Том 21, № 3 (2017)

2017 год в России проходит под знаком событий, 100 лет назад радикально изменивших вектор развития нашего общества и систему существовавших в нем отношений. Сменились одновременно не только форма правления, политический режим, правовая система, но и вся система отношений в обществе. Революция совершается тогда, когда власть оказывается не способной к продвижению общества вперед посредством совершенствования существующих в нем отношений. Революция всегда есть отрицание сложившегося общественного порядка, она имеет глубокие социальные корни и представляет собой не одномоментный переход власти от одних социальных сил к другим, а длящийся процесс, радикально меняющий всю систему отношений. Революцию можно определить как новую социокультурную программу общества, реализованную пришедшими к власти социальными силами в своих интересах. В условиях революции, когда один социальный порядок заменяется другим, право выполняет особую миссию. В настоящей статье анализируются тенденции развития советского социалистического права и правоведения, в которых социологизм на стадии их становления к концу 30-х гг. сменился этатическим позитивизмом. Взятая на вооружение большевиками марксистская теория являлась разновидностью социологических теорий, поскольку определяющим фактором в ней признавались социальные интересы. Начиная с 1917 г. в социальной практике большевиков усматривается ярко выраженная социологическая направленность, строившаяся на творческой, в том числе и правотворческой, активности трудящихся масс, пришедшего к власти рабочего класса. Однако к концу 30-х гг. в советском праве восторжествовал этатический позитивизм, опосредовавший господство партийно-государственной системы. Марксистско-ленинские представления о социалистическом обществе как системе отношений, основанных на социальном равенстве и справедливости, не были воплощены в жизнь и не определяли тип советского государства и права. Идентификация интересов как реальных причин социальных действий позволяет выявлять подлинную социальную структуру советского общества, в котором специфику правового регулирования предопределило противостояние партийно-государственной бюрократии, с одной стороны, и широких слоев трудящихся - с другой. Существовали принципиальные расхождения между формально регламентированной в законодательстве социальной структурой общества и реально существующими в нем отношениями. Де-формация социальных отношений предопределила падение советского социалистического строя на рубеже 80-90-х гг. ХХ в.

Поводом к написанию данной статьи послужили два обстоятельства, реальность которых невозможно подвергать сомнению. Первое - устойчивое стремление многих современных авторов теоретико-правовых исследований трактовать право как систему, чьей элементарной клеточкой является абстрактное правило поведения, т.е. норма, а все структурные части этой системы, вне зависимости от их содержания, слагаются из норм по законам формальной логики, текстовой композиции и в силу намерений законодателя. Второе - наличие в полемике сторонников «узкого» и «широкого» понимания права не только познавательных, но и ценностных аргументов - как внутри- так и вненаучного характера. В связи с этим родилась гипотеза о парадигмальном характере нормативистской концепции права, как она сложилась в СССР. Целью настоящей работы явилась верификация данной гипотезы. Отвечая на вопрос о том, насколько феномен советского нормативизма самостоятелен в эпистемическом и социокультурном измерениях. Данная традиция постановки и решения научных задач, будучи единой и непрерывной, полностью соответствует критериям парадигмальности, обозначенным в постпози-тивистской философии науки. Для него характерен предметный универсализм, поскольку нор-мативное определение права оказывалось пригодным для осуществления разных (порой противоположных) целей. Для него характерна также онтологическая редукция - сведение недискретных правовых явлений (например, принципов права) к деонтическим суждениям и закономерностям работы с ними. В статье утверждается, что исторически положительное значение узконормативного взгляда на право состояло не только в адаптации юридического дискурса к дискурсам власти, но и в активизации разработок альтернативных воззрений на право.

В статье рассматриваются проблемы реализации культурной политики в новых субъектах Российской Федерации - Республике Крым и городе федерального значения Севастополе. Для России, исторически сложившейся как государство, объединившее на своей территории представителей различных народов, культур и конфессий, проводимая рядом государств политика мультикультурализма актуализирует вопрос противодействия ксенофобии, национальной и религиозной нетерпимости в обществе, сохранения культурной идентичности различных народов. Возведение культуры в ранг национальных приоритетов призвано придать новый импульс развитию культурных основ Российского конституционного строя, создать гарантии единства культурного и правового пространства, государственной и территориальной целостности. Рассмотрев конституционно-правовые основы государственной культурной политики на федеральном уровне и на уровне новых субъектов Федерации, автор выявляет проблемы правового регулирования, определяет основные направления совершенствования законодательства в этой сфере. Автор приходит к выводу, что нуждаются в совершенствовании учредительные акты Республики Крым и г. Севастополя в части закрепления в отдельных статьях права народов, проживающих на территории республики, на сохранение своей национальной идентичности путем развития национально-культурных автономий, национально-культурных центров и ассоциаций, внесения в эти акты положений о поощрении со стороны региональных властей не противореча-щей российскому законодательству деятельности этих общественных объединений. Дальнейшей разработки требуют концептуальные основы национальной политики в новых субъектах Федерации, направленной на создание условий для удовлетворения этнополитических, этносоциальных и этнокультурных потребностей проживающих в них народов и этнических общностей. Сохраняющиеся противоречия в области языковых отношений, обусловленные, в частности, отказом Федерации признавать право субъектов на смену графической основы алфавита, могут быть нивелированы конституционно-правовыми и организационно-финансовыми гарантиями режима равенства статусов всех языков народов и этнических групп, проживающих на территории Российской Федерации. В статье сформулированы предложения, направленные на совершенствование действующего федерального законодательства и нормативных правовых актов Российской Федерации, Республики Крым, г. Севастополя и в сфере культурной политики.

В статье уделяется внимание обычаю, который является источником права, обладает юридической силой, а также имеет существенное значение для альтернативного урегулирования споров, в частности для арбитража. Влияние данного источника наблюдается в случае разрешения спора по существу при вынесении решения арбитрами. По сути обычай является правовой нормой в том смысле, что он порождает правовые последствия. Как известно, в области международного арбитража признается подобная и особая роль обычая, однако в статье предлагается не ограничивать его влияние  исключительно данной сферой. Подобная точка зрения, основывается, в частности, на дуализме международного и внутреннего арбитража.

Кроме того, в статье отмечается влияние обычая на порядок рассмотрения споров, которое проявляется в том, что он создает различные последствия в рамках процедуры арбитража, а также в результате профессиональной и социальной деятельности, которая связана с арбитражной практикой.i