Позиция Ирана в отношении афганского военного конфликта в 1978-1979 гг.

Полный текст

Введение Тема «афганской войны» 1979-1989 гг. и все, связанное с ней, остается актуальной и привлекающей внимание и по сей день. Известно, что изначально конфликт в Афганистане был внутренним, но уже с конца 1970-х гг. он стал полем для «пробы сил» сверхдержав, и вовлечение СССР и США в этот конфликт (а соответственно, и его интернационализация) произошли еще до ввода советских войск в Афганистан. Под афганским конфликтом автор имеет в виду локальный вооруженный конфликт в Афганистане 1979-1989 гг. с участием СССР, более известный в историографии как «афганская война». Отметим, что ввод советских войск в Афганистан сделал внутреннее вооруженное противостояние в Афганистане еще более острым, но фактически гражданская война в этой стране началась после Апрельской революции 1978 г. и установления ориентированного на СССР политического режима. СССР и США были важнейшими акторами в этом конфликте, но тем не менее не единственными. Немалую роль в интернационализации изначально внутреннего афганского конфликта (по сути, гражданской войны) сыграли и некоторые государства региона Среднего и Ближнего Востока, особенно непосредственно граничащие с Афганистаном - и в первую очередь это Саудовская Аравия, Пакистан и Иран. В настоящее время больше всего известно про то, как и когда происходило вовлечение Пакистана в афганский военный конфликт, но про роль прочих стран региона известно меньше. И в настоящей статье автор сосредоточится на рассмотрении позиции Ирана в отношении афганских событий 1978-1979 гг. Почему же автор решил посвятить статью позиции отдельного взятого Ирана? Здесь нужно указать как на весьма значимый на религиозный фактор: так, большинство населения Афганистана принадлежит к суннитской ветви ислама, и то же самое можно сказать про Пакистан и Саудовскую Аравию, а Иран - одно из немногих государств на карте мира, чьей официальной религией является шиитское направление ислама. По мнению автора, рассматривать позицию шиитского государства в отношении военного конфликта в соседнем государстве и процесс вовлечения в этот конфликт актуально не только с исторической точки зрения, но и с позиций современности, поскольку религиозный фактор и сейчас остается достаточно важным в международных отношениях. Кроме того, Иран и до, и после исламской революции 1979 г. был и оставался очень активным региональным игроком, поэтому его позиция в отношении вошедшего в активную фазу после Апрельской революции 1978 г. конфликта в Афганистане представляет большой интерес. Автор ставит своей целью не только описать позицию Ирана в отношении тогда (в 1978-1979 гг.) еще внутреннего афганского конфликта, но и показать изменения в этой позиции в динамике от Апрельской революции 1978 г. и до декабря 1979 г., также выяснив причины и цели таковых. В своей работе автор опирается в первую очередь на иностранные опубликованные документы - так, это документы секретной переписки внешнеполитических ведомств США, рассекреченные в результате захвата иранскими студентами посольства США в Тегеране в ноябре 1979 г., документы Архива Национальной безопасности США, том по Афганистану в почти 1000-страничном сборнике «Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers, 1977-1980»; а также на некоторые научные исследования. Непосредственно темы статьи касаются следующие труды: статья «Афганистан в политике СССР и США в 1979 г.: Дипломатия в истории» Т.А. Воробьевой и В.Т. Юнгблюд [1. С. 105-125], которая посвящена анализу афганских событий в 1979 г.; монографии «Афганская политика США в 1945-2014 гг.» М.Р. Аруновой и В.И. Иваненко [2. С. 18-34] и «США и Афганистан (1978-1989 гг.)» А.С. Иващенко [3. С. 29-57] (работа затрагивает тему вовлечения сопредельных государств в афганский вооруженных конфликт 1980-х гг. лишь косвенно, но анализ автора обстоятелен); в монографии «Персидский Залив: Обострение политической и военной ситуации и международных отношений в конце ХХ - начале ХХI вв.» У.З. Шарипова [4. С. 20-33] - афганский вооруженный конфликт 1979-1989 гг. здесь рассмотрен как сюжет, оказавший немалое влияние на политическую обстановку в регионе Персидского залива, и т.д. У иностранных авторов из трудов общего характера можно отметить «The Afghanistan wars» У. Мейли [5] и труд французского ученого Ж. Кепеля «Джихад: экспансия и закат исламизма» [6. С. 135-147], переведенный на русский язык, - в этом труде Ж. Кепель пишет и об иранской доктрине распространения «исламской революции», и о событиях конца 1970-х гг. и 1980-х гг. в Афганистане. Также отметим научную литературу конкретно по Ирану и иранской внешней политике конца 1970-х гг. - так, это фундаментальная монография С.М. Алиева «История Ирана. ХХ век» [7], в которой рассматривается в том числе внешняя политика Ирана после победы исламской революции 1979 г.; изданная в последние годы существования СССР, но не утратившая научной значимости коллективная монография «Иранская революция 1978-1979 гг. Причины и уроки», в которой есть раздел «Внешняя политика ИРИ», посвященный внешней политике Исламской Республики Иран (ИРИ) [8. С. 384-449], а подраздел данного раздела - политике Ирана в отношении стран Ближнего и Среднего Востока, в том числе Афганистана [8. С. 416-437]. Иранской внешней политике после победы исламской революции 1979 г. посвящены две отдельные монографии - «Иран и мусульманский мир (1979-1998 гг.)» В.А. Ушакова, отдельный раздел в которой описывает политику послереволюционного Ирана в отношении Турции, Пакистана и Афганистана [9. С. 42-78] и «Особенности и реализация внешней политики Исламской Республики Иран (1979-2010 гг.)» В.И. Юртаева [10]; также вопросы внешней политики ИРИ затронуты в монографии И.Е. Федоровой «Иран - США: диалог и противостояние» [11. С. 19-31]. Большой интерес представляют мемуары Чрезвычайного и полномочного посла СССР в Иране В.М. Виноградова, занимавшего этот пост с января 1977 г. по июнь 1982 г. [12] и бывшего очевидцем событий исламской революции 1979 г. и смены власти в стране. Из зарубежных работ (в том числе и иранских авторов) по интересующей нас теме хотелось бы отметить «History of modern Iran» Э. Абрахамиана [13], посвященную внешней политике ИРИ монографию «Iran’s Persian Gulf policy. From Khomeini to Khatami» С. Маршалла [14], статью М. Мохсена «Iran’s policy towards Afghanistan» [15] и статью Х. Эмади об экспорте исламской революции в Афганистан [16]. Также автор обратил внимание на две работы (зарубежную и отечественную), которые посвящены теме сложных ирано-саудовских отношений в конце 1970-х и в 1980-е гг. Вкратце отметим, что Саудовская Аравия к моменту исламской революции 1979 г. в Иране на протяжении уже не одного десятилетия претендовала - и небезосновательно - на роль политического лидера государств региона; а после исламской революции 1979 г. и сопутствующих этому свержению шахского режима и установлению в стране теократической республики Иран стал развивать концепцию распространения исламской революции за свои пределы, и соответственно, это сопровождалось его претензиями на роль политического лидера в мусульманском мире и неизбежным соперничеством с Саудовской Аравией, которая местом лидера делиться не была намерена. Работы на эту тему, в которых к тому же затрагивается интересующий автора сюжет - это статья А.Ф. Черновой «Влияние исламской революции на монархические режимы в Персидском заливе» [17] и недавний труд Д. Хиро «Cold War in the Islamic world: Saudi Arabia, Iran and the struggle for supremacy» [18]. Апрельская революция 1978 г. и реакция Ирана. Мотивы вовлечения Ирана в афганские события Перейдем непосредственно к теме статьи и начнем с отношения Ирана к Апрельской революции 1978 г., в результате которой в Афганистане к власти пришли члены НДПА (Народно-демократическая партия Афганистана) - политической партии социалистической и просоветской направленности, а режим королевского родственника М. Дауда был свергнут. Во введении уже шла речь о том, что Иран принимал куда меньшее участие в афганских событиях в сравнении, например, с другим афганским соседом Пакистаном и в целом имел меньшую заинтересованность в своем влиянии в этой стране. Объясняется это не в последнюю очередь тем, что большинство жителей Афганистана являются представителями суннитской ветви ислама (примерно 80%), в то время как иранцы преимущественно шииты. Иранское влияние наблюдалось в основном в западных провинциях Афганистана, граничащих с Ираном; либо же среди не очень многочисленного шиитского населения Афганистана [19. С. 109-110]. Как известно, в самом Иране уже в 1978 г. началась исламская революция, завершившаяся полной сменой политического режима и крайним ухудшением ирано-американских отношений [20. С. 19]. Кроме того, исламская революция изменила расстановку политических сил в регионе - до нее главным «жандармом» США в средневосточном регионе был иранский шах, а после исламской революции США были вынуждены искать политическую опору в лице других стран [21]. Конечно же, в ходе бурных событий исламской революции Ирану было несколько «не до» развития ситуации в соседнем Афганистане, но тем не менее у Ирана в Афганистане имелись свои интересы, что мы рассмотрим далее на конкретных примерах. Впоследствии новое иранское политическое руководство выдвинет внешнеполитическую концепцию продвижения «исламской революции» за пределы страны [22], и эта концепция способствовала вовлечению Ирана во внутренние дела других мусульманских государств, и Афганистан не стал исключением [9. С. 3-4, C. 65] - но данный вопрос будет рассмотрен во втором разделе. Вначале рассмотрим реакцию на афганские события шахского режима, который на момент свершения Апрельской революции 1978 г. еще находился у власти. Нам доступен советский документ «Запись бесед с послом Пакистана А. Аршадом и послом Ирана Х. Давуди от 9 мая 1978 г.», составленный послом СССР в Афганистане А.М. Пузановым. Что интересно, автор документа дает позитивные оценки касательно отношения Пакистана и Ирана к событиям Апрельской революции: «На приеме в посольстве ЧССР имел беседы с посолами Пакистана и Ирана. …Посол Ирана… …Сообщил о признании. Говорил, что Иран будет поддерживать хорошие дружественные отношения с Афганистаном, будет оказывать ему экономическую помощь… С новым правительством сотрудничать будет легче» [23. С. 1]. Оптимистичные оценки перспектив ирано-афганских и пакистано-афганских отношений, данные послом СССР в Афганистане А.М. Пузановом, отличались от прогнозов американских дипломатов и должностных лиц ЦРУ, которые в своих донесениях куда более сдержанны: так, в разведывательном меморандуме ЦРУ США от 5 мая 1978 г., № RPM-78-10208, «Отношения нового афганского правительства с СССР» мы видим следующие оценки перспектив развития афгано-иранских и афгано-пакистанских отношений: «Ограниченное вмешательство Ирана в Афганистан представляется вероятным, учитывая тот факт, что шах думает о серьезной угрозе Ирану со стороны СССР через Афганистан. Хотя Пакистан и разделяет эти опасения, менее вероятно, что он принял бы участие в подобной акции, только если правительство Афганистана не возродит спор по поводу западных провинций Пакистана... Шансы прямой конфронтации между СССР и антикоммунистическими соседями Афганистана остаются низкими, хотя они немного увеличились. И Тегеран, и Исламабад будут использовать перспективу такого противостояния как аргумент в пользу увеличения военной и политической поддержки со стороны США» [24. Р. 26]. Документ «Иранская оценка событий в Афганистане и американо-афганских отношений» от 26 сентября 1978 г., отправленный в госдепартамент США из Тегерана послом США в Иране У. Салливаном, также свидетельствует о том, что события Апрельской революции были встречены Ираном с настороженностью: «Шах изначально лично решил, что новый афганский режим является прямым слугой СССР, но формально афгано-иранские отношения продолжаются. Шах дал понять американскому послу, что он видит мало пользы от американского заигрывания с новой афганской властью, но будет в этом вопросе придерживаться линии, соответствующей желаниям США. Шах считает, что в Пакистане рады революции, так как из-за нее должная увеличиться американская помощь Пакистану» [25. C. 22-23]. Отметим, что вскоре после Апрельской революции Пакистан и Иран даже предпринимали попытки выработать совместную тактику в отношениях с новым афганским правительством - так, 9 мая 1978 г. президент Пакистана М. Зия-уль-Хак направил президенту США Дж. Картеру письмо, содержащее анализ ситуации в Афганистане и характеризующее новый афганский политический режим как безусловно коммунистический. Каких-либо четких выводов и рекомендаций по разработке дальнейшей политики в отношении Афганистана в пакистанском письме не содержится, но М. Зия-уль-Хак там же сообщил, что в настоящее время он находится в Иране с тем, чтобы выработать общую для Пакистана и Ирана линию поведения, поскольку «для Ирана ситуация может быть столь же серьезной, как и для нас» [24. Р. 40]. 25 мая 1978 г. в Нью-Йорке на специальной сессии ООН по разоружению состоялась встреча госсекретаря США С. Вэнса с министром иностранных дел Пакистана Ага Шахи. В ходе данной встречи глава пакистанского внешнеполитического ведомства упомянул о своем визите 7-10 мая в Иран, где иранский шах М.Р. Пехлеви высказывал тревожные предположения, связанные с возможным развитием ситуации в Афганистане, и предлагал начать сотрудничество «Ирана, Саудовской Аравии, Пакистана и Индии… но насколько пакистанцы понимают, шах не готов оказать помощь» [24. Р. 49-51]. Несколько уходя от темы, отметим, что благодаря современным доступным документам известно, что с 1979 г. в США началась разработка «афганской стратегии», к реализации которой предполагалось привлечь Пакистан и Саудовскую Аравию, а Иран по причине произошедшей там исламской революции 1979 г. из этой цепочки «выпал» [20. С. 21, C. 23-25]; и уже во второй половине 1978 г. шаху, режим которого находился под угрозой, было в немалой степени не до международных событий - пусть даже и в сопредельной с Ираном стране. Таким образом, благодаря документальным источникам мы можем наглядно увидеть, что события Апрельской революции 1978 г. и смена в Афганистане политического режима были восприняты Ираном с настороженностью. Но сразу же после Апрельской революции еще не представляется возможным говорить об иранском вмешательстве в афганские события, и первоначально Иран занял наблюдательную позицию в отношении нового кабульского правительства. И представляется, что во второй половине 1978 г. шаха М.Р. Пехлеви в большей степени занимали внутренние вопросы, чем ситуация в соседней стране, пусть и резко изменившаяся. К тому же, как отмечает известный российский иранист В.И. Юртаев, для шахского Ирана (в отличие от ИРИ) была свойственна внешнеполитическая концепция безопасности [10], не нацеленная на вмешательство во внутренние дела других государств. Иран и ситуация в Афганистане в 1979 г. Перейдем к рассмотрению того, как развивались события на протяжении 1979 г., после смены политической власти в самом Иране. Если позиция не только США, но и официального Тегерана вскоре после Апрельской революции 1978 г. оставалась скорее выжидательной, то впоследствии она стала склоняться в сторону принятия решения о вовлечении в афганские внутренние события. В начале 1979 г. Пакистан продолжил предпринимать попытки (не без одобрения США) заручиться в «афганском вопросе» иранской поддержкой и выработать общую линию отношений с новым кабульским режимом [24. Р. 49-51], о чем шла речь и ранее. Но исламская революция 1979 г. и последующие события сделали невозможным вовлечение Ирана в «треугольник» Пакистан - Саудовская Аравия - США, созданный с целью поддержки афганского повстанческого движения. Новая внешнеполитическая концепция экспорта «исламской революции», ставшая доктринальной для внешней политики ИРИ, которая и реализовывалась впоследствии в афганском вооруженном конфликте [16], отличалась от внешнеполитической концепции «безопасности» шахского Ирана, - хотя, конечно, нельзя не отметить, что шахский Иран также был крупным региональным игроком. Российский исследователь В.А. Ушаков в монографии «Иран и мусульманский мир (1979-1998 гг.)» утверждает, что до второй половины декабря 1979 г. официальный Тегеран намеревался осуществлять экспорт «исламской революции» в Афганистан мирным путем, а курс на ее военный экспорт стал проводиться только со второй половины декабря 1979 г., т.е. совпал по времени со вводом в Афганистан ОКСВ (ограниченный контингент советских войск (в Афганистане)) [9. С. 65]. Насколько этот тезис соответствует действительности? В документе ЦРУ США от 12 апреля 1979 г. «Афганистан: перспективы для мятежников» отмечается, что «новый режим в Иране весьма симпатизирует афганским повстанцам, но его внутренние проблемы препятствуют оказанию существенной материальной помощи. Основной вклад Ирана - это моральное одобрение действий повстанцев» [24. Р. 150]. Таким образом, данный документ подтверждает тезис о наличии экспорта «исламской революции» в рамках исключительно невоенных мероприятий. Но с позиции автора иранское вовлечение в афганские события представляется оправданным в немалой степени связать с гератским восстанием (вместе с тем не представляется возможным с точностью утверждать, что именно Гератский мятеж 1979 г. стал катализатором иранского вовлечения во афганские события). К сожалению, в настоящее время доступно малое количество документальных источников, могущих прояснить роль Ирана в афганских событиях 1978-1979 гг., и особенно в Гератском мятеже. Тем не менее, некоторые события мы можем реконструировать благодаря доступным сейчас документам и определенная роль Ирана в организации Гератского мятежа в марте 1979 г., по всей видимости, имела место, что будет подробнее рассмотрено ниже. Как известно, в марте 1979 г. имело место первое крупное (с момента Апрельской революции 1978 г.) антиправительственное выступление в Афганистане, которое состоялось в городе Герат. В результате Гератского восстания были жестоко убиты в том числе несколько советских граждан. 17 марта 1979 г. состоялось экстренное заседание Политбюро ЦК КПСС, на котором обсуждалась ситуация в Герате и возможные шаги советского руководства в связи с создавшимся положением [26]. Генеральный секретарь ЦК НДПА, политический лидер Афганистана Н.М. Тараки в телефонных разговорах с членами советского Политбюро ЦК КПСС прямо говорил о том, что он считает виноватым в Гератском мятеже Иран и засланных им в Герат эмиссаров [27; 28]. В документах США имеется косвенное подтверждение слов Н.М. Тараки. Так, в донесении № 3557 «Тактика «большой лжи» становится обычным оружием Халька» направленном госсекретарю США из посольства США в Кабуле 8 мая 1979 г., указывается, что афганские лидеры Н.М. Тараки и Х. Амин вину за внутренние беспорядки… предпочитают возлагать на солдат в афганской одежде из Ирана и Пакистана, но Тараки косвенно признал наличие боев на Северо-западной границе Афганистана и сказал, что их виной являются беженцы в Иран после беспорядков в Герате. Тараки заявил, что с 8 апреля 1979 г. «пакистанские солдаты 11 раз проникали в Афганистан» [25. С. 30-33]. А в документе «Диалог по Афганистану с временным правительством Ирана», который был направлен из госдепартамента США в посольства США в Иране и в Афганистане 14 сентября 1979 г., указывалось, что иранцы «очень озабочены увеличением советского вовлечения в дела Афганистана. Количество советских военных советников в последнее время возросло, расширяются поставки оборудования и снаряжения» [25. С. 128]. Несколько ранее, в августе 1979 г., в ходе обсуждения в кругу представителей государств-членов НАТО ситуации в Афганистане, представитель Турции указал, что «Иран и Пакистан не испытывают симпатий к новому режиму и рассматривают его как антипод исламским режимам. Несмотря на это, ни одна из этих стран не готова предпринять каких-либо действий… …Несмотря на различные заявления иранских лидеров, клеймящих притеснения своих коллег в Афганистане, сейчас трудно предположить, чтобы Иран предпринял какие-либо более ощутимые шаги» [25. С. 94-96]. Также о иранской помощи афганским мятежникам кратко упоминается в американском правительственном меморандуме «Афганистан», составленном в Министерстве обороны США 21 ноября 1979 г., - но нет никаких разъяснений, что это за помощь и в чем именно она выражалась [24. Р. 227]. 15 ноября 1979 г. была принята Конституция Исламской Республики Иран, основанная на личных идеях аятоллы Р. Хомейни и выраженных им в работе «Исламское правление» [29]. В статье 154 десятой главы «Внешняя политика» указано следующее: «Исламская Республика Иран, воздерживаясь от всякого вмешательства во внутренние дела других стран, поддерживает справедливую борьбу угнетенных против угнетателей во всем мире» [22]. Этот пункт - поддержка борьбы всех угнетенных против угнетателей - стал обоснованием для внешнего распространения идей исламской революции, но развитие этот принцип получит уже в 1980-е гг. В целом до 1980 г. Иран не предпринимал значимые шаги в отношении событий в Афганистане, и преимущественно по двум причинам, которые были указаны выше. Во-первых, в исследуемый в статье период времени в Иране происходили динамичные события исламской революции, и внешняя политика вследствие этого несколько отходила на «задний план». А во-вторых, основная часть населения Ирана исповедует шиитскую ветвь ислама - в отличие от афганцев, большинство которых являются суннитами, и ввиду этого Иран не мог оказывать значимое влияние на афганское суннитское население. Но, как автор указал выше, новым иранским руководством была приняла концепция распространения «исламской революции», нашедшая отражение в Конституции ИРИ, которая способствовала иранскому вовлечению в дела сопредельных государств, не всегда исповедующих шиитский вариант ислама [9. С. 65-67, C. 16]. В целом сейчас нет достоверных сведений о том, что Иран оказывал конкретную военную поддержку афганским мятежникам до 1980 г. - хотя вовлечение Ирана в афганский внутренний конфликт, пусть и ограниченное, осуществлялось еще до ввода ОКСВ в Афганистан - например, в мартовском Гератском мятеже 1979 г. Заключение Итак, Апрельская революция 1978 г. послужила своего рода первоначальным триггером для вовлечения Ирана в афганский конфликт, поскольку без нее не было бы всех дальнейших событий, способствующих эскалации конфликта в Афганистане. Первоначальная реакция в первые месяцы после Апрельской революции 1978 г. у Ирана была выжидательной, хотя шах М.Р. Пехлеви и воспринял революцию с обеспокоенностью как угрозу существующему в регионе статус-кво, но вовлечение Ирана в афганский конфликт было осуществлено только после исламской революции 1979 г., при новом (теократическом) политическом режиме. Отметим, что еще в 1978 г. Иран и Пакистан при содействии США предпринимали попытку выработать совместную стратегию в отношении нового афганского правительства, но по причине падения шахского режима она не была реализована (что рассматривалось в первом разделе статьи). В целом же возможности Ирана влиять на ситуацию в Афганистане были более ограничены, чем, например, у Пакистана или Саудовской Аравии, и не в последнюю очередь это обусловлено религиозными причинами (дихотомия сунниты - шииты); и в процессе вовлечения в афганский вооруженный конфликт Иран осуществлял это вовлечение самостоятельно, как независимый актор, не кооперируясь в этом вопросе ни с какой-либо сверхдержавой, ни с прочими исламскими государствами региона, причины чего рассматривались выше. И шахский режим, и политическое руководство Исламской Республики Иран были одинаково негативно настроены в отношении нового кабульского режима, но иранское непосредственное вовлечение в афганские события было осуществлено только после установления режима Р. Хомейни, что обосновывалось в том числе и в новой внешнеполитической доктрине страны, закрепленной в положениях Конституции ИРИ 1979 г. Гератский мятеж 1979 г. стал одним из тех событий до ввода ОКСВ в Афганистан, в которых можно увидеть «иранский след», и он же стал для Ирана, как представляется автору, основным триггером вовлечения этого государства в афганский военный конфликт. В целом от шахского правления до становления нового теократического режима Р.М. Хомейни политическая линия Ирана в отношении Афганистана последовательно развивалась (невзирая на смену режимов) от настороженно-сдержанного отношения к Апрельской революции в соседней стране к прямому вмешательству во афганские события, которое произошло лишь после исламской революции 1979 г.

Об авторах

Таисия Владимировна Рабуш

Санкт-Петербургский государственный университет промышленных технологий и дизайна

Автор, ответственный за переписку.
Email: taisarabush@mail.ru

кандидат исторических наук, доцент кафедры общественных наук

191186, Российская Федерация, Санкт-Петербург, ул. Большая Морская, д. 18

Список литературы