Германо-алжирские отношения к началу 2020-х гг. в контексте регионального курса ФРГ: политические и военные аспекты

Полный текст

Введение

С начала XXI в. наблюдается рост усилий ФРГ в сфере безопасности и обороны в зоне Средиземного моря, особенно в рамках расширения военно-морского присутствия. Уже с начала 2000-х гг. ВМС Германии принимали участие в имевшей антитеррористическую направленность операции НАТО «Активные усилия» (Active Endeavor) в средиземноморской акватории¹. После прекращения ее проведения в условиях свертывания деятельности первой западной антитеррористической коалиции в целом в середине 2010-х гг. на Варшавском саммите Альянса в июле 2016 г. было принято решение о запуске миссии-продолжения — «Морской страж» (Sea Guardian)². Оно было поддержано ФРГ как в политическом, так и в военном отношении: был установлен и сохранялся высокий «потолок» контингента бундесвера (по меркам именно военно-морской операции) — 650 военнослужащих на момент 2021 г.³, притом фактическая численность миссии составляла по состоянию на июль 2021 г. 365 моряков и офицеров ВМС ФРГ, то есть полноценную военно-морскую группу, что было вторым по численности (после многопрофильной комплексной миссии ООН по стабилизации в Мали (МИНУСМА)) показателем среди группировок бундесвера в составе многосторонних сил вне зоны ответственности НАТО⁴.

Основными задачами военных кораблей являлось охранное сопровождение пассажирских и особенно транспортных судов. Зоной проведения операции «Морской страж» была обозначена вся акватория Средиземного моря, притом корабли стран — участниц НАТО, в том числе ФРГ, резко интенсифицировали дружеские визиты в порты Алжира, Туниса и Египта к началу 2020-х гг.⁵ Параллельно с операцией «Морской страж» в Средиземноморье до половины календарного года с конца 2000-х гг. оперируют 2-я постоянная морская и 2-я постоянная контрминная группы НАТО, в состав которых ФРГ на ротационной основе предоставляет надводные боевые корабли и вспомогательные суда⁶.

Еще в марте 1978 г. в ходе вторжения Израиля на юг Ливана в регионе были развернуты Временные силы ООН в Ливане (ВСООНЛ) с целью подтверждения вывода израильских сил с оккупированных территорий. После завершения вооруженного конфликта между Израилем и партией «Хезболла» на юге Ливана в 2006 г. мандат миссии был существенно расширен — теперь миротворцы должны были наблюдать за прекращением боевых действий в регионе и др.⁷ С момента ее учреждения представители ФРГ неоднократно принимали на себя руководство военно-морской составляющей сил ВСООНЛ, и Берлин вносил решающий вклад в их комплектование и деятельность. ВМС Германии участвовали в мониторинге условий выполнения соглашений о прекращении огня августа 2006 г., досматривая проходящие суда на предмет перевозки оружия и взрывчатых веществ, своим присутствием не допуская флот Израиля в территориальные воды Ливана. ФРГ также оказывала активную помощь Ливану, поставляя на безвозмездной основе радиолокационные станции (РЛС) и поддержанные катера, а также участвуя в подготовке сил охраны побережья Ливана⁸.

Хотя «потолок» контингента бундесвера в составе ВСООНЛ в 2006—2021 гг. существенно сократился (с 1400 до 300 военнослужащих), ФРГ продолжает вносить вклад в обеспечение мира в территориальных водах и на побережье Ливана под эгидой ООН⁹. В июле 2021 г. здесь находилось 130 моряков и офицеров (4-е место по числу военных в списке действующих миссий бундесвера вне зоны ответственности НАТО)¹⁰.

С мая 2015 г. по июнь 2019 г. ВМС ФРГ принимали участие в операции ЕС «София» (Sophia), основной задачей которой являлось недопущение (точнее, сокращение объемов) неконтролируемого перемещения масс беженцев из стран Африки и Ближнего Востока в ЕС¹¹. Соответственно, миссия «София» была инструментом снижения того огромного давления, которое оказывалось на ЕС в ходе миграционного кризиса 2015—2016 гг. Основной поток беженцев попадал в Европу через огромную «зону нестабильности», возникшую на территории Ливии, прежде всего вследствие вмешательства группы стран — участниц НАТО в ход вооруженного конфликта в этой стране в 2011 г., далее перемещаясь в южноевропейские страны — члены ЕС через Средиземное море.

Небезуспешная попытка перекрыть «ливийские ворота» посредством урегулирования в этой стране была предпринята на Берлинской конференции в январе 2020 г. Одним из ее следствий стало развертывание в марте 2020 г. новой миссии ЕС «Ирини» (IRINI) с активным участием Германии. Ключевой задачей миссии выступал мониторинг прекращения огня и недопущение перевозок на ливийские территории морским путем оружия, взрывчатых веществ и наемников. Операция «Ирини» проводилась в территориальных водах Ливии¹². При неизменном «потолке» в 300 военнослужащих фактическая численность личного состава ВМС ФРГ составляла 47 человек по состоянию на июль 2021 г.¹³

Всего в начале 2020-х гг. в акватории Средиземного моря было развернуто три из четырех военно-морских контингентов ФРГ (еще один — в составе сил ЕС «Аталанта» (Atalanta) по борьбе с пиратством у берегов Сомали имел де-факто всего два (!) военных моряка на июль 2021 г.¹⁴) и было задействовано свыше 27 % от общего числа военнослужащих бундесвера по состоянию на середину 2021 г.¹⁵ Более того, присутствие Германии в средиземноморской акватории осуществлялось под эгидой НАТО, ООН и ЕС одновременно.

Это резко контрастировало с ограниченностью наземных усилий ФРГ в Средиземноморском регионе: ни в Ливии, ни в Ливане не было сухопутных контингентов Германии; более того, бундесвер практически не использовался в учениях на территории южноевропейских стран — участниц НАТО. Чем обусловлена данная разница? Прежде всего, нежеланием официального Берлина оказаться втянутым в реальные боевые действия, особенно с участием террористических или в целом радикальных формирований, что чревато риском безвозвратных потерь и отзывом мандата Бундестага. В случае государств — членов Альянса в Южной Европе следует отметить ограниченность контактов в области безопасности и обороны (даже с Испанией, Португалией и Грецией, не говоря уже о малых странах региона) либо наличие геостратегической конкуренции (в случае Италии, которая последовательно стремится не допустить закрепления за Германией роли «старшего партнера» в двусторонних отношениях).

Значимой причиной можно считать также узость региональных (в Средиземноморье) игроков, которые могут рассматриваться в качестве надежных партнеров в общеполитической и военной сферах после событий «арабской весны». Они привели к глубоким внутренним изменениям в большинстве затронутых ею стран, причем в значительной части случаев это сопровождалось существенным снижением уровня внутренней стабильности и предсказуемости на международной арене. Иллюстрацией тому служит провал попыток ФРГ установить дружественные отношения с режимом «Братьев-мусуль-ман»¹⁶, пришедших к власти в условиях свержения президента Х. Мубарака, и те сложности, которые возникли с учетом этих усилий после утверждения в Арабской Республике Египет военных во главе с фельдмаршалом А. ас-Сиси — заметный подъем диалога стартовал лишь с начала второй половины 2010-х гг.

Несмотря на существенный рост объемов сотрудничества с ФРГ, Тунис в свете ограниченности его ресурсной базы, а также колоссального давления угроз нестабильности с ливийской территории также не мог рассматриваться в качестве влиятельного регионального партнера. ФРГ приходилось учитывать рост угроз не только с ближневосточного, но и африканского направления. Активизация террористических группировок в Нигерии, а также странах «сахельской пятерки» (прежде всего в Мали) к середине 2010-х гг. вкупе с деградацией института государства в Ливии создавали мощные источники угроз нестабильности, проецируемых на ЕС с юга и способных создать как минимум новый миграционный кризис в увязке с активизацией боевиков в странах — участницах объединения.

На этом фоне повышенную ценность для ФРГ приобретал Алжир, который в реалиях второй половины 2010-х гг. выступал, несмотря на многочисленные внутренние проблемы, «бастионом безопасности» одновременно для Средиземноморья, Северной Африки и Западного Сахеля. Симптоматично восприятие Алжира официальным Берлином в качестве «якоря стабильности в регионе»¹⁷.

Задача статьи — раскрытие характера и содержания германо-алжирских отношений в общеполитической и военной сферах в середине — второй половине 2010-х гг. Двусторонние отношения не могут быть рассмотрены вне «эффекта переплескивания», то есть вписывания их в более широкий контекст действий ФРГ в Средиземноморье, Северной и Западной Африке.

Основными методами исследования выбраны сравнительный анализ (прежде всего в контексте сопоставления подходов ФРГ к развитию диалога с Алжиром в середине 2010-х гг. и на рубеже второго и третьего десятилетий XXI в.) и ивент-анализ. Так, изучаются чувствительные политико-дипло-матические (официальные визиты на высшем уровне, их отмены, старт и развитие переговорных процессов) и военные (развертывание миссий в сопредельных территориях и акваториях, крупные поставки вооружений и военной техники) мероприятия.

Отечественными исследователями двусторонние германо-алжирские отношения рассматривались точечно в контексте развития экономических (Ткаченко, 2011) и политических (Жирнов, 2007; Казаринова, 2017; Ханнанова, 2017) контактов ФРГ со странами севера Африки, притом в основном применительно лишь к концу 2000-х — середине 2010-х гг. Рассматривая внешнюю политику самого Алжира, российские специалисты уделяли основное внимание общим вопросам ее развития (Богучарский, 2008) и особенно связям с Францией (Бородкина, 2013). На страницах отечественных изданий также рассматривались вопросы российско-алжирского диалога (Mousli, 2019).

Для иностранных, прежде всего самих немецких, экспертов также характерно вписывание диалога ФРГ с Алжиром в более насыщенные кейсы политики Германии в Африке в целом. В период «арабской весны» наиболее подробно исследовалась ситуация в Тунисе и Ливии, но не сопредельной с ними арабской стране (Pinfari, 2012).

Наибольшее внимание уделялось эволюции стратегии и тактики официального Берлина в Мали и в целом в странах «сахельской пятерки» (Буркина-Фасо, Мавритания, Нигер, Чад) с момента подключения германской стороны к борьбе с угрозами нестабильности в данном регионе в 2013 г., однако фактор Алжира фактически игнорировался (Kaim, 2013; Lacher & Tull, 2013), и это притом, что «туарегский вопрос», обострение которого стало ключевой причиной риска обрушения государственности в Мали, в полной мере стоял и перед Алжиром, что признавалось немецкими учеными (Klute, 2013). Лишь к середине 2010-х гг. обозначилась принципиальная важность сотрудничества с Алжиром как фактора для достижения успехов в сахельской зоне (Hanish, 2015, pp. 1—3). Однако не наблюдалось попыток раскрытия его практического потенциала: в частности, при освещении масштабных усилий ФРГ по реорганизации армии Мали (Tull, 2017; 2019a), а также «узких мест» участия Германии в деятельности миссии МИНУСМА в этой африканской стране (Peifer, 2016; Kinzel, 2020; Tull, 2019b) внимание было обращено на сотрудничество с Францией и рядом региональных стран — участниц Африканского союза (АС), но не с Алжиром. Этот подход не претерпел существенных изменений даже в 2020—2021 гг., когда на фоне имевшихся серьезных проблем, обостренных фактором пандемии, стала наблюдаться заметная деградация стабилизации в Мали (Lacher, 2021, pp. 25—37).

Аналогичный характер носило изучение экспертами из ФРГ действий Берлина по урегулированию конфликтов как в Мали, так и Ливии (Lacher, 2018; 2021; Pusztai, 2015), хотя уже в силу своего географического положения и ресурсных возможностей Алжир оказывал на них существенное влияние (Васецова, 2017). Недооценивалась его роль и при рассмотрении развития средиземноморской стратегии ЕС в целом (Harder, 2013).

Некоторый рост интереса к ситуации внутри Алжира стал наблюдаться в контексте развития событий «арабской весны» и их последствий (Mühlhausen & Riedel, 2015), особенно роста миграции в эту страну с территории соседей (Werenfels, 2018) и сохранения беспорядков в стране, стартовавших в связи с попытками А. Бутефлики переизбраться на пятый срок (до апреля 2019 г.)¹⁸.

В статье сделана попытка исследовать сотрудничество Германии и Алжира в области безопасности и обороны по проблемному принципу. Ключевая роль будет отводиться использованию источников, основу которых составляют материалы пресс-службы Федерального правительства и МИД ФРГ.

Исторические и общеполитические контуры диалога

С 1830 г. Алжир был колонией Франции. Последняя со времени франко-прусской войны 1870—1871 гг. и до капитуляции Третьего рейха в 1945 г. рассматривалась официальным Берлином в качестве одного из ключевых противников. Однако, стремясь к разгрому и оккупации метрополии, а в годы Второй мировой войны — и части колоний, подмандатных французских территорий, Германия не предприняла сколько-нибудь масштабных попыток стратегического проникновения в Алжир. Так, в 1941—1943 гг. в Северной Африке зона оперирования вермахта ограничивалась западной частью Египта, Ливией и Тунисом, однако отнюдь не Алжиром¹⁹, притом это положение не изменилось даже после оккупации юга французской метрополии в ноябре 1942 г.: Алжир был оставлен под юрисдикцией режима Виши. Тем самым Германия даже на пике своих возможностей и результатов в деле осуществления агрессии де-факто демонстрировала неспособность обеспечить полноценное военное и политическое присутствие в Алжире.

Тем более не стремилась к сколько-нибудь заметному участию в решении проблем безопасности и обороны в Алжире Боннская республика. В частности, ФРГ дистанцировалась от войны Франции в Алжире (1954—1962 гг.). Показательно, что после обретения страной независимости достаточно медленно развивались даже внешнеэкономические связи ФРГ с ней — так, по состоянию на конец 2010-х гг. в Алжире работали всего 0,2 тыс. германских фирм²⁰. Это диссонировало с традиционным для Боннской (а затем и Берлинской) республики стремлением к наращиванию торгово-промышленных связей со странами Азии и Африки. Ограниченность объемов экономического сотрудничества даже в начале XXI в. вновь отражала уже отмеченную тенденцию недостаточного внимания к Алжиру в германской внешнеполитической деятельности до середины 2010-х гг.

Представленный исторический фон создавал, как ни парадоксально покажется на первый взгляд, не только трудности, но и существенные преимущества — прежде всего имиджевого характера — для перспективного развития двусторонних отношений. В них фактически отсутствовало негативное значение фактора исторической памяти — напротив, оно было скорее позитивным. Так, Германия не ассоциировалась в сознании алжирского общества и элиты с непростым колониальным прошлым. Положительному восприятию ФРГ способствовало и отсутствие официальной поддержки с ее стороны силовым действиям Франции в Алжире в 1954—1962 гг. В этой связи особо следует отметить факт неучастия Германии в военно-воздушной операции группы стран НАТО в Ливии и последующем убийстве М. Каддафи в 2011 г. Это также обеспечивало резко выигрышное восприятие истеблишмента ФРГ (и персонально А. Меркель) со стороны лидеров стран Африки — прежде всего Западной и Северной, в том числе и Алжира, и стало одной из причин подъема германо-алжирского диалога на высшем уровне.

Де-юре его интенсификация началась с 2015—2016 гг., то есть на фоне миграционного кризиса в ЕС. Показателем этой тенденции стал выход частотности прямых двусторонних переговоров на высшем уровне на показатель один раз в 18—24 месяцев во второй половине 2010-х гг.²¹

12 января 2016 г. в Берлин с официальным визитом прибыл премьер-министр Алжира А. Селлаль. Его приезд сопровождался проведением с максимальной торжественностью всех положенных процедур. Этот факт далеко не случаен: переговоры продемонстрировали резко возросшую заинтересованность ФРГ в Алжире как гаранте региональной безопасности и в этой связи — в существенном углублении кооперации с ним в борьбе с международным терроризмом, прежде всего на малийском, а также ливийском треках²².

Следует подчеркнуть, что частота встреч на высшем уровне могла бы быть существенно большей (с выходом на ежегодный показатель), если бы не весьма напряженная по своему характеру ситуация в высшем руководстве Алжира. Так, в начале февраля 2017 г. был анонсирован запланированный на 20—21 февраля 2017 г. визит А. Меркель в Алжир — он должен был носить характер ответного после поездки премьер-министра А. Селлаля в Берлин в 2016 г. Однако буквально в последний момент алжирская сторона обратилась к германской с просьбой отменить визит²³. Поводом для этого была обозначена болезнь президента А. Бутефлики²⁴, хотя к этому времени он имел серьезные проблемы со здоровьем уже продолжительное время (как минимум с 2013 г.). С учетом этого до конца 2010-х гг. диалог А. Меркель выстраивала с фигурой именно премьер-министра Алжира, что осложнялось частой сменой персон, занимавших данный пост.

Более реальной причиной отмены визита уместно признать подготовку запланированных на 4 марта 2017 г. выборов в парламент: для пропрезидентских «Фронта национального освобождения» (ФНО) и «Национального демократического объединения» (НДО) было крайне важно сохранить устойчивое большинство в депутатском корпусе: так, выборный список ФНО возглавил А. Селлаль. В условиях риска утраты электоральной поддержки ФНО, а также персонально А. Бутефликой процесс подготовки к выборам в парламент заставил руководство Алжира временно снизить внешнеполитическую активность. Вызывает интерес реакция ФРГ: Ведомство федерального канцлера подчеркнуло полный учет просьбы алжирской стороны, не выразив какого-либо официального недовольства. Уже на следующий день после отмены визита, 21 февраля 2017 г., состоялся продолжительный телефонный разговор между А. Меркель и А. Селлалем, в ходе которого германская сторона подчеркнула исключительный интерес к интенсификации диалога, в том числе на малийском и ливийском направлениях²⁵.

Возросшая к концу 2010-х гг. практическая ценность Алжира как партнера в области обеспечения безопасности и обороны обусловливала повышенное внимание Германии к процессу смены высшей элиты в этой североафриканской стране. 2 апреля 2019 г. под давлением масштабных протестных акций А. Бутефлика, пересмотрев первоначальное решение о выдвижении своей кандидатуры на новый (уже пятый) президентский срок, ушел в отставку. На фоне этого события и неопределенности, предшествовавшей ему как минимум с 2017 г., А. Меркель продолжала выстраивать диалог с премьер-министром страны. Так, 17 сентября 2018 г. она «сверила часы» по всем ключевым вопросам повестки дня с занимавшим этот пост А. Уяхья²⁶. Причем встреча проходила в Алжире — тот факт, что в данном случае визит состоялся, несмотря на сохранение сложной ситуации вокруг фигуры А. Бутефлики, свидетельствовал о растущей взаимной заинтересованности сторон в сохранении полноценного сотрудничества.

Переходный период в алжирской внутренней политике продолжался с апреля по середину декабря 2019 г., завершившись избранием новым президентом страны А. Теббуна. Уже 19 января 2020 г. он встретился с канцлером А. Меркель на полях Берлинской конференции по Ливии. Однако в последующие полтора года двусторонние встречи на высшем уровне не проводились²⁷. Почему и о чем это свидетельствует?

Разумеется, следует подчеркнуть значение фактора COVID-19, приведшего к «подмораживанию» мирополитических процессов: это не стало исключением для самой ФРГ, которая с весны 2020 г. по весну 2021 г. представляла собой один из эпицентров пандемии. Принимая также во внимание предшествующую частотность встреч на высшем уровне (раз в 1,5—2 года) во второй половине 2010-х гг., некоторое «замирание» диалога формально нельзя признать критическим. Однако фактически все выглядит не столь позитивно. В отличие от других направлений в Северной Африке и Сахеле спад политической (и военной) активности имел место, но не был столь же значительным в удельном отношении. Растущую обеспокоенность ФРГ не могла не вызывать ситуация в Мали (в частности, двукратное силовое оттеснение гражданской администрации военными в 2020—2021 гг.). Не столь быстрым и эффективным, как предполагалось на Берлинской конференции в 2020 г., оказалось и урегулирование в Ливии. Притом именно эти два направления в начале 2020-х гг. являлись важнейшими для приложения политико-дипломатических и военных усилий ФРГ.

Чем же тогда объяснялся спад контактов на высшем уровне в германо-алжирских отношениях? В Алжире с июня 2020 г. возобновились протесты против ФНО и НДО, ключевую роль в которых играло движение Хирак. Его сторонники жестко выступали против доминирования на внутриполитической арене сил, связанных с экс-президентом А. Бутефликой. Это, особенно вкупе с продолжением течения пандемии, в определенной мере сковывало активность нового алжирского руководства, а с учетом деградации ситуации в Мали ФРГ была прежде всего заинтересована в партнерах, готовых оказать существенную практическую помощь. Определенным «раздражителем» стало и углубление сотрудничества Алжира с РФ: в «борьбе вакцин» алжирская сторона не демонстрировала готовности отдавать предпочтение Евро-Атлантическому сообществу²⁸. Большое значение играет и фактор окончания «эры» А. Меркель в самой ФРГ: ее администрация, уделяя повышенное внимание внутренним сюжетам (особенно в условиях незавершенности борьбы с пандемией и, главное, ее социально-экономическими последствиями), сосредоточилась на наиболее перспективных направлениях, способных принести результат уже на «коротком шаге». Алжирское к числу оных не относится, однако, безусловно, недооценивать его важность и особенно потенциал не следует, о чем, в частности, свидетельствуют масштабы военно-технической кооперации.

 Особенности двустороннего сотрудничества в военной сфере

На пути координации усилий в области обороны существовало значимое препятствие: фактический отказ Алжира от использования армии за пределами государственных границ, в том числе в Мали и Ливии. Это сужало, но не исключало тактического взаимодействия с бундесвером. Так, оно возникло в начале 2016 г. после развертывания разведывательных и сухопутных войсковых подразделений в северомалийских провинциях Гао, Кидаль и Томбукту, прилегающих к границам Алжира (Hanish, 2015). Мониторинг ситуации (прежде всего с помощью беспилотников) с целью недопущения инфильтрации боевиков в преимущественно «зачищенные» районы, перегруппировки их сил и восстановления облегчал патрулирование пограничной зоны алжирскими войсками. Вместе с тем следует признать, что решающую роль непосредственно в борьбу (а не отслеживание перемещений) с незаконными вооруженными формированиями вносили войска Мали, Франции (в рамках операции «Бархан» (Barkhane)) и сил стран — участниц АС в составе миссии МИНУСМА (Tull, 2019, pp. 1—3), а не малочисленные собственно миротворческие подразделения ФРГ. Их численность резко сократилась в марте-июле 2020 г. вследствие временной эвакуации части контингента бундесвера на родину в условиях пандемии (Major, Schulz & Vogel, 2020, pp. 2—3), однако быстро, уже к осени 2020 г., была восстановлена²⁹.

Запуск военно-морской миссии ЕС «Ирини» в 2020 г. в территориальных водах Ливии и прилежащей акватории Средиземного моря расширил «окно возможностей» для практической координации усилий ВМС Германии и Алжира³⁰. Безусловно, таковая существовала и ранее, будучи обусловлена проведением операций «София» (2015—2019 гг.) и «Морской страж» (с 2016 г.), однако, исходя из особенностей мест проведения (основная операционная зона «Ирини» пролегала непосредственно вблизи берегов Алжира), была не столь широкой. Этому способствовали и закупки для алжирских ВМС германских фрегатов MEKO 200 (табл. 1).

«Узким местом» двустороннего сотрудничества является неучастие бундесвера в учениях алжирских войск. Если в случае ВМС здесь есть достаточно четкие перспективы (в частности, проведение двусторонних маневров в ходе дружественных визитов фрегатов и корветов ФРГ в порты Алжира), то в случае армии и военно-воздушных сил они не просматриваются.

Основным «драйвером» германо-алжирс-кого сотрудничества в военной сфере выступал экспорт оборонной продукции ФРГ в эту страну, динамика которого отражена в табл. 1.

Во второй половине 2010-х гг. Алжир уверенно занимал 1-е и 2-е места среди государств — импортеров германской военной продукции, а среднегодовой объем экспорта составлял свыше 1 110 млн евро (!), что создавало определенную «страховку» развития диалога.

Двумя основными статьями поставок германских вооружений в Алжир выступали:

• фрегаты и компоненты их оснащения (вплоть до бортовых вертолетов), что говорило об обоюдной заинтересованности в наращивании надводного потенциала ВМС Алжира и их вклада в обеспечение безопасности в Средиземноморье;
• грузовики и бронированная техника (в том числе без башен с пушками), особенно востребованная в условиях пустынь, составляющих основную площадь приграничных зон Алжира на западе, востоке и особенно юге. Большие объемы запчастей требовались для амортизации быстро изнашиваемых в условиях песков Сахары и жары парков грузовиков и бронетехники.

Помимо извлечения огромной коммерческой прибыли ФРГ продажей военной продукции инвестировала в собственную безопасность — алжирская армия выступала существенным фактором сдерживания роста террористических группировок в северной части Африки и сужала географические и функциональные возможности их проникновения через Средиземное море в ЕС.

В 2020 г. военный экспорт в Алжир упал более чем в 10 раз по сравнению с 2018—2019 гг. и почти в 20 раз — по отношению к среднегодовому показателю 2016—2017 гг. Безусловно, важную роль сыграл фактор COVID-19, стимулирующий перенаправление значительных средств алжирского бюджета на социальные нужды. Однако Алжир также опустился на 15-е место в рейтинге экспортеров (притом, что Египет сохранил свое место в тройке, купив германской военной продукции на 763,7 млн евро³¹). Определенную роль в этом сыграло «пресыщение» армии и флота Алжира новой техникой из ФРГ в предшествующее пятилетие. Улучшение ситуации непосредственно у границ Алжира (заметные сдвиги в урегулировании ливийской проблемы, смещение основного очага нестабильности в Мали из северной части на юго-восток) также не стимулирует сохранение исключительно высоких уровней закупок вооружений у Германии. Нельзя не отметить заинтересованность Алжира в диверсификации поставщиков оборонной продукции (в том числе за счет России).

Снижение объемов импорта вооружений из ФРГ продемонстрировало, что в начале 2020-х гг. двусторонние отношения с Алжиром проходят непростую фазу своего развития.

Таблица 1. Экспорт германской продукции военного назначения в Алжир в 2009—2020 гг.

Источник: составлено автором по: Bericht der Bundesregierung über ihre Exportpolitik für konventionelle Rüstungsgüter im Jahre 2012 (Rüstungsexportbericht 2012). Berlin: Bundesministerium für Wirtschaft und Technologie, 2013. S. 77—94; Bericht der Bundesregierung über ihre Exportpolitik für konventionelle Rüstungsgüter im Jahre 2013 (Rüstungsexportbericht 2013). Berlin: Bundesministerium für Wirtschaft und Energie, 2014. S. 82—99; Bericht der Bundesregierung über ihre Exportpolitik für konventionelle Rüstungsgüter im Jahre 2014 (Rüstungsexportbericht 2014). Berlin: Bundesministerium für Wirtschaft und Energie, 2015. S. 86, 101; Bericht der Bundesregierung über ihre Exportpolitik für konventionelle Rüstungsgüter im Jahre 2015 (Rüstungsexportbericht 2015). Berlin: Bundesministerium für Wirtschaft und Energie, 2016. S. 82, 97—98; Bericht der Bundesregierung über ihre Exportpolitik für konventionelle Rüstungsgüter im Jahre 2016 (Rüstungsexportbericht 2016). Berlin: Bundesministerium für Wirtschaft und Energie, 2017. S. 74—89; Bericht der Bundesregierung über ihre Exportpolitik für konventionelle Rüstungsgüter im Jahre 2017 (Rüstungsexportbericht 2017). Berlin: Bundesministerium für Wirtschaft und Energie, 2018. S. 73, 89; Bericht der Bundesregierung über ihre Exportpolitik für konventionelle Rüstungsgüter im Jahre 2018 (Rüstungsexportbericht 2018). Berlin: Bundesministerium für Wirtschaft und Energie, 2019. S. 72, 87; Bericht der Bundesregierung über ihre Exportpolitik für konventionelle Rüstungsgüter im Jahre 2019 (Rüstungsexportbericht 2019). Berlin: Bundesministerium für Wirtschaft und Energie, 2020. S. 82, 102; Bericht der Bundesregierung über ihre Exportpolitik für konventionelle Rüstungsgüter im Jahre 2020 (Rüstungsexportbericht 2020). Berlin: Bundesministerium für Wirtschaft und Energie, 2021. S. 100, 114.

Взаимодействие по урегулированию вооруженного конфликта: кейс Мали

Важнейшей составляющей практической кооперации Германии и Алжира выступало обеспечение сонаправленных усилий по урегулированию вооруженных конфликтов на севере Африки.

Первым подобным случаем координации усилий двух государств стала ситуация в Мали. Угроза обрушения института государства в Мали в условиях восстания туарегов с начала 2012 г., резко усилившаяся по мере радикализации повстанцев, принятия ключевой роли террористическими группировками («Ансар ад-дин» и «Аль-Каида в Исламском Магрибе»³²), вызывала растущую обеспокоенность Алжира и Германии. Однако обе стороны в этот период не были готовы к использованию своих войск в Сахеле: Алжир — в принципе, ФРГ — в боевом плане, следуя в этом отношении в фарватере действий Пятой республики, которая являлась традиционным гарантом безопасности на бывших территориях французской колониальной империи. В период проведения операции «Сервал» (Serval) (январь 2013 г. — июль 2014 г.) и на первых этапах осуществления миссии-преемницы «Бархан» (с июля 2014 г. имела как боевую, так и небоевую составляющую) ФРГ придерживалась концепции «разгрузки» при использовании бундесвера: оказание логистической, медицинской помощи войскам партнера (Международная миссия под африканским руководством по поддержке в Мали (АФИСМА) и МИНУСМА), а также обучение в его тылу вновь формируемых и реорганизуемых подразделений и частей армии Мали (Тренировочная миссия ЕС в Мали (EUTM Mali)).

Несмотря на ограниченность масштаба задействованных военных ресурсов, ФРГ отправляла Алжиру «сигнал» о принципиальной готовности участвовать в решении региональных проблем безопасности. В дипломатическом плане выражением этого, прежде всего, стало участие представителей МИД Германии, а не только Франции в межмалийских — между делегациями официального Бамако и «умеренных» туарегов — переговорах о примирении, проходивших в Алжире. Они завершились подписанием договоренностей 15 мая и 20 июня 2015 г. о прекращении огня, разоружении антиправительственных комбатантов, сохранении территорий с частично туарегским населением в Мали в обмен на федерализацию образуемых ими северных провинций Гао, Кидаль и Томбукту³³.

Выработка алжирских договоренностей в 2015 г., сопровождаясь установлением достаточно доверительных отношений ФРГ с властями — как с центральными в Бамако, так и местными на севере Мали — открыла широкое «окно возможностей» для увеличения спектра задач и объемов применения бундесвера в Сахеле. Германия окончательно утвердилась в роли «рамочного государства», то есть ключевого координатора в рамках тренировочной миссии ЕС в Мали, ответственной за подготовку и переобучение правительственных войск³⁴. Параллельно бундесвер принял на себя ключевую нагрузку в функционировании базы «Лагерь Кастор» миссии МИНУСМА в Гао и проведении в ее интересах всей тактической разведки — как с помощью наземных подразделений, так и с использованием беспилотных аппаратов³⁵. Все эти меры объективно содействовали усилению безопасности Алжира. В свою очередь, успешное обеспечение им охраны своих границ способствовало силам МИНУСМА в недопущении восстановления позиций террористических группировок на севере Мали.

Исключительно важным стал обмен информацией, а также координация усилий по мониторингу выполнения межмалийских договоренностей 2015 г., которые осуществлялись между Германией и Алжиром на высшем и высоком (главы МИД) уровнях³⁶.

В начале 2020-х гг. стала происходить заметная деградация ситуации в Мали. С одной стороны, незаконные вооруженные формирования (группирующиеся под эгидой «Исламского государства в странах Сахеля») (Tull, 2019b, pp. 2—5) сумели частично восстановить свои силы, перегруппировавшись со ставшего относительно спокойным севера Мали в юго-восточные районы и сопредельные территории Буркина-Фасо³⁷. Здесь возможности Алжира влиять на ход урегулирования были несоизмеримо ниже, чем в случае провинций Томбукту, Гао и Кидаль, что вкупе с непростой внутренней ситуацией сводило к минимуму возможность ФРГ получить эффективную поддержку от партнера по этому направлению.

С другой стороны, обвиняя (во многом справедливо) правительство и президента Мали И.Б. Кейту (дважды побеждавшего на выборах 2013 и 2018 г.) в неэффективном использовании огромной военной помощи, а также вновь обученных частей армии, малийские военные 19—20 августа 2020 г. оттеснили и арестовали гражданское руководство страны, создав «Национальный комитет спасения» (НКС). Передав де-юре часть властных полномочий переходным властям в сентябре 2020 г., 24 мая 2021 г. военные Мали повторно оттеснили гражданских представителей, что вызвало исключительную острую реакцию Франции — в частности, президент Э. Макрон заявил о возможности полностью прекратить операцию «Бархан»³⁸.

Алжир обладал еще меньшими возможностями по оказанию влияния на ситуацию непосредственно в Бамако (в отличие от северомалийских провинций). Это существенно снижало практическую ценность Алжира как партнера для ФРГ, учитывая исключительную заинтересованность последней в сохранении и по возможности упрочении позиций в Мали — в пользу этого свидетельствовало установление и сохранение контактов с НКС, а также сохранение неизменным (в случае миссии МИНУСМА, 1,1 тыс. военнослужащих) и почти двукратное увеличение «потолка» инструкторов (до рекордных 600 солдат и офицеров) в составе EUTM Mali весной 2021 г. по сравнению с 2016—2020 гг.³⁹

Сотрудничество по урегулированию ливийской проблемы

В отличие от большой группы стран — участниц НАТО во главе с Францией и Великобританией (де-факто активно поддержанных США), ФРГ не приняла военного участия в силовом вмешательстве государств Запада в ход вооруженного конфликта в Ливии в 2011 г. Хаотизация ситуации в этой стране, в 2012—2014 гг. перетекшей в борьбу «всех против всех», не могла не беспокоить официальный Берлин: обладая протяженным побережьем, ливийская территория географически стала представлять стратегический плацдарм в Северной Африке для распространения угроз нестабильности в сторону ЕС. Эта стала особенно острой в середине 2010-х гг. на фоне мощного миграционного кризиса на территории ЕС, вызванного притоком масс беженцев и мимикрирующих под них боевиков из зон вооруженных конфликтов в Сирии и Ираке, огромную роль в которых играли террористические группировки.

Однако в еще большей степени, чем на Ближнем Востоке (ограничившись принятием мер по «разгрузке» партнеров по II западной антитеррористической коалиции с зимы 2015/2016 гг.), в случае Ливии ФРГ проявляла неготовность использовать свой военный инструментарий для борьбы с нестабильностью. Официальный Берлин ограничился участием в создании периметра «огораживания» ливийской проблемы: с севера эти функции возлагались на военно-морские миссии ЕС (прежде всего) и НАТО, с юга — силы EUTM Mali, МИНУСМА (все с участием ФРГ), а также операцию «Бархан», на западе — на Алжир.

Помимо охраны границы с Ливией ценность Алжира для ФРГ во второй половине 2010-х гг. была обусловлена сонаправленным оказанием дипломатической поддержки Правительству национального согласия (ПНС) во главе с Ф. Сарраджем. Соответственно, Германия, как и Алжир, в этот период критически относилась к успехам Ливийской национальной армии (ЛНА) Х. Хафтара. Как и в случае Мали, координация политических усилий происходила на всех уровнях, вплоть до высокого (в частности, ливийскому сюжету была посвящена встреча глав МИД двух стран в мае 2017 г.⁴⁰) и высшего.

Успешное наступление войск ЛНА весной и летом 2019 г. стимулировало поиск мер для оказания поддержки ПНС, а главное — обеспечению выхода Ливии из состояния перманентного вооруженного конфликта. Опираясь на поддержку Секретариата ООН (прежде всего спецпредставителя ООН в Ливии Г. Саламе), ФРГ к началу 2020 г. сумела обеспечить свою роль как модератора межливийского диалога.

После предварительных переговоров в Москве 13 января 2020 г., давших скорее отрицательный результат, но подготовивших почву для последующего успеха, 19 января 2020 г. состоялась Берлинская конференция по Ливии. Изначально в ее работе было заявлено участие пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН, самой ФРГ, а также Италии, Турции, Египта, ОАЭ и трех международных структур — ООН, АС и ЕС. Непосредственно накануне запуска работы в состав формата также вошли Республика Конго и Алжир. Несмотря на внутренние трудности, связанные с наступлением эпохи пост-Бутефлики, алжирская сторона проявила готовность участвовать в работе Берлинской конференции, будучи активно поддержана ФРГ⁴¹. По итогам переговоров были приняты решения о прекращении огня, запуске процедуры формирования общеливийских, то есть со смешанным участием уполномоченных от ЛНА и ПНС, органов управления. Для обеспечения мониторинга договоренностей о примирении, прекращении поставок в Ливию вооружений извне и прибытия наемников и учреждалась военно-морская миссия ЕС «Ирини», имевшая также воздушную разведывательную компоненту⁴².

Проработка технических деталей выполнения условий Берлинской конференции 19 января 2020 г. была осуществлена в ходе поездки министра иностранных дел ФРГ К. Мааса в Алжир и Тунис 23 января 2020 г.⁴³ В этот период обе стороны (официальные Берлин и Алжир) перешли как минимум де-юре от поддержки ПНС к занятию равноудаленной позиции от основных сторон конфликта⁴⁴. Это положение оказалось выигрышным в условиях прогресса в урегулировании ливийской проблемы — прежде всего, формировании нового правительства в марте 2021 г. и обозначении стремления провести парламентские выборы в декабре 2021 г. Однако и в случае Ливии наблюдался определенный спад германо-алжирского сотрудничества в начале 2020-х гг.

Уместно подчеркнуть, что в 2018—2019 гг. на фоне роста объемов координации усилий на ливийском и особенно малийском направлениях Германия проявила заинтересованность в налаживании кооперации с Алжиром по урегулированию еще одного вооруженного конфликта — в Западной Сахаре⁴⁵. Однако здесь, даже с учетом точечного (менее 10 человек) присутствия военных наблюдателей ФРГ, следует говорить скорее о «заявке на будущее», чем о создании практического задела. Таковой может возникнуть в условиях нового подъема германо-алжирских отношений.

Заключение

Имея все же достаточно ограниченные в практическом плане стартовые позиции, германо-алжирские отношения в области безопасности и обороны продемонстрировали взлет во второй половине 2010-х гг. Ключевая причина — взаимная заинтересованность в успокоении ситуации в Западной (особенно странах «сахельской пятерки») и Северной Африке, а также Средиземноморье. ФРГ была заинтересована в Алжире как «бастионе стабильности», влияющем на ситуацию во всех трех регионах, а Алжир в Германии — как в новом и дополнительном партнере в рамках решения острых проблем безопасности в северной части Африки, а также как источнике для диверсификации своих внешнеполитических контактов. Важную роль в подъеме отношений играло и наличие Франции как общего стратегического партнера.

Чем обусловлен заметный спад сотрудничества в начале 2020-х гг. и главное — насколько он необратим? Помимо фактора пандемии COVID-19 важно подчеркнуть одновременный рост внимания сторон к внутренним сюжетам как из-за сложностей преодоления эпидемии, так и наступления новых политических эпох — в случае Алжира после ухода А. Бутефлики (апрель 2019 г.), а Германии — А. Меркель (сентябрь 2021 г.).

Обе стороны исключительно осторожно подходят к использованию своего военного инструментария, особенно в боевых действиях с незаконными вооруженными формированиями (НВФ), что снижает ценность одного партнера для другого. На данном этапе и в Ливии (из-за общего, хотя и медленного прогресса), и в Мали (смещение основной проблемной зоны на юг) Алжир не может объективно оказывать Германии такую же партнерскую помощь, как в середине — второй половине 2010-х гг.

Однако если на «коротком шаге» объемы сотрудничества будут существенно ниже отметки конца 2010-х гг., то в средне- и особенно долгосрочной перспективе будет наблюдаться восстановление масштабов координации усилий. Это обусловлено отмеченной выше фундаментальной заинтересованностью друг в друге как региональных (Алжира как внутреннего для севера Африки, Германии — как внешнего) гарантах безопасности, помноженной на стремление ФРГ упрочить здесь военно-политическое присутствие. Причина этого желания — сложность упрочения стратегических позиций на Ближнем Востоке и «хрупкость» на Среднем, что показала экстренная эвакуация бундесвера из Афганистана в первом полугодии 2021 г.

^{1 The Bundeswehr on Operations: Publication to Mark the 15th Anniversary of the First Parliamentary Mandate for Armed Bundeswehr Missions Abroad. Berlin: Federal Ministry of Defense, 2009. P. 74.}

^{2 Mittelmeer — Sea Guardian // BMVg. 2021. URL: https://www.bundeswehr.de/de/einsaetze-bundeswehr/mittelmeer-unifil-irini-sea-guardian/sea-guardian-nato-operation (accessed: 30.07.2021).}

^{3 Mittelmeer — Sea Guardian // BMVg. 2021. URL: https://www.bundeswehr.de/de/einsaetze-bundeswehr/mittelmeer-unifil-irini-sea-guardian/sea-guardian-nato-operation (accessed: 30.07.2021).}

^{4 Anzahl der an internationalen Einsätzen beteiligten deutschen Soldaten der Bundeswehr // Statista.de. 05.07.2021. URL: https://de.statista.com/statistik/daten/studie/72703/umfrage/anzahl-der-soldaten-der-bundeswehr-im-ausland/ (accessed: 30.07.2021).}

^{5 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der NATO-geführten Maritimen Sicherheitsoperation SEA GUARDIAN im Mittelmeer // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache 19/26558, 10.02.2021. S. 4.}

^{6 Standing NATO Maritime Group Two (SNMG2) // MARCOM — Allied Maritime Command. 2021. URL: https://mc.nato.int/SNMG2 (accessed: 30.07.2021).}

^{7 ВСООНЛ — Фактологический бюллетень // Операции ООН по поддержанию мира. URL: https://peacekeeping.un.org/ru/mission/unifil (дата обращения: 30.07.2021).}

^{8 См.: Libanon — UNIFIL // BMVg. 2021. URL: https://www.bundeswehr.de/de/einsaetze-bundeswehr/mittelmeer-unifil-irini-sea-guardian/die-bundeswehr-im-libanon (accessed: 30.07.2021); Bundeswehr setzt UNIFIL-Mission fort // Presse- und Informationsamt der Bundesregierung. 12.01.2016. URL: https://www.bundesregierung.de/breg-de/themen/sicherheit-und-verteidigung/bundeswehr-setzt-unifil-united-nations-interim-force-in-lebanon-mission-fort-1605862 (accessed: 30.07.2021).}

^{9 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der „United Nations Interim Force in Lebanon“ (UNIFIL) // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache 19/29626, 12.05.2021. S. 5—6.}

^{10 Anzahl der an internationalen Einsätzen beteiligten deutschen Soldaten der Bundeswehr // Statista.de. 05.07.2021. URL: https://de.statista.com/statistik/daten/studie/72703/umfrage/anzahl-der-soldaten-der-bundeswehr-im-ausland/ (accessed: 30.07.2021).}

^{11 Mittelmeer — EUNAVFOR MED Operation Sophia // BMVg. 2021. URL: https://www.bundeswehr.de/de/einsaetze-bundeswehr/abgeschlossene-einsaetze-der-bundeswehr/eunavfor-med-operation-sophia (accessed: 30.07.2021).}

^{12 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der durch die Europäische Union geführten Operation EUNAVFOR MED IRINI // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache 19/27661, 17.03.2021. S. 4—6.}

^{13 Anzahl der an internationalen Einsätzen beteiligten deutschen Soldaten der Bundeswehr // Statista.de. 05.07.2021. URL: https://de.statista.com/statistik/daten/studie/72703/umfrage/anzahl-der-soldaten-der-bundeswehr-im-ausland/ (accessed: 30.07.2021).}

^14 Ibid.

^{15 Рассчитано автором на основе: Anzahl der an internationalen Einsätzen beteiligten deutschen Soldaten der Bundeswehr // Statista.de. 05.07.2021. URL: https://de.statista.com/statistik/daten/studie/72703/umfrage/anzahl-der-soldaten-der-bundeswehr-im-ausland/ (accessed: 30.07.2021).}

^{16 Организация запрещена в РФ.}

^{17 Algerien ist Stabilitätsanker in der Region // Presse- und Informationsamt der Bundesregierung. 12.01.2016. URL: https://www.bundesregierung.de/breg-de/suche/algerien-ist-stabilitaetsanker-in-der-region-321054 (accessed: 30.07.2021).}

^{18 Werenfels I., Miehe L. Ein Jahr Proteste in Algerien: Wer wird sich durchsetzen? // SWP. 14.02.2020. URL: https://www.swp-berlin.org/publikation/ein-jahr-proteste-in-algerien (accessed: 30.07.2021).}

^{19 Атлас офицера. М.: Военно-топографическое управление, 1974. С. 284.}

^{20 Beziehungen zu Algerien. Deutschland investiert in algerische Sicherheit // Presse- und Informationsamt der Bundesregierung. 2019. URL: https://www.bundesregierung.de/breg-de/suche/deutschland-investiert-in-algerische-sicherheit-1523386 (accessed: 30.07.2021).}

^{21 Рассчитано автором на основе данных сайта Ведомства федерального канцлера: URL: https://www.bundeskanzlerin.de/ (accessed: 30.07.2021).}

^{22 Algerien ist Stabilitätsanker in der Region // Presse- und Informationsamt der Bundesregierung. 12.01.2016. URL: https://www.bundesregierung.de/breg-de/suche/algerien-ist-stabilitaetsanker-in-der-region-321054 (accessed: 30.07.2021).}

^{23 Reise von Bundeskanzlerin Merkel in die Demokratische Volksrepublik Algerien verschoben // Presse- und Informationsamt der Bundesregierung. 20.02.2017. URL: https://www.bundesregierung.de/breg-de/suche/reise-von-bundeskanzlerin-merkel-in-die-demokratische-volksrepublik-algerien-verschoben-750036 (accessed: 30.07.2021).}

^{24 Bundeskanzlerin Merkel telefoniert mit dem algerischen Premierminister Abdelmalek Sellal // Presse- und Informationsamt der Bundesregierung. 21.02.2017. URL: https://www.bundesregierung.de/breg-de/suche/bundeskanzlerin-merkel-telefoniert-mit-dem-algerischen-premierminister-abdelmalek-sellal-750060 (accessed: 30.07.2021).}

^{25 Ibid.}

^{26 Pressekonferenz von Bundeskanzlerin Merkel und dem algerischen Premierminister Ahmed Ouyahia in Algier // Presse- und Informationsamt der Bundesregierung. 17.09.2018. URL: https://www.bundesregierung.de/breg-de/suche/pressekonferenz-von-bundeskanzlerin-merkel-und-dem-algerischen-premierminister-ahmed-ouyahia-1523382 (accessed: 30.07.2021).}

^{27 На основе данных сайта Ведомства федерального канцлера: URL: https://www.bundeskanzlerin.de/ (accessed: 30.07.2021).}

^{28 В частности, Алжир первым в Африке одобрил российскую вакцину «Спутник V», осуществляя ее массовые закупки.}

^{29 Anzahl der an internationalen Einsätzen beteiligten deutschen Soldaten der Bundeswehr // Statista.de. 05.07.2021. URL: https://de.statista.com/statistik/daten/studie/72703/umfrage/anzahl-der-soldaten-der-bundeswehr-im-ausland/ (accessed: 30.07.2021).}

^{30 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der durch die Europäische Union geführten Operation EUNAVFOR MED IRINI // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache 19/27661, 17.03.2021. S. 4—6.}

^{31 Ibid. S. 100.}

^{32 Организация запрещена в РФ.}

^{33 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der Militärmission der Europäischen Union als Beitrag zur Ausbildung der malischen Streitkräfte (EUTM Mali) // Deutscher Bundestag, 18. Wahlperiode. Drucksache 18/8090, 13.04.2016. S. 4—6.}

^{34 Ibid.}

^{35 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der Multidimensionalen Integrierten Stabilisierungsmission der Vereinten Nationen in Mali (MINUSMA) // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache 19/1098, 07.03.2018. S. 4—8.}

^{36 Bundeskanzlerin Merkel telefoniert mit dem algerischen Premierminister Abdelmalek Sellal // Presse- und Informationsamt der Bundesregierung. 21.02.2017. URL: https://www.bundesregierung.de/breg-de/suche/bundeskanzlerin-merkel-telefoniert-mit-dem-algerischen-premierminister-abdelmalek-sellal-750060 (accessed: 30.07.2021).}

^{37 Unterrichtung durch die Bundesregierung. Bericht der Bundesregierung zur Lage und zum deutschen Engagement in Mali/Sahel. Aktuelle Lage, Ziele und Handlungsfelder des deutschen Engagements // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache19/18080, 25.03.2020. S. 8—11.}

^{38 Францию обидели в Африке: там ждут Россию // РИА-Новости. 03.06.2021. URL: https://ria.ru/20210603/politika-1735330640.html (дата обращения: 30.07.2021).}

^{39 Antrag der Bundesregierung. Fortsetzung der Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der Militärmission der Europäischen Union EUTM Mali // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache 19/28804, 21.04.2021. S. 1—3.}

^{40 Außenminister Gabriel trifft algerischen Außenminister Lamamra // Auswärtiges Amt. 08.05.2017. URL: https://www.auswaertiges-amt.de/de/newsroom/170508-am-algerien/289758 (accessed: 30.07.2021).}

^{41 Antrag der Bundesregierung. Beteiligung bewaffneter deutscher Streitkräfte an der durch Europäische Union geführten militärischen Krisenbewältigungsoperation in Mittelmeer EUNAVFOR MED IRINI // Deutscher Bundestag, 19. Wahlperiode. Drucksache 19/18734, 22.04.2020. S. 4.}

^{42 Ibid. S. 2—5.}

^{43 Zusammenarbeit für Libyen intensivieren: Maas in Algier und Tunis // Auswärtiges Amt. 23.01.2020. URL: https://www.auswaertiges-amt.de/de/aussenpolitik/laender/algerien-node/maas-algerien-tunesien/2295050 (accessed: 30.07.2021).}

^{44 Bundeskanzlerin Merkel trifft General Chalifa Haftar // Presse- und Informationsamt der Bundesregierung. 10.03.2020. URL: https://www.bundesregierung.de/breg-de/suche/bundeskanzlerin-merkel-trifft-general-chalifa-haftar-1729592 (accessed: 30.07.2021).}

^{45 Algerien: Selbstbestimmte Zukunft // Auswärtiges Amt. 20.03.2019. URL: https://www.auswaertiges-amt.de/de/aussenpolitik/laender/algerien-node/aussenminister-maas-trifft-algerischen-amtskollegen/2201078 (accessed: 30.07.2021).}

Об авторах

Филипп Олегович Трунов

Автор, ответственный за переписку.
Email: 1trunov@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-7092-4864

кандидат политических наук, старший научный сотрудник Отдела Европы и Америки

Список литературы