Историк на службе отечества: к вопросу о роли Публия Геренния Дексиппа в событиях 267/268 г. н.э

Полный текст

Введение В 250-260-е гг. н.э., на пике кризиса, охватившего Римскую империю, вторжения варварских племен, прежде всего готов, обрушились и на Балканскую Грецию, которая до этого на протяжении очень долгого времени не знала столь разрушительных военных потрясений. В ряду этих мощных атак было и вторжение в 267/268 г. одного из готских племен, герулов, которые, выйдя из Днестровского лимана на 500 кораблях, прорвались через Геллеспонт, напали на греческие города и опустошили Византий, Лемнос, Скирос, Спарту, Коринф, Аргос, а также захватили Афины, где они, вероятно, сожгли Парфенон и Эрехтейон [1][19]. Однако в этой драматической ситуации афиняне нашли в себе силы и мужество противостоять врагу и, организовав ополчение, смогли с помощью подошедшего императорского флота одолеть варваров и освободить родной город. Более того, уже в скором времени после освобождения от готской угрозы в Афинах, несмотря на серьезные экономические потери, гибель и разорение части городской знати, возобновилась активная культурная жизнь и ученая деятельность [7-9]. Примечательно, что всего лишь год спустя после отражения герулов, т.е. в 269/70 г., с одобрения Совета Ареопага, Совета Семисот Пятидесяти и народа афинян в Афинах ритору и историку Публию Гереннию Дексиппу его сыновьями[20] была поставлена мраморная статуя с посвятительной стихотворной надписью, в которой он восхваляется за свои достижения в области историописания (IG II2 3669 = IG II2 13262 = FGrHist. 100 T 4)3. Текст этой известной надписи гласит: 1 κατὰ τὸ ἐπερώτημα τῆς ἐξ Ἀρίου πάγου βουλῆς καὶ τῆς βουλῆς τῶν ψν′ καὶ τοῦ δήμου τοῦ Ἀθηναίων τὸν ἄρξαντα τὴν τοῦ βασιλέως ἐν θεσμοθέταις ἀρχὴν καὶ ἄρξαντα τὴν ἐπώνυμον ἀρχὴν καὶ πανηγυριαρχήσαντα 5 καὶ ἀγωνοθετήσαντα τῶν μεγάλων Παναθηναίων οἴκοθεν ἱερέα παναγῆ · Πό(πλιον)· Ἑρέν(νιον) · Δέξιππον Πτολεμαίου Ἕρμειον τὸν ῥήτορα καὶ συνγραφέα ἀρετῆς ἕνεκα οἱ παῖδ [ες].vacat 8 ἀλκῇ καὶ μύθοισι καὶ ἐν βουλαῖσι κρατίστους ἄνδρας ἀγακλείτους γείνατο Κεκροπίη, 10 ὧν ἕνα καὶ Δέξιππον, ὃς ἱστορίην ἐσαθρήσας αἰῶνος δολιχὴν ἀτρεκέως ἔφρασεν· καὶ τὰ μὲν αὐτὸς ἐσεῖδε, τὰ δ’ ἐκ βύβλων ἀναλέξας εὕρατο παντοίην ἱστορίης ἀτραπόν. ἦ μέγα κλεινὸς ἀνήρ, ὃς νοῦ ἄπο μυρίον ὄμμα 15 ἐκτείνας χρονίους πρήξιας ἐξέμαθεν. φήμη μὲν περίβωτος ἀν’ Ἑλλάδα, τὴν ὁ νεανθής αἶνος Δεξίππῳ δῶκεν ἐφ’ ἱστορίῃ. τοὔνεκα δὲ καὶ παῖδες ἀγάκλειτον γενετῆρα μορφάεντα λίθου θῆκαν ἀμειβόμενοι. С одобрения Совета Ареопага и Совета Семисот Пятидесяти[21] и народа афинян, исполнявшего должность басилевса в числе фесмофетов, и должность архонта-э понима, и должность панегиара, и должность агонофета на Великих Панафинеях за свой собственный счет[22], пользующегося священной неприкосновенностью жреца, Поп(лия) Герен(ния) Дексиппа, сына Птолемея, из дема Герма, ритора и писателя, дети [почтили этим памятником] за его доблесть. Выдающихся отвагой, словом и в советах6 Мужей достославных произвела на свет Кекропова земля, Одним из коих является и Дексипп, который обозрел долгую историю Веков и достоверно ее изложил. Одно видел он сам, а другое почерпнул из книг, Создавши всеобъемлющий исторический труд. О славный муж, который, далеко простерши свой умственный взор, Изучил события давних времен! Широко известна в Элладе слава, которую недавно Дексиппу принесли лестные отзывы о [его] истории. Поэтому сыновья, воздавая должное прославленному родителю, поставили это мраморное его изображение. Эта надпись некоторых отношениях уникальна, хотя почетные декреты греческих городов, воздающие честь авторам за их исторические труды, засвидетельствованы в эпиграфике эллинистического и римского времени7. Во- первых, это, наверное, единственная греческая надпись, в которой слово «история» употреблено три раза. Во- вторых, в ней прославляются историческое сочинение, посвященное не локальной, но всеобщей истории, важной для всех греков, и вклад автора в историческое 6 С этой строки начинается стихотворный текст. 7 Подборку других подобных случаев см. в [10. C. 287-389]. В их числе можно, например, назвать известный декрет в честь Сириска, местного историка из Херсонеса Таврического (III в. до н.э.), принятый по инициативе отца историка (FGrHist. 807 T 1 = IOSPE I2, 344). В нем говорится, что Сириска, сына Гераклида, следует наградить золотым венцом за то, что он усердно описал чудеса Девы и прочитал о них вслух, а также изложил события, относящиеся к царям Боспора, и в приятной и угодной народу форме рассказал об их благодеяниях по отношению к городам. Об этом документе см. [10]. Подобным же образом во II в. до н.э. самосец Леон, сын Аристона, был удостоен почестей на Самосе за прославление родного города в своей истории. Как указывается в почетной надписи, Леон воздал хвалу Гере и рассказал о том, как самосцы украсили ее святилище добычей, захваченной в морских походах (IG XII 6, 285 = FGrHist. 540 T 1). В середине II в. до н.э. граждане Дельфов почтили Аристотея из Тройзена, сына Никотея, автора исторических сочинений (ἱστοριογράφος), который «представил свои труды в ходе многодневных чтений и, кроме того, произнес хвалебные речи в честь римлян, общих благодетелей греков» (F.Delphes III. 3, 124 = FGrHist. 835 T 1). В Эпидавре статуей был почтен историк Филипп, сын Аристида из Пергама, который был автором труда о гражданских войнах в Римской державе (στάσιες ἐμφύλιοι) и, вероятнее всего, работал в конце I в. до н.э. (IG IV2 1, 687). Во II в. н.э. на базе статуи из Лабранды была сделана надпись в честь грамматика Тиберия Клавдия Антерота, сообщающая, что Ареопаг, Совет Пятисот и афинский народ удостоили его почестей за многолетнюю преподавательскую и ученую деятельность, а также за то, что в своих трудах он привлек внимание греков к славным достижениям отечества: ὅτι τὰ τῆς πατρίδος καλὰ εἰς μ[έ]σους τοὺς Ἕλανα[ς] προήγαγεν διὰ τῶν ἐπιχωρίων ἱστοριῶ[ν] [ἐ]νδοξότερα ε<ἶ>ναι (I.Labraunda 66; [10. C. 317-318]). просвещение как его соотечественников, так и всех греков [10. C. 326]. В-третьих, эта сторона деятельности адресата надписи, по сути дела, обозначается понятием «доблесть/добродетель» (ἀρετῆς ἕνεκα[23]). В-четвертых, памятник был поставлен в то время, когда город явно не успел еще восстановиться после разрушительного вторжения варваров, но афиняне тем не менее посчитали необходимым почтить своего согражданина именно за его интеллектуальную деятельность, поставив его в один ряд с теми «достославными мужами, выдающимися отвагой, словом и в советах», которых было немало в прошлом Афин. Приведенной надписью не исчерпывается известная информация об афинском историке, однако она не дает и никаких сведений о роли Дексиппа в событиях конца 260-х гг., вокруг которой в современной науке продолжаются споры. В данной статье, привлекая все имеющиеся свидетельства, включая и новооткрытые фрагменты одного из исторических трудов Дексиппа, мы рассмотрим эти дебаты, чтобы, взвесив высказанные в историографии точки зрения, ответить на ключевой вопрос: как в его жизни сочетались литературные занятия и деятельность на благо отечества. Семья, карьера и исторические труды Дексиппа Представитель знатного афинского семейства, которое возводило свои корни к древнейшему знатному роду Кериков, со времен Траяна имело римское гражданство и играло важную роль в политической и интеллектуальной жизни Афин II-III вв.[24], Дексипп, так же как и его предки, достойно служил родному городу; его заслуги на различных городских должностях отмечены и в более ранних надписях: IG II2 3670 (от имени его сыновей), IG II2 3671 и SEG XXXIII 187 (благодарность от неизвестной женщины за его благотворительные дела). Возможно, он принадлежал к сенаторскому сословию (хотя о его пребывание в Риме ничего не известно)10. Но, главное, он был видным историком своего времени11, чьи сочинения получили высокую оценку не только современников, но и авторов позднеримского и византийского времени[25]. В приведенной надписи речь идет об «Исторической хронике» («Χρονικὴ Ἱστορία», или иначе «Χρονικαί», «Σύντομος Ἱστορικός», т.е. «Хроники», «Краткая история») в двенадцати книгах. Это было сочинение в летописном жанре, с точными синхронизированными датировками по Олимпиадам, афинским архонтам и римским консулам, которое охватывало историю от мифических времен и древнейших начал разных народов до правления императора Клавдия Готского[26] (268-270 гг.) (Eunap. Excerpta de sententiis, p. 263 sq. = FGrHist. 100 F 1 = Martin, F 10; Euagr. Hist. Eccl. V. 24 = FGrHist. 100 Т 6), т.е. до современных автору событий[27]. Дексипп также написал другие исторические труды: «История событий после Александра» («Τὰ μετὰ 10 Точные даты рождения и смерти Дексиппа неизвестны. Большинство исследователей сходится в мнении, что он жил ок. 200-275 или 205-280 гг., т.е. застал правление императора Проба (276-282 гг.). См.: [14. C. 20-22; 17. C. 30-31; 19. Sp. 288-293; PIR2 H 104]. Б. Пюш [12. C. 213] обоснованно возражает Ф. Миллару, полагавшему, что термин κρατίστος («выдающийся, превосходный») в надписи IG II2, 3670 указывает на всаднический ранг Дексиппа, и отмечает, что он соответствует титулу vir egregius («высокородный муж»), который в III в. мог обозначать лицо сенаторского ранга. 11 О Дексиппе как историке см., в частности: [14. C. 21-26; 20. C. 73-90; 21. C. 169-182; 17. C. 168-256; 18. C. 107-132; 22. C. 121-152]. Ἀλέξανδρον») в четырех книгах, в которых, судя по всему, изложение доводилось до 321/320 г. до н.э., и «О войне со скифами», или «Скифская история» («Σκυθικά»). Эта последняя, состоявшая не менее, чем из трех книг, была посвящена борьбе с вторжением готов, которых автор анахронистически называет скифами. «Σκυθικά», вероятно, начиналась с рассказа о происхождении и миграции вандалов (ср. Iord. Get. 113 = FGrHist. 100 F 30 = Martin, F 29) и охватывала период с 238 г. до правления императора Аврелиана (270-275 гг.), пересекаясь с содержанием последних книг «Хроники» (cp. FGrHist. 100 F 5 a-b = Martin, F 18 a-b). В десяти ее сохранившихся фрагментах представлены вставные речи действующих лиц: императора Аврелиана и послов германского племени ютунгов (FGrHist. 100 F 6 = Martin, F 28), а также не названного по имени предводителя афинян с призывом к согражданам взяться за оружие и изгнать варваром, захвативших Афины (FGrHist. 100 F 28 = Martin, F 25). Кроме того, отрывок с рассказом об осаде Филиппополя в 250/251 г. (FGrHist. 100 F 26 = Martin, F 23) включает довольно пространное письмо, адресованное императором Децием жителям этого города. Другие более или менее крупные фрагменты содержат описания осад других греческих городов варварами: Маркианополя в 248 г. (FGrHist. 100 F 25 = Martin, F 22) и Сиды в Ликии в неизвестном году (FGrHist. 100 F 29 = Martin, F 27). Новые фрагменты «Скифской истории» Сохранившийся текст «Скифской истории» не так давно существенно пополнился благодаря замечательному открытию новых отрывков на палимпсесте в рукописи середины или второй половины XI в. из Австрийской национальной библиотеки в Вене[28]. Восемь страниц этого палимпсеста (Codex Vindobonensis historicus gr. 73, fol. 192r-195v), идентифицированные Яной Грусковой и Гюнтером Мартином как часть «Σκυθικά» и получившие название Dexippus Vindobonensis, или Scythica Vindobonensia, очевидно, представляют собой отрывок из полного текста Дексиппа, а не подборку эксцерптов, как ранее известные фрагменты, сохраненные в Excerpta Constantiniana или Parisinus suppl. gr. Грускова и Мартин первоначально полагали, что в одном из новооткрытом фрагменте (fol. 192v-193r) рассказывается о вторжении герулов в 267/268 г. [30-31]. Однако Кристофер Маллан и Кайлан Дэвенпорт убедительно показали, что описанные события следует датировать примерно 262 г. [38][29][30]. Вновь обнаруженные фрагменты «Скифики» описывают осаду и взятие Филиппополя готами в 249 или 250 г. (fol. 195r), последствия осады (fol. 194 r-v), «скифские» нападения на дунайские и греческие провинции, а также усилия, предпринятые жителями Фессалоники и другими греками для отражения захватчиков путем строительства укреплений на Фермопильском перевале и спешной организации ополчения под командованием трех лидеров, избранных, предположительно, Панэллинионом. Этими новыми персонажами являются римский наместник Мариан, афинянин Филострат и беотарх Дексипп (fol. 192v-193r) [38. C. 210-214; cp. 46. C. 203-205]. По мнению Маллана и Дэвенпорта, Мариан - это, скорее всего, ранее неизвестный римский наместник провинции Ахайя [38. C. 210-214][31]; Филострат, который назван мужем, «мощным в речах и мыслях» - λόγους καὶ γνώμην κρατίστος, - это либо афинский историк, либо Л. Флавий Филострат, архонт- эпоним 255/6 г. из Стейрии, либо софист, автор вторых «Картин», если эти различные Филостраты на самом деле не являются одним и тем же лицом [38. C. 212-213][32]. Достаточно обоснованным представляется мнение, что Филострат из Стейрии тождествен со стратегом, известным по надписи второй четверти III в. [50. No. 485] и, вероятно, является сыном или внуком известного Филострата Старшего, автора «Жизнеописания Аполлония Тианского» и «Жизнеописаний софистов» [38. C. 213; 39. C. 89]. Но если это был историк, то можно предположить, что его участие в событиях побудило его к написанию современной истории [51. C. 175-185; 39. C. 90-91]. Что касается упомянутого здесь Дексиппа, то, вопреки первоначальному предположению Мартина и Грусковой [30. C. 112-113], он не может быть отождествлен с афинским историком Дексиппом и, по всей видимости, является известным по одной надписи из Херонеи Гн. Курцием Дексиппом (IG VII 3426 = SEG XXXVI 416) [38. C. 213; 41; 52; 46. C. 203, 209; 53. C. 271]. В этой надписи, сделанной до описываемых во фрагменте событий, Курций Дексипп оказывает почет своей матери Флавии Ланейке и называет себя ὁ βοιωτάρχης τὸ γ’ καὶ ἀρχιερεὺς διὰ βίου τῶν Σεβαστῶν καὶ τῆς λαμπροτάτης Χαιρωνέων πόλεως λογιστής - «беотарх в третий раз, пожизненный верховный жрец императоров, попечитель выдающегося города херонейцев». Как λογιστής (curator rei publicae) он не обязательно был херонейцем, поскольку эту должность обычно занимали представители других городов [39. C. 92]. Кроме того, в новооткрытых фрагментах упоминается и афинянин Птолемей, который «был послан императором во главе фессалийцев, расставил посты вдоль границы между македонянами и фессалийцами, которая пролегает по теснинам в труднопроходимой местности» (fol. 194r, 5-10). Вполне возможно, что это был отец нашего историка, исполнявший должность curator rei publicae (λογιστής) в одном из городов Фессалии, хотя на начало 250-х гг. ему было не меньше 74 лет [39. C. 51-54]. Так или иначе, «Венский Дексипп» является существенным дополнением к тем примерно 16-20 процентам, что сохранились от общего объема его «Скифской истории» [20. C. 82]. Это открытие, безусловно, способствовало взрывному росту интереса к личности и творчеству Дексиппа, интенсивным дискуссиям по проблемам текстологии, просопографии, верификации и степени достоверности фактографической информации, а также особенностям стиля и характера историописания. В свете новых исследований Геренний Дексипп предстает как действительно в высшей степени добросовестный историк, обращающийся к многочисленным источникам и критически их использующий, с особым интересом к событиям современной истории, в которых принимал непосредственное участие, а отнюдь не как «тщеславный ритор испорченного века», как называл его в свое время Б.Г. Нибур, который удивлялся, как такой человек, столь наивно проявляющий себя в своих сочинениях, мог совершить при трудных обстоятельствах великие дела [54. C. XVII]. Информация новооткрытых фрагментов подтверждает ту исключительно важную роль, какую в отражении варварских вторжений играли представители городской элиты, являвшиеся не только местными магистратами, но и известными интеллектуалами. Такие примеры, когда инициативу по отражению варварских набегов брали в свои руки представители городской аристократии, известны как из других источников, так и из труда самого Дексиппа. Так, Павсаний сообщает (Х.34.5), что когда в 170-е гг. н.э. костобоки напали на фокейский город Элатею, некий Мнесибул, победитель на Олимпийских играх 162 г. н.э., собрал вокруг себя отряд и уничтожил многих варваров, но сам пал в бою. Из «Скифской истории» Дексиппа известно, что во время вторжения карпов в 248 г. оборону осажденного ими Маркианополя возглавил некий Максим, «человек из небогатого рода, но преданный философии»[33] (FGrHist. 100 F 25 = Martin, F 22). Однако «Scythica Vindobonensia», по сути дела, не дает дополнительных сведений о вторжении герулов в Афины, поскольку, как выяснилось, повествует только о событиях, предшествовавших вторжению 267/268 г. Соответственно, по- прежнему остается открытым вопрос, действительно ли сам Дексипп был тем не названным по имени оратором, который, согласно «Скифской истории» (FGrHist. 100 F 28 = Martin, F 25), когда Афины были захвачены герулами, собрал укрывшихся в окрестностях Афин сограждан и обратился ним с речью, воодушевил их на борьбу (в т.ч. и апеллируя к афинскому патриотизму и памяти о славном прошлом Афин) и, выбранный ими предводителем, возглавил двухтысячный отряд, который под его командованием после подхода римского флота освободил город от варваров, уничтожив в бою до 3 000 врагов (Syncell. Chronogr., p. 717 Mosshammer). Другие более поздние авторы добавляют незначительные детали, но также вносят определенную путаницу[34] (SHA. Gallien. 13. 6-8; Zos. HN. I.39.1; 43.2). Дексипп - организатор и предводитель сопротивления Действительно, ни в старых, ни в новых фрагментах «Скифской истории» описание самих событий, последовавших за избранием афинянами предводителя, не сохранилось, и предводительство Дексиппа прямо упоминается только в таком ненадежном источнике, как «Писатели истории Августов»[35]. Слово dux (предводитель, командующий) употреблено в данном пассаже не в терминологическом значение «стратег», так как Дексипп не занимал этой должности, тем более что после 250 г. упоминаний о ней нет в афинских источниках [56]. Это, наряду с отсутствием какого бы то ни было намека на подвиг Дексиппа при отражении герулов в процитированной выше надписи, дало основания для отрицания давно (как минимум, начиная с Э. Гиббона [57. C. 231]) принятого большинством исследователей отождествления афинского историка с лидером ополчения афинян, освободившего город от варваров[36]. Совсем недавно скептическая позиция получила дополнительную поддержку благодаря предложенной интерпретации новооткрытых фрагментов и текстологической переоценке известного пассажа из биографии Галлиена, да и в справочной литературе присутствует оттенок скептицизма[37]. В нашем очерке о Дексиппе, опубликованном в 2012 г. [22], мы придерживались этой традиционной точки зрения. Но появление новых работ, как представляется, требует более пристального разбора как давно высказанных, так и новых аргументов за и против непосредственного участия Дексиппа в освобождении Афин от герулов. Первым, кто возразил против отождествления обратившегося к афинянам оратора с Дексиппом, был Иоган Бергман [60. C. 19-22], который в связи с отсутствием соответствующих свидетельств у византийских авторов, во многом опиравшихся на труды Дексиппа в рассказе о варварских вторжения, усомнился в достоверности свидетельства из сборника императорских биографий (Gallien. 13.8), предложив, на основе сопоставления с соответствующими выражениями в тексте «Historia Augusta», вместо «duce Dexippo» читать «indice (или docente) Dexippo», т.е. не «под предводительством Дексиппо», а «согласно указанию (сообщению) Дексиппа». По мнению Бергмана, лидером афинского сопротивления мог быть Клеодам, упомянутый Зонарой (XII.26). Наиболее развернутую аргументацию против отождествления Геренния Дексиппа с освободителем Афин и оратором во фрагменте FGrHist. 100 F 28 = Martin, F 25 выдвинул Джеффри де Сент Круа [61. C. 654-655]. Он обратил внимание на пять моментов: 1) хотя в FGrHist. 100 F 28d Дексипп назван оратором, который обратился к «эллинам», нет никаких доказательств, что саму речь произнес сам историк; 2) свидетельство в биографии Галлиена (SHA. Gallien. 13.8) ненадежно, так как не подтверждается ни Евнапием (продолжателем труда Дексиппа), ни Зосимом, ни византийскими историками, не упоминающими Дексиппа в рассказе об отражении герулов; 3) в надписи, сделанной Дексиппу его сыновьями, нет ни малейшего намека на его подвиг; 4) тот факт, что ни один из более поздних греческих авторов не упоминает о блестящем подвиге Дексиппа, является необычным. Евнапий говорит о Дексиппе исключительно как о человеке культуры и ораторских способностей (Vitae Sophist. IV.3.l). В словаре «Суда» также нет никаких других сведений о Дексиппе, за исключением краткого упоминания о нем как риторе (FGrHist. 100 T 1); 5) в рассматриваемой речи из фрагмента Афины упоминаются как «находящиеся в руках врага» и добавляется загадочная ссылка на «тех, кто был вынужден против своей воли сражаться на стороне врага». Если это действительно относится к 267 г., то, значит, герулы уже захватили Афины. Это, несомненно, сделало бы подвиг Дексиппа еще более выдающимся: города иногда могли отбрасывать осаждающих, но практически нет достоверных случаев, когда осажденные преследовали нападавших после их отступления. Сомневается де Сент Круа и в том, что против таких профессиональных бойцов, какими были герулы, могли успешно действовать ополченцы, предводительствуемые литератором, которому, очевидно, было около шестидесяти лет и который почти наверняка не имел никакого опыта ведения боевых действий. Этот скептицизм разделяют немногие авторы (ср. прежде всего [20. C. 73-74]). Но некоторые все же выдвигают предположения о том, кто мог быть этим афинским героем, если не историк Дексипп. По мнению Е. Капетанопулоса [62. C. 134-135], им мог быть не сын Геренния Птолемея, а какой- то другой Дексипп из семьи историка или из какого- то другого, родственного или неродственного, семейства. На все эти в свое время доводы вполне убедительно ответили Лаура Мечелла [55] и Гюнтер Мартин [17]. В частности, итальянская исследовательница отметила, что утрата имени оратора в изложении речи к афинянам не является достаточным основанием для отрицания ее принадлежности Дексиппу, поскольку последний прямо упоминается в заключительной части фрагмента FGrHist. 100 F 28d (= Martin, F 26c), который хотя и не относится непосредственно к речи, но, несомненно, происходит из того же контекста и является важным подтверждением традиционной атрибуции фрагмента. Этот отрывок сохранился в Excerpta de sententiis после собственно речи, обращенной к афинянам (FGrHist. 100 F 28a = Martin, F 25) и относится к речи, произнесенной самим Дексиппом перед общеэллинским собранием, а явное указание на лидерство оратора и его прерогативы свидетельствует о высоком положении, которое историк занял в данных обстоятельствах. Таким образом, оба фрагмента являются тесно связанными, и все указывает на то, что, когда было произнесено напутствие грекам, историк уже принял на себя командование, упомянутое в конце предыдущей речи [55. C. 255, n. 52]. Более того, весь отрывок насыщен интертекстуальными связями и стилистическими сходствами с остальными произведениями Дексиппа, что также недвусмысленно указывает на него как оратора [55. C. 255], как и слова об Афинах и предках, явно указывающие на оратора как афинянина, что согласуется с биографией Дексиппа [17. C. 38]. Пропуск имени Дексиппа в «Хронике» Синкелла можно объяснить тем, что последний, вероятно, черпал свою информацию из промежуточного источника, в конечном счете восходящего к Дексиппу, и мог опустить имя историка либо потому, что оно уже было опущено в этом Zwischenquelle, либо ради краткости. Отсутствие же каких бы то ни было ссылок на героизм Дексиппа в надписи IG II2 3669, по мнению Мечеллы и других исследователей, не имеет доказательной силы, поскольку надпись направлена прежде всего на увековечение его интеллектуальных свершений (ср. [19. C. 289; 14. C. 282 17. C. 39; 21. C. 171]). Хотя этот аргумент все же нельзя признать абсолютно убедительным, он звучит гораздо весомее чисто гипотетического предположения Э. Шварца, что о том, что военным заслугам Дексиппа мог быть посвящен отдельный почетный памятник [19. Sp. 289]. Кроме того, важно иметь в виду, что командование, врученное Дексиппу, было предоставлено ad hoc путем одобрения ополченцев, собравшихся в горах в чрезвычайной ситуации, а не посредством институциональной процедуры, в отличие от других должностей, упомянутых в надписи, и поэтому указание на него выглядело бы инородным в этом перечне официальных постов. Отсутствие же указаний на государственную и военную деятельность Дексиппа в сочинении Евнапия и в «Суде» обусловлено тем, что оба текста сосредоточены исключительно на литературной деятельности историка, а другие государственные должности (архонтат, жречество и т.д.), засвидетельствованные эпиграфическими документами, даже не упоминаются, что обусловлено краткостью упоминания и самой природой «Vitae Sophistarum» и зависимостью «Суды» от его источника (эпитомы «Ономатологона» Гесихия Милетского). Что касается свидетельства Зонары, то, учитывая общую невысокую достоверность его сведений и допускаемую им хронологическую путаницу, можно полагать, что он, по- видимому, спутал данные, касающиеся деятельности Клеодама в Понте, с известиями о морской битве Венериана и взятии Афин варварами, а затем отнес их к правлению Клавдия, вероятно, на основании успехов, достигнутых императором в борьбе с готами [55. C. 258-259]. Если Мартин в ответ на тезис Дж. Сент Круа о том, что Дексипп был неопытен в военном отношении и просто слишком стар, подчеркивает, что «его» речь демонстрирует знание риторики, а не тактики [17. C. 40], то Л. Мечелла резонно опровергает сомнения Сент Круа в способности ополченцев из осажденных Афин атаковать варваров, обращая внимание на активное участие граждан полисов в сопротивлении захватчикам, которое часто было результатом автономной инициативы, не координируемой центральным правительством, и свидетельствует, что греки обрели новое осознание собственной автономии, возродив древний дух классической эпохи. Неслучайно в своей речи оратор ссылается не на величие Рима, владыки мира, а на превосходство Афин, призывая сограждан помнить о достоинстве отечества и быть для всех эллинов примером твердости и свободы [55. C. 262-263]. К этому следует добавить, что говоря об отсутствии достоверных случаев преследования осажденными нападавших после их отступления, Сент Круа упускает из виду, что отряд афинян был собран за городом[38] и атаковал неприятеля после подхода римского флота (Syncell. Chronogr., p. 717 Mosshammer), который сыграл решающую роль в разгроме герулов [64. C. 70-71], а это явно не та ситуация, когда осажденные пускаются в преследование отступившего войска осаждающих (ср. [63. C. 51, n. 13]). В связи с открытием новых фрагментов «Скифики» Дексиппа вновь была предпринята попытка доказать, что историк не был организатором афинской обороны против герулов. В частности, Роберт Суски пришел к выводу, что автор «Historia Augusta» (Gallien. 13.8), единственный прямо называющий Дексиппа предводителем афинского ополчения, именно в труде Дексиппа нашел информацию о том, что беотарх с таким именем, упоминаемый в новооткрытом фрагменте, стал одним из греческих полководцев, и отождествил одного Дексиппа с другим, не заметив того факта, что афинянин не мог быть беотархом, вероятно потому, что, будучи родом из Италии (или Рима), он не был знаком с греческими должностями. В итоге, перепутав две фигуры, он приписал заслуги гражданина Беотии афинскому историку по имени Дексипп, т.е. неверно истолковал свой источник. Следовательно, историк, известный как Дексипп, не был одним из афинских лидеров, возглавлявших оборону от вторжения готов и герулов [65]. Соответственно, Дексипп, обращающийся к эллинам в фрагменте FGrHist. 100 F 28d (= Martin, F 26c), вовсе не обязательно должен быть афинским историком, но может быть беотархом Дексиппом, известным из «Scythica Vindobonensia», так как он произнес свою речь на некоем собрании эллинов, что скорее соответствовало положению, которое занимал предводитель союзных римско- греческих войск, чем положению лидера афинян [65. C. 313]. Данная гипотеза, однако, вряд ли может быть принята, поскольку, во- первых, не стоит недооценивать известность и авторитет Дексиппа- афинянина (на что указывает, помимо прочего, и надпись в честь его исторических трудов), который вполне мог выступить и как общегреческий лидер. Во- вторых, предположение Суски основывается на признании достоверности указанного пассажа из жизнеописания Галлиена, которая не без оснований была давно поставлена под сомнение И. Бергманом, чья эмендация, возможно, нашла подтверждение благодаря текстологическому анализу новой рукописи части «Historia Augusta» из Эрлангена (Erlangen UB 647). Изучивший ряд содержащихся в ней пассажей, ранее не учтенных в изданиях (в т.ч. и главу 13.8 из биографии Галлиена) Джастин Стовер [66] пришел к выводу, что она дает прочтение этой главы, которое отражает архетип, общий с основными другими рукописями, а именно: ab Atheniensium duce ut scribit Thesipus horum temporum scriptor (fol. 48r), а не ab Atheniensibus duce Dexippo, т.е. Thesipus (искаженное «Дексипп») в этой фразе есть автор сообщения о победе афинян, а не их предводитель. Таким образом, давно предложенные поправки Бергмана [60. C. 18-22] могут быть весьма правдоподобными: indice Dexippo или docente Dexippo [66. C. 182-183]. Однако данный рукописный вариант тоже может быть испорченным местом (как видно, из неправильно переданного имени историка), и допустима его эмендация, которая сохранила бы указание на предводительство Дексиппа, например, такая: ab Atheniensium se duce ut scribit Thesipus - была одержана победа «афинянами под его предводительством, как пишет Дексипп». Стовер никак не анализирует общую аргументацию Л. Мечеллы [55], а лишь характеризует ее как «неубедительную» [66. C. 182, n. 47], хотя, на наш взгляд, итальянская исследовательница совершенно права в своем объяснении того, почему военные заслуги Дексиппа не отмечены ни в надписи в его честь, ни у более поздних авторов, за исключением «Historia Augusta» (свидетельство которой она отнюдь не абсолютизирует). Заключение Таким образом, аргументы скептиков, отвергающих непосредственное участие Дексиппа в организации освобождения Афин от герулов, являются по преимуществу аргументами ex silentio или основаны на текстологических эмендациях, не обладающих стопроцентной убедительностью. В обосновании своих выводов эти авторы не учитывают общую направленность труда Дексиппа, пронизанного идеалами греческого патриотизма, который, несомненно, был немаловажным фактором активного включения эллинов и их лидеров в дело обороны от варваров в условиях, когда императорская власть не располагала достаточными силами, чтобы справиться сразу со всеми угрозами. Думается, что афинский историк не только был способен в критической обстановке найти нужные слова и примеры, чтобы воодушевить своих сограждан на борьбу с захватчиками, но, обладая и управленческим опытом, и авторитетом среди сограждан, вполне мог быть тем лидером, который, подобно другим представителям городской элиты, взял на себе организацию вооруженного сопротивления. Возможно, он следовал по стопам своего отца, который, как отмечено выше, мог участвовать в организации обороны за полтора десятилетия до событий 267 г.

Об авторах

Александр Валентинович Махлаюк

Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского

Автор, ответственный за переписку.
Email: makhl@imomi.unn.ru
ORCID iD: 0000-0002-7758-2374
SPIN-код: 7661-3512

доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории Древнего мира и Средних веков Института международных отношений и мировой истории

Российская Федерация, 603950, Нижний Новгород, пр. Гагарина, д. 23

Список литературы

Дополнительные файлы