланхолия - это происки дьявола, пытающегося сбить его с истинного пути. Слова ли наставников возымели действие, или же Клавихеро сам нашел в себе силы принять избранный путь, известно одно - послушание он не оставил. Вероятно, отдушиной в рутинной жизни ордена для него стала наука, поскольку с этого момента он приступил к активному изучению языков: греческого, французского и португальского, а также иврита и науатля. В Пуэбле, в колледже Святого Ильдефонсо Клавихеро снова прошел курс схоластической философии. В этот период Клавихеро начал изучать философию Нового времени, руководствуясь работами Тоски и Фейхоо [6. P. 132]. Он ознакомился с работами Декарта, Лейбница, Гассенди, Ньютона и других авторов. Манейро также упоминает о духе консерватизма, царившем в учебном заведении [6. P. 136]. Обсуждение идей философов Нового времени не приветствовалось. Орден открыл перед Клавихеро большие возможности, так как в нем состояли выдающиеся мыслители Мексики той эпохи. После окончания курса в Пуэбле он отправился в Мехико, чтобы изучать теологию в колледже Святых Петра и Павла. Там он познакомился с группой молодых иезуитов, ведущих активную интеллектуальную деятельность. Наставником и другом Клавихеро стал Хосе Рафаэль Кампой, один из видных представителей мексиканского Просвещения [1. P. 52]. Он проявлял большой интерес к новым философским идеям и сыграл важную роль в их распространении в Новой Испании. Именно Кампой познакомил молодого исследователя с коллекцией исторических документов, находящихся в колледже святых Петра и Павла. Клавихеро заинтересовали манускрипты дона Карлоса Сигуэнсы-и-Гонгоры, несколько томов которых были посвящены древним индейским культурам. Эти источники подтолкнули Клавихеро к изучению истории, и в частности, к исследованию индейских кодексов. Впоследствии, находясь в колледже святого Григория, он посвятил этому занятию пять лет. Клавихеро завершил курс теологии в 1753 г. Ему еще не исполнилось 22 года, поэтому он вынужден был ждать достижения положенного возраста, чтобы принять сан. После окончания обучения его назначили на должность заведующего учебной частью в колледже Святого Ильдефонсо. Главной целью Клавихеро на этом посту стало изменение методики преподавания в семинарии. Однако коллеги отказались пойти ему навстречу. Он написал письмо провинциалу Хуану Антонио Бальтасару с просьбой помочь в разрешении проблемы, но тот, признавая достижения преподавателя, все же отказал ему во избежание скандала [6. P. 137]. Вопреки просьбам Клавихеро о переходе к миссионерской деятельности он был назначен в колледж Святого Григория в Мехико для обучения индейцев. Там у Клавихеро произошел конфликт с ректором учебного заведения. В своем письме провинциал Педро Реалес сетовал на то, что Клавихеро отказывался выполнять свои обязанности, «посвятив себя другим заботам и исследованиям...» [12. P. 319]. Этот эпизод из жизни Клавихеро свидетельствует о его непростом характере. Его внимание было полностью захвачено собственными научными изысканиями, в угоду которым он игнорировал правила, установленные в учебном заведении. Ронан отвергает мысль о том, что Клавихеро был «пылким вестником новой философии, боровшимся за освобождение от оков, дабы войти в аудитории и поделиться со своими студентами открывшимся ему знанием» [1. P. 64]. По его мнению, мексиканскому мыслителю, скорей всего, не приносила удовольствия преподавательская деятельность. Такой вывод Ронан сделал, исходя из сведений о том, что Клавихеро неоднократно просил отправить его миссионером в Нижнюю Калифорнию. Манейро, в свою очередь, отметил, что в этот период Клавихеро начал издавать небольшие произведения с целью принести пользу обществу [6. P. 141]. При этом он часто подписывался вымышленными именами или оставлял работы анонимными. Эти небольшие труды были посвящены проблемам риторики, изучению языков, истории, философии и другим вопросам. Сложно сказать, как Клавихеро в действительности относился к преподавательской деятельности, но ему, несомненно, импонировала идея обновления традиционного философского курса, преподаваемого в учебных заведениях Новой Испании. В 1862 г. Клавихеро был отправлен в колледж Святого Франциска в Пуэ-бле, но пробыл там совсем недолго. Возможность читать собственный курс была предоставлена ему снова благодаря назначению на должность преподавателя философии в другом колледже Святого Франциска, в Вальядолиде, в провинции Мичоакан. По словам Манейро, Клавихеро хотел преподавать философию, «которую образованная Европа опробовала и ввела в своих школах, и которую он сам считал наиболее полезной и хорошо усваиваемой молодыми людьми» [6. P. 145]. Старый философский курс был перегружен сложным языком, и в нем отсутствовали работы современных философов. Клавихеро создал новый, включив в него широкий спектр вопросов, начиная с древнегреческой философии и заканчивая современными авторами, такими как Декарт, Лейбниц и Франклин. Cursus Philosophicus включил в себя два раздела: Phisica Generalis и Phisica Particularis. Первая часть документа, увы, была утеряна. Дошедшая до нас Phisica Particularis наглядно раскрывает попытки автора примирить старое и новое знание. Одна из частей работы посвящена системе устройства мира. Клавихеро изучил три варианта: систему Птолемея, Коперника и Тихо Браге, и признал их все несостоятельными. Рассмотрев систему Птолемея, Клавихеро сделал следующее заключение: «после точнейших наблюдений современных астрономов и философских опытов уже нет никого, кто бы осмелился защищать ее, за исключением некоторых перипатетиков, игнорирующих астрономию и физику» [13. P. 139]. Точно так же Клавихе-ро отказался от системы Тихо Браге, поскольку она не совпадала с данными астрономии и физики. Однако главным аргументом против гелиоцентрической системы стало то, что она «противоречит священному писанию» [13. P. 142]. В случае с Коперником Клавихеро апеллировал к авторитету церкви, отодвинув рациональные аргументы на второй план. Таким образом, автор одновременно применил два совершенно разных подхода в доказательстве. При этом следует отметить, что аргументы религиозного характера, которые привел в своей работе Клавихеро, были для него важней, чем научные. Бер-набе Наварро высказал предположение, что для Клавихеро существовало два уровня философской деятельности: публичный, в котором он не осмеливался подрывать авторитет церкви, и личный, в котором главной целью становился поиск правды [2. P. 244]. Идея Наварро привлекательна, однако однозначно высказаться по этому поводу сложно, поскольку для оценки нам доступен лишь первый из указанных уровней. Маурисио Бешо назвал Клавихеро «модернизированным схоластом» [14. P. XXVII]. В своих работах мексиканский мыслитель не порывал окончательно с традиционными взглядами, но уже использовал рациональные аргументы и апеллировал к опыту. По сути, Phisica Particularis Клавихеро - это смесь традиционного аристотелизма и философии Нового времени. Используя новые философские идеи, он попытался обновить традиционную схоластическую философию, придать ей второе дыхание. В исторических работах Клавихеро также проявились новые тона, не характерные для трудов его предшественников. В XVII - первой половине XVIII в. в историографии Новой Испании преобладали провинциальные хроники религиозных орденов. Их авторы, оставив в прошлом интерес к природе индейца, обратились к традициям и верованиям коренного населения для того, чтобы продемонстрировать их несостоятельность и заблуждения. Однако Клавихеро ставил перед собой иные задачи. «Древняя история Мексики» уже не была апологетикой деятельности Церкви в Новом Свете. Она стала ответом на труды европейцев, очернявших Америку и ее жителей. Клавихеро обратил внимание на индейское наследие с позиции рациональной критики. Он постарался показать читателям, что «вся древняя история мексиканцев показывает, что они умеют думать и организовывать свои идеи... и что европейцы не имели перед ними никакого преимущества, кроме более развитого производства» [15. P. 519]. Однако в его работе все еще четко просматривался схоластический взгляд на исторический процесс. К примеру, Клавихеро считал, что поражение мексиканцев в Конкисте стало проявлением божественной справедливости и «нестабильности земных королевств» [15. P. 418]. Как и в Phisica Particularis, в «Древней истории Мексики» отчетливо проявилось сочетание двух различных философских подходов. Заключение. Воспитанный в религиозной семье, Клавихеро избрал путь служения Богу. Однако его церковная карьера складывалась непросто. Он был вынужден подстраиваться под те правила, которые диктовало ему руководство ордена. Свой отпечаток наложили проявившаяся с детства тяга к знаниям и своенравный характер. Идеи философии Нового времени увлекли Клавихеро, но не заставили полностью отказаться от традиционных представлений об устройстве мира. В своих работах он постарался согласовать эти два столь разных подхода, отбросив то, что мешало их объединению. Клавихеро и его коллеги-иезуиты соорудили мост, по которому в Мексику пришли философские идеи Нового времени. При этом с позиции церкви они выполняли двойную функцию: с одной стороны отсеивали лишнее, «вредное» знание, а с другой поддерживали интеллектуальную гегемонию ордена в испанских колониях. Таким образом, философия, преподаваемая в мексиканских колледжах, приобрела эклектичные черты. Изгнание иезуитов положило конец этому процессу причудливого смешения идей. Однако они дали толчок движению, широко развернувшемуся впоследствии: настоящему расцвету научного знания в Новой Испании.

Об авторах

Ирина Юрьевна Веселова

Автор, ответственный за переписку.
Email: Irinaxochitl@gmail.com

аспирант кафедры всеобщей истории Российского университета дружбы народов

Список литературы