Сущность и специфика евразийской доктрины Аскара Акаева

Полный текст

Евразийство как общественно-политическое движение и философское направление, в основе которого заложена идея Евразии как автономного самодостаточного географического и исторического мира, как известно, зародилось и сформировалось в 20-30-е годы прошлого столетия в интеллектуальной среде русской эмиграции. Яркими представителями новой политической философии были Н.С. Трубецкой, Н.Н. Савицкий, Г.В. Вернадский и др. Основной концепт евразийства сформулирован достаточно ясно и четко. Евразия - это пространство, включающее Россию и сопредельные государства, расположенные географически в Европе и Азии, отличающиеся от обеих в геополитическом и культурном плане. Практическим результатом евразийцы видели цель, заключающуюся в том, чтобы провести духовные, моральные, культурные границы отстраивания от Западной Европы и США и в объединении с сопредельными государствами найти и оформить свой цивилизационный код, духовный путь, отражающий общие евразийские ценностные установки. Творческим развитием идей евразийства во 2-й половине ХХ века стала теория «пассионарности» Л.Н. Гумилева, во многом определившая направление и контуры евразийства в наши дни. Однако практического воплощения, т.е. применения в реальной политической жизни, доктрина евразийства довольно долго не получала, оставаясь сугубо теоретической разработкой и предметом дискуссий в академических кругах. Лишь сравнительно недавно, в 2011 году, евразийская геополитическая доктрина вошла в геополитическую повестку постсоветского пространства, став своего рода локомотивом и катализатором интеграционных процессов. Пальма первенства среди политиков-пионеров евразийского объединения, бесспорно, принадлежит Президенту Казахстана Нурсултану Назарбаеву, предложившего в марте 1994 года двигаться России и странам СНГ по пути формирования Евразийского Союза [1]. Однако всему свое время. Тогда эта инициатива не смогла получить своего практического воплощения. К ней вернулись лишь в 2014 году. Старт был дан программной статьей премьер-министра В.В. Путина, опубликованной 4 октября 2011 г. в газете «Известия» [2]. При этом за скобками и пределами изучения и практической реализации этого вопроса весьма незаслуженно остаются евразийские взгляды первого Президента Кыргызстана А.А. Акаева, оформленные в весьма стройную евразийскую доктрину. Восполнить этот пробел призвана данная статья, целью которой является анализ эволюции евразийских воззрений политика. Основная идея евразийской доктрины Акаева сводится к положению о том, что «Евразийский Союз - практическое воплощение тяги к евразийскому объединению, возникшей в постсоветском пространстве» [3.С. 89]. Акаев отмечает: «Россия дана Богом и историей, ее нельзя рассматривать в отрыве от окружающего ее евразийского пространства» [4. С. 57]. Он подчеркивает свой политический и научный императив: «Евразийский Союз - моя заветная мечта, евразийское единение - ответ на народные чаяния» [5]. И далее переходит от эмоциональных оценок к сухому рациональному анализу. Оценивая взаимоотношения России с сопредельными государствами, Акаев выделяет чрезвычайно важный момент. Он проводит разграничительную линию между Россией и другими колониальными империями, видя именно в этом основное отличие российской политики от политики других государств, играющих значительную роль на политической карте мира в Европе и Азии. По мнению А. Акаева, ни Российская империя, ни СССР, ни современная Россия в ее усеченном после 1991 года виде никогда не были колониальными империями в их классическом представлении с разделением на метрополию, высасывающую все соки в виде человеческих и природных ресурсов из колоний, в конечном счете богатеющей за счет прямого ограбления и беспощадной эксплуатации колониальных владений. Именно в этом принципиальное отличие России, к примеру, от Британской империи. Россия, СССР никогда не богатели за счет национальных окраин, а напротив, поддерживали их, щедро делясь материальными и нематериальными активами. Важнейшим концептом приращения российских земель и территорий выступала политика Российской империи, нацеленная на расширение не путем экспансии, прямых завоеваний, а на объединение и принятие в свой состав других народов на основе их добровольного волеизъявления, «видевших в Москве надежного защитника и великодушного заступника» [5]. Акаев подчеркивает, что и в постсоветские годы Россия никогда не навязывала свои подходы к организации политической и социально-экономической жизни. «В этом мы всегда видели и видим величие России - констатирует Акаев - с годами все больше высвечивается значение духовного пространства, которое веками складывалось на востоке Евразии при определенном влиянии России» [6. С. 41]. Весьма примечателен исторический бэкграунд киргизской истории, проводимый Акаевым, при прямом сопряжении судеб киргизского этноса с вхождением в состав Российской империи. Он приходит к выводу, что именно то, что киргизы связали свою судьбу с Россией, позволило им не утратить свою ментальность, традицию и этническую самоидентификацию. Начало интеграции было положено в 1785 году, когда киргизская посольская миссия, направленная Атаке-бием, прибыла к Екатерине II с просьбой о вхождении в состав России [4. С. 103]. В этой связи примечателен факт, что во времена президентства Акаева (1990-2005 гг.) возникли легендарные представления о его великих предках. В его многочисленных биографиях красной нитью проходила мысль о том, что он потомок великого хана Атаке-бия, а другой его предок Шабдан-батыр правил в Северном Кыргызстане и оказывал помощь и поддержку генералу Скобелеву в присоединении Южного Кыргызстана к Российской империи. Возможно, знаменитые предки - дань легенде, основанной на историческом предании, но и они были призваны создать историческое обоснование политическому имиджу первого киргизского Президента. Сам Акаев пытался подкорректировать это предание. В 1995 г. в интервью в преддверии 1000-летнего юбилея эпоса «Манас» на вопрос, является ли он прямым потомком Шабдан-хана, Атаке-бия, он отвечал: «Я не являюсь их прямым потомком. Наш род восходит к приемному сыну хана, который жил в ХVI веке. Один казахский султан, спасаясь от преследования, вынужден был перейти к киргизам. Он был принят ханом. У этого султана от киргизской жены родился сын, который был усыновлен правителем и впоследствии стал киргизским ханом, от которого и пошел наш род. Меня иногда называют казахом. Но думаю, сам Аллах не смог бы различить казаха и киргиза» [7. С. 10]. Таким образом, достоверно не выяснена генеалогия Акаева, однако сам факт легендарного приписывания ему в предки знаменитого Атаке-бия, друга России, весьма показателен в выстраивании политической траектории Акаева, который так же всегда был и остается большим другом России. Однако возвратимся к событиям 1785 года. В то время киргизы столкнулись с опасным вызовом - угрозой завоевания со стороны кокандских ханов. Вопрос стоял чрезвычайно остро и сводился к политике изгнания киргизских племен с ареала их проживания, вплоть до их тотального геноцида в конечном итоге. Именно это подтолкнуло хана Атаке-бия направить посольскую миссию в Санкт-Петербург к Екатерине II с просьбой принять киргизов в подданство России. Послы Абдрахман Кучаров и Шергазы были торжественно и уважительно приняты при российском дворе и получили заверения в поддержке. А.А. Акаев подчеркивает: «Сигнал из Санкт-Петербурга надолго охладил горячие головы любителей поживиться за счет кыргызского добра» [6. C. 51]. А.А. Акаев подчеркивает, что «было бы в высшей степени несправедливо принижать роль России в исторической судьбе евразийских народов» [6. C. 54]. По его мнению, невозможно в принципе рассматривать развитие Центральной Азии в отрыве от России. Он резко критикует позицию З. Бжезинского о деструктивной роли российской политики в этом регионе. Анализ, проводимый А. Акаевым, сводится к выводу к тому, что приход России в Центральную Азию в ХIХ веке был предопределен логикой международных процессов, так называемой «Большой игрой в Азии». Это был период борьбы Великих держав за территориальный раздел и сферы влияния в этом регионе. Он пишет, в частности: «Не приди Россия, появились бы, скорее всего, Великобритания…. Или же в регионе одержали бы верх самые темные феодальные силы, которые бы ввергли Центральную Азию в кровавую гражданскую и межнациональную смуту. Выступая во внешнем плане в роли колонизатора, Россия в то же время спасла регион от саморазрушения» [6. С. 55]. По оценке Акаева, 1785 г. является ключевым в истории киргизско-российских отношений. Не только Российская империя, но и Советский Союз сыграли значительную роль в интеграционных процессах в Центральной Азии, в сохранении этнической природы проживающих в регионе народов, которым приходилось постоянно бороться за свое выживание. В конце VII века киргизские племена от кочевого образа жизни перешли к оседлому и расселились в верховьях Енисея в попытках найти надежное убежище от преследования Тюркского каганата. Однако в 711 году каганат организовал военную экспедицию на территории расселения киргизов. В урочище Сунга произошла смертельная битва. Сотни киргизских воинов пали в бою. Их возглавлял Барс-бек, который стал прообразом Манаса - жемчужины киргизского национального эпоса [4. С. 59]. Выживание киргизского народа было поставлено на карту, и в ХVIII веке на помощь снова пришла Россия. В начале ХХ века большевистская Россия снова приходит на помощь Киргизии и другим народам Центральной Азии. Киргизам грозила участь растворения в общетуркестанском котле. Большевики пошли на решительный шаг - создали Кыргызскую автономную область в составе РСФСР. Позднее она получила статус союзной республики. Придание Кыргысзтану в Конституции 1937 года статуса республики открыло народу Киргизии в 1991 году путь к независимости. Имя В.И. Ленина стало среди киргизов того времени поистине магическим. «Советская власть стала для киргизов спасением» - отмечает О. Ибрагимов [8. С. 113]. А. Акаев постулирует: «Тем, кто плачет по несостоявшемуся Туркестану, можно ответить, что в общем центральноазиатском замесе за 70 лет могли бы расплавиться и стереться национальные особенности народов региона. Где были бы казахи, узбеки, таджики, туркмены, не говоря уже о киргизах. Скорее всего, возникло бы некоторое усредненное гибридное состояние» [6. С. 52]. В рамках своей евразийской доктрины А.А. Акаев отмечает роль и величие России как европейского ядра, центра притяжения и в деле сохранения самоидентичности и других народов, проживающих на сопредельных с Россией территориях. Он акцентирует внимание на исторических эпизодах, когда Россия в критические моменты истории приходила на помощь, протягивала руку в 1783 году Грузии, когда Ираклий II подписал с Российской империей Георгиевский трактат, спасший Грузию и обеспечивший ей национальное выживание; в 1795 году, когда хан Мир Мустафа обратился за помощью к России. По Туркманчайскому договору 1828 года ханство было принято под российский протекторат. Это стало ключевым моментом в выстраивании азербайджано-российских отношений. Ну и, наконец, Украина, попавшая в сложнейшие геополитические реалии в ХVII в. Угроза, исходившая от Речи Посполитой, создавала угрозу самому существованию казацкой Сечи, окраинных земель Руси, возомнивших себя вольницей. В 1654 году состоялась знаменитая Переяславская Рада, ознаменовавшая, как тогда казалось, вечное воссоединение Украины (окраины Руси) с Россией. Также спасаясь от притязаний джунгар, под покровительство России пошли казахи, избавившись от страшных набегов, сопровождавшихся массовой резней и убийствами. Отмечая генеральную роль России как центра притяжения народов Евразии, Акаев акцентирует внимание на ключевом аспекте: все народы Евразии добровольно выбирали Россию на роль защитника и проводника их интересов [9. С. 97; 6. С. 289-291]. При этом Россия ничего не требовала взамен в качестве оплаты своего протектората. В основе евразийской модели Российской империи и Советского Союза, в ходе реализации которой был действительно создан Евразийский суперэтнос - российский, а позднее советский народ, лежал в сущности лозунг, выдвинутый Л.Н. Гумилевым: «Объединиться, чтобы не исчезнуть» [10]. Именно в этом контексте А. Акаев считает историческим парадоксом глубочайшей исторической несправедливостью распад евразийской империи - СССР, который проходил на фоне усиления объединительных тенденций в Европе. Таким образом, на Западе шло объединение, а на Востоке вопреки гумилевскому императиву - разъединение. На Западе набирали силу центростремительные тенденции, а на Востоке, в Евразии - центробежные [11. С. 260]. К великому сожалению, в развале СССР нашла свое подтверждение теория систем Арнольда: «В условиях хаоса крупные социумы подвергаются стихийному дроблению, а мелкие стремятся к кооперации». Сумятица и хаос, возникшие на постсоветском пространстве, привели многих политиков бывших союзных республик к незатейливой мысли искать дальнейшие пути самоидентификации, импульсы к развитию не с Москвой, а с Западом. Начался этап, названный Акаевым «хождением в Европу» [5]. Он, анализируя этот выбор, считает его глубоко ошибочным, подчеркивая, что Запад считает все евразийские государства «цивилизационными чужаками» [5]. Именно поэтому сближение с ним и попытки втянуться в НАТО отнюдь «не дорога к храму». Акаев выступает с беспощадной критикой политики Запада и США на постсоветском пространстве, в основе которой лежат демократический терроризм и гуманитарные интервенции. «Бойтесь американцев, дары приносящих», - метко пишет он [5]. В теоретическом плане А. Акаев последовательно выступает как продолжатель и носитель идей русского евразийства от Трубецкого до Гумилева, исходя из установки «кризисы приходящие, а движение непрерывно», во многом опирающейся на Евразийский манифест 1926 года. Он глубоко уверен, что США навязывают региону политику независимости от России, но не от себя [12. С. 198]. А. Акаев выступает оппонентом и жестко критикует концепции А. Тойнби и С. Хантингтона, базирующиеся на постулате о том, что экспансия и конфликты цивилизаций составляют содержание современных международных отношений. Он является последовательным сторонником единства и взаимопроникновения цивилизаций. В 2004 году А. Акаев выступил с инициативой изъять из научного оборота понятие «конфликт цивилизаций», заменив его «партнерством цивилизаций» [13. С. 7]. Он разделяет мысль философа и обществоведа Ю. Розенвалдcа о том, что «нет универсальной демократии, которая в равной мере подходила бы любому обществу. В зависимости от специфичного характера его исторического развития, культурных традиций ее ценности реализуются по-разному» [14]. Мысль о единой для всего мира универсальной демократической модели, основанной на двойных стандартах, бывшему президенту Кыргызстана довелось испытать на себе и на судьбе своего Отечества. Долгое время Кыргызстан преподносился на Западе как «островок демократии» в Центральной Азии. Так оно и было. В стране существовала многопартийность, политическая конкуренция, проходили демократические выборы, отсутствовала цензура. Но стоило в 2004 году А. Акаеву подписать соглашение с РФ о создании в Канте российской авиабазы, как А. Акаев в мгновение ока превратился в авторитарного диктатора, сметенного в марте 2005 г. в ходе инспирированной США «тюльпановой революции». Сегодня А.А. Акаев живет и работает в России. Он избран иностранным членом РАН, является главным научным сотрудником Института математических исследований сложных систем МГУ им. М.В. Ломоносова. Он полон творческих сил и энергии. Горький опыт, полученный им в марте 2005 г., не только не изменил, но и укрепил его евразийский вектор философских исследований. Он уверен, что восточный азимут - основа евразийского единения, ключевая и систематизирующая роль в котором принадлежит России.

Об авторах

Елена Александровна Бакина

Автор, ответственный за переписку.
Email: bakina_ea@pfur.ru

ассистент кафедры всеобщей истории

Список литературы