МИГРАЦИОННАЯ ПОЛИТИКА СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ В АМЕРИКАНСКОЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ (НА МАТЕРИАЛАХ ПУБЛИКАЦИЙ ИНСТИТУТА КЕННАНА)

Полный текст

Введение. Американская русистика представляет собой явление, давно привлекающее внимание исследователей. В США еще в 1960-1980-е гг. вышел ряд работ, посвященных становлению этого направления в американской гуманитаристике [11; 14; 22]. При этом уже в 1990-2000-е гг. западные исследователи высказывали и ряд критических замечаний в адрес советологов, показывая, что эпоха холодной войны накладывала сильный отпечаток на содержание их трудов [5; 12; 18]. Российские исследователи уделяли основное внимание вкладу историков-эмигрантов в становление и развитие русистики в США. Однако большинство работ посвящено проблемам российской диаспоры, американской русистике межвоенного периода, а также анализу творческого наследия советологов эпохи холодной войны [1; 2; 3; 4; 6; 7; 8; 9]. Крайне редко освещается новейший период в истории американской русистики [10]. Между тем в США достаточно большое внимание уделяется анализу процессов, протекающих в постсоветской России. Продолжают существовать исследовательские центры, которые специализируются на изучении социально-экономического и политического развития современной России. К их числу относится и Институт Кеннана. Представляющий собой структурное подразделение Международного центра имени Вудро Вильсона ( Вашингтон), этот институт является одной из ведущих в США структур, специализирующихся на изучении актуальных проблем жизни российского общества. Целью данной статьи является анализ ключевых публикаций Института Кеннана, посвященных миграционной политике современной России. Материалы и методы. Основное внимание уделяется анализу публикаций серии «Eurasian Migration Papers», в рамках которой представлено наиболее развернутое видение сотрудниками Института Кеннана разнообразных аспектов российской миграционной политики. Однако данная статья опирается и на другие материалы, опубликованные сотрудниками института на официальном сайте Международного центра имени Вудро Вильсона. Сопоставление точек зрения исследователей осуществляется с применением метода сравнительного анализа. Исследование проблемы. Анализ публикаций Института Кеннана показывает, что в них затрагиваются различные аспекты российской миграционной политики. Следует отметить, что на страницах изданий Института публикуются не только американские миграциологи. Институт сотрудничает с рядом российских экспертов, занимающихся вопросами эволюции миграционной политики в постсоветский период. Стажером Института Кеннана был, например, ведущий научный сотрудник Института философии РА Н Владимир Малахов. В 2011 г. в стенах Международного центра имени Вудро Вильсона им был сделан доклад на тему «Национальная интеграция и транснациональная миграция: динамика иммиграционных режимов в индустриально развитых странах» [25. P. 81]. В 2010 г. в серии «Eurasian Migration Papers» была опубликована статья Марии Розановой - одного из руководителей санкт- петербургского Центра гражданских, социальных, научных и культурных инициатив «Стратегия», посвященная российской миграционной политике 1990-х - 2000-х гг. [21]. Однако и среди ведущих сотрудников самого Института Кеннана есть серьезные эксперты по проблемам миграционной политики России. Как показывает анализ их работ, американские миграциологи концентрируют свое внимание на тех проблемах, с которыми столкнулись российские государственные структуры, отвечающие за реализацию этой политики. Так, Мэри Элизабет Малинкин обратила внимание на то, что авторы Концепции национальной миграционной политики в Российской Федерации до 2020 г. признали неудачу усилий правительства по интеграции и адаптации мигрантов в принимающее общество. Заметим, что факт этого признания оценивается ею позитивно. Положительно М .Э. Малинкин воспринимает и тот факт, что разработчики Концепции признают необходимость привлечения иностранной рабочей силы для развития российской экономики [16]. Параллельно Мэри Элизабет Малинкин указывает на неразвитость инфраструктуры по приему иммигрантов в России. Это обстоятельство, как она справедливо замечает, диссонирует с потребностями страны в дополнительной рабочей силе для решения экономических проблем. Новые веяния в российском иммиграционном законодательстве 2010-х гг., проблемы получения регистрации и сдача теста на знание русского языка затрагиваются в интервью американской исследовательницы с бывшим стипендиатом программы Фулбрайт А. Облезовой. В ходе интервью отмечалось, что, несмотря на все усилия официальных структур, существует масса возможностей обойти необходимость сдачи соответствующего теста (например, путем приобретения мигрантом фальшивого сертификата) [17]. Через два года после интервью с А. Облезовой американская исследовательница продолжала констатировать неэффективность системы получения официальной регистрации для мигрантов в России, факты покупки приезжими поддельных документов о регистрации. По мнению М.Э. Малинкин, сама эта система стала основой для распространения коррупции. Одновременно, по мнению американского миграциолога, данная ситуация стимулирует рост националистических и антииммигрантских настроений в российском обществе [16]. Заметим, однако, что некоторые сотрудничающие с Институтом Кеннана американские исследователи показывают, что подобная ситуация характерна отнюдь не только для российского общества. Здесь можно выделить работы социолога Синтии Бакли (Университет Техас, Остин). Она показывает, что те опасения, которые существуют в отношении приема иммигрантов в России, присущи и современным США. Как в России, так и в США часть населения убеждена, что основными распространителями опасных инфекционных заболеваний (прежде всего туберкулеза) являются иммигранты. Это связано с тем, что в массовом сознании сформировался образ иммигрантов как людей менее образованных и менее цивилизованных, чем коренное население. Однако, как доказывает американский социолог, очень часто этот образ не соответствует действительности. В реальности, как показывает опыт мигрантов из государств Южного Кавказа в России, многие из них заражаются опасными инфекционными заболеваниями уже после того, как они покидают Родину. Об этом свидетельствуют данные ряда правительственных учреждений Азербайджана, Грузии и Армении, которые говорят о том, что нередко именно вернувшиеся из России трудовые мигранты становятся распространителями СПИД и других болезней. Впрочем, Синтия Бакли справедливо отмечает, что любые обобщающие умозаключения по данной проблематике будут не вполне корректны вследствие отсутствия надежных статистических данных [23. P. 64]. Какие факторы, по мнению американских миграциологов, способствуют распространению антииммигрантских настроений в российском обществе? По мнению бывшего заместителя директора Института Кеннана Нэнси Попсон, и здесь можно провести любопытные параллели между США и Россией. И та и другая страны являются многонациональными, однако в обеих есть немало регионов, которые ранее редко сталкивались с проблемой мигрантов. Являясь в течение долгого времени этнически гомогенными, они оказались не готовы к массовому наплыву представителей иной культуры. При этом проблема, как полагает Нэнси Попсон, состоит также и в том, что ни в США, ни в России не удается создать эффективную национальную стратегию интеграции иммигрантов. Эта ситуация и приводит к возникновению проблемы ксенофобии и формированию мифов о мигрантах. При этом интересным представляется замечание американской исследовательницы о том, что российские эксперты внимательно анализируют опыт США по решению проблемы нелегальной иммиграции и стремятся не повторить тех ошибок, которые были допущены, в частности, администрацией Дж. Бушамладшего [19]. Аналогичные общие особенности ситуации в России и США фиксирует и М. Розанова. Она согласна с Н. Попсон в том, что в обеих странах есть немало регионов, которые впервые столкнулись с массовым наплывом мигрантов. Однако активно сотрудничающая с Институтом Кеннана петербургская исследовательница стремится доказать, что специфика политических систем двух государств накладывает свой отпечаток на решение ими проблем, связанных с массовой иммиграцией. Российские регионы, полагает М. Розанова, имеют меньшую самостоятельность, чем штаты в США. Впрочем, дело не только в том, что власти субъектов федерации в России имеют достаточно скромные возможности для маневра в рамках осуществления миграционной политики. Значительная часть тех мигрантов, которые прибывают в Россию, ранее сами также не жили в обществах, принадлежащих к иной культуре. Они не склонны к интеграции в принимающее общество, напротив, подчеркнуто стремятся к сегрегации. Именно это приводит к тому, что, по мнению М. Розановой, в ряде случаев можно говорить даже о тенденции формирования в Санкт-Петербурге иммигрантских «микро-гетто». Эта ситуация вызывает негативную реакцию со стороны коренного населения города на Неве [21. P. 52]. Ряд американских социологов и политологов предпринимали и попытки проведения «полевых» исследований в различных регионах России. Именно такие исследования показывают, что реальная ситуация сложнее, чем те стереотипы, которые формируются СМИ. Так , Михаил Алексеев (Университет Сан-Диего), исследовавший ситуацию в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке России, показывает, что в ряде городов существуют экстремистские группировки, которые проявляют себя как на улицах городов (антииммигрантские граффити, листовки и т.д.), так и в Интернете. Однако руководство России (прежде всего Президент В.В. Путин) решительно выступает против подобных настроений. Как показывает М. Алексеев, бизнес заинтересован в прибытии в Россию новых трудовых иммигрантов. «Рынок живет и побеждает», - цитирует американский исследователь своего российского друга [23. P. 134]. Иными словами, экономические соображения ведут к тому, что Россия не превратится в закрытое, этнически гомогенное общество, чего желали бы экстремисты. В работах других американских исследователей также акцентируется внимание на данной проблеме. Любопытно, что в ходе проведенного М.Э. Малинкин полевого исследования в Иркутске ею было констатировано скорее «нейтральное» отношение населения сибирского города к мигрантам. Местные жители, полагает Малинкин, больше озабочены другими проблемами (в частности, экологической). Однако, доказывает американская исследовательница , в Перми ситуация иная. Опираясь на высказывания местных гражданских активистов, М.Э. Малинкин пишет о факте избиения мигрантов из Центральной Азии националистически настроенной молодежью. В российской столице американский миграциолог также почувствовала проявления националистических настроений. Она приводит факт беседы с одним из московских таксистов - осетином, который рассказал ей о том, что почувствовал проявления «русского национализма» на себе. В связи с этим Мэри Элизабет Малинкин выдвигает весьма любопытный вывод о том, что «значительная часть населения в России не делает различий между международными мигрантами и собственными этническими меньшинствами» [16]. Это, по ее мнению, свидетельствует о наличии в России настроений «ксенофобии» и «расизма». В целом, подчеркнем, обращает на себя внимание, что американские исследователи делают акцент на широком распространении данных проблем в российском обществе. Так, очень характерно, что интервью Мэри Элизабет Малинкин с А. Облезовой начинается с вопроса американского миграциолога о «разновидностях дискриминации рабочих-мигрантов в России» [17]. Среди трудовых мигрантов в современной России значительную часть составляют выходцы из стран СНГ. Эта группа мигрантов привлекает пристальное внимание американских исследователей. Как справедливо отмечает Оксана Шевель (Университет Тафта), не вполне корректно воспринимать выходцев из республик бывшего СССР как таких же иностранцев, как, например, китайские мигранты. На практике вопрос о политике в отношении этих людей тесно связан с существующей в России проблемой национальной идентичности. При этом американская исследовательница стремится доказать, что международные и неправительственные организации могли бы играть большую роль в урегулировании конфликтных ситуаций, связанных с массовой трудовой иммиграцией из стран СНГ [23. P. 69]. Основную массу тех, кто приезжал в Россию в 1990-е гг., составляли выходцы из Таджикистана, Молдовы и Армении. Как указывает демограф из Университета Мэриленда Тимоти Элениак, именно из стран «ближнего зарубежья» шла наиболее активная иммиграция в РФ в первое десятилетие после распада СССР. В то же время большинство тех, кто уезжал из страны, покидали ее ради стран «дальнего зарубежья» [23. P. 91]. Как показывают исследования американских миграциологов, не следует автоматически объединять всех мигрантов из стран СНГ в некую единую группу. Положение в России выходцев из отдельных государств существенно различается. Синтия Бакли справедливо указывает, что положение выходцев из государств Южного Кавказа, например, существенно лучше, чем тех, кто приехал из Таджикистана. Во многом это связано с тем, что формирование землячеств выходцев из Грузии, Армении и Азербайджана в городах РСФСР началось еще в советский период, к 1990-м гг. сформировались неформальные каналы приема мигрантов, оказания им помощи при поиске жилья и устройстве на работу. Среди мигрантов из стран Южного Кавказа существенно выше доля лиц с высшим образованием, которые смогли найти себе работу по специальности в России [23. P. 64]. Есть среди них и врачи, которые могут оказать квалифицированную помощь землякам в случае необходимости. К сожалению, мигранты из Таджикистана часто лишены такой возможности. В таких условиях особенно важной становится роль тех таджикских общественных деятелей, которые известны за пределами диаспоры. Среди них, например, кинорежиссер и правозащитник Давлат Худоназаров, также сотрудничающий с Институтом Кеннана. В 2009 г. в стенах Института Кеннана он рассказал о своих попытках участия в урегулировании проблемы таджикской иммиграции в России. К сожалению, усилия интеллектуала, стремившегося оказать воздействие на своих земляков, убедить их интегрироваться в российское общество, не принесли желаемого эффекта. Давлат Худоназаров не смог выполнить функцию своеобразного координатора миграционных потоков из Таджикистана в Россию, большинство рядовых мигрантов не прислушивались к его рекомендациям [23. P. 74]. Основательный анализ проблемы таджикской иммиграции в РФ был представлен в исследовании Хилари Хеммингс, также опубликованном Институтом Кеннана [13]. Она показывает, что именно таджики составляли основную массу мигрантов низкой квалификации, приезжавших в Россию в 1990-е - 2000-е гг. Исследование американского социолога убедительно доказывает тот факт, что этот поток оказывает огромное влияние на развитие экономики Таджикистана, обеспечивая весомую часть доходов бюджета. Однако в центре внимания американского социолога находится влияние экономического кризиса 2008-2009 гг. на положение таджикских мигрантов и их перспективы в России. Как показывает Хилари Хеммингс, уже в 2009 г. начался отток мигрантов из России. Далеко не все таджики были согласны в новых условиях продолжать жить и работать в России, тем более что проблема негативного отношения к ним со стороны местных жителей остается. Впрочем, Хеммингс полагает, что не следует и преувеличивать эти тенденции, что было характерно для многих публикаций в российской прессе. Те таджикские мигранты, которые отличаются сравнительно более высоким уровнем образования и владения русским языком, чаще всего оставались в России. Хеммингс доказывает, что многим таджикским мигрантам удалось преодолеть и этот сложный период, адаптировавшись к посткризисной ситуации. Правда, она отмечает, что в новых условиях многие мигранты вынуждены были соглашаться на меньшую, чем до кризиса, зарплату. Однако, в работах американских миграциологов можно найти и другие точки зрения. По мнению некоторых авторов, в условиях падения курса рубля в 2014-2015 гг. настроения мигрантов из стран Центральной Азии изменились . Это фиксировала, например, Мэри Элизабет Малинкин. В 2014 г. в рамках поездки, организованной при содействии Фонда «Евразия», ей удалось посетить Иркутск. Беседуя с мигрантом из Узбекистана, она пришла к выводу, что многие его соотечественники «приехали в Россию, но не планируют здесь остаться» [16]. Нашла отражение в американской исследовательской литературе и проблема беженцев из Донбасса на территории России, связанная с событиями начавшегося в 2014 г. украинского кризиса. Именно освещение этого сюжета было одной из главных целей поездки Мэри Элизабет Малинкин в Пермь в 2014 г. Американская исследовательница рассмотрела вопросы размещения беженцев, поиски ими работы в Перми, реакцию местного населения на прибытие большого числа вынужденных переселенцев в Пермь. При этом следует указать, что в целом данное исследование носит объективный характер, М.Э. Малинкин указывает как на положительные, так и на отрицательные аспекты политики местных властей в этом вопросе. Взвешенность подхода автора проявляется, в частности, в том, как она объясняет причины трудностей с поиском работы, с которыми столкнулись многие беженцы из Донбасса в уральском городе. Американский миграциолог подчеркивает, что во многом они связаны со спецификой местного рынка труда, где дефицитными являются не те специальности, которыми обладает большинство переселенцев из восточной Украины. В то же время указано и на недостаточную эффективность государственной политики в отношении беженцев, в частности, проблемы с выплатой им пособий по безработице [15]. Проблема положения в России мигрантов из стран «дальнего зарубежья» несколько реже анализируется американскими исследователями. Однако среди изданий Института Кеннана можно выделить труд Марии Репниковой и Харли Бэлзер, посвященный китайской миграции [20]. В нем проанализировано территориальное размещение китайских мигрантов в современной России, показано, что их значительная часть концентрируется на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири. М. Репникова и Х. Бэлзер указывают, что в ряде регионов РФ существует негативный общественный фон вокруг китайских мигрантов, который усугубляется слухами о «китайской угрозе». При этом исследователи доказывают, что в реальности Россия отнюдь не является основным реципиентом китайской миграции, существенно уступая в этом плане США, Австралии и ряду других стран. Подлинный масштаб китайской миграции в Россию довольно скромен, и авторы даже склонны писать об «упущенных возможностях» России. Беспочвенны, по мнению американских социологов, и опасения относительно захвата китайцами «жизненного пространства» на российском Дальнем Востоке. Уровень развития экономики и социальной инфраструктуры региона делает его не слишком привлекательным для китайских мигрантов. Многие из них предпочитают уезжать в западные районы России, а после этого - в страны Европы. Тем не менее, потенциал у китайской иммиграции в Россию весьма велик, особенно учитывая демографическую и социально-экономическую ситуацию на севере КНР, подчеркивают Х. Бэлзер и М. Репникова. В некоторых работах американских авторов затрагивается и вопрос о роли России как важного центра транзитной миграции в современном мире. Эта проблема была затронута сотрудником Института Кеннана М. Трудолюбовым в связи с анализом темы восприятия в России «миграционного кризиса» в Европе. Он указывал на то, что в российском обществе доминирует точка зрения, согласно которой причиной бегства сирийцев в Европу является крушение их национальной государственности, произошедшее по вине стран Запада (прежде всего США). При этом М. Трудолюбов доказывал, что именно Россия, весьма избирательно принимающая беженцев из Сирии, является одной из стран-транзитеров, через которые направляются потоки мигрантов в Европу [24]. Выводы. Таким образом, в Институте Кеннана под руководством его бывшего директора профессора Блэра Рубла удалось создать структуру, которая эффективно занимается анализом миграционных процессов в современной России. Институт стал центром притяжения не только для американских миграциологов, но и для специалистов, постоянно работающих в российских исследовательских центрах. Следует отметить, что сотрудники Института Кеннана не ограничиваются анализом статистических материалов, касающихся миграционных потоков в Россию, но занимаются и полевыми социологическими исследованиями. Эти исследования охватывают не только Москву и Санкт-Петербург, но и города Урала, Восточной Сибири, Дальнего Востока. Именно это нередко позволяет сотрудникам Института Кеннана делать выводы, которые расходятся со стереотипами, созданными СМИ. Во многих трудах, опубликованных под эгидой Института Кеннана, проводилась мысль о том, что ситуация в России отнюдь не является уникальной. После распада СССР наша страна столкнулась с наплывом трудовых мигрантов, который уже пережили многие государства Запада. Более того, ряд американских исследователей указывают, что по некоторым параметрам можно провести параллели между ситуацией в России и США - в двух многонациональных государствах, имеющих в своем составе регионы, которые долгое время не сталкивались с наплывом мигрантов. Отмечается и тот факт, что негативный общественный фон вокруг мигрантов также присущ отнюдь не только России, а характерен для многих государств современного мира. В то же время нельзя не обратить внимания на тот факт, что уже в условиях украинского кризиса произошло некоторое изменение тематики и тональности публикаций Института Кеннана. Большее внимание стало уделяться проблемам на пути реализации российской миграционной политики. Большинство исследователей констатируют неудачи российских государственных структур в осуществлении программ интеграции мигрантов в принимающее общество.

Об авторах

А В Антошин

Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина

Автор, ответственный за переписку.
Email: alex_antoshin@mail.ru

Антошин Алексей Валерьевич - доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры востоковедения Уральского федерального университета им. первого Президента России Б. Н. Ельцина.

пр. Мира, 19, Екатеринбург, Россия, 620003

Список литературы