Характеристика соматической фразеологии в романе Е. Водолазкина «Лавр»: семантика, функциональный потенциал, частотность употребления

Полный текст

Введение

На современном этапе развития лингвистической науки ученые все чаще высказывают свое мнение о том, что фразеологическая единица (ФЕ) может интерпретироваться в контексте культурного знания и представлять культурный смысл определенного предмета. В.Н. Телия подчеркивала, что «в коллективной подсознательной памяти носителей языка сохраняется интертекстуальная связь фразеологизмов с тем или иным кодом культуры. Это проявляется в способности носителей языка к культурной референции, которая проиллюстрирована в культурной коннотации как своеобразного звена лексического значения языковой единицы, обеспечивая диалогическую взаимосвязь различных систем — языка и культуры» [1. С. 14]. Культурологический смысл сохраняется кодом культуры, который рассматривается лингвистами как сеть членения, категоризации, оценок «интериоризированного» (термин Л.С. Выготского) мира и внутреннего опыта человека, обусловленные культурой определенного этноса и представлены в семиотических системах природного языка, искусства, традиций, обычаев, поверий в пределах норм морали, поведения членов этнического общества. Этот код эксплицируется, формируясь в глубинах коллективной памяти народа под влиянием исторического и культурного развития этноса.

Язык художественной литературы иллюстрирует критерии языка определённого периода, демонстрируя образцы семантически неоднородного и многослойного способа коммуникации, который интегрируется с современной речью. Он воздействует на личность, формирует ее, изменяя в лучшую или в худшую сторону, вмешивается в нашу картину мира, а, следовательно, опо средованно в ценностные приоритеты человека. Тем самым язык из категории лингвистической превращается в реальную общественно-политическую силу и становится культурологической категорией [2. С. 542].

Соматические фразеологические единицы (СФЕ) определенным образом организуют окружающий мир языковой личности, который можно рассматривать как базовый. Он важен и имеет одно из определенных значений человеческой сущности, поскольку человек как личность остается в центре мироздания. Именно в человеческом теле наши предки видели антропоморфное представление Вселенной. Представленный код культуры является древнейшим: человеческое тело было источником познания мира. Если обратиться к феномену телесности в плоскости архаической культуры, то мы увидим, что человеческому телу предоставляли особенный онтологический статус. Тело человека — это мир, которому присуща своя топология: низ, верх, ширина, середина, поверхность, край и др. Для современного человека эти термины имеют преимущественно пространственное, физическое значение, в то время как их метафизический смысл скрыт [3. С. 22]. Центральным звеном в формировании соответствующего культурного кода выступают названия частей тела (голова, лицо, ноги, нос, руки, шея, щека и др.), внутренние органы (мозг, печень, почки, сердце и др.), которые накапливают в составе фразеологизмов когнитивные сценарии и стратегии общения в речевой практике респондентов [4. С. 465].

Проблеме изучения соматической фразеологии в русском языке посвящены исследования Н.Ф. Алефиренко, С.В. Боголеповой, Л.П. Гашева, А.Р. Поповой, Е.Р. Ратушной, Д.С. Скнарева, А.М. Чепасовой и др., сопоставлению лексем-соматизмов в русском и других языках уделяют внимание О.Н. Кравченко, О.В. Ломакина, С.И. Магомедова, В.М. Мокиенко, А.А. Омаров, С. Шарав и др., особенности соматизмов в структуре паремий описаны в публикациях С.Ю. Гуляева, И.Б. Ковалева, О.В. Ломакиной, А.Н. Тукаевой, О.В. Шкуран и др.

Внешний вид человека формируют три составляющие: голова, ее части и ноги. Наблюдение над собой, знание о себе человек последовательно переносит на окружающую среду. Названия частей тела продуктивно используют в роли метаморфических сравнений, поскольку во время называния нового объекта у человека первые ассоциации связаны прежде всего с тем, что ему хорошо известно и что постоянно находится при нем.

В нашем исследовании соматическая фразеология понимается как «совокупности имен и / или их сочетаний, обозначающих тело в целом или его части и специфичные для них качественные (в том числе “размер”, “цвет” / “масть”, “форма”, “консистенция”) и количественные (в том числе “размер”, “вес”) характеристики, физические и / или ментальные интеллектуальные, эмоциональные и т. п. состояния или действия, позы, жесты и виды деятельности, а также пространственные и временные их “измерения”, которые несут в дополнение к природным их свойствам функционально значимые для культуры смыслы, придающие этим именам роль знаков “языка” культуры, например не покладая рук, в поте лица своего, на глазах, держать в голове, без задней мысли, пропускать мимо ушей, по сердцу, до мозга костей» [5. С. 99].

Объект проведенного исследования — соматическая фразеология (СФ), представляющая ментальную сущность компонентов-соматизмов с яркой образностью, стилистическим разнообразием, метафорично-метонимичной универсалией в романе Е.Г. Водолазкина «Лавр».

Цель исследования — применить семантический анализ, рассмотреть функциональный потенциал, представить частотность употребления с учётом горизонтального подхода к соматической фразеологии, представленной в романе Е. Водолазкина «Лавр».

Основными методами исследования являются метод компонентного анализа (анализ семантических компонентов прямых и переносных значений соматизмов), метод синхронно-диахронического освещения анализируемого фактического материала, метод сплошной выборки, описательный метод, включающий в себя наблюдение, сопоставление, обобщение и интерпретация данных, функционально-семантический и описательно-аналитический методы.

Экстраполяция соматизмов  в составе фразеологических единиц

Каждый тип текста отличается своеобразной системой специфических признаков, так называемой культурной маркированностью, реализуемой в коммуникативной ситуации, и представляет знаковую функцию определенного объекта. Язык культуры определяет ярко выраженная избирательность, в частности, равноценные из повседневной реалии объекты получают в ней различную символическую значимость. Выбранные этносом соматизмы не одинаково способны входить в состав фразеологизмов, а поэтому их продуктивность представлена в разной степени. Номинации частей тела могут быть противопоставлены по разным значениям. Поскольку они устроены несимметрично не только с точки зрения анатомии и физиологии, но и языка культуры.

Обращаясь к концепции человека, суть которого заключается в разделении единства души и тела, преувеличения нематериального над материальным, видим стереотип соблазна тела, как источника греха, искушения. Дуалистическое понимание мира подвластно большой пропасти между Богом и человеком, душой и телом. Половая деятельность человека издавна принадлежала к сфере табу, поэтому стилистической маркированности лексических наименований этих частей тела присущ жаргон и арго, пол ное отсутствие вариантов в литературном языке. Чем весомее часть тела для человека и ее переживаний, тем чаще и легче происходит процесс фразеологизации этого соматизма, ведь в наивной картине мира способ восприятия окружающей среды имеет приоритетные позиции перед многими вещами. Частотность функционирования названия того или другого признака в паремии или ФЕ зависит прежде всего от осведомленности о точном местонахождении соответствующего соматизма, а также его функции для жизнедеятельности. Такие названия внутренних органов, как селезенка, кишечник, не употребляют в выражениях, поскольку их назначение и расположение в организме может объяснить тем, что не способствует созданию ярких образов и ассоциаций.

В романе «Лавр» широко представлены номинанты частей человеческого организма, нуждающиеся в лечении: аорта, бедро, белки глаз, бок/ бока, борода, брови, вены, виски, голова/головы, головные сосуды, горло, грудь, губы, веки, волосы, десна, дух, душа, дыхательные пути, железы, желудок, желчь, живот, жилка, залысина, запястье, затылок, зуб, изголовье, кисти рук, кишки, ключица, кожа, колени, кость, кровь, кулак, ладони, лицо, легкие, лоб, локоть, лоно, нервы, ногти, ноздря, нос, макушка, мизинец, морщина, мочки ушей, мужское семя, мышцы, мягкие ткани, палец, пах, плечо, плоть, плешь, подбородок, подмышки, позвоночник, прядь, пульс, пояс, пятка, раны, ресницы, ребра, родинка, рот, рука, седина, сердце, скелет, скула, соски, спина, стопы, ступни, суставы, талия, тело, темя, торс, утроба, уста, ухо, челюсти, череп, чрево, шейная артерия, шея, щеки, ягодицы; соматизмы-номинанты тела животных горб верблюда, задние ноги, когти, копыта, крылья лапки, овечья шкура, утки, перья, рыбья плоть, соболиная шкура, спина жука, соболиный мех, хвост, холка осла, хребет, яйца. Автор описывает названия болезней: бесплодие, беременность (в тяжелой форме), больные десна, боли в суставах, бородавки, вши, вывих, геморрой, глисты, гной в ушах, головная боль, грудной кашель, забытье, запоры, зубная боль, кровотечение, мокрота, нарушение сна, одышка, ожоги на пожарах и от кипятка, опухоль, отечность, отсутствие молока у кормящей матери, переломы, плешь, покусанный пчелами, проказа, раны, тяжелые роды, спазмы желудка, струпья, удар головой о камень, чума и др., иллюстрирующие средневековую эпидемиологическую ситуацию с разнообразием диагнозов, и мором, моровой язвой, моровым поветрием, великим мором (общеславянский глагол merti ‘мереть’, родственные слова — умереть, смерть), эвфемизируя выражением ‘здесь в воздухе смерть’^[1]. Мор в тексте сопровождается глагольными формами ждут, занесут, коснулся, отступает, свирепствует, стоит и др.

Все компоненты-соматизмы ФЕ в тексте можно разделить на три категории — продуктивные, низкопродуктивные и непродуктивные. Больше двухсот соматизмов в романе демонстрируют высокую фразеологическую продуктивность следующих компонентов: душа — 26, глаза — 23, тело (плоть, телесе) — 22, рука — 19, голова — 16, ноги — 14, сердце — 13, лицо — 13, низкую продуктивность: рот — 9, спина — 7, горло — 6, лоб — 6 и др.

Семантика и функциональный потенциал  романа Е.Г. Водолазкина «Лавр»

В художественном тексте Е.Г. Водолазкина «Лавр» повествование ведется из средневековых времен. Многообразие в прозаическом произведении классических и авторских соматических фразеологизмов обусловлена тем, что автор отражает связь с живой разговорной речью персонажей эпохи Древней Руси и современности. Главный герой Арсений соприкасается с физическими и духовными болезнями горожан, независимо от сословия. Он с детства обучается травному делу, т.е. лечению жителей окрестных мест средствами народной медицины и молитвой (при кашле давал толченую пшеницу с ячменной мукой, медом, иногда вареной полбой; к бородавкам прикладывал толченый лук с солью или толченые семена василька и др.), поэтому текст при номинации соматизмов наполнен описанием лекарственных средств и фрагментами молитвенных текстов.

В сюжетной линии главный герой после смерти деда Христофора получает от местных жителей прозвище Рукинец, которое вносит соматическую символику ‘тот, чьи руки наделены умением лечить людей руками и словом’. Поэтому сакральная сила прикосновением рук и словом юноши дает ему возможность расширить сферу деятельности и убедиться в Божественной силе слова. Текст сопровождается библейскими цитатами (молитва Честному и Животворящему Кресту — Яко тает воск от лица огня… от лица любящих Бога^[2]; притча Соломона 30:18^[3] — Трие ми суть невозможни уразумети, и четвертаго не вем: следа орла, паряща по воздуху, и пути змия, ползуща по камени, и стези корабля, пловуща по морю, и путий мужа в юности его (C. 66)), а о кириллице автор пишет: «Славянские буквы священны, ибо способны обозначать священные понятия» его (C. 424).

Автор прибегает к значительному пласту номинантов с эмоционально-экспрессивным воздействием, поэтому для текста характерна образность, вызывающая ряд представлений и ассоциаций: рассмотреть душу его (C. 99); прочесть в глазах его (C. 54); запретить сердцу биться (C. 105) и др.

Иллюстрируя большой семантический и стилистико-синтаксический потен циал данных единиц, автор использует смысловые преобразования, приводя семантизацию: душа зачерствела (C. 99); разрывается сердце его (C. 58); рука Божья (C. 138) и др. Такие СФЕ приобретают новый смысловой оттенок, увеличивают стилистические возможности, при этом повышают экспрессивность высказывания: записывал в сердцах (C. 17); взять за загривок (C. 24); пульсирует вена на висках (C. 28), чувствовать ладонями (C. 28), спиной ощущал (почувствовал) (C. 261), подрагивать всем телом (C. 34), тело, как разлитая ртуть (C. 37), сжать челюсти (C. 48), не по плечу (C. 18) и др.

Е.Г. Водолазкин вводит в речь главных героев СФЕ с компонентами-церковнославянизмами, старославянизмами, обогащая контекст сакральной смысловой и структурной палитрой: чтобы крепла плоть, а не только дух (C. 22); пречистая кровь Своя (C. 31); создавый тело из персти (C. 37); усопшее тело (C. 37); нагое тело (C. 46); страдающая плоть (C. 48); из уст изошло (C. 52); власи твои (C. 72); устне твои (C. 73); от младых ногтей (C. 83); дух во плоти (C. 286); нетленные мощи (C. 321); испустил дух (C. 349); во чреве моем (C. 422) и др., что не только восстанавливает коммуникативные связи, по словам Т.П. Рогожниковой, между современностью и прошлым, но и создает дополнительные трудности при восприятии информации [6. С. 135].

Чаще при номинации живого человеческого организма автор употребляет соматизмы тело, телесе, плоть, чем выражает особенности средневекового миропонимания; при номинации объектов почитания православия — нетленного тела канонизированных святых — мощи праведного старца (C. 321), мощи преподобного (C. 286)), что дает возможность активизировать употребление таких устойчивых единиц в разговорной речи и убедиться в изменчивости лексического яруса русского языка в течение нескольких столетий. Через языковые ориентиры духовной культуры русского народа, по мнению Г.Н. Скляревской, читатели получают навыки в соответствующей языковой сфере [7. С. 5]. Такие компоненты во фразеологическом контексте иллюстрируют библейский смысл. Например: Он напоминал им, что без воли Божьей не упадет с головы человека и волос, и призывал не запираться в домах, забывая о помощи ближним. Многие забывали (C. 360). Данная цитата обоснована евангельским текстом от Луки (гл. 12, ст. 7) и Матфея (гл. 10, ст. 29), где говорится о том, что Богом на голове человека сочтены все волосы, и подлинной смелости можно научиться только у Него^[4]. В романе жители города Пскова во время моровой язвы потеряли бодрость духа и проявляли человеческий страх перед глазами смерти. И только Арсений с верой в сердце самоотверженно противостоял эпидемии.

Одним из преимуществ романа является наличие большого объема СФЕ, которые характеризуют внешний вид героев: крепки телом (C. 298); волосы как шелк (C. 24); косматые головы (C. 42); бледное лицо (C. 113); широко расставив ноги (C. 337); толстые губы (C. 320) и др. и употребляются для выражения определенного, чаще отрицательного, оценочного содержания; характеризуют физическое и физиологическое состояние: глаза слипаются (C. 54); глаза впали (C. 100); руки тряслись (C. 102); закружилась голова (C. 173); лица просветлели (C. 114); подхватить под руки (C. 215); броситься на шею (C. 56); прикрыть рот рукой (C. 112); втягивая ноздрями воздух (C. 122) и др., которые наиболее часто употребляются в разговорной речи; иллюстрируют эмотивное и эмоциональное состояние: подкатывает к горлу (C. 80); кожей шеи чувствовать (C. 356); спиной ощущать (C. 261); сердце дрогнуло (C. 236); махнуть рукой (C. 278); меняется в лице (C. 221); держать себя в руках (C. 140); душа мечется (C. 387) и др., которые соотносятся с чувственным познанием мира и чувственной оценкой, отражают состояние эмоциональной напряженности литературных героев; реализуют прагматическую функцию: рассмотреть душу (C. 99); поднимать дух (C. 368); заглядывать в глаза (C. 127); смотреть ее глазами (C. 240); сказал в сердце (C. 236); держать себя в руках (C. 140); в голову пришла мысль (C. 40), некоторые из которых граничат между статусом узуальной и индивидуально-авторской ФЕ; лаконизируют речь: целовать волосы (C. 25) — ‘обладать целебным даром’. СФЕ целовать в лоб (C. 138, С. 208, С. 313) в контексте употребляется несколько раз с различным значением, наполняясь сакральным смыслом: ‘благословение старшего’, ‘знак благодарности’, ‘предвидение сути происходящего’, ‘прощание с усопшим’ и др. Н.И. Толстой пишет о том, что «прикасание особенно ко лбу имеет различную семантику в зависимости от того, кем, в каких целях и при каких обстоятельствах они применяются» [8. С. 124]. В романе все СФЕ реализуют функциональный потенциал, поскольку их активное использование автором предусматривает создание экспрессивно-эмоциональных образов средневековья, несущие в предметном, объективном, бытийном аспектах оценочное, эстетическое восприятие.

На страницах романа представлены трансформированные СФЕ, которые изменили узуальные, такие, как: душа в душу (С. 211), душа припадает к кому-л (С. 213), прикипеть душой к кому-л. (С. 214), душа на тряске (С. 212), душа не на месте (С. 212), душа не приляжет (С. 212), души нет у кого (С. 214). Авторские фразеологические параллели отражают писательское видение и представляют идейное содержание художественного текста. Они дают возможность максимально детализировать художественную ситуацию: душа прикоснулась к душе (C. 99); душа крепче железа (C. 77); в душе все выцвело (C. 37); плечо в плечо (C. 60); вскричала душа (C. 388); в глазах тонут беды (C. 218); глаза земляков (C. 369); сердце наполнилось скорбью (C. 221); не собиралось в голову воедино (C. 93); сердца и умы повреждены (C. 324); спиной внимает (C. 334); ноздри трепещут от усердия (C. 438); затылком ощущать тепло (C. 29); горькая морщина (C. 356) и др.

Частотность употребления  соматических фразеологизмов с компонентом душа

В современном русском языке соматизм душа является многозначным словом. В «Словаре церковнославянского и русского языка» (1847), представлены такие дефиниции слова душа: ‘бессмертное духовное существо, одаренное разумом и волею’; ‘дух, влитый в тело животного; жизнь’; ‘душевное свойство человека’; ‘совесть’; ‘человек разного пола и возраста’; ‘способность приводить в движение, занимать или руководить многими’; ‘сущность вещи’; ‘чувство’; ‘ум, разум’; ‘приветствие любимому человеку’^[5]. Секуляризация всех сфер жизнедеятельности через столетия отразилась в представленных словарных дефинициях МАС (1985): 1) внутренний психический мир человека, его переживания, настроения, чувства и т.д.; 2) совокупность характерных свойств, черт, присущих личности, характер человека; 3) человек (обычно при указании количества, а также в устойчивых сочетаниях); 4) в старину: крепостной крестьянин; 5) дружеское фамильярное обращение; 6) самое основное, главное, суть чего-либо [13. С. 456].

Динамический соматизм душа и его многообразные глагольные сочетания в романе воссоздают евангельское понимание данного слова с авторской индивидуальностью. В Новозаветном Откровении Иисус Христос учит высокому преимуществу человеческой души сравнительно со всем земным и чувственным: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?», «Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (Мф. 16:26; Мк. 8:35-37). Посылая учеников на проповедь, Христос поучал преимуществу души перед телом, ее бессмертии в отличии от праха земного, глиняного сосуда — тела: «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может душу и тело погубить геене» (Мф. 10:28)^[6]. Для авторского замысла и понимания идейного содержания читателю важно понимать телесные и духовные трансформации, происходящие с главным персонажем повествования — от травника Арсения к монаху Лавру.

В романе «Лавр» употреблено двадцать шесть СФЕ с компонентом душа, которые синтезировали как традиционные, так и современные представления о данной лексеме. Многочисленные сочетания с глагольными формами вознеслась, вскричала, вышла, губит, заключена, заплакала, зачерствела, не приходит, мечется, погубит, подумала, прикоснулась, покинула, светится, спасать, терзать, умиротворяется, чаяла, чувствует (C. 99, 112, 114, 134, 145, 352, 381, 387, 388, 400, 416), локализующими ментально-психологические особенности русского человека и, по всей вероятности, иллюстрирующими универсальные ценностные доминанты, репрезентируют обобщающий потенциал соматизма. Е. Водолазкин моделирует авторскую художественную картину как составляющую языковой картины мира с собственной творческой манерой изложения: он представляет невидимый орган живого человека как вместилище внутренней жизни средневекового язычника, а позже христианина, принявшего новое имя при постриге в иноки Амвросий, позже при принятии великой схимы, как высшей ступени православного монашества, — Лавр. Соматизм душа как ключевое понятие всех мировых вероучений в романе утвержден как номинант нематериальной составляющей человека с участием прилагательных единая, живая, легкая, мертвая, новая, падшая, тонкая (C. 30, 183, 186, 238, 389, 391), которые усиливают отражение нравственных и физиологических характеристик героев.

Воплощая в художественном произведении синтез человеческой судьбы, философии, религии, автор определяет особенность христианского мировосприятия и воспитания русского человека: душа живая (C. 30), спасать душу (C. 112), душа покидает тело (C. 114), терзает душу (C. 145), падшая душа (C. 183), рождение новой души (C. 186) и др.

Многообразие положительных и пейоративных коннотаций, оценочный компонент, раскрывающийся через контекст и вне него, служат для демонстрации авторской позиции в отношении жизни и смерти, настроения и чувств главных героев, сакральности пути духовного восхождения и телесного уничижения Лавра.

Фразеобразующий потенциал соматизма сердце

В Ветхозаветном тексте Библии слово сердце встречается пятьсот девяносто один раз, в Новозаветном — сто пятьдесят пять. Г.Н. Скляревская отмечает, что «сердце в Священном Писании — это некий центр, сокровенная глубина человеческой личности, определяющая весь психический и психологический склад человека целиком, его мыслительные способности, чувства, намерения, желания, волю, совесть» [10. С. 304]. По мнению В.А. Масловой, с помощью семемы сердце в составе ФЕ можно описать многочисленные оттенки чувств и состояний человека, отношение человека к объективной реальности, психологию человека, поведенческие особенности языка [11. С. 169]. Соматизмы душа и сердце, как пишут А.Д. Шмелев и Е.В. Урысон, рассматриваются как часть целостной языковой картины человека и репрезентируют внутренний мир человека [12. С. 30].

Соматизм сердце выступает образующим элементом, который параметризирует СФ и придает образность, имплицитность содержания, архетипичность, семантическую полисемию, характер детерминации между компонентом-соматизмом и глубиной его вертикального культурно-национального контекста. В.И. Даль в словарной статье к слову сердце иллюстрирует следующие дефиниции: ‘представитель любви, воли, страсти, нравственного, духовного начала, противоположно умственному, разуму, мозгу’; ‘всякое внутреннее чувство сказывается’; ‘гнев, негодование, злость и злоба’^[7].

Соматизм сердце способствует созданию самостоятельной ФЕ с единой интегральной семантикой, влияющей на целостность выражения: приложить к сердцу (C. 19), слышать биение сердца (C. 34, 137), запретить сердцу биться (C. 105), из (в) глубины сердца (C. 200, 330), вошло в сердце (C. 204), сердце готово разорваться (C. 208), положа руку на сердце (C. 216), стучит сердце (C. 218), сердце наполняется скорбью (C. 221), сердце дрогнуло (C. 236), положа руку на сердце (C. 363) и др. По наблюдениям О.В. Ломакиной, Г.В. Овчинниковой, ФЕ с компонентами сердце можно разделить на группы: связанные с физическими проявлениями бытия человека; связанные с духовными, душевными, чувственными, эмоциональными проявлениями бытия человека [13. С. 23]. В романе репрезентируются оттенки чувств (сердце сжалось (C. 153)); состояния (разрывается сердце (C. 58, 208)); поведенческие особенности (гнев покинул сердце (C. 421); достучаться до сердец (C. 357)) и др. Компонент сердце представляет медиатор нравственности, который органично входит в современную языковую картину мира: С уходом больного мир не останется прежним, и сердце его наполняется скорбью (C. 220); В глубине сердца капитан не испытывал к паломнику зла (C. 330) и др. Данный соматизм определяет универсальные и специфические национальные (конвенциональные) особенности фразеологизмов русского языка.

Функциональный потенциал СФ с номинантом тело

Тело неотъемлемо от человека и является его частью. Оно является исполнителем замыслов человека, средство проявления внутреннего «я» во внешнем мире. В романе Христофор обращается ко внуку: «Человек сотворен из праха. И в прах обратится. Но тело, которое ему дано на время жизни, прекрасно. Ты должен знать его как можно лучше» (C. 35). Христианская мораль признает бессмертие и тела, и души в процессе преображения и освящения, поэтому тело является соработником (св. Григорий Палама) души: «В малом человеческом теле, подобно солнцу в капле воды, отражается безграничная премудрость Божия» (C. 36). Св. Василий Великий сравнивает тело с конём, а душу с наездником: Прекрасная вещь — конь, и чем он по природе резвее и горячее, тем лучше; но он требует наездника и управителя^[8]. Апостол Павел называет тело ничем иным, как храмом Святого Духа: Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? (1 Кор. 6:19–20)⁹.

В семантике слова тело представлены основные дефиниции: ʽматериал, вещество, заполняющее определенную часть пространстваʼ; ʽотдельный предмет в пространствеʼ; ʽорганизм человека или животного в его внешних физических формах и проявленияхʼ; ʽостанки умершего человекаʼ; ʽчасть человеческой фигуры от шеи до ног, туловище, корпусʼ; ʽмясо, мышцыʼ; ʽосновная часть чего-либоʼ^[10]. В романе соматизм тело (телесе, плоть, оболочка) употребляется сто восемьдесят пять раз, как в свободных, так и в составе фрразеологических единиц.

Актуализированные семы, которые вычленяются из коммуникативного акта и поддаются семантическому описанию, именуются, по мнению А.Р. Поповой, И.А. Стернина, дискретным актуальным смыслом, т.е. имеют ядерные и периферийные семантические компоненты, не обязательные для актуализации ядра [14]. Соматизм тело иллюстрирует физические и физиологические испытания: тело пришло в негодность (C. 9), подрагивал (ощущал) всем телом (C. 35, 43), продрогшее тело (C. 168), тело наполнилось силой (C. 169); болевые ощущения: изнурять свое тело (C. 180), посиневшее тело (C. 203), обмякло тело (C. 414), размякшие тела (C. 343), слабое тело (C. 366); показывает тело как временную материальную оболочку: усопшее тело (C. 38), мертвое тело (C. 162), покинуть тело (C. 99, 112, 114), ветхость тела (C. 111), выход болезни из тела (C. 123); запущенность: запах немытого тела (C. 68), отмывая тела (C. 359) и др.

Компонент тело представлен синонимами плоть, телеса, что подчеркивает противопоставленность приземленного физиологического и возвышенного духовного: плоть очистилась (C. 13), страдающая плоть (C. 48), плоть теряет греховность (C. 141), плоть отогревается (C. 200), в чужом телесе пребывая (C. 169) и др.

Таким образом, внешняя идентификация человека связана с понятием целого тела, с его состоянием и отдает предпочтение духовным характеристикам в сознании героев романа, т.е. желанию через очищение тела улучшить духовное состояние.

Фразеобразовательный потенциал соматизма рука

Способность к фразеобразованию лексемы рука следует из его десяти значений, зафиксированных в МАС^[11] а в совокупности со словарями жаргона, народных говоров, диалектными, профессиональными — тридцать два. Благодаря семантической активности она входит в состав многих соматических фразеологизмов, но чаще всего в значении ‘верхняя конечность человека, один из главнейших органов опорно-двигательного аппарата’. Как пишет А.Р. Попова, «совокупность ФЕ с компонентом рука дает представление — и за счет их внутренней формы, и за счет их семантики — о спектре предметов, явлений, фразеологически маркированных как нечто соотносимое с рукой/руками каким-либо способом — или прямо, или опосредованно, или образно» [15. С. 265].

В романе «Лавр» в составе СФ лексема рука употребляется более тридцати раз, что подтверждает охват обширного семантического пространства: холодная рука (C. 100, 136), руки тряслись (C. 102), вытянутые руки (C. 110), протянуть рук (-а) и (C. 110, 165), скрестить руки на груди (C. 180), взять под руку (C. 111), опереться руками (C. 111), держаться рукой (C. 122), отпускать руку (C. 124) и др. СФЕ отхватит целую руку (C. 200) является диахроническим эллипсисом паремии Подай палец, а за руку-то сам возьму (ухвачу), которая, по мнению В.М. Мокиенко и Т.Г. Никитиной, считается распространенной среди европейских языков как антипословица [9. С. 639]. В СФЕ засаленными руками брать (C. 342) произведена семантическая трансформация фразеологизма грязными руками брать (прикасаться) с целью большей экспрессии в значении ‘относиться к чему-л. неуважительно, без должного внимания; делать что-либо небрежно’ [15. С.155; 16. С. 500]. Выражение восходит к временам Гомера и Гесиода, когда совершать жертвенные возлияния богам, не вымыв тщательно руки, считалось грехом; и встречается в произведениях римских писателей.

СФЕ невидимая рука (C. 218) представляет собой эллипсис термина эффект невидимой руки, который впервые введен шотландским экономистом А. Смитом: он объяснял это явление в условиях свободного рынка корыстным отношением отдельных коммерсантов направлять невидимой рукой доходы вне налоговых процедур [14. С. 239].

Прозрачность внутренней формы, умение сочетаться как в составе свободных словосочетаний, так и в составе устойчивых выражений, способствует стиранию четкой грани между свободным употреблением и в составе классической ФЕ. Склоняемся к тому, что индивидуально-авторскими являются шарил руками (C. 348), ненадежные руки (C. 429), держать руку за спиной (C. 213, 357), расстояние вытянутой руки (C. 272) и др.

В контексте Плотник Артемий становится перед Арсением на колени и целует ему руку (C. 212) описан древний обычай целования руки, заимствованный у византийцев и сохранившийся в церковном этикете. В романе главный герой удостоен такого уважения благодаря его способности врачевания.

Обозначая ритуальный жест в тексте День рождения для вечности, пояснил он с деревянной лежанки в углу. Руки его были сложены на груди (C. 114); Юродивый Фома сложил руки на груди и смотрел на противоположный берег (C. 178), лексема рука раскрывает сакральное действие ‘символ молитвы, прощения’. В первом примере речь идет о приготовлении к похоронному обряду, при проведении которого покойник лежит со скрещенными руками на груди (правая рука поверх левой, пальцы сложены как для крестного знамения, в руки вкладывают иконку, крестик [8. С. 114]). Во втором — один из персонажей юродивый, принимая личину безумия и терпя поношения, в молитвенном состоянии, благословлял жителей города. В следующей цитате романа: Избыточность же порочна и приводит к духовному опустошению — подтверждает семантику соматического выражения о том, что он обличал людские пороки и утешал молитвенной помощью благочестивых жителей города, скрестив руки на груди. Крест — это орудие и знамя победы Христа над грехом и смертью. Иисус Христос принял копья Своей грудью, умер на кресте и этим открыл путь к вечной жизни и бессмертию души верующих христиан^[12].

Выражение взять в свои руки (C. 341) можно рассматривать как вариант взять до рук, фиксируемый в «Словаре одного слова» [16. С. 146] с общей семантикой ‘приступать к руководству, управлению’.

В итоге СФ с компонентом рука (-и) отображают физические свойства и ощущения, характеристики, особенности и состояния рук, действия, в том числе и обрядовые, обозначение жестов. При помощи двухсторонней ориентации тела в пространстве соматизм рука способствует высокой продуктивности фразеообразования, частотности, семантической широте и функциональности: держать (брать) себя в руках (C. 140, 427), развести руками (C. 196, 357, 366), выбивать из рук (C. 210), брать голыми руками (C. 213), подхватить под руки (C. 215), распустить руки (C. 256) и др.

Заключение

Таким образом, роман Е.Г. Водолазкина «Лавр» насыщен компонентами-соматизмами и СФЕ, которые органично вписываются в создание концептосферы древнерусского мира и отражают единство душевной, психической и телесной характеристики человека, затрагивая такие стороны, как эмоционально-психические особенности, физическую и речевую деятельность, интеллектуальные свойства, физиологическое состояние и т.п. СФ убедительно значима и необходима для характеристики языковыми средствами выразительности. Отражая концептуальную универсальность соматизмов, они в то же время демонстрируют универсальную, национальную сформированную в конкретный исторический период, и индивидуально-авторскую «водолазкинскую» специфику ФЕ-трансформов, характеризующих идиостиль писателя. Их сквозная антропоцентричность является показательной характеристикой художественного произведения. В романе 250 СФЕ реализуют функциональный потенциал, поскольку их активное использование автором создает экспрессивно-эмоциональные образы средневековья с оценочной, эстетической информацией. Реализация горизонтального подхода к соматической фразеологии в романе представляет фрагмент часто употребляемых стержневых компонентов глаза, голова, душа, рука, сердце, тело и др. Такие соматизмы СФЕ сохраняют интертекстуальную связь с кодом русской культуры, а диалогическая связь языка и культуры иллюстрирует культурную референцию.

 

_{¹ Здесь и далее: Водолазкин Е.Г. Лавр: роман. М.: АСТ, 2021. С. 27.}

_{² Библия. Книга Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М.: Российское библейское сообщество. 2010. С. 421.}

_{³ Библия. Книга Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М.: Российское библейское сообщество. 2010. С. 546.}

_{⁴ Святое Евангелие. М.: Сибирская Благозвонница, 2019.С. 35, 242.}

_{⁵ Словарь церковнославянского и русского языка, составленный Вторым Отделением Императорской Академии Наук. Спб., 1847. T 1. С. 379.}

_{⁶ Святое Евангелие. М.: Сибирская Благозвонница, 2019. С. 60, 145, 35.}

_{⁷ Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1. Р-V. М.: Русский язык, 1980. С. 174–175.}

_{⁸ Св. Василий Великий. Духовный смысл Таинства покаяния. Глава 3. Режим доступа:https:// azbyka.ru/otechnik/Petr_Malkov/vvedenie-v-liturgicheskoe -predan (дата обращения: 20.06.2022).}

_{9 Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа. Киев: Свято-Успенская Киево-Печерская Лавра: Феникс, 2006. С. 468.}

_{¹⁰ Малый академический словарь: в 4 т., гл. ред. А.П. Евгеньева. М.: Русский язык, 1999. С. 349.}

_{¹¹ Малый академический словарь: в 4 т., гл. ред. А.П. Евгеньева. М.: Русский язык, 1999. С. 738.}

_{¹² Пр. Серафим Слободский. Закон Божий. Руководство для семьи и школы. М.: Отдых христианина, 2002. С. 26.}

Об авторах

Наталья Владимировна Карпинская

Луганский государственный педагогический университет

Email: obr_okr2017@mail.ru
SPIN-код: 2396-9817
заведующий аспирантурой Российская Федерация, 291011, Луганская Народная Республика, г.о. Луганский, район Артемовский, территория ЛНАУ, д. 1

Оксана Владимировна Шкуран

Российский университет дружбы народов; Луганский государственный аграрный университет

Автор, ответственный за переписку.
Email: oksana.shkuran@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-0063-464X
SPIN-код: 5495-1079
Scopus Author ID: 57223110668

кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языкознания и коммуникативных технологий Института филологии и социальных коммуникаций Луганского государственного педагогического университета ; старший преподаватель кафедры иностранных языков медицинского института Российского университета дружбы народов

Российская Федерация, 291011, Луганская Народная Республика, г. Луганск, ул. Оборонная, 2; 117198, Российская Федерация, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6

София Александровна Шкуран

EC Kowloon Bay International kindergarden

Email: michaelsofia2014@yandex.ru
педагог частного воспитательного учреждения IEC “Marina kindergarten” Фошань, Китай

Список литературы