Глобальная террористическая угроза в Сахеле и истоки терроризма в Буркина-Фасо

Полный текст

Введение

Терроризм является источником социально-политической нестабильности во всей афразийской зоне нестабильности¹. Наши предыдущие исследования показали, что «арабская весна» создала благоприятные условия для распространения ближневосточного терроризма за пределы арабского мира (Issaev, Fain & Korotayev, 2021; Исаев и др., 2020; Коротаев и др., 2019). Одним из регионов, в котором «арабская весна» послужила триггером роста террористической активности, стал Сахель².

Как пишет Дж. Дентис, «Сахель — это источник многочисленных кризисов, в которых многочисленные движущие террористические силы создали условия для роста новых угроз в регионе» (Dentice, 2018, p. 1). Отмечается, что «регион характеризуется целым рядом проблем, в том числе нестабильностью внутри государств, слабыми институтами, отсутствием социальной справедливости, безработицей и бедностью» (Danjibo, 2013, pp. 18—19).

Многие работы, посвященные терроризму в Сахеле, в качестве причин этого явления выделяют сложную внутриполитическую ситуацию, а также фактор внешнего влияния (Dentice, 2018, p. 1). Как отмечают И.Н. Ньядера и Х. Массауд (Nyadera & Massaoud, 2019), в объяснении насилия в Сахеле важное место занимает теория неуправляемого пространства и конфликтов, согласно которой отсутствие эффективной деятельности со стороны правительства со временем может привести к дезинтеграции и политической дестабилизации. В связи с этим население такого государства становится уязвимым, что позволяет вооруженным группам и террористическим организациям заручиться поддержкой людей, которые чувствуют себя изолированными в стране. Таким образом, годы неэффективного управления государствами Сахеля создали в них очаги неуправляемых территорий, которые эксплуатируются вооруженными группами (Nyadera & Massaoud, 2019).

И. Аттия в свою очередь отмечает, что терроризм и организованная преступность в станах Сахеля появились в результате долгой колониальной власти в этих странах (Attiya, 2017, p. 60). Борьба местного населения за независимость вела к восстаниям, которые впоследствии приводили к неустойчивости создаваемых независимых государств. Ввиду внутриполитической нестабильности в отдельных странах зоны Сахеля часто вспыхивали революции и гражданские войны, что приводило к активизации террористической деятельности. Таким образом, терроризм в этих странах представляет собой особую форму насилия и истощения государства (Attiya, 2017, p. 60).

По мнению авторов доклада парламентской ассамблеи НАТО³, проблема терроризма в Сахеле вытекает из внутренней дестабилизации стран, которая, в свою очередь, является следствием неспособности правительства выполнять все основные функции государства (управление экономикой, предоставление услуг, безопасность). Более того, нехватка ресурсов в результате засухи ведет к внутренним локальным конфликтам, что еще больше усиливает внутреннюю дестабилизацию, которая приводит к появлению терроризма.

Однако, несмотря на то, что проблема терроризма в Сахеле существовала на протяжении нескольких десятилетий, в 2010-х гг. отмечается резкий скачок террористической активности в этом регионе (рис. 1).

На графике видно, что резкий всплеск террористической деятельности произошел в Сахеле после 2010 г., то есть с началом событий «арабской весны». Ключевая характеристика «арабской весны» — коллапс или значительное ослабление авторитарных режимов, которые были довольно эффективны в сдерживании террористической активности. В Сирии, Ливии, Йемене, Ираке и Египте начались затяжные внутренние конфликты. Следует подчеркнуть, что подобное ослабление государств и до «арабской весны» связывалось с усилением террористической активности (Testas, 2004; Vasiliev, 2011; Schumacher & Sсhraeder, 2021).

Схожую картину можно заметить и на графике рис. 2, где представлено число крупных террористических актов, зафиксированное в странах группы G5 Sahel системой CNTS⁴.

Как было показано М. Шумахером и П. Шредером (Schumacher & Sсhraeder, 2021), лидеры исламистских террористических группировок позитивно восприняли революционные события в арабских странах, так как эти события открыли возможность для активизации деятельности исламистов. Падение правящих режимов в Египте и Тунисе, коллапс государственных структур в Ливии и Йемене, а также ослабление центральной власти в Сирии и Ираке создавали благоприятные условия для появления ИГИЛ (ИГ, ДАИШ, «Исламское государство»)⁵, ячейки которого вскоре стали появляться в разных странах Азии и Африки.

Рис. 1. Динамика террористической активности в странах G5 Sahel в 1985—2019 гг. согласно данным Global Terrorism Database
Источник: составлено авторами. Global Terrorism Database 2021. URL: https://www.start.umd.edu/gtd/ (accessed: 29.05.2021).

Рис. 2. Динамика террористической активности в странах G5 Sahel в 1985—2019 гг. согласно данным Cross-National Time-Series Data Archive
Источник: составлено авторами. Cross-National Time-Series Data Archive. Databanks International. URL: http://www.databanksinternational.com (accessed: 31.08.2021).

Проведенные нами ранее исследования показали, что «арабская весна» сыграла роль триггера начавшейся в 2011 г. волны глобальной социально-политической дестабилизации (Коротаев и др., 2016; Akaev et al., 2017; Grinin et al., 2019; Гринин и др., 2015), которая вылилась в протесты, революции и всплески террористической активности в ряде стран. Такая цепная реакция стала возможной благодаря нескольким механизмам. В первую очередь, следует отметить влияние медиа и социальных сетей на стремительное распространение информации об «арабской весне», ее мотивах и методах. В частности, это привело к росту движения Occupy по всему миру. Однако если речь идет о ближневосточных странах и соседних регионах, то самое заметное проявление дестабилизации — это волна терроризма. События «арабской весны» привели к возникновению новых террористических группировок (прежде всего ИГИЛ), которым начали присягать на верность террористические организации во всей «афразийской» зоне нестабильности, а также к активизации деятельности старых.

На общем фоне Сахеля динамика террористической активности в Буркина-Фасо имеет свои особенности (рис. 3).

Такая же тенденция фиксируется и базой CNTS (рис. 4).

Рис. 3. Динамика террористической активности в Буркина-Фасо в 1990—2019 гг. согласно данным Global Terrorism Database
Источник: составлено авторами. Global Terrorism Database 2021. URL: https://www.start.umd.edu/gtd/ (accessed: 29.05.2021).

Рис. 4. Динамика террористической активности в Буркина-Фасо в 1985—2019 гг. согласно данным Cross-National Time-Series Data Archive
Источник: составлено авторами. Cross-National Time-Series Data Archive 2021. Databanks International. URL: http://www.databanksinternational.com (accessed: 31.08.2021).

Как мы видим, рост террористической активности в Буркина-Фасо произошел не сразу после «арабской весны», а лишь после 2014 г. При этом особо быстрыми темпами он начал расти после 2015 г. В рамках нашего исследования предпринята попытка осмыслить динамику довольно специфической террористической активности в Буркина-Фасо и ответить на вопрос, почему рост терроризма в Буркина-Фасо наблюдался именно в эти годы.

Динамика террористической активности в Буркина-Фасо

Число терактов в Буркина-Фасо стало расти сразу же после падения режима Б. Компаоре. В Буркина-Фасо, где за весь период 1990—2014 гг. авторитетной международной базой данных Global Terrorism Database было засвидетельствовано всего три теракта, в 2015 г. было зафиксировано уже семь террористических атак⁶. Три основные террористические группы несут ответственность за почти две трети инцидентов насильственного экстремизма в центральноафриканском регионе Сахеля: это Фронт освобождения Масины (ФЛМ; в 2017 г. вошел в состав альянса Джамаат нусрат аль-ислам ва-ль-муслимин (ДНИМ), аффилированного с «Аль-Каидой»⁷), группа Ансар-уль-ислам (также вошедшая в состав ДНИМ) и Исламское государство в Большой Сахаре. Данные группировки сконцентрированы в центральной части Мали, на севере и востоке Буркина-Фасо и на западе Нигера (Hassan, 2020).

Первый после 2013 г. террористический акт произошел в Буркина-Фасо 4 апреля 2015 г., когда на севере страны, недалеко от границы с Мали и Нигером в регионе Липтако-Гурма, был похищен румынский сотрудник службы безопасности⁸. 23 августа 2015 г. в том же регионе бригада жандармерии подверглась нападению, в результате которого погиб один из бойцов. 9 октября того же года в Саморогуане, на западе Буркина-Фасо, недалеко от малийской границы, три других жандарма были убиты, когда их казармы штурмовали террористы в отместку за арест одного из своих людей⁹.

С 15 января 2016 г., даты первого особо крупного террористического нападения, совершенного в центре Уагадугу на авеню Кваме Нкрума, по 10 декабря 2017 г. Буркина-Фасо стала объектом 102 масштабных нападений воинствующих экстремистов¹⁰. Большинство террористических атак в Буркина-Фасо совершается иностранными организациями, связанными с «Аль-Каидой», обычно из соседнего Мали. Такие организации, как правило, ориентированы на создание «Африканского халифата»¹¹ и подвержены антизападным настроениям. Однако некоторые организации также нацелены на Буркина-Фасо из-за недовольства населения отсутствием экономического развития, что дает подобным группировкам возможность вербовать людей в стране¹².

До 2017 г. большинство атак было совершено «Аль-Каидой в странах исламского Магриба» (АКИМ)¹³, североафриканским отделением «Аль-Каиды», которое базируется в Мали¹⁴. АКИМ проводила атаки по всему Сахелю¹⁵. В частности, АКИМ и ее филиал, группировка «Аль-Мурабитун», взяли на себя ответственность за атаки в Уагадугу в 2016 г.¹⁶ Тогда город подвергся террористическому нападению исламистов. Вооруженные боевики провели 15-часовую осаду отелей и кафе в центре города, в результате чего 28 человек погибли и 56 получили ранения¹⁷.

Другие организации, верные «Аль-Каиде», которые участвуют в террористической деятельности в Буркина-Фасо, включают:

• «Ансар-уль-ислам» («Защитники ислама»), которым руководит радикально настроенный проповедник из Буркина-Фасо. С 2016 по 2018 г. более половины террористических атак в Буркина-Фасо были совершены ею;
• Фронт освобождения Масины, организация из Мали, которая работала с АКИМ;
• Движение за единство и джихад в Западной Африке — отколовшаяся от АКИМ группа.

Вместе с тем в стране действует враждующее с «Аль-Каидой» Исламское государство в Большой Сахаре¹⁸.

Более года Ансар-уль-ислам совместно с «Аль-Каидой в странах исламского Магриба» пыталась распространить терроризм на севере Буркина-Фасо. Это могло пригодиться для создания новых джихадистских союзов, подготовки частей страны к тому, чтобы стать потенциальным убежищем для вербовки и обучения бойцов и транснациональным центром после вероятного поражения радикальных исламистов в Сирии и Ираке¹⁹. На начальном этапе своего существования Ансар-уль-ислам, основанный М.И. Дико, проповедником из Сум, была проявлением широко распространенного недовольства общественным порядком в этой провинции. Данную организацию можно охарактеризовать как внутреннюю террористическую группировку в Буркина-Фасо, сохраняющую достаточную поддержку, чтобы продолжать восстание низкой интенсивности против местных и национальных властей²⁰.

Джамаат нусрат аль-ислам ва-ль-муслимин (ДНИМ) образовалась в марте 2017 г. в результате слияния АКИМ, «Ансар ад-дин» и «Аль-Мурабитун». ДНИМ остается под контролем АКИМ и базируется в Мали²¹. С момента своего создания ДНИМ осуществила несколько атак в Буркина-Фасо, в том числе взяла на себя ответственность за атаки в Уагадугу (2018 г.)²². ДНИМ представляет особенно серьезную угрозу, поскольку обладает широким набором возможностей, включая высокий уровень летальности терактов, поражение вооруженных целей и координацию нескольких атак одновременно (Zimmerer, 2019).

Также следует отметить, что существует соперничество между «Аль-Каидой» и ИГИЛ, к которому также присоединяются местные группировки. Деятельность ИГИЛ в Буркина-Фасо была ограничена по сравнению с деятельностью АКИМ²³. Главный филиал ИГИЛ недалеко от Буркина-Фасо — Исламское государство в Великой Сахаре — был сформирован в мае 2015 г. из отколовшейся фракции «Аль-Мурабитун», присягнувшей ИГИЛ (Warner, 2017). Другой филиал «Исламского государства», Боко Харам, также действует в Буркина-Фасо, но в заметно более ограниченном масштабе (Warner, 2017).

К 2019 г. насилие распространилось с севера страны на восток. В Буркина-Фасо формально никогда не было гражданской войны, но Х. Нсайбия замечает, что нынешний конфликт имеет ее многие ключевые характеристики²⁴.

Эхо ливийского кризиса

То, что теракты в Буркина-Фасо были крайне редки до 2014 г., является в значительной степени заслугой бывшего президента страны Б. Компаоре, деятельность которого была непосредственной причиной удерживания экстремистов вне территории страны. Как показано на рис. 2, в Буркина-Фасо количество террористических атак начало расти сначала после революции 2014 г. и особенно — после неудачного военного переворота 2015 г. Это связано с рядом факторов. Прежде всего, появление терроризма в Буркина-Фасо обусловлено близостью к Мали. Одной из наиболее важных причин распространения терроризма и повстанческих движений в Западной Африке было крушение режима М. Каддафи в Ливии. В начале восстания туарегов исламские группировки, включая «Аль-Каиду в странах исламского Магриба», Движение за единство и джихад в Западной Африке и Ансар ад-дин, сражались вместе с повстанцами²⁵. Ключевую роль здесь сыграли племена туарегов, которые живут по всему Магрибу и в регионе Сахеля. Во второй половине ХХ в. многие туареги покинули регион, спасаясь от засухи и политических преследований. Некоторые туареги обосновались в Ливии. Пик притока туарегов пришелся на период с 1970-х по 1990-е гг. (Makariusová & Ludvík, 2012). Начиная с 1970-х гг. в ливийской армии находилось около 12 тыс. туарегов (Danjibo, 2013). Более того, до 1987 г. в Ливии действовало специальное военное подразделение туарегов (называемое «Исламским легионом»), которое создавалось для борьбы с Мали и Чадом (Larémont, 2013). Кроме того, следует также отметить, что многие туареги попали в Ливию в 2011 г. во время ливийской революции в качестве наемников, сражавшихся на стороне М. Каддафи. Когда режим проиграл битву, все эти наемники и солдаты-туареги начали возвращаться обратно в Сахель.

Массовое возвращение вооруженных туарегов, начавшееся в 2011 г., привело к заметному росту политического насилия и террористической активности в Сахеле (Larémont, 2013). Оружие и боеприпасы из Ливии быстро распространились по всему региону. Политическая слабость стран Сахеля и полученное оружие стали предпосылками для новых восстаний туарегов против местных режимов (Danjibo, 2013). Поэтому крах ливийского режима стал важным фактором дестабилизации в регионе. Вместе с влиянием алжирских исламистов массовое возвращение туарегов обусловило появление и развитие радикальных группировок в Сахельском регионе.

Влияние буркинийской революции на рост террористической угрозы в Сахеле

В то же самое время, как уже отмечалось, важную роль в сдерживании террористической угрозы до ноября 2014 г. играл внутренний фактор, связанный с именем президента Б. Компаоре. При нем существовал разведывательный аппарат Буркина-Фасо, который состоял из Координационного центра внутренней разведки, созданного в 2011 г.²⁶ Центр отвечал за сбор и уточнение информации, передаваемой разведывательными подразделениями в армии, жандармерии и полиции. Руководителем разведывательного аппарата Буркина-Фасо был генерал Ж. Дьендере. Поскольку Ж. Дьендере также отвечал за Президентскую гвардию, она стала главным военным подразделением, связанным с разведывательной сетью Буркина-Фасо²⁷.

Распустив Президентскую гвардию после неудачного военного переворота сентября 2015 г., фактически пытавшегося предоставить Б. Компаоре возможность вернуться к власти, новое руководство лишило страну защиты, которую они имели против джихадистских организаций, готовых проникнуть через границу в Буркина-Фасо. Военнослужащие гвардии были обучены силами Франции и США и даже имели собственное подразделение по борьбе с терроризмом²⁸. Наряду с тем, что Президентская гвардия в Буркина-Фасо была наиболее обученной контртеррористической силой, Б. Компаоре также наладил уникальные отношения с джихадистами в Мали. Фактически Б. Компаоре и его старшие советники, Ж. Дьендере, Д. Бассоле и М. Чафи, в прошлом поддерживали прямые контакты с организациями, связанными с «Аль-Каидой». И М. Чафи, и Ж. Дьендере действовали как посредники между связанными с «Аль-Каидой» группами боевиков и Западом, чтобы обеспечить освобождение западных заложников из плена террористов²⁹. В 2009 г. личный советник Б. Компаоре М. Чафи провел переговоры с АКИМ об освобождении канадских заложников³⁰.

Аналогичным образом в 2012 г. Ж. Дьендере координировал освобождение итальянских и испанских заложников³¹. Сам Б. Компаоре выступил посредником между Экономическим сообществом стран Западной Африки (ЭКОВАС) и Ансар ад-дин во время кризиса в Мали в 2012 г. Б. Компаоре дважды принимал членов Ансар ад-дин в Уагадугу для переговоров³². Вдобавок Д. Бассоле однажды побывал в Мали в 2012 г., где и встретился с И. Аг Гали, основателем Ансар ад-дин³³. Отставка Б. Компаоре разрушила все неформальные связи и договоренности, которые режим налаживал с региональными джихадистскими организациями, развязав им руки для достаточно быстрого и легкого проникновения в Буркина-Фасо³⁴.

Заключение

Буркина-Фасо представляет собой достаточно своеобразный случай дестабилизации в Сахеле. Рост террористической активности в стране носит отличный от других сахельских кейсов характер, так как страна, по сути, пережила свою собственную «арабскую весну» с задержкой в несколько лет от основной волны.

Долгое время в Буркина-Фасо практически не наблюдалось террористической активности. Во многом этому способствовали относительная этническая однородность (большинство населения составляет народ моси) и, как следствие, отсутствие острых межэтнических конфликтов. Можно отметить отсутствие в Буркина-Фасо значительных всплесков террористической активности вплоть до 2015 г.

В 2014 г. в Буркина-Фасо начались протесты против власти президента Б. Компаоре, который к этому моменту правил на протяжении 27 лет³⁵. Триггером для протестов стали попытки внести в конституцию страны поправки, которые должны были увеличить президентский срок. Данные протесты завершились в конце октября 2014 г. революционным свержением режима президента Компаоре. Попытка военного переворота в сентябре 2015 г. усилила дестабилизацию в стране³⁶.

В 2014—2015 гг. в Буркина-Фасо, по сути, включились те же самые механизмы социально-политической дестабилизации, что и в странах «арабской весны» в 2011 г. В результате падения авторитарного режима Б. Компаоре Буркина-Фасо столкнулась с аналогичными для Египта, Йемена и других стран «арабской весны» проблемами, в том числе неспособностью постреволюционных властей эффективно бороться с терроризмом.

Таким образом, несмотря на несколько разных сценариев распространения терроризма по региону, следует отметить, что во всех случаях стартовым триггером послужили именно события «арабской весны».

 

^{1 Подробнее об афразийской зоне нестабильности см.: (Коротаев и др., 2015).}

^{2 Под странами Сахеля здесь и далее понимается группа G5 Сахель, в которую входят Буркина-Фасо, Мали, Чад, Мавритания и Нигер.}

^{3 Çonkar A. B. Development and Security Challenges in the Sahel Region // Draft Report. Mediterranean and Middle East Special Group (GSM). NATO Parliamentary Assembly. 2020. URL: https://www.nato-pa.int/download-file?filename=/sites/default/files/2021-02/042%20GSM%2020%20E%20rev%202%20fin%20%20-%20DEVELOPMENT%20AND%20SECURITY%20CHALLENGES%20IN%20THE%20SAHEL%20REGION_0.pdf (accessed: 31.08.2021).}

^{4 Cross-National Time-Series Data Archive. Databanks International. URL: http://www.databanksinternational.com (accessed: 31.08.2021).}

^{5 Организация запрещена в РФ.}

^{6 Global Terrorism Database. URL: https://www.start.umd.edu/gtd/ (accessed: 29.05.2021).}

^{7 Организация запрещена в РФ.}

^{8 Roger B. Attentat de Ouagadougou: pourquoi le Burkina a été frappé? // Jeune Afrique. Janvier 29, 2016. URL: http://www.jeuneafrique.com/mag/296480/politique/attentat-de-ouagadougou-burkina-a-ete-frappe/ (accessed: 31.08.2021).}

^{9 Ibid.}

^{10 Sakande M. 105 Attaques Terroristes Contre Le Burkina Faso: Le G5 Sahel, La Solution à Petite Vitesse // Evénement. Mars 29, 2018. URL: https://www.evenement-bf.net/105-attaques-terroristes-contre-le-burkina-faso-le-g5-sahel-la-solution-a-petite-vitesse/ (accessed: 30.07.2021).}

^{11 Bassou A., Guennoun I. Le Sahel Face aux Tendances Al Qaeda et Daech: Quel Dénouement Possible? Al Qaeda vs. Daech in the Sahel: What to Expect? OCP Policy Center, 2017.}

^{12 Shryock R. Burkina Faso Plagued by Terror Attacks, Rights Allegations // VOA. February 7, 2019. URL: https://www.voanews.com/a/burkina-faso-plagued-by-terror-attacks-and-human-rights-allegations/4777150.html (accessed: 30.07.2021).}

^{13 Организация запрещена в РФ.}

^{14 Al-Qaeda Carves Out Its Own Country in Mali // USA Today. December 31, 2012. URL: https://www.usatoday.com/story/news/world/2012/12/31/al-qaeda-mali/1800787/ (accessed: 30.07.2021).}

^{15 Burkina Faso Arrests Six Over Deadly Militant Attack in January // Reuters. June 2, 2016. URL: https://www.reuters.com/article/us-burkina-arrests-idUSKCN0YN5WD (accessed: 30.07.2021).}

^{16 Guitta O. The Re-emergence of AQIM in Africa // Al-Jazeera. March 20, 2016. URL: https://www.aljazeera.com/opinions/2016/3/20/the-re-emergence-of-aqim-in-africa/ (accessed: 30.07.2021).}

^{17 Benedikter R., Ouedraogo I. Extremist Expansion in Burkina Faso: Origins and Solutions // IPI Global Observatory. May 12, 2017. URL: https://theglobalobservatory.org/2017/05/burkina-faso-extremism-al-qaeda-ansarul-islam/ (accessed: 30.07.2021).}

^{18 Burkina Faso: Extremism and Terrorism // Counter Extremism Project. URL: https://www.counterextremism.com/countries/burkina-faso (accessed: 30.07.2021).}

^{19 Benedikter R., Ouedraogo I. Extremist Expansion in Burkina Faso: Origins and Solutions // IPI Global Observatory. May 12, 2017. URL: https://theglobalobservatory.org/2017/05/burkina-faso-extremism-al-qaeda-ansarul-islam/ (accessed: 30.07.2021).}

^{20 The Social Roots of Jihadist Violence in Burkina Faso’s North // International Crisis Group. October 12, 2017. URL: https://www.crisisgroup.org/africa/west-africa/burkina-faso/254-social-roots-jihadist-violence-burkina-fasos-north (accessed: 30.07.2021).}

^{21 Foreign Travel Advice Burkina Faso // GOV.UK. URL: https://www.gov.uk/foreign-travel-advice/burkina-faso/terrorism (accessed: 30.07.2021).}

^{22 Jihadist Group Claims Attacks on Military, French Embassy in Burkina Faso // France24. March 3, 2018. URL: https://www.france24.com/en/20180303-jihadist-group-jsim-claims-burkina-faso-attacks-ouagadougou (accessed: 30.07.2021).}

^{23 Burkina Faso: Extremism and Terrorism // Counter Extremism Project. URL: https://www.counterextremism.com/countries/burkina-faso (accessed: 30.07.2021).}

^{24 Wilkins H. How Has Burkina Faso Changed Since the ‘Insurrection’? // Al-Jazeera. November 21, 2020. URL: https://www.aljazeera.com/news/2020/11/21/how-has-burkina-faso-changed-since-the-insurrection (accessed: 30.07.2021).}

^{25 Mali: Extremism and Terrorism // Counter Extremism Project. URL: https://www.counterextremism.com/countries/mali (accessed: 29.08.2021).}

^{26 Bamouni D. Fighting Terrorism in Burkina Faso // Defense WEB. February 15, 2017. URL: https://www.defenceweb.co.za/joint/diplomacy-a-peace/fighting-terrorism-in-burkina-faso/ (accessed: 29.08.2021).}

^{27 Ben-Zur B., Toole G. Burkina Faso Security: Threats, Challenges, Response // IDC Herzliya. March 24, 2020. URL: https://www.ict.org.il/Article/2521/Burkina_Faso_Security#gsc.tab=0 (accessed: 29.08.2021).}

^{28 Penney J. Blowback in Africa: How America’s Counterterror Strategy Helped Destabilize Burkina Faso // The Intercept. November 22, 2018. URL: https://theintercept.com/2018/11/22/burkina-faso-us-relations/ (accessed: 29.08.2021).}

^{29 Ben-Zur B., Toole G. Burkina Faso Security: Threats, Challenges, Response // IDC Herzliya. March 24, 2020. URL: https://www.ict.org.il/Article/2521/Burkina_Faso_Security#gsc.tab=0 (accessed: 29.08.2021).}

^{30 Thurston A. Escalating Conflicts in Burkina Faso // RLS Research Papers on Peace and Conflict Studies in West and Central Africa. June 30, 2021. URL: https://rosalux.sn/en/escalating-conflicts-burkina-faso-alex-thurston/ (accessed: 29.08.2021).}

^{31 Bonkoungou M. Freed Italian, Spanish Hostages Head for Europe // Reuters. July 19, 2012. URL: https://www.reuters.com/article/us-mali-hostages-idUSBRE86I0JQ20120719  (accessed: 29.08.2021).}

^{32 Thurston A. Escalating Conflicts in Burkina Faso // RLS Research Papers on Peace and Conflict Studies in West and Central Africa. June 30, 2021. URL: https://rosalux.sn/en/escalating-conflicts-burkina-faso-alex-thurston (accessed: 29.08.2021).}

^{33 Ibid.}

^{34 Ben-Zur B., Toole G. Burkina Faso Security: Threats, Challenges, Response // IDC Herzliya. March 24, 2020. URL: https://www.ict.org.il/Article/2521/Burkina_Faso_Security#gsc.tab=0  (accessed: 29.08.2021).}

^{35 Patinkin J. Could Burkina Faso Protests Signal End of President’s 27-year Rule // The Christian Science Monitor. October 30, 2014. URL: https://www.csmonitor.com/World/Africa/2014/1030/Could-Burkina-Faso-protests-signal-end-of-president-s-27-year-rule  (accessed: 29.08.2021).}

^{36 Лидеры государственного переворота закрыли границы Буркина-Фасо // ТАСС. 17.09.2015. URL: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/2269825  (дата обращения: 29.08.2021).}

Об авторах

Леонид Маркович Исаев

Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»; Институт Африки РАН; Российский университет дружбы народов

Email: lisae@hse.ru
ORCID iD: 0000-0003-4748-1078

кандидат политических наук, доцент, заместитель заведующего научно-учебной лабораторией мониторинга рисков социально-политической дестабилизации факультета социальных наук НИУ ВШЭ, старший научный сотрудник Центра цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН, старший научный сотрудник кафедры африканистики и арабистики Российского университета дружбы народов

Москва, Российская Федерация

Андрей Витальевич Коротаев

Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»; Институт Африки РАН; Российский университет дружбы народов

Email: akorotaev@hse.ru
ORCID iD: 0000-0003-3014-2037

доктор исторических наук, профессор, заведующий научно-учебной лабораторией мониторинга рисков социально-политической дестабилизации факультета социальных наук НИУ ВШЭ, ведущий научный сотрудник Центра цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН, ведущий научный сотрудник кафедры африканистики и арабистики Российского университета дружбы народов

Москва, Российская Федерация

Дарья Алексеевна Бобарыкина

Санкт-Петербургская школа социальных наук и востоковедения Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»

Автор, ответственный за переписку.
Email: d.bobarykina@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-7722-1931

магистрант

Санкт-Петербург, Российская Федерация

Список литературы

Дополнительные файлы