Том 20, № 3 (2020): Внешняя политика России в XXI веке в оценках российских и зарубежных экспертов

-

В статье прослеживается основная динамика российской внешней политики с момента прихода к власти Владимира Путина в 2000 г. Следуя конструктивистскому подходу к анализу внешней политики, данное исследование сочетает изучение внутреполитических процессов и международных отношений, а также исходит из понимания внешней политики как сочетания материальных и идейных аспектов. Дискурсивные практики, определяющие формирование внешней политики, являются результатом социального взаимодействия, а значит, сочетания этих элементов в различных форматах и соотношениях. Во внешнеполитическом курсе России выделяются три основных измерения: нормативное, определяющее руководящие принципы для формирования внешней политики, статусное измерение как расстановка сил, лежащая в основе разработки внешней политики, и измерение, основанное на идентичности, онтологически характеризующее внешнюю политику. Все три аспекта анализа соорганизуются и усиливают друг друга в различные моменты и в различных конфигурациях. Автор приходит к выводу, что главная конечная цель российской внешней политики, состоящая в сохранении статуса великой державы, за последние двадцать лет не изменилась. Претерпели изменения лишь средства и способы достижения данной цели как в отношении более активной внешней политики, так и в отношении усиления давления с целью пересмотра международного порядка, в связи с чем в системе международных отношений Россию изображают как ревизионистскую державу.

Статья посвящена осмыслению такого явления, как русофобия, рассматриваются причины ее сохранения в контексте внешней политики США, приводятся примеры антироссийских настроений среди ключевых фигур внешнеполитической «команды» Б. Обамы на основе анализа мемуаров и личных размышлений о России. Основной тезис статьи заключается в том, что, хотя русофобские умонастроения в риторике американских политиков и не имеют под собой серьезных оснований, тем не менее, они оказывают существенное влияние на международные отношения со времени окончания холодной войны. Чтобы лучше понять, почему до сих пор установление прочных, взаимовыгодных отношений с Россией является серьезной проблемой для американских политиков, необходимо провести тщательный анализ их антироссийских высказываний. Это является важным еще и потому, что данная тенденция подорвала «перезагрузку» взаимоотношений между Б. Обамой и Д.А. Медведевым. И хотя в этом виновата не только и не столько русофобия Б. Обамы и его администрации - она вместе с тем является одним из серьезных камней преткновения во внешнеполитическом дискурсе. Аргументы, приводимые в настоящей статье и в избранных цитатах из нее, основаны на беспристрастном научном исследовании и не являются следствием личных или политических взглядов автора.

Учитывая лидирующую позицию Соединенных Штатов Америки в мировой экономике, правительство США часто задействовало свою власть для наказания «стран-изгоев», противодействия распространению ядерного оружия, содействия демократизации и оказания давления на смену политического режима. После 1991 г. в рамках сотрудничества с Россией Вашингтон применял экономические стимулы, но с 2012 г. Соединенные Штаты используют широкий спектр экономических санкций против российской стороны, что привело к значительному ухудшению и без того сложных взаимоотношений. В отличие от ранее введенных всеобъемлющих мер воздействия, подобных тем, которые применялись в отношении Ирака и Гаити, США сейчас разрабатывают «умные» или целенаправленные санкции, призванные оказать максимальное давление на отдельные российские элиты и фирмы. Вместо оценки эффективности принудительных мер с точки зрения изменения поведения России автор исследует игнорируемое внутреннее измерение американских санкций с целью улучшения понимания внешней политики США. В статье с целью анализа американских санкций, наложенных на Россию, рассмотрены первичные источники в виде законодательных актов Конгресса США, указов и официальных заявлений, а также проведен анализ трех кратких практических примеров - закона Магницкого, мер воздействия, введенных после украинских событий, и Закона о противодействии противникам США посредством санкций - для объяснения основных вопросов и субъектов, определяющих меры принуждения США. Автор утверждает, что внутренние факторы, в том числе давление со стороны Конгресса и деятельность заинтересованных групп, имеют решающее значение для понимания режимов американских санкций. Хотя президент Соединенных Штатов Америки Д. Трамп часто сам сопротивлялся такого рода мерам воздействия, введенным Конгрессом, ожидания более примирительного подхода в отношении России под его руководством не оправдались.

В статье изучаются мотивация Москвы в политике в отношении БРИКС как одного из ключевых для России геополитических объединений, а также приоритетные области российской стратегии в рамках этой группы. Автором установлено, что политика России в отношении и в рамках БРИКС представляет собой сочетание идеальных и материальных мотивов. С одной стороны, БРИКС важен для Кремля в плане повышения его международного статуса: с помощью БРИКС Россия надеется вернуть себе статус великой державы, повлиять на будущее мирового порядка и заставить Запад действовать в рамках международного права. С другой стороны, Москва ценит экономическое и стратегическое партнерство со странами БРИКС, которое важно для российского благополучия и создания противовесов Западу в геополитической и геоэкономической глобальной игре. Кроме того, Россия рассматривает БРИКС в качестве инструмента, с помощью которого возможно преодолеть международную изоляцию, связанную с режимом санкций, наложенных на Россию рядом стран после присоединения Крыма к России, и участием РФ в урегулировании украинского кризиса. Иными словами, БРИКС придает России бóльший престиж на мировой арене и легитимность ее международной деятельности. В противоположность западным обвинениям в случае с БРИКС российское внешнеполитическое поведение не подпадает под категорию ревизионистского. Наоборот, подобно другим странам БРИКС, Россия предпочитает действовать на основе общепринятых международных правил и норм, а не пытаться бросить им вызов или вечно сохранять их в неизменном виде. Россия стремится реформировать эти правила с целью их адаптации к новым глобальным реалиям и сделать их более приемлемыми для всех членов мирового сообщества.

Михаил Александрович Молчанов - ведущий канадский политолог, профессор и публицист. Профессор Молчанов - международно признанный исследователь посткоммунистической Евразии с многолетним опытом работы в системе высшего образования, исследовательском и научно-практическом сообществах за рубежом. С 1994 г. он преподает в университетах Канады. В течение ряда лет М.А. Молчанов занимал позиции старшего аналитика в системе органов государственной службы Канады. В качестве приглашенного профессора он преподавал в Американском университете Шарджи (ОАЭ) и Университете Саламанки (Испания) и занимался исследовательской работой в Университете ООН, Васеда, Аойяма Гакуин (Токио), а также в Институте сравнительных региональных исследований Университета ООН в г. Брюгге, Бельгия. Исследовательские проекты профессора Молчанова посвящены международным отношениям в Евразии и международной политической экономии региональной интеграции. В разное время его исследования были поддержаны присуждаемыми на конкурсной основе грантами таких организаций, как Институт Мира США, Совет Евро-Атлантического Партнерства НАТО, Институт сравнительного регионоведения Университета ООН, Институт перспективных исследований Университета ООН, Японский Фонд, Фонд Сороса, Совет по общественным и гуманитарным наукам Канады и Инновационный фонд Провинции Нью-Брунсвик. В 2011 г. д-р Молчанов стал лауреатом престижной стипендии для поощрения исследований в области японоведения, присуждаемой Японским фондом. В 2012 г. он был избран иностранным членом Национальной Академии педагогических наук Украины. Д-ру Молчанову присуждена первая после учреждения премия Ассоциации международных исследований им. Роберта Доналдсона за лучшую работу по изучению посткоммунистического региона. Профессором Молчановым опубликовано множество работ по сравнительной политологии и международным отношениям посткоммунистических государств. Его перу принадлежит 7 книг, автором или соавтором которых он является, и свыше 120 научных статей и глав в научных изданиях. Среди недавно изданного - монографии «Евразийские регионализмы и внешняя политика России» [Molchanov 2016a] и «Теория управления экономическими системами» [Molchanov, Molchanova 208], а также главы о российской стратегии безопасности и о Евразийском экономическом союзе, написанные, соответственно, для «Справочника Раутледж по безопасности России» [Molchanov 2019] и «Справочника Раутледж по российской внешней политике» [Molchanov 2018а]. По евразийской проблематике написаны также «Евразийские регионализмы и центр России на Востоке: роль АСЕАН» [Molchanov 2014], «Евразийский регионализм: идеи и практика» [Molchanov 2015], «Российское лидерство в региональной интеграции в Евразии» [Molchanov 2016b], «Новый регионализм для Евразии» [Molchanov 2018b] и другие работы. В своем интервью М.А. Молчанов рассказывает о становлении евразийских исследований в США, Европе и постсоветских государствах, ведущих ученых данного направления и периодических изданиях. Отдельное внимание уделяется восприятию евразийского пространства в западных странах, перспективам дальнейшей институционализации ЕАЭС, партнерству РФ с Китаем и отношениям РФ - ЕС.

В феврале 2020 г. исполнилось 20 лет со дня подписания Договора о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве между Российской Федерацией и Корейской Народно-Демократической Респубикой (КНДР), заложившего основы современных двусторонних отношений, свободных от идеологии и основанных на принципах прагматизма и взаимовыгоды. В статье исследованы основные направления и результаты двусторонних отношений в 2000-2019 гг. с целью выявления приоритетов России и тех результатов, которых Москве удалось достичь по каждому из них. Выстроенная на основе анализа событий, официальных заявлений, документов и экономической статистики иерархия ключевых интересов России в отношении КНДР позволяет оценить текущий уровень двустороннего взаимодействия, обозначить логику его развития и перспективы. Авторами также было определено, что на первом месте по важности для России - приграничная стабильность. На российских границах Москве не выгодны ни военный конфликт, ни гуманитарная катастрофа, ни «еще большая Республика Корея». Поэтому Россия стремится сохранять статус-кво, по возможности (без ущерба для себя) способствуя экономическому развитию Северной Кореи. В отношении ядерного урегулирования Москву волнует не ракетно-ядерный потенциал Пхеньяна per se, а его возможные последствия: налицо четкое понимание, что он не направлен против России. На втором месте - соблюдение Москвой своих международных обязательств, отказ от которых может негативно отразиться на позициях страны на мировой арене и в других регионах. К этой группе приоритетов относится участие России в ядерном урегулировании и соблюдение санкций Совета Безопасности ООН. На третьем месте - защита российских экономических интересов в регионе, которых на данном этапе немного, так как у большинства экономических проектов есть политическая подоплека. Сделан вывод о том, что стратегические цели России (мир и безопасность в Северо-Восточной Азии) пока не достигнуты, а основные тактические (приграничная стабильность) в целом реализованы, хотя и с ущербом для менее значимых приоритетов (среди которых экономические интересы в регионе).

Одной из наиболее широко обсуждаемых тем в политической науке на современном этапе является символическая политика. Особенно актуальной она выглядит применительно к бывшим советским республикам, которые активно действуют в рамках символической составляющей политики. В статье на основе междисциплинарного подхода проанализированы два кейса, связанные с символической политикой двух республик постсоветского пространства - Грузии и Азербайджана. В первом кейсе речь идет о попытке руководства Грузинской Православной Церкви (ГПЦ) добиться от Русской Православной Церкви (РПЦ), а также российских властей разрешения на перенос праха грузинских царей Вахтанга VI и Теймураза II из Астрахани в Тбилиси. Во втором кейсе исследуются обстоятельства сооружения в Дагестане возле Агачаула памятника турецким солдатам, погибшим там в 1918 г. в период гражданской войны. Два представленных в статье кейса интересны в первую очередь тем, что позволяют на конкретных примерах увидеть методы символической политики. В обоих случаях акторами являлись не государственные структуры, а религиозные, общественные и научные организации. Главный метод акторов заключался в организации коммеморативной акции, вокруг которой затем выстраивалась информационная кампания с целью тиражирования определенной интерпретации исторических событий. В то же время кейсы отличаются друг от друга степенью открытости и масштабности действий акторов. В первом кейсе в вопросе переноса праха грузинских царей грузинская сторона прямо обращалась и к руководству РПЦ, и к руководству России. При этом предпринятые грузинской стороной действия не привели к успеху. Во втором кейсе азербайджанская сторона активно использовала локальную коммеморативную акцию, инициированную местными общинами в Дагестане, для развертывания соответствующей широкой информационной кампании. Сравнение кейсов приводит к выводу, что успешность символической политики не зависит от масштабов предпринимаемых акций.

В статье исследована роль советских экспертов и дипломатов в формировании экономической политики правительства Кваме Нкрумы и разработке семилетнего плана развития Ганы (1963-1970 гг.). На основе обширного корпуса архивных материалов автор доказал, что посол СССР в Гане рекомендовал президенту Кваме Нкруме советские экономические рецепты, которые не учитывали ганские реалии и возможности, - введение плановой экономики, национализация крупных предприятий и банков, установление государственного контроля над основными отраслями промышленности, создание коллективных хозяйств в деревне. К. Нкрума рассчитывал, что с помощью Советского Союза Гане удастся успешно повторить его опыт форсированной индустриализации. Однако попытки осуществить невыполнимую программу поставили экономику Ганы на грань краха. Советская экономическая и финансовая помощь оказалась неэффективной. Большинство совместных предприятий не были введены в эксплуатацию, превратились в затратные долгострои из-за ошибок в планировании и снабжении. Экономический коллапс и падение жизненного уровня населения в значительной мере обеспечили успех военного переворота 24 февраля 1966 г. Руководство СССР оказалось перед сложной дилеммой. Во имя публично декларируемых идеологических, ценностных принципов советской внешней политики не следовало признавать военно-полицейскую хунту, свергнувшую К. Нкруму. Прагматические интересы (возврат кредитов, сохранение выгодной двусторонней торговли, возможность завершить строительство совместных объектов) требовали сохранения отношений с хунтой. Автор установил, что реакция Советского Союза на военный переворот не была последовательной. Сначала было решено не признавать «реакционный», прозападный режим и помочь К. Нкруме вернуть власть вооруженным путем. К берегам Западной Африки было направлено советское судно с грузом оружия для его сторонников. Вскоре судно было отозвано, а с новым режимом восстановлены полноценные отношения. Эволюция позиции СССР отразила наступление нового этапа в советской политике в Африке. Прагматизм потеснил идеологические императивы, что оказало влияние на смену советских внешнеполитических приоритетов в Африке после ряда неудач там.

-

-