К ВОПРОСУ О РАННЕМ ВЗАИМОДЕЙСТВИИ МАНЬЧЖУРСКИХ ПРАВИТЕЛЕЙ И ТИБЕТСКИХ ЛАМ

Полный текст

Введение. Один из первых важных контактов между маньчжурами, с одной стороны, и тибетскими ламами, с другой, случился около 1621 г., когда маньчжурский правитель Нурхаци (правил в 1616-1626) стал последователем учения тибетского буддизма школы Сакья, объявив своего ламу Олуг Дархан Нанцо Правителем дхармы в своем государстве [7. Р. 51]. Этот лама прибыл от монголов-чахаров - ближайших западных соседей маньчжуров; позже, после разгрома в 1634 г. хана Лигдана, правителя чахаров, в руки нового маньчжурского правителя Абахая (правил в 1626-1643) попадет и статуя Махакалы - одного из гневных божеств тибетского буддизма, которую он поместил во вновь построенном специальном храме в Мукдене. Таким образом, налаживанием и укреплением связей с Тибетом маньчжуры подчеркивали свое преемственность, прежде всего, с монгольской династией Юань, при которой учение школы Сакья имело государственную поддержку, а также выражали поддержку распространению разных форм тибетского буддизма. Подобного рода подход к буддизму окажет значительное влияние на новую державу ко- чевников-маньчжуров в учреждении своей династии на троне Поднебесной империи. Следующая важная встреча тибетских лам с маньчжурскими верхами имела место в 1640 г., т.е. еще до того, как в Тибете и Китае придут к власти новые правители - Далай-лама в 1642 г. и маньчжурская династия Цин в 1644 г. Речь идет о делегации, отправленной от тибетских лидеров, скорее всего, весной или летом 1640 г. в Мукден. В ее составе находились посланники от различных тибетских религиозных традиций, охраняли делегацию западные монголы - ойраты [1. С. 99]. Им понадобилось почти три года, чтобы добраться до столицы маньчжуров. Абахай встретил послов за пределами дворца, лично ввел в зал для приема лидера делегации - Илагуксан хутухту, и стоя принял письма. В своих ответных посланиях он выказал глубокое уважение к учению Будды: так, в письме к Далай-ламе он отметил, что «нынешний лама имеет сердце освобождения всех существ и желает превозносить религию Будды», а лидерам красношапочного буддизма написал: «Мы думаем, что со времени, когда древние императоры и короли установили свое владычество, религия Будды длилась без перерыва. Сейчас мы чрезвычайно почитаем могущественных мудрецов, что желают быть подмогой всем живым существам» [10. С. 9-10] (1). Надо отметить, что чуть ранее, около 1639 г., Абахай уже направлял в Лхасу Чахан (Цаган)-ламу c подарками «хану тибетцев» и «Великому ламе - главе буддийской сангхи», а также с приглашением высшего священника прибыть в Мукден [11. С. 218]. Скорее всего, это стало возможным ввиду обращения с подобной просьбой к нему как лам, находившихся при маньчжурском дворе, так и монгольских правителей, после разгрома Лигдана в 1634 г. все более ориентировавшихся на Мукден. Что касается делегации от тибетцев, то здесь, скорее всего, свою роль сыграли ойраты-хошуты и лично хошутский хан Гуши, тоже, вероятно, с пониманием относившийся к возраставшей мощи кочевников-маньчжуров. Исследование проблемы. Для маньчжурских правителей, еще не овладевших троном императоров Поднебесной, было очень важно установить прочные отношения с тибетскими ламами. Как отмечал А.С. Мартынов: «можно сказать, что маньчжурско-тибетские отношения начались, безусловно, как отношения в системе «Срединная империя - периферия», что на первых порах они не были даже политическими, они были вызваны желанием императора заполучить знаменитых лам из Тибета и попутно утвердиться в своем новом статусе универсального монарха в глазах народов этих далеких земель» [4. C. 87]. Вероятно, покровительство буддизму должно было сыграть свою роль и укреплении их взаимоотношений с монголами, которые глубоко почитали тибетских священников. Гораздо далее своих предшественников смог развить отношения с ламами император Фулинь (также известный как Шунь-чжи, правил в 1644-1662 гг.). Он, прежде всего, прославился после того, как при нем в Мукдене в 1645 г. за- кончилась постройка храмового комплекса, посвященного Махакале; теперь стало четыре больших храма: Rnam par snang ba’i lha khang, Thugs rje chen po’i lha khang, Tshe dpag med mgon gyi lha khang и Dus kyi ‘khor lo’i lha khang [7. Р. 53]. Период его правления ознаменовался и таким важным событием, как визит Далай-ламы в Пекин в 1652 г. Надо отметить, что ламы традиционно приглашались ко двору маньчжуров, еще со времен Нурхаци. Далай-ламе неоднократно отправлялись приглашения, повлиять на тибетского лидера посетить пекинский двор просили и других известных лам. В частности, вот что писал в своем письме к Панченуламе император Шунь-чжи в 1651 г.: «Приветствия Живому Будде Панчену. Я думаю, что с Вами все хорошо. У меня тоже все в порядке. Я жду с нетерпением встречи с Далай-ламой в начале осени года Дракона во благо всех живых существ. Послы уже направлены, чтобы передать ему мое сердечное приглашение. Я надеюсь, что Вы поторопите Далай-ламу не откладывать с выездом. Наши послы: Тобзан Гуши, Дорджи Дархан нойон, Цаган гелонг, гелонг Шераб и гелонг Хашдуб, а также, дополнительно, Цериг. Я дарю Вам золотой сосуд для чайных листьев, золотой поднос, 100 лян золота, 2000 лян серебра и 100 рулонов сатина. Второй день четвертого месяца восьмого года Шунь-чжи» [6. Р. 34-35]. Состоявшийся в 1652-1653 гг. визит Далай-ламы в Пекин и его встреча с императором получили достаточное освещение в научной литературе [3; 5; 9]. К наиболее важным результатам следует отнести заключение отношений особого уровня, обычно именуемых как «чой-йон» (духовный наставник - светский покровитель). Каждая сторона усилила также и инструментарий для проведения внешней политики: для маньчжуров встреча и церемонии были важны в глазах монголов, также присутствовавших на этих мероприятиях, для Далай-ламы это означало обретение нового покровителя и, как следствие, усиление позиций буддизма вообще и школы Гелукпа в частности на всем пространстве Центральной Азии. Значение Далай-ламы, с описанием его титулов, было вновь подчеркнуто императором в его письме в 1657 г.: «Его Высочество Император направляет этот Декрет Далай-ламе, Всеведущему, Джинган Будде Великого Доброжелательства и Упокоения Западного рая, Который Правит Всеми Буддийскими Течениями. Милостью Неба, мы пребываем в миру во всей империи. Мне приятно знать, что Вы, Далай-лама, в добром здравии. Несмотря на разделяющую нас большую дистанцию, я крайне рад слышать об этом. Я посылаю ламу Шераба и гелонга Самтена со своими приветствиями. Двадцать четвертый день шестого месяца четырнадцатого года Шунь-чжи» [6. P. 35]. Заключение. Покровительство Цинами религии буддизма имело не только практические, прогосударственные интересы. Благодаря такому патронированию буддизм получил благоприятные возможности для своего распространения и укрепления своих позиций среди монголоязычных народов. Новая династия поддерживала издание буддийских трудов, прежде всего, среди восточных монголов. Что касается конкретных направлений, то наибольшую поддержку получила школа, к которой принадлежал Далай-лама - Гелук. Вероятно, этому выбору способствовало то обстоятельство, что Далай-лама находился на вершине тибетской иерархической лестницы и возглавил Тибет еще до подчинения Китая маньчжурской династией. Кроме того, свою роль могло сыграть и такое обстоятельство, что ее поддерживали ойраты - наиболее могущественное объединение монголов (западные монголы), не стремившиеся к получению цинского подданства, более того - угрожавших ее правлению. Вместе с тем у цинских правителей были и свои сложности ввиду принятия ими буддизма как своей религии. Прежде всего, это было связано с традициями конфуцианского правления, присущими Китаю едва ли не с периода Чуньцю - Борющихся государств. Как писал Б.У. Китинов: «учение Будды в известной мере противоречило конфуцианским нормам этики и поведения (культ семьи, императора) и даосским методикам духовного оздоровления (в целях реализации потенциала бессмертия). Уникальность буддизма состояла, в частности, в разработке теории воздаяния (закон кармы) и учении о достижении запредельного состояния (нирваны)» [2. C. 104]. Вместе с тем учение Будды превратилось в действенное орудие взаимодействия Китая с периферией. В.Л. Успенский даже допускает такую возможность: возвращение торгутов (калмыков) из России в Китай в 1771 г. стало возможным во многом благодаря широкой поддержке Цинами тибетского буддизма [5. C. 179]. Надо отметить, что с самого раннего этапа истории маньчжурской династии Цин ее императоры показывали свою заинтересованность в поддержке различных форм тибетского буддизма. Свою роль сыграло и обстоятельство образа жизни - будучи кочевниками, они выступали и в поддержку традиционного образа жизни номадов, т.е. избегали синизации. Вероятно, покровительство маньчжурами тибетского буддизма и лам можно, в пределах периода, изучаемого в статье, разделить на два периода: первый - до захвата власти в Китае (до 1644 г.), и второй - до визита Далай-ламы (в 1652 г.). Первый можно охарактеризовать как взаимодействие в пределах формулировки «чой-йон», т.е. как равных по положению, но с выделением духовного наставничества лам; второй - как также равных по значению, но с акцентом на возможности светского покровительства. После 1652 г. взаимодействие цинских императоров и тибетских лам пойдет по особенному пути, причем в таком ее развитии свою немаловажную роль сыграют западные монголы - ойраты, в лице джунгаров.

Об авторах

Б У Китинов

Российский университет дружбы народов

Автор, ответственный за переписку.
Email: kitinov@mail.ru

кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории Российского университета дружбы народов

ул. Миклухо-Маклая, 6, Москва, Россия, 117198

Лю Цян

Российский университет дружбы народов

Email: triumph117@rambler.ru

аспирант кафедры всеобщей истории Российского университета дружбы народов

ул. Миклухо-Маклая, 6, Москва, Россия, 117198

Список литературы