Василий Сеземан и Ксения Милорадович: пересечения тем и биографий

Полный текст

Введение

Василий Эмильевич Сеземан (1884—1963)¹ и Ксения Михайловна Милорадович (1882 — не ранее 1940)² являются талантливыми представителями так называемой «молодежи» петербургского университетского философского сообщества первой четверти XX века. Они формировались как философы под влиянием одних и тех же профессоров Санкт-Петербургского Императорского университета. Принадлежа к одному поколению, они впитали в себя идеалы своей эпохи, были блестяще образованы и оба не мыслили себя вне философских исканий. В их биографиях отразились драматические разломы Первой мировой войны, русских революций, политических репрессий.  Говоря об их творческих маршрутах, ограничусь в формате данной статьи периодом первой четверти XX века. Точнее, 1922 г., поскольку позже их философические штудии реализовывались в разных географических координатах. К этому времени они уже были хорошо знакомы философскому сообществу по своим оригинальным статьям, рецензионным отзывам и переводческим  работам. Библиография Василия Сеземана открывалась статьей «“Нил”  Филострата: (Imag. 1,5)» (Оттиск из журнала «Гермес» № 6—8 за 1910 г.) и к 1922 г. насчитывала, по моим данным, десять работ, в которые я включила его диссертацию и выявленные мною три небольшие заметки в жанре рецензий, хотя они и не могут быть по объему соотнесены со статьями³. Список печатных работ Ксении Милорадович к 1922 г. насчитывал 38 наименований⁴. Кроме восьми оригинальных статей, в перечень я включила 11 словарных  статей для Нового словаря Брокгауза и Эфрона, а также переводы  и многочисленные рецензии (в том числе и выявленные в процессе подготовки данной статьи)⁵. Некоторые рецензии, безусловно, можно рассматривать как развернутые оригинальные статьи. Например, ее первая публикация о работе Густава Ле Бона «Психология социализма» [8], опубликованная  в 1908 г., или рецензия на сборник «Вехи» [9].

Конечно, нельзя обойти стороной некоторые драматические совпадения в их персональных биографиях, которые относятся к более позднему времени. Должна уточнить, что фигура Ксении Милорадович рассматривается мною как равнозначительная ее ровесникам-философам.

Полагая, что полноценное исследование истории философии невозможно без учета всех идей, течений и имен, своей миссией вижу возвращение в культурную память женских имен.

Университетские маршруты и учителя

Василий Эмильевич родился в семье финляндского шведа Эмиля Германа Сеземана (врача по специальности)⁶ и Иды Марии (в девичестве Бекман) из семьи лифляндского министра с немецкими корнями. Процитирую слова коллеги В. Белова: «Василий Эмильевич был русским и европейским мыслителем без противопоставления одного другому. <...> Русская культура и русский язык являются в характеристике творчества В.Э. Сеземана той основой, на которой только и могла оформиться его европейскость» [10. C. 413—214]. Слова эти в полной мере применимы и к Ксении Милорадович, которая принадлежала к старинному сербскому роду, представители которого переехали в Россию в начале XVIII в. по приглашению Петра I. Самый знаменитый из Милорадовичей — герой войны 1812 г. граф Михаил Андреевич Милорадович (1771—1825) — русский военачальник и государственный деятель — был убит на Дворцовой площади 14 декабря 1825 г. Ксения Михайловна принадлежала к потомству Гаврилы (Гавриила Ильича). Ее дед Александр Михайлович Милорадович (1824—1877) — подполковник российской службы — при обострении политической ситуации на Балканах в 1876 г. командовал в сербской армии русско-болгарской добровольческой бригадой, а при начале  Русско-турецкой войны присоединился к регулярной русской армии и погиб. Мать Ксении Милорадович — Надежда Александровна Ярошенко  (ок. 1860 — не ранее 1936) — имела институтское образование, была сестрой известного нам художника Николая Александровича Ярошенко (1846—1898) и писательницы Софьи Александровны Савинковой (по мужу) — матери  Бориса Савинкова⁷. Как видим, и Василий Сеземан, и Ксения Милорадович имели в своих родословных представителей разных европейских народов,  но относили себя именно к русской культуре, впитав от своих предков любовь  к России.

Они были почти ровесники. Разница в датах рождения в два года определила лишь то, что Милорадович шла по образовательным маршрутам  с небольшим опережением. Оба начинали свое образование с гимназических штудий. Затем продолжили его у профессоров Санкт-Петербургского Императорского университета, выбрав сходный факультет — историко-филологический.

В 1900 г. Ксения Милорадович поступила на Санкт-Петербургские высшие женские (Бестужевские) курсы, бывшие в то время лучшим высшим учебным заведением для женщин в России. Сеземан поступил (перевелся из Военно-медицинской Академии)⁸ на историко-филологическое отделение Петербургского университета в 1903 г. Программы преподавания на обоих отделениях были идентичные, и преподавали, по большей части, одни и те же профессора. Если говорить о кафедре философии университета, то непосредственно в эти годы она была представлена А.И. Введенским, В.Н. Сперанским, И.И. Лапшиным, С.И. Поварниным. На Бестужевских курсах философию в годы учебы Милорадович читали А.И. Введенский и И.И. Лапшин,  а в 1907 г. там появились Н.О. Лосский и С.Л. Франк.

И Сеземан, и Милорадович были рекомендованы к оставлению на кафедрах. Это была практика, дававшая наиболее способным выпускникам возможность продолжать свои научные поиски под руководством того или иного профессора. Некоторые по рекомендации кафедры отправлялись в заграничные университеты для получения научной степени, другие же находили  какую-нибудь должность при курсах, пробовали себя в практической преподавательской работе.

Процедура оставления предполагала ходатайство профессора — научного руководителя — и рекомендацию кафедры. Хорошо известно по документам, что именно профессор Введенский рекомендовал к оставлению  Ксению Милорадович. В протоколе заседания историко-филологического факультета Бестужевских курсов от 8 сентября 1906 г. есть запись о прохождении такой процедуры по кафедре философии Милорадович [11. C. 95—96]. Через несколько дней этот вопрос был решен вполне положительно, о чем и свидетельствует протокол заседания Совета профессоров и преподавателей Бестужевских курсов 12 сентября 1906 г. [11. C. 97].

О Сеземане пишут, что он окончил университет в 1909 г. И сразу был рекомендован к оставлению. Смею предположить, что Сеземана рекомендовал кто-то из профессоров кафедры классической филологии, на которой он был оставлен. Как следует из сохранившегося в историческом архиве документа, за границу его командировала именно эта кафедра⁹. Во всяком случае, это не мог быть Н.О. Лосский, имя которого в некоторых источниках указывается как учителя Сеземана¹⁰. Более того, в воспоминаниях Лосского имя Сеземана упоминается лишь раз и никак не несет оттенка отношений  «учитель-ученик»¹¹. Замечу, что воспоминания Лосского пестрят именами его учеников и учениц (Бестужевских курсов и гимназии Стоюниной), следовательно, не в забывчивости причина. Как следует из воспоминаний Лосского о его маршрутах в те годы, в 1903 г. он защищал диссертацию на степень  магистра философии «Основные учения психологии с точки зрения волюнтаризма», а в апреле 1907 г. состоялась защита его докторской диссертации  в Московском университете у профессора Лопатина. Лосский также вспоминает и о появлении «молодежи» в 1910-е гг.: «в Петербурге и в Москве появилась группа молодых людей, получивших философское образование преимущественно в Германии. Большинство из них были сторонниками трансцендентального идеализма; одни из них были последователями Риккерта,  другие — Когена. Они основали в 1911 г. русское отделение международного  журнала „Логос“. Редакторами были С.И. Гессен, Ф.А. Степун и Б.В. Яковенко» [13]. Лосский подчеркивал, что «молодежь» не совпадала с ним  во взглядах.

Об этом упоминает и Ксения Милорадович в обзоре о деятельности  обновленного состава Петербургского Философского общества. «В 1921 г. Философское Общество возобновило свои собрания. <…> в состав действительных членов Общества, сделавшихся постоянными посетителями его собраний, вошел ряд новых лиц: Данзас Ю.Н., Милорадович К.М., Лазаревский Н.И., Леонтьев В.В., Маржецкий М.Н., Колубовский И.Я., Иоф В.С., Франковский А.А., Андреев Ф.К., Беляев В.А., Зусман С.С., Спасский Л.Л., Казанский Б.В., Берг Л.С., Сеземан В.Э., Срезневский В.В., Останков П.А., Геллер И.С., Пищулин В.Ф., Кроленко А.А., Болдырев В.В., Котельникова О.М., Тубянский М.И., академик В.И. Вернадский и Н.‹М.› Коялович. <…> Новейшая философия была несколько в загоне, так что вернувшиеся из-за границы за несколько лет до войны молодые философы (из них назову С.И. Гессена и В.Э. Сеземана), которые завезли к нам из германских университетов борьбу школ [главным образом] Фрейбургской и Марбургской, — даже почувствовали одно время надобность в создании своего особого  „молодого“ философского общества, где бы не чувствовалось немного высокомерного отношения „классиков“ к новаторам»¹². Вероятно, речь идет о Философском Собрании СПб. Из анонсов второго выпуска «Логоса» 1914 г. узнаем, что Философское Собрание в 1914 г. состоялось один раз. В.Е. Сеземан выступил на нем с докладом «О понятии зла в античной и современной философии».

Сеземан упоминается в одной связке с Гессеном, с которым Ксения  Милорадович была весьма хорошо знакома. Из письма Радлову из Швейцарии (Июль 1912 г.): «<…> В Германии думаем проехать по Рейну и затем  засесть где-нибудь в Шварцвальде возле Фрейбурга. Уверяю Вас, Эрнест Львович, что это не ради Гессена, который должен быть там, и губы которого Вам не нравятся¹³, и даже не ради Риккерта <…>» [5. C. 142].

К слову сказать, у Ксении Милорадович, оставленной при кафедре философии по окончании курса, ситуация с научным руководителем сложилась неудачно, так как в сентябре 1906 г. А. И. Введенский неожиданно покинул Бестужевские курсы и вернулся туда только в 1908 г. Но было и другое обстоятельство, повлиявшее на отношения с Введенским. Он развивал философское знание, последовательно ограждая его от метафизики. Область знания и область веры для Введенского были абсолютно отделены друг от друга, и таким образом знание ограничивалось опытными науками, а вера, как не обладающая научной достоверностью, выводилась за пределы науки.  Для Милорадович же, наоборот, знание без метафизики, философия без веры и любви не имели значения. В ее работах прослеживается тяготение к религиозно-философской тематике.

О Сеземане в философском словаре говорится, что основная тема его философского творчества — это «проблема иррационального во взаимоотношении с рациональным, которая разрабатывалась на такой фундаментальной  основе, как синтез глубинного платонизма русской философской культуры, восходящей к святоотеческой традиции, с философскими принципами неокантианства Марбургской школы и „идеями чистой феноменологии“  Гуссерля» [15].

Второе имя, с которым связано вхождение Ксении Милорадович в философское сообщество — Эрнест Львович Радлов, историк философии. Счастливая встреча с ним состоялась в 1907 г., из которой родился весьма плодотворный союз «учитель-ученица». И хотя складывался он за пределами курсовых аудиторий, но совсем скоро развился в добрую творческую дружбу на всю жизнь. Как главный редактор «Журнала Министерства народного просвещения» он способствует тому, что она была принята на работу в редакцию, где выполняла самые разные работы по подготовке журнала к выпуску, чем приобрела богатый издательский опыт. В будущем Ксения Милорадович смогла осуществить и собственный издательский проект, организовав журнал «Цельное знание» [16], миссия которого была ориентирована на переводы  новейших религиозно-философских текстов¹⁴. Это была распространенная практика того времени, когда в академическое философское сообщество  «молодежь» включалась не только через философские кафедры и семинарии, где выступали с докладами, но и через переводческие проекты, в которые их вовлекали профессора. Замечательный пример — «Новые идеи в философии» под редакцией Э.Л. Радлова и Н.О. Лосcкого. Для этого сборника Ксения  Милорадович подготовила несколько переводов: Наторп П. «Кант и Марбургская школа» [17]; Гартман Э. «К понятию бессознательного» [18]; Брентано Ф. «О внутреннем сознании» [19]. Кстати, перевод Наторпа примыкал  в одном из сборников к статье Василия Сеземана «Теоретическая философия Марбургской школы» в одной компании с такими работами, как «Мистицизм в современной философии» Э.Л. Радлова, «Невозможность теории познания» Л. Нельсона (в переводе Г.А. Котляра) и «Сознание и бытие» Р. Эйслера  (в переводе Г.П. Федотова) (cм. [20]).

Еще одной площадкой, где встречаем имена и Сеземана, и Милорадович, был журнал «Логос», который для вернувшейся в Россию «молодежи» становится заметной трибуной. Имя Гессена с 1914 г. фигурирует в нем в позиции «ответственный редактор» (Логос. 1914. Т. I. Вып. 2. C. 188). Насколько известно, одна из самых значительных публикаций Василия Сеземана того времени — «Рациональное и иррациональное в системе философии» — опубликована именно на страницах «Логоса» [21]. В этом же номере в разделе  «Библиография» мы найдем небольшой анонс-рецензию, подготовленный  Ксенией Милорадович и подписанный «М»¹⁵. Заметка посвящена Вильгельму Вундту, точнее, рецензионному анонсу его книги: Max Wundt. Der Intellectualismus in der griechischen Ethik. Leipzig, 1907. Она пишет: «<…> многие из его выводов являются спорными <…> Тем не менее, исследование Вундта заслуживает самого серьезного внимания, как первая попытка представить фундаментальную проблему античной этики в ее имманентном историческом развитии» (Логос. 1911. Кн. I. С. 229). Позже в 1913 г. она получит заказ от ЭСБЕ¹⁶ подготовить дополнение к основной статье, написанной Вл. С. Соловьевым, касающееся творчества В. Вундта после 1892 г. [22].

К слову сказать, среди более десятка статей, принадлежащих в этом  словаре ее перу, есть примечательные статьи о философах Н. Бердяеве и А.И. Введенском. Возможно, в этом словаре есть и статьи, подготовленные Василием Сеземаном. Этот жанр был ему хорошо знаком. По крайней мере, на страницах «Логоса» мне встретились две его небольшие работы: рецензия на диссертацию Лесснера «Die platonische Lehre von den Seelenteilen nach Entwickelung, Wesen und Stellung innerhalb der platonischen Philosophie» [23]  и рецензия на книгу Кн. С. Волконского «Выразительный человек; Выразительное слово» [24]. В этом же номере в разделе «Классики. История философии. Современные философы» находим на одной странице и две небольшие заметки за подписью М[илорадович]: L.Suali. Introduzione allo studio della filosofia Indiana Pavia и J.Burnet. Die Anfänge der Griechischen Philosophie  (Логос. 1914. Том I. Выпуск 2. С. 336). Как мы помним, ее опыт рецензирования начинает складываться с 1908 г. на страницах «Журнал Министерства Народного Просвещения» (ЖМНП)¹⁷. Несомненно, что ее талант аналитика, философская эрудиция и выверенный энергичный стиль философского письма способствовали тому, что в этом престижном журнале нашли свое  место и несколько ее статей: «Два учения о времени: Канта и Бергсона» (1913); «Условия возможности религиозной веры» (1916); «Суд и осуждение» (1917).

Драмы истории и возвращение в философское общество

К сожалению, и «Новые идеи в философии», и «Цельное знание», и журнал «Логос», деятельность которых связана с именами Сеземана и Милорадович, перестали выходить почти сразу после начала Первой мировой войны.  В биографиях обоих есть страницы, связанные с добровольческим служением на фронтах в качестве медика (Сеземан) и сестрой милосердия (Милорадович). Затем вмешалась революция 1917 г. Привычные журналы так и не возобновили своей деятельности. Заметим, что публикации до революции неплохо оплачивались авторам. И Сеземан, и Милорадович теперь еще больше зависели от преподавательских заработков и совмещали писательскую деятельность (скорее в стол) с преподаванием в различных учебных заведениях, что подтверждают и архивные документы¹⁸. В справочнике «Наука в России» мы находим их имена почти на одной университетской территории. Имя  Василия Сеземана указано в разделе преподавателей философии СанктПетербургского университета [25. C. 16]. Ксения Милорадович упоминается в описании состава Петроградского женского университета (бывшие Бестужевские курсы) [25. C. 24]¹⁹.

Последние «публикационные» совпадения Василия Сеземана и Ксении Милорадович были связаны с журналом «Мысль» (1922). В первом номере вышла статья Василия Эмильевича «Эстетическая оценка в истории искусства» [26]. Во втором номере — статья Ксении Михайловны «Роль метафизики в философии» [27]. Забавный казус мы находим в рецензии на этот  второй номер, из которой видно, что рецензент и не подозревает, что автор с фамилией Милорадович — женщина… «С радостью мы констатируем, что работа философской мысли в России продолжается <…> Если бы не новое правописание, то, судя по первому впечатлению, ничто не отличало бы послереволюционную „Мысль“ от старых „Вопросов философии и психологии“. <…> В оглавлении мы встречаем знакомые имена: А.И. Введенский, Э.Л. Радлов, H.О. Лосский, Ф.Ф. Зелинский, H.H. Яковлев. Не помню лишь К.М. Милорадовича (курсив наш. — Н. О.). <…> Интересна по затронутым проблемам, хотя и несколько смутно написана статья Милорадовича „Роль метафизики в философии“. Тезис автора — метафизика не есть знание и не должна быть знанием» [28. C. 376—378].

Двумя важнейшими для Сеземана и Милорадович работами в журнале «Мысль» символически завершилось не только совпадение издательских территорий двух талантливых представителей русской университетской философии, но завершилась и сама возможность совпадать. С 1922 г. привычное обоим философическое сообщество в пределах России прекратило свое существование. Закрывались журналы, в которых они публиковались. Василий  Сеземан после 1922 г. занимался писательством уже в эмиграции, а Ксения Милорадович после 1922 г., хотя и работала много, но ничего не опубликовала. Из ее писем Радлову мы знаем, что в 1920—1921 гг. ею по заказу издательства З.И. Гржебина²⁰ были подготовлены две книги: «Психология: учебник» и «Что такое наука». Обе книги в свет не вышли, хотя, как следует из писем, рукописи были именно приобретены издательством. Местонахождение рукописей неизвестно. В письмах к Радлову упоминается и заказ на перевод П.А. Гольбаха, который был получен в 1921—1922 гг. Милорадович должна была его выполнить совместно с О.А. Водовозовой²¹. Какое именно произведение переводилось и по заказу какого издательства, установить не удалось; местонахождение рукописи неизвестно. Из более раннего новогодне-поздравительного (1918/1919) письма к Эрнесту Львовичу узнаем еще об одном тексте, в работу над которым она вкладывала особые смыслы, и который просила Радлова прочесть: «сообщаю Вам, что, желая быть достойной Вас ученицей, я пишу гениальное произведение, называемое “Введением в философию”»  [5. C. 156—157]. Неизвестна дальнейшая судьба и этого текста.

Вместо заключения

В судьбе Василия Сеземана и Ксении Милорадович состоялось еще одно — трагическое совпадение: оба прошли через аресты и ссылки. Он несколько позже, чем она, и все-таки успел реабилитироваться при жизни. Она сгинула в лагерях (точная дата и место неизвестны), и реабилитация пришла к ней много позже посмертно. В уголовном деле № П-18325 в отношении  Милорадович Ксении Михайловны, которое в настоящее время находится в архиве УФСБ России по Самарской области, сохранились, к счастью, рассказы мемуарного характера и черновики ее философско-публицистической работы 1918 г. «Черная критика: (о К.—Д-тах и о большевиках)». Именно эта статья была ей вменена при аресте как контрреволюционная. В ответ на мое  обращение в архив мне были присланы копии всех рукописей и личных документов, сохранившихся в деле. Рассказы мемуарного характера вошли в книгу избранных работ Ксении Михайловны [30].

В одном из писем Радлову в 1922 г. Ксения Милорадович написала: «Вся моя беда в том, что у меня есть моя истина, которая ростом гораздо больше меня самой. Я знаю, что если бы когда-нибудь мне удалось сказать ее во всей полноте, то это было бы что-то очень важное и значительное» [5. С. 162].

Какой писатель не мечтает успеть высказать себя во всей полноте…  Какой писатель не верит, что у него есть для мира нечто очень важное и значительное… Мечтали об этом и Ксения Михайловна Милорадович и Василий Эмильевич Сеземан. Они формировались и заявили о себе как философы  в первой четверти XX в. К сожалению, вихри Первой мировой войны, революция 1917 г., аресты и ссылки сыграли драматическую роль в их биографиях и не позволили, вероятно, осуществиться всем творческим замыслам и мечтам. Но, если сегодня, сто лет спустя, мы вновь и вновь возвращаемся  к их биографиям, идеям и текстам, значит, они все же успели сказать миру нечто очень важное и значительное.

 

^{1 О нем см., например: [1—4] и др.}

^{2 О ней см. [5].}

^{3 Замечу, что, опиралась на разрозненные сведения справочных изданий, в которых освещаются биография и творчество В. Сеземана, в том числе и Lietuvos filosofinės minties istorijos šaltiniai (см. [6]). К сожалению, ни одно из них не обладает полнотой, а в некоторых содержатся неловкие ошибки и искажения. Допускаю, что и приводимая мною статистика не может претендовать на исчерпывающую полноту.}

^{4 Детальный список выявленных прижизненных публикаций К. Милорадович см. [5. C. 181—184].}

^{5 О философских темах и стиле письма К.Милорадович см. [7].}

^{6 В Историческом архиве хранится личное дело врача Сеземана Эмилия-Германа. См.: ЦГИА СПб. Фонд 255. Опись 1. Дело 1608.}

^{7 Борис Викторович Савинков (1879—1925) — русский революционер, руководитель Боевой организации партии эсеров, участвовавший в организации ряда громких террористических убийств и покушений. Известен также как писатель с литературным псевдонимом В. Ропшин.}

^{8 Первоначально предполагалось служение медицине, как отец.}

^{9 См.: ЦГИА СПб. Ф.14. Оп.1. Д.10353. Сеземан В. О командировании за границу, как оставленного при Университете по кафедре классической филологии. 1910.}

^{10 См., например, [12].}

^{11 Сеземан упоминается в описании летнего отдыха в 1928 г. во Франции в местечке Pontaillac: в компании имен П. П. Сувчинского, Н. Н. Алексеева, С. Ефрона (мужа писательницы Цветаевой), Карсавина (cм. [13]).}

^{12 В Петербургском филиале Академии наук сохранилась неопубликованная при жизни рукопись статьи «Петербургское Философское общество», написанной Ксенией Милорадович  в 1922 г., вероятно, для публикации в журнале «Мысль» к 25-летию Петербургского Философского общества. Цитируется по: [14. С. 94—95].}

^{13 В Государственном архиве в фонде Петроградского охранного отделения есть дневники наружного наблюдения за Гессеном Сергеем Иосифовичем (кличка «губастый»). См.: ГАРФ. Фонд № 111.Опись 1. № 780. Видимо, губы Гессена действительно обращали на себя  внимание.}

^{14 Имя редактора Милорадович указано после оглавления. Содержание сборника: Основные течения религиозно-философской мысли в современной Франции / К. М[илорадович]; Критическая теория религиозного познания / [О.] Сабатье; перевела Н. Муретова; Как следует ставить проблему Бога / [Э.] Ле Руа; перевела А. Кузнецова; Энциклика Папы Пия X против модернистов (Pascendi Dominici gregis) / перевели Д. Муретов и И. Селиханович; [Аннотированная] Библиография важнейших произведений по религиозной философии во Франции, появившихся в течение последнего десятилетия / [сост. при участии З. Ефимовской, А. Кузнецовой, Н. Муретовой и др.].}

^{15 Таким манером она иногда подписывала свои рецензии и словарные статьи.}

^{16 Новый энциклопедический словарь. СПб.—Пг.: Изд-во Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон, 1911—1916.}

^{17 Известно о ее семи развернутых рецензиях в этом журнале (1908—1913), в том числе и на «Введение в философию» Н.О. Лосского (1912).}

^{18 См., например: ЦГИА СПб. Фонд 306. Опись 2. Дело 50. Училище с программой гимназий при евангелическо-лютеранской церкви св. Анны (г. Петербург-Петроград): 1736—1918.  Сеземан В.Э. Крайние даты — 1917.}

^{19 Где-то рядом и добрый коллега С. Гессен. В Историческом архиве хранится документ  о допуске Гессена Сергея Иосифовича к чтению лекций в качестве приват-доцента Императорского Петроградского университета. ЦГИА СПб. Фонд 14. Опись 1. Дело 10866.  Петроград. 1819—1918. / Дела Совета. 1819—1916 гг.}

^{20 В предисловии И. Савкина, подготовившего первую публикацию статьи Сеземана «Основы славянофильства», упоминается, что в Берлине некоторое время молодой профессор Василий Эмильевич Сеземан зарабатывал на жизнь в издательстве Гржебина (cм. [29. C. 64]).}

^{21 Ольга Александровна Водовозова (1882—1933), дочь философа А.И. Введенского. После революции эмигрировала в Прагу. В воспоминаниях Лосского описывается драма ее вольного ухода из жизни после самоубийства мужа Василия Васильевича Водовозова (после победы гитлеризма в Германии он впал в глубокую депрессию) (cм. [13. С. 116]).}

Об авторах

Надежда Хаджимерзановна Орлова

Новгородский государственный университет; Санкт-Петербургская государственная консерватория им. Н.А. Римского-Корсакова

Автор, ответственный за переписку.
Email: nadinor@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-3956-9574

доктор философских наук, профессор Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого; профессор, Санкт-Петербургская государственная консерватория им. Н.А. Римского-Корсакова

Российская Федерация, 173003, Великий Новгород, Большая Санкт-Петербургская ул, д. 41; Российская Федерация, 190068, Санкт-Петербург, Театральная пл., д. 3

Список литературы