ПРАВО БУДУЩЕГО: ПОИСК НОВЫХ ИСТИН ИЛИ СОХРАНЕНИЕ ТРАДИЦИОННЫХ ЦЕННОСТЕЙ?

Полный текст

Право является частью социума и реагирует на все изменения, происходящие в нем. Цифровизация как общемировой тренд развития экономики и общества, основанный на преобразовании информации в цифровую форму (Khalin, Chernova, 2018:47), переход к иным формам общения посредством онлайн-технологий, внедрение дистанционных форм работы и образования, получившие широкое применение в период борьбы с пандемией COVID-19, без сомнения, влияют на развитие права как регулятивной системы. Как заметил теоретик и философ права Вернер Кравиц, «…новые технологические возможности изменили практические возможности, которыми обладает человек в своих юридических действиях, но с ними и посредством их социальная реальность права также стала иной» (Krawietz, 1998:123). Изменение отношений «человек - техника» (Vlasova, 2015:170-173, Kasavina, 2018:129-142, Rostova, 2019:50-59) как философская проблема ставит перед юридической наукой новый круг вопросов, касающихся как правового обеспечения цифровизации и различных правовых аспектов применения искусственного интеллекта, так и в целом развития права в цифровую эпоху и соотношения права и технологий[14]. Применение искусственного интеллекта стремительно расширяется, в том числе в сфере юридической деятельности. «Происходит роботизация и технологизация юридической деятельности» (Khabrieva, 2018:13): самообучающиеся алгоритмы используются для анализа больших объемов данных и расследования преступлений[15], искусственный интеллект применяется для выполнения определенных задач юриста (Ponkin, Redkina, 2018:91-109), в судебной и банковской деятельности, корпоративных процедурах (Vojnikanis, Semenova, Tyulyaev, 2018:140). Расширяющаяся цифровизация порождает нормативную трансформацию (Tikhomirov, 2020). Нормативная трансформация, как представляется, происходит в нескольких направлениях. Во-первых, развивается правовое регулирование различных аспектов использования искусственного интеллекта и робототехники (Neznamov, Naumov, 2017:14-25). Во-вторых, само право, как социальный институт, претерпевает изменения: «в него постепенно входят на правах субъектов и новых нетипичных объектов явления, по старой юридической классификации имеющие неживой, не субъектный и не объектный характер, - инженерия генома, биотехнологии, Интернет, искусственный интеллект» (Sinyukov, 2019:11). Так, можно отметить, что Законом Российской Федерации «О поправке к Конституции Российской Федерации» от 14 марта 2020 года № 1-ФКЗ (статья 1, п. 6, пп. «в», «г») внесены изменения в статью 71, пп. «и», «м» Конституции Российской Федерации от 12 декабря 1993 года, согласно которым в ведении Российской Федерации находятся: «…информационные технологии…», «…обеспечение безопасности личности, общества и государства при применении информационных технологий, обороте цифровых данных». Трансформация права в глобальной смысле, не только его нормативной «оболочки», обусловлена многомерностью права, трактуемого как часть культуры (García Cívico, 2018:13), как система социальных коммуникаций (Antonov, Polyakov, Chestnov, 2013:78-95). Синтетическое понимание права в контексте объединения наук и искусств, составляющих «великую антропологию» человеческой культуры (Häberle, 2006:151; 2002:104; Häberle, Kotzur, 2003:5), представляется актуальным сегодня, когда человеческое и индивидуальное заменяется техническим и типовым, и потому важно обращение к искусству как «форме творчества, способу духовной самореализации человека посредством чувственно-выразительных средств» (Ivin, 2004), «форме общественного сознания, специфического рода практическидуховного освоения мира» (Il'ichyov, Fedoseev, Kovalyov, Panov, 1983), а к праву как к искусству. Вспомним определение «права» древнеримского юриста Цельса как «искусства добра и справедливости» («Jus est ars boni et aequi»). Исследованию социальной ценности права посвятил ряд своих работ советский и российский теоретик права С.С. Алексеев. Он обосновал важность ценностной характеристики права как необходимого, социально полезного инструмента общественного развития, выявил особые свойства права (нормативность, формальная определенность, принуждение, динамизм) и показал их социальную ценность в регулировании общественных отношений. О праве как самостоятельной ценности ученый писал в связи с его специфическим содержанием, которое выражается также в том, что «юридические нормы воплощают в себе господствующие моральные принципы, начала справедливости» (Alekseev, 2019:47). Автор подчеркивал взаимосвязь права и культуры, отмечая, что свойства права, юридическую технику, правовой язык можно характеризовать «в виде постепенно накапливающихся элементов нематериальной духовной культуры» (Alekseev, 2019:201). Профессор Хесус Гарсиа Цивико рассматривает взаимосвязь права, общества и культуры в ракурсе отношений «человек - общество - культура - право» (García Cívico, 2018:15). Теоретик и философ права Мигел Реале, автор «трехмерной теории права», считал, что элементами права являются: нормативный (норма), фактологический, социальный и исторический (факт) и этико-нравственный (ценность справедливости, которую ставится задача сохранить). Согласно Реале через множественные формы корреляции между фактами, ценностями и нормами возникают и развиваются различные круги юридического опыта, которые в свою очередь находятся под взаимным влиянием и перекрываются (Reale, 1985:203- 224; 1997). Широкое понимание права во взаимосвязи с иными социальными институтами определяет его роль не только как нормативного регулятора, но как культурно-исторического явления. Все более распространяющееся внедрение искусственного интеллекта в жизнь влияет на развитие каждого из элементов права (нормативного, фактического и этического). Юридическая наука и философская мысль все чаще обращаются к проблеме будущего права. Обосновывается несколько вариантов развития права в будущем (Khabrieva, 2018:15). Используя «сократовский метод» постановки вопросов в познании «истины», обозначу несколько проблем и суждений о них, что возможно, станет поводом для продолжения дискуссии о будущем права. Какова роль ценностного ядра права в эпоху цифровизации и роботизации? Для анализа данного вопроса обращусь к идеям теоретика и философа права Эмилио Серрано Вильяфанье, рассматривающего прогрессивное развитие права через его цели и ценности (Serrano Villafañe, 1973-1974:466). Автор не отрицал развития права в соответствии с духом времени: «…Поскольку социальный прогресс - это, в свою очередь, прогресс цивилизации и культуры, отсюда и прогресс права отражает не только юридические формы, но и формы цивилизации и культура общества, которые дают ему жизнь. […] Право должно выполнять прогрессивную функцию и развиваться в соответствии со временем и с реальностью и отношениями, которые оно регулирует» (Serrano Villafañe, 1973- 1974:462-463). Вместе с тем Серрано различал «формальный» и «сущностный» прогресс права. Первый предполагает технический аспект права, законодательное выражение правовых идей, их логичное и ясное выражение (Serrano Villafañe, 1973-1974:469). По мнению ученого, не столько забота о юридической технике, сколько о целях и ценностях, которые нормы призваны реализовать, это то, что образует совершенный закон и определяет функции права. «Функция права состоит в том, чтобы отразить эту изменяющуюся социальную реальность и регулировать ее многочисленные правовые отношения для безопасности, определенности, общего блага, которые являются целями права. Первичной целью права является справедливость» (Serrano Villafañe, 1973-1974:472). Представляется, что точка зрения ученого может быть воспринята современной научной мыслью. Право регулирует общественные отношения, и, следовательно, развивается вместе с ними. Однако именно цели и ценности права и их вектор определяют его прогрессивное развитие. Способна ли новая цифровая реальность изменить традиционные ценности права? Формирование электронной культуры, происходящее «на основе процесса глобальной информатизации общества, развития цифровых технологий, создания компьютерной альтернативы реальности, единой виртуальной среды Интернета, представляет собой лишь часть больших изменений, связанных с появлением нового типа общества в русле научно-технического развития» (Kasavina, 2018:131). Новое общество - новые ценности? Оставляя данный вопрос открытым, отмечу, что содержание универсальных принципов права, в числе которых равенство[16], разумность, и др. находится в «зоне риска» модификации, ввиду того, что научно-технический прогресс способствует формированию новых стандартов жизни и труда, а искусственный интеллект предлагает обществу «высокоразвитые и умные машины», которые анализируя большие объемы информации и самостоятельно решая задачи, конкурируют с человеком. Способно ли внедрение искусственного интеллекта в юридическую деятельность влиять на взаимосвязь права и разума человека? Как отмечает профессор Н.А. Власенко, «Право представляет собой феномен разума, выражающий объективные ценности и требования человеческого бытия и является безусловным источником и абсолютным критерием всех человеческих установлений» (Vlasenko, 2012:121). Нельзя не учитывать того, что в юридическую деятельность, помимо человека, внедряется «машина», отсюда актуальными становятся вопросы допустимых пределов и правовых принципов участия искусственного интеллекта в процессе принятия юридических решений, а также научной верификации и контроля работы таких искусственных систем. Получает распространение «нейроэтика», претендующая на основание морали нового нейроулучшенного общества, в котором победит когнитивное усовершенствование и искусственный интеллект, натуралистическая парадигма в понимании морали (Sidorova, 2018:79). Таким образом, взаимоотношения «права и роботизации» переходят в плоскость этической проблемы, где формируются новые отношения человека и техники. Какими они будут? В направлении движения к «техническому гуманизму» (Sanz Larruga, 1997:516) или возврата к традиционным ценностям гуманизма, пройдя «круг» «гуманизм - постгуманизм - трансгуманизм - техногуманизм - гуманизм» (Yakovleva, 2014:40-42)? Данные нейронаук позволяют замещать часть интеллектуальных операций человека машинными. Чувственная и эмоциональная сферы человека, являющиеся основой творческой деятельности, также становятся «объектом притязаний» искусственного интеллекта. По данному вопросу высказываются разные позиции. Одна из них основана на том, что «Искусство и чувства невозможно заменить искусственным интеллектом» (Zhilkin, 2018:19). Другая же допускает возможность внедрения искусственного интеллекта в эмоциональную область, если эмоции «рассматривать как еще один вариант мышления» (Minsky, 2006), и таким образом, «возможность появления машинного аналога этого типа мышления» (Karpov, Gotovcev, Rojzenzon, 2018:91). Право в контексте аксиологической методологии базируется на ценностях. Обусловленность ценностей деятельностью человека («только для человека и только через человека реальность приобретает ценностный характер») (Rasheva, Gomonov, 2006:173), позволяет предложить вывод о том, что право на ценностном уровне не может быть заменено искусственным разумом, источником которого являются алгоритмы и схемы, изобретенные человеком. Каковы механизмы сохранения сущностного ядра права? Универсальные принципы права, имеющие в своей основе моральноэтическую природу и выражающие культурно-исторические традиции, отражают ценности права. В международном праве есть различные формы проведения концепции справедливости (Tolstyh, 2009:188) и иных ценностей права. К ним относятся императивные нормы общего международного права (jus cogens), договорные и обычные нормы, общие принципы права, признанные цивилизованными нациями, а также специальный механизм разрешения споров «ex aequo et bono» (по добру и справедливости). Так, в соответствии со статьей 38 Статута Международного суда ООН: «1. Суд, который обязан решать переданные ему споры на основании международного права, применяет: а) международные конвенции, как общие, так и специальные, устанавливающие правила, определенно признанные спорящими государствами; b) международный обычай как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы; с) общие принципы права, признанные цивилизованными нациями; d) с оговоркой, указанной в статье 59, судебные решения и доктрины наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм». Согласно пункту 2 статьи 38 Статута Суд может разрешать дело ex aequo et bono, если стороны с этим согласны[17]. В статье 34 Постоянного апелляционного суда Меркосур закреплено, что арбитражи ad hoc и Постоянный апелляционный суд могут решать споры ex aequo et bono, если стороны выразят на это согласие[18]. Возможность применения общепризнанных принципов и норм международного права, а также международных обычаев как доказательства всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы, закреплена в пункте 50 Статута Суда Евразийского экономического союза (приложение № 2 к Договору о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года)[19]. Применение общих принципов права и международных обычаев судами позволяет формировать ценностный компонент в судебных решениях на основе положений естественного права. Как пишет профессор Т.Н. Нешатаева, «…Новейшая практика европейских судов свидетельствует о необходимости давать новое понимание прав человека с целью разрешения противоречия между естественным правом и достижениями научного прогресса: в судах рассматриваются дела об эвтаназии, операциях по изменению пола и о клонировании человека. В отсутствие позитивного права все эти споры рассматриваются на основе принципа верховенства прав человека» (Neshataeva, 2004). Решением Суда Европейского Союза от 8 апреля 2014 года по делу «Digital Rights Ireland Ltd v Minister for Communications, Marine and Natural Resources and Others and Kärntner Landesregierung and Others» Директива Европейского парламента и Совета 2006/24 /EC от 15 марта 2006 года о сохранении данных, полученных или обработанных в связи с предоставлением общедоступных услуг электронной связи или сетей общего пользования, и изменяющая Директиву 2002/58/EC, была признана недействительной[20] по причине того, что она повлекла за собой широкомасштабное и серьезное вмешательство в основополагающие права человека на уважение частной жизни и защиту личных данных. Европейский Суд по правам человека относительно применения статьи 8 Европейской конвенции по правам человека[21] разъяснил, что «В соответствии с развитием современных технологий понятие “корреспонденция” охватывает телефонную и факсимильную связи, электронную почту, общение по пейджеру и использование Интернета, а также письма по обычной почте[22]. Другие способы связи также могут относиться к сфере действия статьи 8 Конвенции в будущем […]» (Harris, O’Boyle, Warbrick, 1995). Международные организации находятся в поиске баланса между использованием искусственного интеллекта и соблюдением прав человека. В Декларации о правах человека и верховенстве права в информационном обществе 2005 года заявляется, что осуществление прав и свобод, закрепленных в Европейской конвенции по правам человека, должно быть обеспечено для всех без исключения, независимо от используемых технических средств[23]. В апреле 2020 года Комитетом министров Совета Европы была принята Рекомендация CM/Rec(2020)1 государствам-членам о влиянии алгоритмических систем на права человека[24], в которой обозначен ряд руководящих принципов, призывающих правительства обеспечить соблюдение прав человека при использовании, разработке или закупке алгоритмических систем. Государства должны обеспечивать, чтобы алгоритмические системы учитывали надежность, конфиденциальность, защиту данных и гарантии безопасности с целью предотвращения и уменьшения риска нарушений прав человека и других неблагоприятных последствий для отдельных лиц и общества[25]. Ранее Европейской комиссией по эффективности правосудия была принята «Европейская этическая хартия об использовании искусственного интеллекта в судебных системах и окружающих реалиях» от 3 декабря 2018 года26. Этот документ закрепляет принципы использования искусственного интеллекта в судебных системах и окружающих их реалиях: 1) Принцип уважения основополагающих прав; 2) Принцип недискриминации; 3) Принцип качества и безопасности; 4) Принцип прозрачности, беспристрастности и достоверности; 5) Принцип контроля пользователем. В документе отмечается, что использование инструментов и услуг на основе искусственного интеллекта должно осу- ществляться добросовестно, с учетом основных прав человека, изложенных в Европейской Конвенции по правам человека и Конвенции о защите персональных данных, а также в соответствии с другими основополагающими принципами, изложенными в Хартии. Проведенное в данной статье исследование позволяет еще раз обратиться к праву в контексте междисциплинарности и убедиться в том, что современные проблемы юриспруденции находятся в плоскости взаимодействия наук. Комплексный характер современной юриспруденции, ее «неразрывная» включенность в систему научного познания предполагает принятие всесторонне обоснованного «юридического» решения любого вида и уровня только во взаимосвязи юридического знания с данными иных, прежде всего общественных наук (Tarasov, 2019:126). Сегодня важна связь и с естественно-научными дисциплинами. Очевидно, что искусственный интеллект встраивается в социум, частично заменяя собой интеллектуальную деятельность человека. Представляется важным найти место человека и человеческого в формирующемся цифровом обществе, и здесь основополагающее значение имеет сохранение ценностных идеалов гуманизма. Право, являясь социальным институтом, без сомнения будет претерпевать и претерпевает изменения. Вместе с тем «предстоит преодолеть явную недооценку механизмов формирования правового сознания и правового поведения в науке и практике. В противном случае останется лишь «текстовое» право» (Tikhomirov, 2020). Повышение роли права и закона через образование, воспитание, идеологию - одно из направлений развития правовой культуры общества. При этом ученым еще предстоит осмыслить возможности гармонизации ценностей права и цифровизации общественной жизни. Важен вопрос о том, как праву сохранить в себе его сущность, не превратившись в технику? Ответим на этот вопрос метафорически: «Я представляю себе эту меру чем-то крайне тонким - лезвием бритвы, потому что найти ее, осуществить, соблюсти нередко так же трудно, как пройти по лезвию бритвы почти невидимому из-за чрезвычайной остроты» (Efremov, 2017:69). «Нельзя понимать мое выражение о пути по лезвию бритвы буквально … это скорее высшая тонкость решений, исследований, законов и морали и, конечно, выбора направления» (Efremov, 2017:702). Одним из таких способов является обращение к универсальным принципам права, являющимся его исходным началом, несущим в себе морально-этическую основу, а также поиск баланса между научно-техническим прогрессом и правами человека.

Об авторах

Елена Евгеньевна Рафалюк

Автор, ответственный за переписку.
Email: rafaliuk_e@mail.ru

кандидат юридических наук, советник экспертноаналитического отдела

Список литературы