Метафорические образы будущего России в контексте конституционной реформы 2020 года на материале французских СМИ

Полный текст

Введение

Россия и Франция имеют многовековую и противоречивую историю двусторонних отношений. Несмотря на давнюю память кровопролитных войн и периоды ослабления связей и напряженности, чередовавшихся военно-политическими союзами и укреплением сотрудничества, эти два государства объединяют глубокие социально-культурные и торгово-экономические контакты, чувство личной ответственности за судьбу Европы, лидерская роль в решении сложных вопросов международной повестки. До сих пор говорят об особом, привилегированном франко-российском диалоге.

Изучению образа современной России во Франции посвящен ряд исследований отечественных специалистов. Одной из серьезных попыток стал сборник статей ИНИОН РАН с одноименным названием [1], в котором приняли участие известные историки, политологи и социологи и достаточно полно раскрыли специфику изображения России во французском информационном пространстве с конца 80-х годов XX века. Другие научные работы были посвящены анализу образа России во французской прессе в конце XX — начале XXI века и изучению отдельных метафорических образов как символов нашей страны [2].

В современной парадигме гуманитарного знания констатируется «лингвистический поворот», который во многом обусловлен высокой репрезентатив-ностью языка и обеспечивает эвристичность новых научных исследований при условии применения достоверных методик.

Когнитивные методики лингвистического анализа дискурса масс-медиа позволяют выявить общие и специфические закономерности употребления метафорических единиц, репрезентирующих объект исследования, сформировать метафорические модели, отражающие общую семантику информационных сообщений, определить манипулятивные посылы их отправителей. Одной из первых попытку изучить метафорический образ России во французском информационном пространстве в ряде своих исследований предприняла О.А. Шаова [3—5]. В этих работах впервые были описаны доминантные для французского дискурса масс-медиа метафорические модели, типичные при образной номинации и характеристике России, а также констатировалось, что большинство рассмотренных концептуальных метафор «апеллируют к отрицательным для французов эмоциям и укрепляют в сознании адресата устойчивый комплекс представлений о “чуждости” России французскому миру» [6. С. 7].

По результатам исследования метафорического образа России в современном французском политическом дискурсе [7], охватывающего период 2010—2015 гг., было установлено, что использование метафорических выражений, обеспечивающих негативное восприятие реципиентом российских реалий, в течение длительного периода представляет собой неотъемлемую черту французского политического дискурса. Во французском медиаполе негативные метафорические образы России значительно преобладают над положительными. Широко представлены образы болезней, которые призваны отражать социальные и политические проблемы нашей страны, а также милитарные, криминальные, спортивные (игровые), ограничительные и монархические образы, пронизанные концептуальными векторами опасности, тревожности, агрессивности, непредсказуемости.

Анализ работ российских лингвистов начала XXI в., посвященных исследованию метафорического образа России в разных языковых сегментах дискурса масс-медиа Западной Европы и США, позволяет говорить о том, что формирующиеся в них метафорические модели, как правило, однотипны, стандартны и в большинстве своем копируют друг друга. Так, в настоящее время на Западе распространены такие модели образа нашей страны, как:

РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ — это ВОЙНА / ИГРА (СПОРТИВНОЕ СОСТЯЗАНИЕ) / ТЕАТР (ЦИРК);

РОССИЯ — это (АБСОЛЮТНАЯ) МОНАРХИЯ / ПРЕСТУПНОЕ СООБЩЕСТВО / БОЛЬНОЙ ОРГАНИЗМ / УЧАСТНИК ИГРЫ / СССР и ряд других [4; 7—16; 17. С. 242; 18). Все эти модели пронизаны отрицательными концептуальными векторами.

Таким образом, метафорическая мозаика образа России в политическом дискурсе стран Запада на данный момент определена и достаточно статична. Однако остается неизученным образ будущего России, который в условиях нарастания геополитического противостояния и перманентной информационно-психологической войны приобретает особую актуальность для отечественных ученых и широкой общественности. Важные внутриполитические процессы начала 2020 года в Российской Федерации, в частности, обновление ее Конституции, носящее социально-ориентированный и патриотический характер, вызвали живую реакцию французских СМИ, которые интерпретировали эти события предвзято и искаженно. Это не может остаться без внимания отечественных ученых и широкой общественности, поскольку позволяет вскрыть основные концептуальные установки в отношении нашей страны, персуазивно и суггестивно транслируемые аудитории.

Попытка изучения во французском медиапространстве метафорического образа будущего России, с одной стороны, способствует доструктуризации выявленных метафорических моделей образа России настоящего, с другой стороны, позволяет определить новые концептуальные элементы, которые до этого не фигурировали в дискурсе масс-медиа и потенциально могут формировать когнитивные структуры. Таким образом, целью исследования состоит в том, чтобы установить когнитивные (когнитивно-дискурсивные) закономерности репрезентации образа будущего России во французском дискурсе масс-медиа.

Монархические метафоры образа России

Методология настоящего исследования сложилась под влиянием теории метафорического моделирования и опирается на достижения дискурс-анализа и отдельных отечественных представителей когнитивной лингвистики и лингвокультурологии. Нами используются методы моделирования, когнитивно-дискурсивного и контекстуального анализа, а также элементы компонентного анализа. Исследование основывается на материалах более 100 текстов ведущих вещательных, электронных и печатных СМИ Франции (Le Monde, L’Express, Le Point, RFI, Libération, Le Nouvel Observateur etc.).

Одним из главных факторов активизации дискуссии французских СМИ относительно политического и социально-экономического будущего России стала инициатива президента РФ по разработке и внесению поправок в действующую конституцию страны, которые были приняты на всенародном голосовании 1 июля 2020 года. В рамках этого политического сегмента французские источники окрестили В.В. Путина пожизненным президентом (président à vie) / президентом до скончания веков (ad vitam æternam) [19] с различными вариациями, власти которого нет конца (le pouvoir sans fin) [20]. В контексте этих метафор фигурируют образы счетчика или часов, на которых сдвигают стрелку к нулю: remise (de la pendule, des compteurs présidentiels) à zéro [19; 20]. Президента России при этом называют повелителем времени, который проводит конституционную реформу лишь с целью увековечить (pérenniser) «свою систему» [21] и переводит часы по своему усмотрению: «En vrai maître des horloges, Vladimir Poutine remet donc la pendule “à zéro”» [20]. В вопросе преемственности власти французские СМИ заявляют либо о «пожизненном» Путине (Poutine à vie) [22], либо о его некоем «клоне» (clone), который идеально бы подошел для сохранения «значительного наследства» и территориальной целостности страны [23]. В целом, можно говорить о появлении во французском дискурсе масс-медиа метафорической модели «ПУТИН — это ВЕЧНЫЙ ПРАВИТЕЛЬ» с недостаточно отчетливыми на данный момент контурами и развивающейся фреймово-слотовой структурой.

Неограниченный срок правления, о котором гипертрофированно заявляют французские медиа, присущ странам с монархической формой правления и авторитарным политическим системам, к которым в данном случае суггестивно приравнивается Россия. Этот манипулятивный посыл дополняется традиционным для репрезентации российской власти образом царя, который по-прежнему фигурирует во французских текстах масс-медиа. Таким образом, указанная модель может рассматриваться уже как часть более обширной и детализированной модели «РОССИЯ — это АБСОЛЮТНАЯ МОНАРХИЯ», образуя фрейм (слот) «Срок правления», который в контексте модели образа России настоящего конструирует метафорические смыслы образа будущего России.

В контексте обновления Конституции РФ французские субъекты массовой коммуникации не видят в будущем кардинальных изменений в рамках существующей российской «монархической» системы. Президент России по-прежнему остается царем с неограниченной властью (tsar sans limite), всемогущим правителем (dirigeant tout puissant), монархом (monarque), самодержцем (autocrate) и даже фараоном (pharaon tsar) [20; 24—26]. Его власть пожизненна (à vie), и у него имеются все атрибуты монарха.

Он изображается сидящим (en majesté) на троне (trône), у него есть личная, «приближенная» гвардия («la garde rapprochée») [27—29]. Правление главы государства манипулятивно преподносится как беспрерывное царствование (хотя это не так) — vingt ans de règne poutinien sans partage [28]. Его намерение провести конституционную реформу определяется как «дворцовый переворот» (révolution de palais), при этом после проведения плебисцита он будет коронован (couronné) и сохранит бразды правления (rênes du pouvoir) после 2024 года [20; 30]. Единственное, что его беспокоит, по мнению СМИ, — это необходимость оставить достойного «наследника» (successeur), чтобы его «наследство» (héritage) не пропало после ухода из Кремля [31]. Таким образом, вся конфигурация российской власти осмысливается французами сквозь призму лексических единиц сферы-источника «монархия». Ближайшее будущее России представляется французской прессе в той же парадигме абсолютной власти царя со всеми вытекающими негативными коннотациями.

Театральные, криминальные и ограничительные метафоры образа России

По мнению французских СМИ, процесс принятия поправок в Конституцию есть не что иное, как театральная постановка, фарс (mise en scène, farce, coup de théâtre) и ловкий обман, трюк (tour de passe-passe) [26; 32; 33]. Все общественные обсуждения, голосование парламента определяются как «хорошо спланированный номер», игра главных действующих лиц которого, тем не менее, оставляет жесть лучшего: «Numéro bien préparé, même si le jeu et le naturel des protagonistes laissaient à désirer» [30]. Подобная метафорическая репрезентация подчеркивает неискренность, поддельность всего процесса реформы.

Театральные (цирковые) метафоры традиционно применяются во французском дискурсе масс-медиа с целью дискредитации российской власти, осмеивания ее действий и выражения авторской иронии. Они дополняются криминальными метафорами, которые создают еще более негативный образ мишени (обновление Конституции) и придают ей незаконный характер: micmac juridique («правовая махинация») [34], violation de la Constitution, coup d’Etat [22], usurpation du pouvoir [35]. Все политические процедуры российской власти целенаправленно преподносятся как противоправные, заранее ставя реципиента информации в рамки возможного понимания и представления будущего политического устройства в России как построенного незаконно, преступными действиями, то есть недемократического.

Будущее России описывается французскими СМИ как бесправное и вписывается в систему метафорической модели «РОССИЯ — это ПРЕСТУПНОЕ СООБЩЕСТВО», описанной в [7]. Кроме того, в развернутых синтаксических конструкциях наблюдается связь криминальных образов с образами катастрофы, распада, отсутствия человечности и каких-либо перспектив. Настоящее и будущее России оказываются в одном контексте, изображаются практически неотделимыми и контекстуально отождествляются («все будет так, как сейчас, и даже хуже»). См., например, [36].

Через образ разделенной на два лагеря страны автором намеренно строится концептуальный вектор конфронтации, неблагополучия. Бинарная оппозиция образов «СВОЙ — ЧУЖОЙ» создает впечатление противостояния, отсутствия единства в российском обществе. Разделительная линия (ligne de partage), в свою очередь, вызывает образ ограниченного пространства или запретной границы (ограничительная метафора). Ни одна из сторон при этом не выглядит благополучной. По сути, отрицается сама возможность какого-то будущего (aucune perspective, aucun avenir). Вместо него — сплошной кошмар (cauchemar), бесправие и безнаказанность. Именно таким подбором многочисленных метафорических выражений, относящихся к различным сферам-источникам, но вызывающих исключительно отрицательные коннотации и эффективно дополняющих друг друга, формируется последовательная линия дискредитации и пейоратизации образа России. Налицо признаки языкового насилия как неаргументированного вербального воздействия на реципиента, цель которого состоит в формировании (изменении) его личностных установок (ментальных, идеологических, оценочных и т. д.) [37. С. 159]. Сам факт того, что такая статья публикуется в ведущем государственном источнике информации, позволяет сделать вывод об общем настрое французских политических элит, их готовности к диалогу и сотрудничеству с Россией.

В условиях внешней враждебной, «токсичной» среды Россия может стать нерушимой крепостью (forteresse indestructible), но, вовремя не остановившись, может превратиться в отрезанный от мира бункера (bunker). Главное отличие двух этих объектов состоит в том, что обитатели последнего «подчинены строгой дисциплине, приближающей их существование к жизни заключенных» [38]. Этим описанием привносится метафорический оттенок заточения, заключения в бункере как месте лишения свободы, хотя изначально это понятие предполагает «очень защищенное подземное сооружение» [39. С. 268] (здесь и далее перевод наш — Р.З.). Ограничительный характер этой комплексной метафоры, имеющей в своей основе военный компонент, подтверждается развернутыми авторскими пояснениями, контрастирующими с образом «величественной цитадели» (noble citadelle): бункер герметичен, отрезан от мира, часто находится глубоко под землей, в него очень сложно попасть, из него затруднительно выйти, а «в его уродстве легко можно пропасть» [Там же].

Из перечисленных метафорических образов определяются две основные концептуальные установки текста. Во-первых, РОССИЯ в настоящем — это КРЕПОСТЬ / ЦИТАДЕЛЬ, из чего следует, что страна находится в состоянии обороны, внутренней мобилизации. Действительно, режим санкций и атмосфера геополитического противостояния порождают в массовой коммуникации образ России, борющейся против всех в одиночку [40]. Текст обновленной Конституции, по мнению автора, наводит на мысли о самоокапывании (l’esprit de retranchement) как фортификационных окопных работах войсками на месте своего расположения и самоизоляции (l’esprit de repli sur soi) как психологическом приеме «ухода в себя», ограждения от внешней среды, что несет в себе ограничительный метафорический смысл [39. C. 1623].

Во-вторых, РОССИЯ будущего — это БУНКЕР, то есть отрезанный от внешнего мира, укрепленный и изолированный военный объект. Концептуально такой метафорический образ моделирует дальнейшее развитие внешней политики страны, а именно ее отдаление и затем полное обособление от западного мира.

Метафоры прошлого, упадка, старости

Такое развитие событий несет в себе риски возвращения в прошлое. Этот образ также успешно культивируется французскими СМИ, которые в контексте президентских выборов 2018 года в России заявили о ее возвращении в СССР и вступлении в «брежневскую эпоху»: «Présidentielle russe 2018: back in the USSR. À l’heure où Poutine s’apprête à entamer un 4e mandat, la Russie entre dans une ère brejnévienne» [34]. Они транслируют наиболее стереотипные представления, которые подкрепляют и без того укоренившиеся в сознании французского общества исторические реминисценции. Продолжают этот ряд нередкие сравнения с Брежневым и Сталиным, руководителями СССР, срок правления которых теоретически может оказаться короче, чем у действующего президента: Vladimir Poutine aura alors régné trente-six ans sur la Fédération russe. C’est-à-dire plus longtemps que le dirigeant soviétique momifié Léonid Brejnev (dix-huit ans), plus longtemps que Staline lui-même (trente ans) [26]. Этот прием скрытого отождествления прецедентных имен выступает особым видом метонимии, антономасией, который подразумевает употребление имени собственного в функции имени нарицательного с целью отрицательной или положительной оценки, возникающей при его употреблении.

Сравнение России с Советским Союзом давно стало обыденным приемом иностранных журналистов и политтехнологов. Образ последнего вызывает в сознании западного обывателя типичные, стереотипные образы недемократического, опасного государства-агрессора, «империи зла» и «тюрьмы народов», которые volens-nolens экстраполируются на образ будущего России.

Властные полномочия в авторитарных государствах не передаются по наследству, как при монархии, однако они также пожизненны. Задача Путина, по мнению L’Express, состоит в «склеивании» этих разных «кусочков российской истории» — царской и советской, чтобы обеспечить преемственность сегодняшней России и подчеркнуть главную общую характеристику всех эпох — «мощь государства и армии» [41].

Откат России в историческое прошлое, отсылка к предыдущим, старшим поколениям эффективно эксплуатируется французскими СМИ для продвижения образа ее будущего как заката, упадка и старости: «La Russie est un pays vieillissant, où l’âge moyen est plus proche de quarante ans. À cet âge-là, l’avenir c’est la vieillesse et la décrépitude…» [42]. Среди характеристик президента страны фигурируют такие определения, как usé et vieillissant. Демографическую проблему России иллюстрируют образом опасного, но больного медведя: «La Russie, un ours dangereux, mais malade» [43]. Такие метафорические образы формируют манипулятивные смыслы постепенного ослабевания, умирания России и неизбежности ее конца. К этому добавляется отсутствие «стратегии на будущее» и страха перед ним [44]. Наглядно демонстрирует движение России во времени визуальный образ антропоморфной метафоры: «…la Russie se prépare à embrasser l’avenir à reculons» («…Россия готовится встретить будущее, пятясь назад») [45].

Заключение

По результатам исследования, основанного на материалах более 100 печатных и электронных политических текстов французских масс-медиа, можно заключить, что в контексте обновления Конституции Российской Федерации образ ее будущего формируется исключительно негативными метафорическими образами. Анализ метафорических выражений сфер-мишеней «Россия» и «Будущее России», привести которые полностью не представляется возможным, показывает, что западные политические элиты формируют через французские средства массовой информации пейоративные образы России как недемократической страны, лишенной будущего и обреченной на исчезновение. Несмотря на принятие поправок, обеспечивающих суверенитет государства и соблюдение его национальных интересов, французские журналисты и политтехнологи извращают их смысл. Они считают, что Россия этим изолирует себя от внешнего мира, переходит в глухую оборону против коллективного Запада и ужесточает режим внутри страны. Информация подается аудитории предвзято, гипертрофированно и содержит значительное количество субъективно-оценочных и эмоционально-экспрессивных единиц, которые формируют метафорические образы будущего России в неделимой связи с образами ее настоящего и доструктурируют существующие метафорические модели, расширяя и дополняя их концептуальные смыслы.

В ходе исследования выявлены элементы следующих метафорических моделей образа будущего России, отражающие основные концептуальные установки (манипулятивные посылы) французского дискурса масс-медиа в контексте принятия поправок в главный закон страны:

БУДУЩЕЕ РОССИИ — это ПРОШЛОЕ / СССР / СТАРОСТЬ / УПАДОК;

РОССИЯ В БУДУЩЕМ — это АБСОЛЮТНАЯ МОНАРХИЯ / НЕДЕМОКРАТИЧЕСКОЕ (АВТОРИТАРНОЕ) ГОСУДАРСТВО / ПРЕСТУПНОЕ СООБЩЕСТВО / ОГРАНИЧЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО / УКРЕПЛЕННЫЙ ВОЕННЫЙ ОБЪЕКТ;

ПУТИН — это ВЕЧНЫЙ ПРАВИТЕЛЬ / ЦАРЬ.

Метафоры образа будущего России во французском дискурсе масс-медиа носят ярко выраженный амбивалентный характер: с одной стороны, они отражают исторически сформировавшиеся стереотипы о России, которые носят устойчивый и негативный характер, с другой стороны, сами обладают значительным стереотипогенным потенциалом и способствуют закреплению формирующихся моделей в сознании французской аудитории. Ввиду наличия пейоративных концептуальных установок в отношении России и искажения содержания ее жизненно важных характеристик сообщения французских средств массовой информации следует рассматривать не иначе как информационно-психологическое оружие.

Об авторах

Руслан Ирикович Зарипов

Военный университет Министерства обороны Российской Федерации

Автор, ответственный за переписку.
Email: lieutenant-en-chef@ya.ru
ORCID iD: 0000-0001-9980-7928

кандидат филологических наук, начальник группы центра

125047, Российская Федерация, Москва, ул. Большая Садовая, д. 14

Список литературы