Моделирование участия страны в урегулировании вооруженных конфликтов: кейс действий ФРГ в Мали

Полный текст

Введение

В начале 2020-х гг. наблюдалось резкое сокращение «окна возможностей» для акторов Евроатлантического сообщества в вопросе сохранения стратегического присутствия в странах Азии и Африки, где имеют место вооруженные конфликты. Например, вопреки первоначальным шагам США по усилению группировки в составе миссии «Решительная поддержка» в Афганистане в 2017—2018 гг. администрация Д. Трампа в итоге пошла на переговоры с «Талибаном»¹, включенным в список террористических организаций (Glatz & Kaim, 2020). На фоне выхода США из  многочисленных договоренностей в сфере международной безопасности двусторонняя «сделка» с талибами от 29 февраля 2020 г.² стала едва ли не единственной и, как представляется, важнейшей из вновь заключенных при Д. Трампе. США действительно пошли по пути имплементации соглашения даже в условиях первой волны пандемии COVID-19. В 2020 г., заявляя о стремлении дистанцироваться от решений, принятых предыдущей администрацией, администрация Дж. Байдена, хотя и с колебаниями, но все же согласилась на выполнение условий документа.  Первоначальный срок вывода войск — 1 мая 2021 г. — был сдвинут на 11 сентября, а затем перенесен на начало июля 2021 г. Подобная спешка демонстрировала экстренный характер эвакуации войск США и их партнеров по миссии «Решительная поддержка».

Силовые смены власти в Мали в августе 2020 г. и особенно в мае 2021 г. поставили под вопрос сохранение здесь военного присутствия Франции и ее партнеров по ЕС. Содержательно и географически малийское направление являлось стержневым для целого ряда государств Запада, прилагавших усилия по стабилизации ситуации в странах Сахельской группы пяти (G5 Сахель), в которую входят Буркина-Фасо, Мавритания, Мали, Нигер и Чад (Tull, 2017). Значимыми шагами стало свертывание в 2021—2022 гг. проводимых при ведущем участии Пятой республики миссий «Бархан» и «Такуба», хотя официальный Париж, как и ранее Белый дом на афганском направлении, активно изыскивал возможности для сохранения стратегического присутствия в регионе (Сидоров, 2021,  с. 23—26; Филиппов, 2022, с. 41—43). Возник риск полного свертывания военно-трени-ровочной миссии ЕС в Мали (EUTM Mali)  и вывода контингентов стран — участниц ЕС из состава сил Многопрофильной комплексной миссии ООН по стабилизации в Мали (МИНУСМА).

У Евроатлантического сообщества сохраняется достаточно широкий спектр географических направлений обеспечения влияния в зонах вооруженных конфликтов. Вместе с тем в большинстве случаев возможности для увеличения вариативности форм использования политического и особенно военного инструментария ограничены. В Сирии, учитывая критическое восприятие официальным Дамаском, опирающимся на поддержку РФ и Ирана, действий США и их партнеров, рост присутствия стран Запада весьма проблематичен (Lukas & Paradies, 2019; Чернега, 2022).

В свою очередь, в Йемене западные державы уже продолжительное время находятся на стадии выбора оптимальных форм влияния на ход вооруженного конфликта (Transfeld, 2022, p. 6). Подготовительный этап полноценного подключения к урегулированию в этой стране растянут, как и в случае Ливии в 2010-е гг., где этот процесс начался только после проведения Берлинской конференции в 2020 г. (Lacher, 2021). Несмотря на первоначальные успехи по установлению режима прекращения огня и первые шаги к примирению, «точка невозврата» в урегулировании ситуации на ливийском направлении еще не пройдена — иллюстрацией этому служит срыв президентских выборов в стране в декабре 2021 г.

В Ираке, Сомали и Нигерии серьезным препятствием на пути урегулирования при ведущей поддержке стран — участниц НАТО и ЕС выступает отсутствие критического ослабления террористических группировок («Исламское государство» (ИГ)³, «Аш-Шабаб», «Западноафриканская провинция ИГ») и, как следствие, очередная волна их активизации в начале 2020-х гг.⁴ Существуют возможности по наращиванию присутствия государств — членов ЕС на территории Нигера, однако в случае утраты позиций в Мали это полностью не предотвратит критического ослабления влияния Запада в группе «G5 Сахель» в целом (Сидоров, 2022, с. 85—95).

В случае Афганистана реализация угрозы стратегического выхода нанесла наибольший разноплановый урон США и в целом группе англо-саксонских стран, а развитие ситуации в Мали — Франции. Проявляется также исключительная невыгодность обеих ситуаций для Германии. Так, Франция вносила весьма ограниченный вклад в функционирование миссии «Решительная поддержка», а США, в свою очередь, в принципе не выделяли войск для проведения операций «Сервал», «Бархан» и деятельности МИНУСМА. Соответственно, столкнувшись с существенными потерями на одном из этих направлений, официальный Париж и Белый дом де-факто не понесли крупных издержек на другом (исключая ущерб для Евроатлантического сообщества в целом).

Напротив, в обоих случаях ФРГ к концу 2010-х гг. уверенно занимала второе место по объему вносимого вклада, в том числе военных усилий (Glatz & Kaim, 2020; Tull, 2019). Поэтому для германской стороны потери позиций были болезненны вдвойне. В реальности ситуация для официального Берлина была еще сложнее в условиях его последовательного отказа от силового использования бундесвера. Это резко сужало возможности по его применению в Ираке⁵ и особенно в Сомали, где весной 2018 г. ФРГ свернула участие в деятельности военно-тренировочной миссии ЕС (EUTM Somalia)⁶.

Следует отметить, что Германия находится в роли «восходящей» державы, то есть страны, движущейся к положению полновесного глобального игрока, но еще не достигшей и тем более не закрепившейся в этом статусе. Отсюда — особая чувствительность к вынужденному (то есть под влиянием обстановки в целом и решений партнеров по НАТО и ЕС в частности) демонтажу крупнейших для бундесвера механизмов военного присутствия в зонах нестабильности. В Афганистане руководство ФРГ вплоть до апреля 2021 г. всячески стремилось избежать вывода войск. Эта линия наблюдалась и в Мали — втором и на начало 2020-х гг. крупнейшем для Германии направлении применения войск для решения задач стабилизации. Даже в условиях сворачивания операций «Бархан» и «Такуба», обладающих четко выраженной силовой компонентой, весной 2022 г. Германия пошла не просто на сохранение, но и на наращивание своего присутствия в составе сил МИНУСМА⁷. Именно здесь ФРГ содержательно и хронологически наиболее полно использовала опыт участия в урегулировании вооруженных конфликтов, накопленный в 1990-е гг. на Балканах, а также в Афганистане, Ливане, Сомали и Демократической Республике Конго (ДРК).

Задача статьи — исследовать схему использования Германией военного и политического инструментария для стабилизации  обстановки в Мали. В работах исследователей — зарубежных и в меньшей степени российских — уделяется достаточно большое внимание вопросам развития и урегулирования вооруженного конфликта в Мали (Сидоров, 2018; Филиппов, 2021), а также непосредственно участия Германии в урегулировании (Hanish, 2015; Müller & Vorrath, 2021; Tull, 2019). В основном изучаются конкретные аспекты этого участия, в то время как попыток теоретико-практического обобщения усилий Германии на этом направлении пока предпринято недостаточно. Методологически автор постарался выстроить трехфазную схему процесса урегулирования вооруженных конфликтов, стремясь вписать в нее действия ФРГ и оценить степень их эффективности.

К вопросу теоретизации схемы  урегулирования вооруженного  конфликта

Опираясь на собственные профильные разработки (Трунов, 2018), автор попытался предложить схему урегулирования вооруженного конфликта с фокусом на участие внешних игроков на каждой стадии процесса (табл. 1). Безусловно, данная схема не претендует на роль универсальной, однако автор постарался обобщить опыт вовлеченности стран Запада по борьбе с угрозами нестабильности в зонах происхождения конфликтов в 1990—2010-е гг.

Уместно выделить ряд принципиальных черт исследуемых явлений.

Во-первых, для растущего числа вспышек организованного насилия в Азии  и Африке характерно участие террористических группировок в качестве стороны  (или даже нескольких сторон) конфликта.

Таблица 1
Стадии урегулирования вооруженного конфликта: политическое и военное измерения 

Источник: составлено автором.

Эти группировки априори являются деструктивными силами, ставящими перед собой  задачу разрушения государства как института власти в его традиционном понимании  и реализации контрпроекта по созданию  гомогенной общности. Это предполагает устранение или порабощение всех несогласных, а также установление полного контроля над территорией. Соответственно, успех урегулирования конфликта полностью зависит от полного военного разгрома террористических группировок и дискредитации их  идеологии. Ключевым критерием умеренности стороны вооруженного конфликта видится ее принципиальная готовность к  сохранению института государства как  такового и последующему отказу от применения насилия.

Во-вторых, желательно не допускать перехода конфликта в «застарелую» стадию. Под этим термином автор понимает ситуацию, когда на протяжении 10 лет и более наблюдается продолжение активных боевых действий и/или отчетливая деградация  урегулирования. Переход этого временного  рубежа, равного половине продолжительности жизни одного поколения, может привести к тому, что массовая усталость общества от вооруженного насилия начинает притупляться, переходя в апатию, смирение с нестабильностью, а также приспособление к нему тех, кто не покинул зону конфликта.

Соответственно, хронологически, с точки зрения характера, объема и сонаправленности прилагаемых усилий, особенно политико-дипломатических и военных, необходимо стремиться к оперативности и гибкости урегулирования. Исключительно важна постановка цели достижения самого урегулирования как окончательного результата, а не защиты эгоистичных национальных интересов по обеспечению стратегического присутствия, если эти цели противоречат друг другу.

Придать импульс преодолению причин конфликта может регулярная (не реже чем  раз в 2—4 года) корректировка форм, масштаба, особенностей географии военного вклада внешних игроков на первых двух стадиях урегулирования и при переходе к третьей. Иначе говоря, на общее улучшение состояния больного (в данном случае государства) нацелена смена способа (тактики) лечения по мере привыкания организма и, как следствие, снижения эффективности прошлой методики.

В качестве итогового результата урегулирования следует рассматривать не только стабилизацию ситуации в зоне конфликта, но и достижение такого уровня дееспособности ее властей (как в центре, так и на местах) и сил безопасности, при котором они смогут самостоятельно обеспечивать порядок и безопасность, не опираясь на постоянное, весьма продолжительное или повторяющееся военное присутствие внешних игроков. В данном случае речь идет о развертывании частей и подразделений на всей или значительной части территории страны, пораженной конфликтом, решающем одну или несколько задач, среди которых антитеррористическая профилактика, миротворчество и поддержание мира. Присутствие иностранных военных инструкторов и советников сюда не относится, так как они могут находиться в стране как в ходе урегулирования, так и уже по его окончании — при переходе двусторонних отношений на уровень стратегического партнерства или даже союзничества. В последних случаях реалиями мирного времени могут стать военные базы — территориально компактные сосредоточения войсковых сил, в том числе ранее используемых в составе международных миротворческих контингентов.

Хронологически длительным может быть применение миротворцев для «заморозки» вооруженных конфликтов, обычно межгосударственных либо между центром и регионами, стремящимися получить расширенные права. В этом случае войсковое развертывание осуществляется не на территории всего государства, а на узких (в несколько километров) линиях разделения сторон.

Первая стадия: чрезмерная  осторожность Германии?

До начала 2010-х гг. положению в Сахаро-Сахельском регионе в целом и «туарегской проблеме» в частности со стороны ФРГ уделялось весьма ограниченное внимание (Klute, 2013). Ситуация начала меняться в условиях провозглашения независимого государства Азавад на севере Мали в апреле 2012 г. Отказав ему в признании, официальный Берлин был обеспокоен тенденцией радикализации сил антиправительственного лагеря — заметного укрепления влияния и потенциала «Ансар ад-дин» и «Аль-Каиды в исламском Магрибе»^[8], в том числе перехода в их ряды наиболее непримиримых туарегов (Lacher & Tull, 2013, pp. 1—4). Реакцией на это стала силовая операция Франции «Сервал» против НВФ террористического толка, начавшаяся 11 января 2013 г.

ФРГ заявила о политической поддержке этой операции сразу после объявления о ней. Решение о предоставлении военной помощи, одобренное Бундестагом по запросу правительства, было принято 19 февраля 2013 г., через месяц от начала операции^[9], что свидетельствует, во-первых, о приверженности Берлина концепции «стратегической сдержанности», то есть предельной минимизации использования германских войск в силовых формах (исключая случаи самообороны).  Решение о направлении в Мали бундесвера, притом изначально лишь подразделений  тыловой поддержки и военных инструкторов, было принято только после того, как войска Франции в ходе стремительного наступления нанесли безусловное поражение боевикам НВФ (Мезенцев, 2014, с. 6—8). С этого момента официальный Берлин был готов выполнять функции по «разгрузке» партнера, притом сразу на двух направлениях: оказание логистической поддержки войскам Франции и силам африканской международной миссии по поддержке Мали (АФИСМА)^[10], состоящей преимущественно из контингентов стран — участниц Экономического сообщества стран Западной Африки (ЭКОВАС), и обучение кадров малийской армии под эгидой ЕС. Если в первом случае бундесвер использовался на всей территории Мали, включая очищаемые от радикалов северные провинции, то во втором — только в считавшихся спокойными западных и центральных районах^[11].

Во-вторых, в Сахаро-Сахельском регионе в рассматриваемый момент ФРГ стратегически находилась в положении новичка, что одновременно определяло ее осторожность и в то же время ориентацию на Францию, которая, как бывшая метрополия, обладала весомым влиянием в Западной Африке. Однако эта связь не была абсолютной, что проявилось в сроках принятия решения о военной поддержке Пятой республики, а главное —  в том, что Германия в принципе не была готова к применению бундесвера непосредственно в миссиях под французским национальным командованием («Сервал» в 2013—2014 гг. и «Бархан» в 2014—2021 гг.). ФРГ отдавала безусловное предпочтение использованию войск под эгидой международных структур, особенно региональных объединений — ЕС  и Африканского союза (АС), миссия которого уже к июлю 2013 г. была переведена  под руководство ООН, но с сохранением  масштабного участия стран — участниц Африканского союза^[12].

Своими шагами Берлин стремился оказать всемерную поддержку функционированию «треугольника» ЕС — ООН — АС. Как минимум с начала 2010-х гг. этот формат рассматривался ФРГ в качестве опоры региональной безопасности в Африке (Barthel, 2011), одновременно создавая возможность для легализации стратегического проникновения самой Германии на континент, в том числе по линии ЕС и ООН. Одновременно ФРГ подчеркивала восприятие французских миссий в Мали и своего вклада в деятельность EUTM Mali и МИНУСМА как единого комплекса усилий, осуществляемого государствами Евросоюза и способствующего усилению оборонного потенциала объединения (Von Krause, 2019, p. 3).

В военном отношении в 2013—2015 гг. для ФРГ был характерен отказ не только от силового, но и в принципе войскового использования бундесвера. Вместе с тем впервые бундесвер был привлечен к участию сразу в двух миссиях вне зоны своей ответственности — в миротворческой миссии АС/ООН и военно-тренировочной миссии ЕС в Мали. Кроме того, подготовка кадров полиции, жандармерии и национальной гвардии осуществлялась специалистами сил международной полицейской миссии ЕС в Нигере (EUCAP Sahel)^[13].

До середины 2010-х гг. из военных миссий безусловное предпочтение отдавалось EUTM Mali. Так, предельная численность военнослужащих в ее составе была изначально больше, чем в случае МИНУСМА (180 против 150, при том что разноплановая ценность нескольких военных инструкторов обычно выше, чем тылового подразделения). Уже к весне 2015 г. «потолок» для миссии ЕС был поднят почти вдвое (до 350 офицеров и солдат), а для сил ООН оставался неизменно низким^[14]. Если в первом случае ФРГ сразу де-факто приняла на себя функции «рамочной нации», то есть неофициального координатора всей деятельности, вносящего наибольший удельный вклад^[15], то во втором — ее роль была сугубо вспомогательной.

Таким образом, следуя схеме, изложенной в табл. 1, Германия полностью отказалась от реализации компоненты I-1 урегулирования, приняла минимальное участие в осуществлении этапа I-2 и весьма активное —  в мерах I-3. Почему?

Помимо уже указанных общих причин — приверженности принципу «стратегической сдержанности», недостатка опыта обеспечения позиций в регионе — существовал и ряд более частных. Подготовка кадров для армии Мали казалась предпочтительнее в имиджевом и практическом плане, поскольку демонстрировала ценность Германии как партнера для официального Бамако и возможность установить фактический контроль над его «военной машиной» в сотрудничестве с Францией и в целом партнерами по ЕС.

Представляется также, что ФРГ учитывала негативный опыт в Афганистане, где массовая подготовка личного состава вооруженных сил стартовала с очень большим запозданием (около десятилетия) после мандата сил по миротворчеству и поддержанию мира. Значима и еще одна детерминанта: ФРГ не была готова к полноценному наземному, то есть войсковому, использованию своих сил в Мали до достижения внутристрановых договоренностей о мире. С одной стороны, де-юре это могло быть оправдано, так как вопрос о легитимности миротворческого присутствия внешних игроков вставал еще до достижения перемирия. С другой — де-факто ФРГ в военном отношении не вносила существенного вклада в урегулирование на первой стадии, когда радикальные НВФ оказались наиболее ослаблены и еще не обладали достаточными возможностями для перехода к активным повстанческим действиям.

Отчасти это компенсировалось активным участием Германии в налаживании и поддержке внутрималийского диалога между официальным Бамако и умеренными туарегами, готовыми отказаться от идеи независимого Азавада и не связанными с террористическими группировками. Переговоры были организованы в Алжире, а ФРГ, действуя совместно с Францией, взяла на себя функции посредника, а по сути — организатора процесса примирения^[16]. Договоренности о прекращении огня были достигнуты уже в июне 2014 г.^[17] Уже это создавало возможность для наращивания усилий Германии по линии МИНУСМА, однако этого не произошло.  В целом по сравнению с компонентой I-a ФРГ приняла заметное участие в реализации составляющей I-b урегулирования (см. табл. 1).

Вторая стадия: неполная реализация потенциала Германии?

15 мая и 20 июня 2015 г. в Алжире были подписаны соглашения о мире^[18]. В их основе лежала формула обнуления независимости Азавада, подразумевающая сохранение территориальной целостности Мали в обмен на предоставление расширенных прав ее северным провинциям, то есть федерализация страны^[19]. Особое внимание уделялось осуществлению глубокой реформы сил безопасности (Tull, 2017, рр. 2—3). Только спустя полгода с момента имплементации внутрималийских договоренностей ФРГ согласилась направить в состав сил МИНУСМА наземные войсковые подразделения численностью  500 солдат и офицеров^[20] (эквивалент «ядра» батальонной тактической роты), переброшенных в северные провинции Мали. Ко времени их появления там наблюдались существенные успехи в деле стабилизации ситуации, достигнутые не только Францией (уже в рамках операции «Бархан»), но и контингентом Нидерландов, на смену которому и пришли силы бундесвера (Hanish, 2015, pp. 1—2).

Вместе с тем процесс разоружения, демобилизации бывших бойцов Азавада и их реинтеграции в армию Мали отнюдь не был завершен, а практическая реализация принципа наделения расширенными правами муниципальных органов власти еще не началась. В этой связи наращивание участия ФРГ в деятельности МИНУСМА выглядело вполне логичным, учитывая роль Германии как фактического гаранта соглашений о мире 2015 г. и установления в ходе переговоров продвинутых контактов как с Бамако, так и с лидерами умеренных туарегов, а также с другими представителями местных властей на севере страны. Действительно, увеличение военной нагрузки сочеталось с усилением давления со стороны ФРГ на руководство Мали в плане осуществления федерализации^[21].

Если в январе 2016 г. «потолок» германского контингента в составе миссии ООН возрос до 650 человек, то через год он увеличился до 1 тыс. военнослужащих^[22], а весной 2018 г. — до 1,1 тыс. солдат и офицеров^[23].  В дополнение к уже имевшимся функциям (по логистической поддержке МИНУСМА  и мониторингу ситуации в зоне ее  ответственности) ФРГ стала играть роль  «рамочной нации» в вопросах функционирования и охраны Кэмп-Кастора — ключевой базы миссии МИНУСМА, а также ведения тактической разведки в интересах всей миссии. В последнем случае речь шла как о наземной, так и о воздушной активности. Для этого при ведущем участии бундесвера были созданы многосторонние подразделения с подключением около 10 государств — членов ЕС (в основном из Западной и Северной  Европы), переброшены команды маловысотных беспилотных летательных аппаратов (БПЛА), произведенных в ФРГ, и один дальневысотный разведывательный БПЛА, взятый в лизинг у Израиля^[24].

Мандат миссии МИНУСМА включал осуществление в тесной координации с армией Мали де-юре небоевой деятельности по поддержанию мира, то есть официально не содержал задачи по реализации мер антитеррористической профилактики (Tull, 2019,  pp. 2—3). Основная нагрузка в их осуществлении ложилась на французские силы (в рамках операции «Бархан») и сами правительственные войска. Однако де-факто в процесс борьбы с отдельными боевиками и мелкими отрядами «Ансар ад-дин», «Исламского государства в Большой Сахаре» и их партнеров из числа структур организованной преступности были неизбежно вовлечены и контингенты МИНУСМА. Наиболее интенсивной соответствующая деятельность была в провинции Гао, прилегающей к юго-западным районам Мали и Буркина-Фасо. К началу 2020-х гг. здесь наблюдалась растущая активность  НВФ радикального толка. Одновременно именно в муниципалитетах Гао действовала  наиболее крупная группировка миротворцев  МИНУСМА^[25], включающая значительную часть контингента бундесвера.

На практике, однако, эффект от наращивания усилий ФРГ по линии МИНУСМА выглядел двойственным.

С одной стороны, между 2016 и 2018 гг. Германия стала полноценной страной — участницей миссии ООН, приняв на себя ведущую роль сразу в нескольких ответственных сегментах ее деятельности. В этот период «потолок» численности контингента был увеличен более чем в семь раз, а ежегодное финансирование достигло почти 270 млн евро^[26].

С другой стороны, запаздывание в полной мере проявилось и на данном этапе участия ФРГ в урегулировании. Рост ее активности в МИНУСМА произошел между третьим и седьмым годами функционирования миссии — в ситуации, когда вторая стадия данного процесса (см. табл. 1) уже давно стартовала. Причем не следует преувеличивать реальную ценность вклада ФРГ. В количественном отношении он составлял менее 10 % к общей численности МИНУСМА. Порядка 50 % германского контингента составляли команды обслуживания и управления БПЛА, охрана базы Кэмп-Кастор и тыловые подразделения. Следовательно, «в поле» германская сторона выделяла лишь примерно половину своих сил, то есть именно тех 500 военнослужащих, которые были определены для этого в 2016 г. и не получили существенного усиления в рамках приращений 2017—2018 гг.

С 2019 г. общий «потолок» для  МИНУСМА оставался неизменным, что отражало способность ФРГ использовать в Мали лишь чуть более 1 тыс. военнослужащих, что существенно меньше, чем в Афганистане  в 2000 — начале 2010-х гг. Как представляется, это обусловлено не столько меньшей  значимостью малийского направления для внешней политики ФРГ, сколько вынужденным сокращением присутствия вне зоны ответственности НАТО вследствие выделения Берлином существенных дополнительных сил для создаваемых с середины 2010-х гг. ротационных группировок альянса в Европе для «сдерживания» РФ.

Учитывая площадь провинций Гао и  Кидаль (170,6 и 151,4 тыс. кв. км), на один «активный штык» германского контингента приходилось более чем 320 кв. км территории. Учитывая, что силы бундесвера практически не участвовали в боевых действиях на территории провинции Томбукту (409 тыс. кв. км), роль ФРГ в стабилизации обстановки на севере Мали следует признать точечной, поскольку там основная нагрузка лежала  на контингентах стран — участниц АС в  МИНУСМА, Франции и самих правительственных войсках.

Количественная нехватка военных усугублялась тем, что германский контингент, стремясь минимизировать потери во избежание отзыва мандата Бундестага, часто использовал одни и те же или близкие маршруты, притом примерно в одно и то же время, как правило, дневное (Tull, 2019, pp. 2—4). Эта шаблонность облегчала возможность просачивания, перегруппировки и создания схронов боевиками НВФ.

Указанные «узкие места» своей деятельности Германия стремилась компенсировать «умной», то есть технико-технологически сложной поддержкой партнеров в чувствительных сегментах (разведка, логистика, функционирование базы Кэмп-Кастор), используя соответствующую ограниченность возможностей стран — участниц АС и самой Мали. Одновременно Берлин продолжал исключать возможность как формального присоединения к операции «Бархан» (хотя после подключения Великобритании и Эстонии она стала многосторонней), так и боевого использования бундесвера в принципе. Тем самым ФРГ вносила ограниченный вклад в реализацию составляющей II-2 урегулирования и  отказывалась от участия в осуществлении компоненты II-3 (см. табл. 1). Это происходило именно на второй стадии урегулирования, то есть тогда, когда усилия внешних игроков по объему, географическому охвату и эффективности должны были быть максимальными.

Стагнация наблюдалась и в случае  трека II-1. Продолжая играть роль «рамочной нации» в деятельности EUTM Mali, ФРГ, однако, вплоть до начала 2020 г. не увеличивала предельную численность своих военных инструкторов в составе миссии ЕС^[27]. Более того, в середине 2010-х гг. наблюдалось даже их временное сокращение. Причины этого усматриваются в уверенности Берлина в успехе деятельности военно-тренировочного механизма ЕС, а также немногочисленности армии самой Мали. Так, к началу 2020-х гг. она располагала 20 тыс. человек, включая небоевые части^[28], что составляло эквивалент одной дивизии, и это количество почти не увеличилось с середины 2010-х гг., когда контингент насчитывал примерно 17 тыс. военнослужащих.

Указанный масштаб национальных вооруженных сил с учетом площади Мали (свыше 1 240 тыс. кв. км) и численности населения (около 39 млн человек в 2020 г., то есть вооруженные силы составляли менее 0,05 % от всех граждан страны) едва ли мог обеспечить мир и безопасность в стране даже в условиях мирного времени, не говоря уже о ситуации незавершенности урегулирования и фактической деградации этого процесса. Ответственность за отсутствие прогресса в урегулировании и реализации широкого комплекса необходимых мер со стороны ФРГ, учитывая ее ведущую роль в EUTM Mali, на наш взгляд, лежит именно на Франции и Германии.

С малийскими военными не были проработаны и согласованы технические требования к перспективному облику вооруженных сил, их численность, необходимая для обеспечения порядка и мира в стране. Вместе с тем такие расчеты должны быть произведены, учитывая наличие еще с 2014 г. института военных советников (параллельно с работой сил инструкторов в составе EUTM Mali) из Франции и Германии при штабах и частях армии Мали^[29]. Довольно медленно продвигалась реинтеграция в состав вооруженных сил африканского государства бывших комбатантов из числа туарегов, имевших боевой опыт, равно как и набор новобранцев в северных провинциях в целом, что отражало «пробуксовку» процесса федерализации^[30].

В военно-организационном плане нехватка сил проявлялась в том, что высшим уровнем войсковой единицы оставался батальон, что не способствовало повышению эффективности антитеррористической борьбы в провинциях.

Существенные проблемы наблюдались и в деятельности самой миссии EUTM Mali. Через ее учебные центры к весне 2020 г. прошли порядка 14 тыс. военнослужащих^[31], что даже номинально составляло 70 % от общей численности войск Мали. Реально этот показатель был намного ниже, достигая порядка 45—50 %. Дело в том, что ряд вновь обученных частей направлялись на повторный курс переподготовки, демонстрируя недостаточную боеспособность, а в отчетах EUTM Mali они фиксировались как вновь набранные военнослужащие^[32]. Кроме того, часть прошедших обучение военнослужащих уволилась в запас. Соответственно, германо-французский тандем не смог обеспечить полномасштабную реорганизацию кадровой армии Мали, а следовательно, установление над ней неофициального контроля, что подтвердили силовые смены власти 2020 и 2021 гг.

Не менее важна и эффективность использования властями в Бамако результатов  подготовки (первичный курс (15 месяцев) включал комплекс мер по внутренней реорганизации, собственно боевому обучению и  повышению политической сознательности). Сколоченные группы батальонного уровня использовались распыленно — мелкими подразделениями (Сидоров, 2018), что существенно снижало их возможности по нанесению ударов необходимой силы по НВФ радикального толка. Таким образом, реализовывалась порочная практика действий «растопыренными пальцами» на фоне острой нехватки войск. Этим власти в Бамако, стремясь избежать повторения антиправительственного выступления военных, в итоге добились прямо противоположного результата.

Почему Франция и Германия не поставили вопрос о создании более многочисленных сил безопасности в Мали? Очевиден фактор сопротивления малийского руководства, боявшегося чрезмерного усиления военных и, по всей видимости, во многом полагавшегося на поддержку внешних игроков. Однако не исключено, что и последние не стремились форсировать процесс значительного роста кадров армии Мали.

Помимо сложности их набора (особенно на севере) можно также предположить стремление сохранить условия для увеличения сроков своего военного присутствия в Мали,  Сахаро-Сахельском регионе и в Африке  в целом. Очевидно, что при численности  в 20 тыс. человек и небольшом увеличении этого показателя правительственные войска в принципе не могли обеспечить безопасность страны, физически нуждаясь в сохранении сил МИНУСМА. Так, без развертывания контингента ФРГ в Гао, где обстановка оставалась напряженной, не могла быть осуществлена переброска подкреплений на юго-запад страны, где ситуация резко ухудшалась (Tull, 2019, pp. 2—3).

Возможности по дальнейшему усилению сил армии Мали в этих провинциях также зависели от зарубежных партнеров — прежде всего Германии — и масштабов подготовки кадров миссией EUTM Mali. Вместе с тем следует признать наличие объективных сложностей перехода к более многочисленным вооруженным силам, что с высокой  долей вероятности привело бы к резкому снижению и без того невысокого уровня боеспособности войсковых единиц Мали.

Указанные проблемы были напрямую связаны с «пробуксовкой» процесса политического урегулирования, что иллюстрировало недостаточность вклада ФРГ в реализацию составляющей II-a. Меры германской дипломатии, направленные на стимулирование руководства в Бамако по предоставлению расширенных прав муниципалитетам на севере, не приводили к заметным результатам^[33].

Неосуществленность принципа федерализации дискредитировала не только власти страны, но и сам процесс урегулирования. Если выборы президента Мали 2013 г. были проведены лишь в ряде провинций, то в июле-августе 2018 г. они состоялись уже в масштабах всего государства. Однако это не привело к той легитимизации верховной власти, на которую надеялись в Берлине и Париже^[34], что показала силовая смена власти в Бамако в августе 2020 г. Тем самым под сомнение была поставлена разноплановая деятельность стран — участниц ЕС по распространению на малийской политической почве принципов западной демократии^[35], а также обеспечению широких рамочных условий для своего стратегического закрепления в Сахаро-Сахельском регионе.

Главной причиной выступления малийских военных в августе 2020 г. было глубокое неудовлетворение результатами антитеррористической борьбы на территории страны. Изначально всю вину за это возлагали на прежнюю администрацию во главе с И.Б. Кейтой. Однако постепенно офицерство, утвердившееся у власти, начало обращать внимание и на роль стран Запада. Почему?

Становился все более очевидным провал деятельности ФРГ по треку II-b (см. табл. 1). Ситуация на севере Мали, особенно в провинции Гао, была далекой от стабилизации^[36]. Однако главная угроза возникла в юго-западной части страны, то есть вновь вблизи Бамако. Здесь наблюдались восстановление и активизация боевиков радикальных НВФ, особенно из «Ансар ад-дин» и «Исламского государства в Большой Сахаре» (Tull, 2021, pp. 2—3), вступивших в симбиотические связи с силами организованной преступности^[37]. Притом данный очаг нестабильности приобрел трансграничный характер, перекинувшись на часть территорий Буркина-Фасо (Müller & Vorrath, 2021, p. 88). Причиной для этого послужила не только количественная и качественная недостаточность военных усилий стран Запада, но и ограниченность мер политико-идеологического характера по консолидации этноплеменных групп юга Мали и развенчанию привлекательности псевдоидеалов террористов.

^{1 Здесь и далее упоминается организация, включенная в РФ в список террористических.}

^{2 Agreement for Bringing Peace to Afghanistan between the Islamic Emirate of Afghanistan which is not recognized by the United States as a state and is known as the Taliban and the United States of America // U.S. Department of State. February 29, 2020.  URL: https://www.state.gov/wp-content/uploads/2020/02/ Agreement-For-Bringing-Peace-to-Afghanistan-02.29.20.pdf (accessed: 21.07.2022).}

^{3 Здесь и далее упоминается организация, включенная в РФ в список террористических.}

^{4 Brose E. Keine Stabilisierung ohne Risiko: Deutschland darf den Irak jetzt nicht allein lassen // Bundesakademie für Sicherheitspolitik. 06.01.2020. URL: https://www.baks.bund.de/de/keine-stabilisierung-ohne-risiko-deutschland-darf-den-irak-jetzt-nicht-allein-lassen (accessed: 21.07.2022).}

^{5 Brose E. Keine Stabilisierung ohne Risiko: Deutschland darf den Irak jetzt nicht allein lassen // Bundesakademie für Sicherheitspolitik. 06.01.2020. URL: https://www.baks.bund.de/de/keine-stabilisierung-ohne-risiko-deutschland-darf-den-irak-jetzt-nicht-allein-lassen (accessed: 21.07.2022).}

^{6 Somalia — European Union Training Mission Somalia // Bundeswehr. 2022. URL: https://www.bundeswehr.de/ de/einsaetze-bundeswehr/abgeschlossene-einsaetze-der-bundeswehr/eutm-somalia (accessed: 21.07.2022).}

^{7 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der Multidimensionalen Integrierten Stabilisierungsmission der Vereinten Nationen in Mali (MINUSMA) // Deutscher Bundestag, 20. Wahlperiode. Drucksache 20/1761. 11.05.2022. S. 1—4.}

^{8 Здесь и далее упоминается организация, включенная в РФ в список террористических.}

^{9 Antrag der Bundesregierung. Entsendung bewaffneter deutscher Streitkräfte zur Beteiligung an der EU-geführten militärischen Ausbildungsmission EUTM Mali // Deutscher Bundestag, 17. Wahlperiode. Drucksache 17/12367. 19.02.2013. S. 4—6.}

^{10 Security Council authorizes deployment of African-led International Support mission in Mali for initial year-long period // UN Security Council. 2012. URL: https://web.archive.org/web/20121226234231/https://www.un.org/News/Press/docs/2012/sc10870.doc.htm (accessed: 21.07.2022).}

^{11 Antrag der Bundesregierung. Entsendung bewaffneter deutscher Streitkräfte zur Beteiligung an der EU-geführten militärischen Ausbildungsmission EUTM Mali // Deutscher Bundestag, 17. Wahlperiode. Drucksache 17/12367. 19.02.2013. S. 2—4.}

^{12 Antrag der Bundesregierung. Entsendung bewaffneter deutscher Streitkräfte zur Beteiligung an der Multidimensionalen Integrierten Stabilisierungsmission in Mali (MINUSMA) // Deutscher Bundestag, 17. Wahlperiode. Drucksache 17/13754. 05.06.2013. S. 3—5.}

^{13 EUCAP Sahel Niger: European Union Capacity-Building — Civilian Mission // European External Action Service. November 30, 2020. URL: https://www.eeas.europa. eu/eucap-sahel-niger/eucap-sahel-niger-european-union-capacity-building-civilian-mission_en?s=364 (accessed: 21.07.2022).}

^{14 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der EU-geführten Ausbildungsmission EUTM Mali // Deutscher Bundestag, 18. Wahlperiode. Drucksache 18/3836. 28.01.2015. S. 3—5.}

^{15 Ibid.}

^{16 Ibid. S. 5.}

^{17 Ibid.}

^{18 Accord pour la Paix et la Reconciliation au Mali — Issu du Processus d’Alger // Peace Agreements Database. June 20, 2015. URL: https://www.peaceagreements.org/ viewdocument/2059 (accessed: 21.07.2022).}

^{19 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der Multidimensionalen Integrierten Stabilisierungsmission der Vereinten Nationen in Mali (MINUSMA) // Deutscher Bundestag, 18. Wahlperiode. Drucksache 18/7206. 06.01.2016. S. 4.}

^{20 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der Multidimensionalen Integrierten Stabilisierungsmission der Vereinten Nationen in Mali (MINUSMA) // Deutscher Bundestag, 18. Wahlperiode. Drucksache 18/7206. 06.01.2016. S. 5—7.}

^{21 Pressekonferenz von Bundeskanzlerin Merkel und dem Präsidenten der Republik Mali, Ibrahim Boubacar Keita in Bamako // Bundeskanzleramt. 09.10.2016.  URL: https://www.bundesregierung.de/breg-de/suche/pressekonferenz-von-bundeskanzlerin-merkel-und-dem-praesidenten-der-republik-mali-ibrahim-boubacar-keita-847470 (accessed: 23.03.2022).}

^{22 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der Multidimensionalen Integrierten Stabilisierungsmission der Vereinten Nationen in Mali (MINUSMA) // Deutscher Bundestag, 18. Wahlperiode. Drucksache 18/10819. 11.01.2017. S. 3—4.}

^{23 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der Multidimensionalen Integrierten Stabilisierungsmission der Vereinten Nationen in Mali (MINUSMA) // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache 19/1098. 17.03.2018. S. 3—4.}

^{24 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der Multidimensionalen Integrierten Stabilisierungsmission der Vereinten Nationen in Mali (MINUSMA) // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache 19/8972. 03.04.2019. S. 4—7.}

^{25 Unterrichtung durch die Bundesregierung. Bericht der Bundesregierung zur Lage und zum deutschen Engagement in Mali/Sahel. Aktuelle Lage, Ziele und Handlungsfelder des deutschen Engagements // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache 19/18080. 25.03.2020. S. 5, 11—12.}

^{26 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der Multidimensionalen Integrierten Stabilisierungsmission der Vereinten Nationen in Mali (MINUSMA) // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache 19/1098. 17.03.2018. S. 3—4.}

^{27 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der EU-geführten Ausbildungsmission EUTM Mali // Deutscher Bundestag, 18. Wahlperiode. Drucksache 19/8971. 03.04.2019. S. 3.}

^{28 Unterrichtung durch die Bundesregierung. Bericht der Bundesregierung zur Lage und zum deutschen Engagement in Mali/Sahel. Aktuelle Lage, Ziele und Handlungsfelder des deutschen Engagements // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache 19/18080. 25.03.2020. S. 11.}

^{29 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der  EU-geführten Ausbildungsmission EUTM Mali // Deutscher Bundestag, 18. Wahlperiode. Drucksache 18/3836. 28.01.2015. S. 5.}

^{30 Unterrichtung durch die Bundesregierung. Bericht der Bundesregierung zur Lage und zum deutschen Engagement in Mali/Sahel. Aktuelle Lage, Ziele und Handlungsfelder des deutschen Engagements // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache 19/18080. 25.03.2020. S. 11—12.}

^{31 Ibid. S. 13.}

^{32 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der EU-geführten Ausbildungsmission EUTM Mali // Deutscher Bundestag, 18. Wahlperiode. Drucksache 18/3836. 28.01.2015. S. 5.}

^{33 Pressekonferenz von Bundeskanzlerin Merkel und dem Präsidenten der Republik Mali, Keïta  in Berlin // Bundeskanzleramt. 08.02.2019.  URL: https://www.bundesregierung.de/breg-de/aktuelles/pressekonferenz-von-bundeskanzlerin-merkel-und-dem-praesidenten-der-republik-mali-keïta-1578816 (accessed: 23.03.2022).}

^{34 Ibid.}

^{35 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der Militärmission der Europäischen Union EUTM Mali // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache 19/28804. 21.04.2021. S. 2—6.}

^{36 Unterrichtung durch die Bundesregierung. Bericht der Bundesregierung zur Lage und zum deutschen Engagement in Mali/Sahel. Aktuelle Lage, Ziele und Handlungsfelder des deutschen Engagements // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache 19/18080. 25.03.2020. S. 5—6.}

^{37 Ibid.}

Об авторах

Филипп Олегович Трунов

Автор, ответственный за переписку.
Email: 1trunov@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-7092-4864

кандидат политических наук, старший научный сотрудник Отдела Европы и Америки

Список литературы