О пользе сотрудничества «физиков» и «лириков»: концепции точных и естественных наук в социальном и гуманитарном знании

Полный текст

Введение

Взаимная «любовь» физиков и лириков вошла в поговорку, породив многочисленные анекдоты. Помимо высокомерного отношения к коллегам гуманитариям представителей точных и естественных наук, считающих «научными» лишь свои дисциплины, у этого соперничества есть и материальные основания — распределение ресурсов, финансирование, гранты. Хотя здесь наблюдается значительный перевес в сторону первых, в особенности,  в случае практического значения применения результатов исследований, не стоит игнорировать затраты на оборудование и расходные материалы.

Наиболее радикальные участники противостояния заявляют об исчерпании общественными и гуманитарными науками своего предела, оценивания их лишь как «записи-констатации» (ит. ricordo) [1. P. 110], полагая, что эти дисциплины вытеснят потоки «больших данных»: при наличии большого количества информации компьютер установит правило, по которому будут сформулированы гипотезы о причинной связи феноменов. Кроме того «цифры говорят сами за себя» [1. P. 110]. Немецкий мыслитель Г. Маркузе в 1960-х годах характеризовал подобные тенденции как уничтожение «обществом изобилия» «всех критических измерений разума» [1. P. 113], превращение его свободы в «покорность фактам жизни [2. C. 10]. Ныне ситуация еще тревожнее: в «обществе расчета» алгоритмы формируются необходимостью влиять на поведение, а представленные этими алгоритмами схемы строятся так, чтобы не позволить объектам манипуляций размышлять [1. P. 115].

Сфера общественных и гуманитарных наук остается одной из немногих областей, где еще развиваются размышления о человеке, его месте в мире и будущем. Сотрудничество гуманитариев с добившихся беспрецедентных успехов кибернетикой, биотехнологиями, биомедициной и другими естественными и точными дисциплинами приносит интересные результаты. В статье ставится цель осветить некоторые его примеры, как позитивные, так и негативные.

Кибернетика в общественных и гуманитарных науках  и философия сознания

Теоретический плюрализм и развитие междисциплинарного диалога позволяют получить более комплексную картину рассматриваемой вещи  (К. Калхун) [3. P. 16]. При использовании нескольких теорий каждая из них предлагает определенный, хотя и не исчерпывающий аспект истины. Благодаря подобному подходу вещь раскрывается наиболее полно, во всех ее проявлениях. В философии социологии и религии этот метод, названный «кибернетической теорией» или системным подходом, разработан Г. Бейтсоном. Под системой понимается «любая единица, содержащая структуру обратной связи и, следовательно, компетентная обрабатывать информацию». Открытая система допускает взаимодействие между понятиями и материальностью, субъектом и окружающей средой, абстрактным и реальным. «Кибернетика» определяется как сравнительное исследование коммуникационного потока в комплексной социальной системе. Понимание этого потока возможно лишь при осмыслении в контексте всех релевантных сфер и связей, встраивающих его в систему мироздания [4. P. 21–22]. Восхождение от частного к общему — разработка «теории систем», наряду с ее «реверсом» — применением в психологии, социологии, религиоведении и философии — дает неплохие  результаты. Р. Сюда-Амброзяк вслед за Д.-Э. Алварссоном использовала методологию кибернетики для объяснения религиозных трансформаций в Латинской Америке, в частности экспансии пятидесятничества в Бразилии [4. P. 21]. Достоинства подобного подхода заключаются в рассмотрении не только элементов феномена пятидесятничества — рассказов обращенных, специфики ритуалов, социального взаимодействия в общине, — но и их контекста, связей и взаимовлияния без оскорбления чувств верующих.

 Реверс концепций наблюдается также в психологии, нейронауках, философии сознания/разума (philosophy of mind)^[1].

После «триумфального возвращения сознания» в науку^[2], в которую в эпоху господства логического позитивизма оно не допускалось в силу своей субъективности^[3] — невозможности стороннего исследования происходящего в разуме решающего проблему человека, — в этой области философии все большее внимание уделяется методам естественных наук, в том числе квантовой физики. Ее представители активно отреагировали на озвученное в 1987 г. наблюдение Т. Нагеля о том, физика прогрессировала, изъяв разум из того, что пытается объяснить, хотя обладает значительным потенциалом в данной области [8. P. 36]. Этот философ интерпретировал проблемы корреляции тела и разума и возможности познания разума другого.

Начиная с 1993 г исследования сознания переживают настоящий бум: в год публикуется около 5 000 работ, касающихся этой проблемы или сопряженных вопросов [9. P. 236]. Платформой обсуждения этих тем стал журнал «Журнал исследований сознания» (Journal of consciousness studies). Стимулом послужила формулировка Д. Чалмерсом в 1995 г так называемых «трудных» и «легких»^[4] проблем сознания [10]. Ф. Рифферт рассматривал «трудную» проблему так: содержание сознания субъективно, происходящее с человеком,  решающим шахматную задачу, доступно лишь ему. Внутреннюю перспективу «от первого лица» нельзя постигнуть с позиции «третьего лица»: объективные, даже интерсубъективные исследования здесь невозможны [11. P. 83]. Для решения проблемы Чалмерс ввел понятие qualia — «доступных лишь интроспективно, феноменальных аспектов нашего сознательного существования» [12. C. 142], непостижимой внутренней жизни или опыта, которых в мысленных опытах заменяет кремниевыми чипами — функциональными изоморфами. И.В. Ощепков продемонстрировал неубедительность мысленных экспериментов этого философа^[5], предъявляя испытуемым один и тот же стимул, а затем сравнивая нейронную активность мозга, исключив «случайные шумы» [12. С. 145]. Индийский невролог В.С. Рамачандран полагает, что невозможность обмена qualia — исключительно языковая проблема, «вопрос перевода» собственных квалитативных состояний с «языка нейронов»  на обычный язык. Она решится, когда можно будет взять составленный  из нейронов кабель, исходящий из области V4 зрительной коры мозга  испытуемого, и «подключить» его к той же области в мозге исследователя [12. С. 146–147].

Эффективность мультидисциплинарности демонстрирует антология «Спутник сознания» 2007 г. [3]^[6], включившая порядка 70 работ представителей разных дисциплин, освещающих проблему под разными углами. М. Тай сосредоточился на проблемах, не решаемых бихевиоризмом: вопросах принадлежности ментальных объектов; субъективности точки зрения; механизме порождения сознательного состояния физическим; двойников (философских зомби)^[7]; восприятия цветового спектра; единства восприятия; разделенного сознания [3. P. 23–33]. М. Велманс отвергает традиционный дуализм и редукционизм, предлагая рефлексивный монизм для объяснения реляций феноменального сознания с мозгом и окружающим миром [3. P. 769–784]. Э. Карденья осмысливает «аномальный опыт», включая мистический «выход  за пределы тела» и ощущение приближающейся смерти, вводя термин «альтернативные эпистемологические пути» [3. P. 187–202]. Освещаются возможности квантовой физики в исследовании сознания, в частности ставшей классической «проблемы тела и разума», а также результаты и импликации нейрофилософского эксперимента Б. Либета, касающегося свободы воли^[8].

Предпосылкой развития «философии сознания» также считают не получившую широкого распространения «генетическую эпистемологию» (теорию развития знания) Ж. Пиаже [6. P. 95–98] и более популярную «философию процесса» Н.А. Уайтхеда [16]. Ф. Рифферт, сопоставив эти теории, заключил, что, достигнув схожих результатов, они различаются лишь в вопросах:  1) концептуального конфликта на подсознательном уровне^[9] и 2) принципа функционирования сознания^[10] [6. P. 99–100]. Обе концепции рассматривают подсознание, прежде исключенное из «серьезной» науки. Уайтхед утверждает: «сознание — венец опыта — достигается лишь временами, не являясь его необходимой основой» [16. P. 267]. Согласно его концепции, философы, избравшие отправной точкой исследования бытия сознательное человеческое знание, заданное как «clare et dictincte» (ясное и отчетливое — Р. Декарт), впрягли телегу впереди лошади, поскольку осознанное знание — лишь очень ограниченный слой многообразного человеческого опыта [6. P. 91].

Для исследования человеческого мозга и разума, о которых известно меньше, чем о их достижениях, прибегают к одному из них — кибернетике. Коннективизм объясняет человеческое познание мира (когнитивные процессы) с помощью искусственных нейронных сетей (ANN). Хотя большинство нейропсихологов считает данный подход биологически недостоверным из-за чрезмерного упрощения процессов, Т. Шульц предлагает применять его разработки в образовании. Вместо радикального конструктивизма, устраняющего обратную связь с педагогом и предлагающего студентам самим выстраивать новые структуры знания, рекомендуется принять позицию умеренного конструктивизма, признающего учителей с их инструкциями важными  элементами учебного процесса. Предложения коннекционизма — практика, обратная связь, предварительное знание, грамотно структурированные  уроки — могут показаться более ориентированными на преподавателя, чем на обучающегося. Однако концепции углеродной копии (СС) и слепой углеродной копии (ВСС), предполагающие получение сообщения указанными в списке, то есть обеспечение полной целевой обратной связи с гарантией  доступа к вариантам решения, согласуется с теорией образования Пиаже, сфокусированной на учащемся. Шульц предлагает сочетать этот подход с трехступенчатой моделью образования А. Уайтхеда, помещавшего в центр первого (романтического) и третьего (обобщающего) этапа ученика, второго (уточняющего) — учителя. На первой стадии обучаемый пытается самостоятельно решить проблему. На второй — педагог предлагает необходимые для ее решения знания, связывая их с опытом, полученным на первом этапе. На третьей происходит возвращение к первой — перед обучающимся ставится новая проблема. По данным исследования Ф. Риффера, школьники, изучающие физику по данной методике, продемонстрировали эмоциональное удовлетворение, высокую академическую самооценку, всестороннее когнитивное развитие и лучшее поведение на занятиях [6. P. 100–101].

Современная «философия сознания» остается одной из самых перспективных областей мультидисциплинарного сотрудничества и доказательством его эффективности.

Перспективы трансгуманизма

Тесного взаимодействия философии с кибернетикой, биологией, информатикой, генной инженерией, робототехникой, биотехнологией и многими другими отраслями науки требует относительно новое философское течение — трансгуманизм^[11]. Истоки трансгуманизма относят к 1927 г, когда британский биолог-эволюционист Джулиан Хаксли в монографии «Религия без откровения» [17]^[12] определил его как новую гуманную идеологию входящего в эру научно-технической революции человечества, которое, избавившись  от религии в повседневности, благодаря развитию биологии и генетики, избавится и от ненужных болезней, страданий, а впоследствии смерти. Единомышленником реформатора был британский писатель-фантаст Олаф Стэплдон, поведавший о мутанте-сверхчеловеке (homo superior) в книге «Странный Джо» (1935), возможной смене человечеством физических форм и духовных метаниях от утопий до религиозной тирании гигантских мозговых башен («Последние и первые люди: история близлежащего и далёкого будущего» 1930), писателе, отделившем разум от тела, отправившимся в космическое путешествие и встретившимся с представителями галактической федерации, которые, объединив телепатической связью планеты и звезды, решили достучаться до Бога и узнать у него смысл жизни («Создатель звёзд» 1937) [19].  Из-за несоответствия науки грандиозным целям интерес к проекту вскоре угас и исчез на фоне ужасов Второй мировой войны. Его возрождение связано с успехами научно-технической революции 1960-1970-х гг, в частности крионики,^[13] популяризированной основателем Института крионики Робертом  Эттингером в книге «Перспективы бессмертия» (The Prospect Of Immortality) [20]. Утверждение трансгуманизма связывают с одноименным эссе Хаксли в книге «Новые бутылки для нового вина», переизданной под названием «Знание, мораль и предназначение» [21]. Автор предлагает исследовать и картографировать человеческую природу, ее возможности и ограничения, полагая, что человек, оставаясь человеком, должен превзойти (или трансцендировать) себя через воплощение новых возможностей (ради) своей природы для подготовки к работе «директором космического офиса» [21]. В 1998 г философы Ник Бостром и Дэвид Пирс организовали Всемирную организацию трансгуманистов. Довольно провокационные вопросы анкетирования ее членов в 2005 г включали правомочность использования технологий для расширения человеческих возможностей, отношение к многовековой жизни, перспективы этического кодекса для всех мыслящих существ (искусственного интеллекта, людей, пост-человечества и негуманоидов), загрузки мозга в компьютер как возможности продолжения жизни и получения детей путем клонирования [22. P. 3].

Ныне трансгуманизм претерпел серьезные изменения и разделился на множество течений, сохраняющих определенные общие черты. Ж. Деррида, осуществив деконструкцию человеческого нарциссизма, продемонстрировал, что субъект больше не устанавливает себя центром Вселенной, вершиной эволюции и даже хозяином себе самому (М. Питерс) [23. P. 233]. Появилась пост-гуманистическая концепция, превосходящая идею человеческого как «онтологически закрытую», и выходящая за пределы традиционного понимания формы [23. P. 237]. Радикальные пост-гуманисты предлагают чистое бытие, не нуждающееся в человеческом теле, которое следует устранить как помеху пост-биологической жизни [23. P. 235]. Как полагает Р. Марин, людям пора задуматься о защите последней границы — человеческого тела. С.М. Баретто осмысливает границы между человеком и киборгом [23. P. 234]. Серьезное внимание привлекает проект «загрузки» человеческого мозга в компьютер, требующий масштабного мультидисциплинарного сотрудничества^[14] и  реверса концепций из одной дисциплины в другую. Вопреки трудностям, связанным с огромным количеством нейронов^[15], осуществляются попытки сканирования и «картирования» мозга. Определение знаний и мыслей, а также элементов сознания и подсознания в качестве «контента» заимствовано из кибернетики. Термин «коннектом», означающий полноту нейронных связей нервной системы, С. Сеунг взял у этой дисциплины [24]. Этот исследователь породил новое направление в когнитивной психологии и философии —  коннекционизм. В проектах «Мозг» и «Коннектом человека» изучают структуру мозга и картируют его методами реверсивной инженерии^[16].

Теория множеств и концепция гетерархии

Теорию систем или ее частный случай, концепцию гетерархии, использовал И.В. Красавин для преодоления противоречий в представленной  итальянскими постопераистами^[17] теории общего интеллекта.

Понятие «общий интеллект» введено К. Марксом во «Фрагменте о машинах» (1858), сравнивающем их работу со знанием, материально производимым человеческим разумом в мозге [25]. Локомотивы, железные дороги и машины классик называл свидетельствами силы человеческого знания, «орудиями человеческого мозга, созданными руками человека» [26]. Всеобщее  общественное знание [Wissen] превратилось в непосредственную производительную силу, став показателем того, до какой степени условия общественного жизненного процесса подчинены контролю всеобщего интеллекта  и преобразованы в соответствии с ним; до какой степени общественные производительные силы созданы не только в форме знания, но и как непосредственные органы общественной практики, реального жизненного процесса [25. C. 215]. Итальянские постопераисты вывели из этого отрывка постоянно возрастающую роль знания в обществе: если общий интеллект характеризуется как совокупность человеческих знаний, необходимых для управления машинным производством, то по мере развития последнего, он будет прогрессировать и знание обретет в обществе центральную роль [27. C. 110].  Рабочий класс в этой теории определяется как множество.

Эта теория развивается в книге П. Вирно «Грамматика множества:  к анализу форм современной жизни», где множество понимается как народ [5. C. 9]. Б. Спиноза определял множество (multitudine) как «форму общественного и политического существования многих в качестве многих», краеугольный камень гражданских свобод [27. С. 10]^[18], в отличии от Т. Гоббса, противопоставлявшего неуправляемую толпу (multitude) как нечто негативное народу, соответствовавшего его концепцию государства [27. С. 14].  Множество не отделяется от Единого / универсального, общего / разделяемого, но заново его определяет [27. С. 39].

Разум в собственном качестве, чистый интеллект, при разрушении традиционных сообществ становится компасом там, где наблюдается  незащищенность от мира в его тотальности [27. C. 31]. «Жизнь разума» –  Единое, которое подчиняется способу быть множеством. Выход разума на первый план — результат того, что более общие и абстрактные лингвистические структуры становятся инструментами ориентации, направляющими человеческое поведение: это одно из условий, определяющих современное  множество [28. C. 31–32]. Коллективный характер интеллектуальной деятельности делает ее, согласно Марксу, «пружиной производства материальных благ» [27. С. 33]. Если General Intellect (общественный интеллект) не становится республикой, публичной сферой, политическим обществом, он начинает безрассудно множить формы подчинения [28. С. 37–38].

 Согласно этой теории, общий интеллект складывается из общественных отношений благодаря интенциональному знанию и проявляется как связь структуры с ценностью. Некоторые постопераисты полагают, что творческая продуктивность общего интеллекта превзойдет ограничения и гарантирует обществу политическую и экономическую свободу (М. Лаццарато^[19],  А. Негри^[20], П. Вирно). По другой точке зрения, общий интеллект — общественная и коммуникационная способность или вид «общественного мозга» — вместе с цифровыми технологиями присвоен «обществом контроля»^[21]. Масс-медиа и интернет делают отношения людей доступными для наблюдения и контроля, совершенствуя их эксплуатацию (М. Пасквинелли, К. Верчеллоне). Постоянное сканирование человеческих отношений позволяет капиталу распространять и трансформировать информацию в знание,  давая возможность манипулировать «экономией внимания» в целях «когнитивного капитализма» (Пасквинелли, Т. Терранова) [26. P. 225].

Однако при ориентировании социальной теории на множественность остается отмеченная И. Красавиным проблема структуры, лежащей в основе общественных отношений, и ее воспроизводства в повседневных действиях людей [34. С. 173].

Постопераистскую интерпретацию множества как надежду на эмансипацию Т.Х Керимов и И.В. Красавин считают проблемной. Это касается объяснения механизма перехода онтологического настоящего в политический  порядок: необратимость и плюралитет множества не тяготеют к определенному режиму [35. P. 1299]. Множество создает многообразие связей и видов акторов, одновременно конкурирующих и сотрудничающих друг с другом (Ю. Тэкер). Оно никому не служит, не имеет порядка. Освобождение  от одного порядка означает подчинение другому: такова онтологическая множественность общества. Множество — сеть, предполагающая различные топологии отношений, которые в силу различности не могут основываться на одной иерархической структуре. Она определяет себя в зависимости от  собственных топологий (видов реляций, порядков, типов акторов и т. д.).

Вторая проблема состоит в общности «общего». Согласно Негри, общее — сингулярное, по-разному влияющее на разных членов множества. Это парадоксально означает, что общее не принадлежит множеству, является внешним, не только разделяется, но и разделяет. Общность общего формальна и обеспечивает разных акторов различными плодами труда. Общему сложно унифицировать множество через навязывание телеологии общей  кооперации. Для обеспечения динамичных реляций внутри самоорганизации без командного центра следует предположить, что порядок рекурсивен и приходит извне, от множества индивидуумов и групп (сингулярностей), и не полностью подчиняется общей цели кооперации [26. P. 227].

 Для преодоления логических противоречий Красавин предлагает понимать общество как гетерархию^[22] — множество иерархий, связанных сетями и составляющих агрегацию (конгломерат) из акторов (сингулярностей) и реляций. Такая структура не предполагает «общего» целеполагания, способного, по мнению Негри, привести к освобождению от эксплуатации, поскольку «живой труд» или «общее», является множеством и превосходит эксплуатацию модусом реляций [26. P. 228]. Гетерархия воспринимает целое и части как имманентные множественные объекты, имеющие разные значения,  сочетает различные сосуществующие целостности, является внешней и необратимой. Значение взаимоотношений в ней меняется с каждым отклонением одного состояния от другого (Э. фон Голдаммер). [26. P. 227]. Множественность проявляется в реляционной деятельности индивидуумов, автоматически формируя причинные связи, не руководствующиеся телеологией  (К. Керимов) [35. P. 1305]. Структурирующий процесс исходит извне любой части и целого, связывая реляции с различными значениями без «общей»  интенциональности.

Возможность эксплуатации этих отношений агентом означает непреодолимость тотального неравенства. Однако отсутствие тотального контроля над агентом ведет к неизбежному преодолению тоталитаризма, всегда временного и частичного. «Создание множеств» и их эксплуатация — бесконечный процесс. Общий интеллект предоставляет возможности обеим сторонам и используется как для освобождения, так и для гегемонии [26. P. 229].

Общество с гетерархической структурой обладает общим интеллектом, так как самоорганизуется через объединение гетерогенных реляций. Общий интеллект обрамляет опыт и автоматичность деятельности, но отвергает  восприятие этих связей как источника организации. Предоставляемые общим интеллектом возможности можно использовать, но нельзя вынудить его подчиниться определенному институциональному порядку. В гетерархии процветают иерархии реляций, сети остаются орудием пролиферации. Наряду с контролем и аппликацией методик принуждения общий интеллект создает методы освобождения, обремененные новыми ограничениями. Разрушив индустриальный институционализм, организация сетей принесла новые контролирующие иерархии. Этот процесс необратим и лишь отчасти контролируем: процесс и композиция топологического распределения вариабельны,  но самоорганизация множества остается внешней по отношению к любому общественному порядку [34. С. 179–180; 35. P. 231].

Вывод Красавина: «В социальных практиках гетерархию с ее многообещающими экономическими перспективами в виде распределения знания трудно успешно формализовать» [26. P. 230], наряду с концепцией о общем интеллекте, который может и эксплуатироваться капитализмом, и привести к освобождению от эксплуатации, делают невозможным практическое применение его концепции.

Формализация ради формализации и сайентизм

Существует множество примеров неэффективности взаимодействия «физиков и лириков», особенно при механическом перенесении законов одной науки в другую. Это касается попыток использовать в гуманитарном знании математической символики и формул для придания работе скорее наукообразного или псевдонаучного, чем научного вида. Этим иногда грешит стремящаяся все формализировать аналитическая философия (в частности, логический позитивизм), вынужденная постоянно разрабатывать претендующие на всеобъемлемость математические модели и постоянно от них отказывающаяся.

Подобную тенденцию иллюстрирует математическая формализация «второго закона преступного поведения», предложенного норвежским судебным психиатром и психоаналитиком Д. Абрахамсеном. Закон утверждает, что вероятность преступления (C) равна совокупности личных преступных склонностей (T), суммированных с общей ситуацией человека (S) и деленных на величину сопротивления индивидуума (R). Он выражается формулой:  С = (T + S) / R, — по которой якобы можно количественно дефиницировать человеческое поведение [36. P. 473]. Неясно, имеет ли формула смысл, так как измеряемые количественно понятия («личные преступные склонности»,  «общая ситуация человека» и т. д.) не определены строго и отсутствует метод их измерения.

Этики и правозащитники выступили против этого шедевра формализующей мысли, назвав его «концептуальным приспособлением», которому никого не удастся «убаюкать ощущением безопасности» [36. P. 475]. В 1949 г американский психолог, специализировавшийся в предотвращении преступности малолетних, Джером Бейтс констатировал, что знания в области ментальных процессов «прискорбно недостаточны» для подобных измерений [36. P. 273]. Ныне ситуация не изменилась. Особые протесты вызвали гипотеза о возможности проследить «будущих преступников» с детства, восприятие девиантного поведения ребенка как ментальной или социальной болезни, подлежащей лечению. Предлагалось объявить любой детский невроз или страх залогом будущих преступлений, установить пожизненное наблюдение (точнее, слежку) с вероятным принудительным психиатрическим лечением.

Прекращенные после разгромных статей 1950-х исследования возобновились в 1970-х. Социологи разрабатывали шкалы для подсчета «личных преступных склонностей» и «общей ситуации» [37. P. 111]. Гранты на исследования выделялись свыше двадцати лет, пока к нему не подключилась британский этик С. Хаак, назвавшая изыскания «чем-то средним между сциентизмом и цинизмом» [38]. Внимание обращалось и на тот факт, что само  применение этой формулы автоматически отменяло презумпцию невиновности, относимую к неотъемлемым правам человека и гражданина. К тому же оно вело бы к нарушениям священной для либерализма неприкосновенности частной жизни.

Наиболее радикальные противники чрезмерной формализации опасаются превращения аналитической философии в «полицейского на луче знания» и «патентное бюро по защите идей» [9. P. 153].

По словам чешского философа науки М. Заха, при всех заслугах мета-аналитической философии ей не удается выполнить амбициозную сверхзадачу — разработать универсальную методологию для всех наук, адекватную для всех научных теорий [37. P. 118]. Не оправдал чрезмерных надежд логический анализ языка науки, в котором видели ключ к пониманию структуры научных теорий и их объяснений, доказательств предложенных гипотез  и роли эксперимента [37. P. 107].

 Т. Кун, чья концепция смены парадигм прочно заняла место в философии, после выхода самой цитируемой в истории науки монографии «Структура научных революций» (1962 г), остаток жизни безуспешно разрабатывал не релятивистскую философию науки. Его концепция несоразмерности, по которой представители разных отраслей одной науки, например, физики, не смогут понять друг друга и своих предшественников из-за специфики языка, опровергается Д. Шейпером и практикой физической науки [37. P. 114].  Шейпер демонстрирует несостоятельность попыток объяснить понятия «сила», «энергия», «поле», «электрон» и др. с точки зрения необходимости и достаточности. По его мнению, адекватные философские концепции о науке исходят из развития знания, мышления и понимания природы конкретной дисциплины [37. P. 118].

В американской аналитической философии растет недовольство логическим позитивизмом, «погрязшим во внутренних противоречиях» [39. P. 107], и все большую популярность приобретают так называемые «натурализованные» методы [37. P. 109], заимствованные из естественных наук. Подобный подход использует «натурализованная эпистемология» У.В.О. Куайна [1]. Для преодоления «белых пятен» и других недостатков позитивизма авторы проекта «Мудрость и философия: Современный и компаративный подходы»²³ предлагают обратиться к позитивному опыту китайской духовной традиции, дабы вернуть философию в практическое измерение, укрепив ее связь  с жизнью [39].

Чешский философ науки А. Зак рекомендует избегать неоправданной формализации, разработки в эссенциалистской манере концепций в терминах необходимо/достаточно, оторванной от рассматриваемых наук терминологии [37. P. 113]. Этот мыслитель предостерегает против использования методов логического позитивизма, стремящегося строить анализ вне зависимости от конкретной научной практики [37. P. 121].

После мрачного прогноза Д. Кобоса-Санчиса, предрекающего, что, рассуждая о телесных трансплантатах, биологической реанимации с помощью процедур — крионике или колонизации других планет, люди лишь откладывают неизбежное — исчезновение человечества [23. P. 238], хочется верить немного более оптимистичному предвидению Д. Кэмпбелла: «Если человечество выживет, оно будет вынуждено стать лучше» [40. P. 28].

Заключение

Если говорить о пользе сотрудничества «физиков и лириков», его результаты можно условно разделить на положительные (в том числе полезные), нейтральные и ошибочные (тупиковые или даже курьезные).

Ценные плоды приносят междисциплинарное сотрудничество и взаимный реверс концепций в «философии сознания» и работах по созданию ИИ, продемонстрировавшие преимущества взаимодействия и рассмотрения научных проблем с разных перспектив. Интересные результаты приносят попытки «натурализации» или «витализации» философии.

Возможно также, что сотрудничество, в котором «лирики-гуманитарии» будут осмысливать значение и последствия открытий точных и естественных наук, а также участвовать в образовании специалистов в этих областях, внесет свою хоть малую толику в преодоление современного острого гуманитарного кризиса — качественного разрыва между технологической оснащенностью человечества и его гуманитарным развитием.

_{¹ Трудности передачи термина на другом языке отмечал переводчик книги Д. Чалмерса  «Сознающий ум» (The conscious mind) В.В. Васильев [5. С 5–6].}

_{² Его предрек один из ведущих представителей философии сознания Д. Чалмерс в 1994 г.  [6. P. 84].}

_{³ После публикации в 1943 г «Концепции разума» Г. Райла [6] теория разума не развивалась десятилетиями, тема подсознания вызывала инстинктивное отторжение «серьезных» ученых. Умозаключения о причинной связи наблюдаемых событий и ненаблюдаемых подсознательных стимулов считались скандальными [7. P. 27]. Было неясно, как применять «аналитические принципы научного метода» к разработке концепции, которую по определению невозможно понять сознательно. Из-за господства неопозитивизма и радикального бихевиоризма, основанного на изучении поведения, концепция сознания как «ненаучная» исчезла из эмпирически ориентированного научного дискурса за исключением психоанализа, обвиняемого в псевдо-научности [6. P. 83].}

_{⁴ Решаемых обычными методами нейробиологии и когнитивных наук.}

_{⁵ Речь идет о заимствованном у Ф. Джексона эксперименте с нейробиологом Мэри, изучающей нейрофизиологию цвета в черно-белой лаборатории через черно-белый монитор. Описанный в 1982 г этот эксперимент был дополнен в статье «Что не знает Мэри» [13]. Г. Смит рассмотрел проблему перцепции с генетической точки зрения [14].}

_{⁶ Используется расширенное и дополненное переиздание, осуществленное в 2017 г.}

_{⁷ М. Малец, подчеркивая необходимость использования сознательного опыта для описания собственного двойника-зомби, находит эту идею некогерентной [15. P. 118–119].}

_{⁸ Измерив время между воздействием на двигательный центр коры головного мозга и желанием совершить действие, Либет пришел к выводу, что у человека остается около 200 мс, чтобы «наложить вето» на побуждение к действию.}

_{⁹ Для Пиаже его возможность — залог запоминания и понимания. Уайтхед относит конфликт к уровню символического или пропозиционного сознания, на уровне которого происходит понимание [6. P. 93].}

_{¹⁰ Согласно Уайтхеду, высшая форма сознания — «совершенствование эстетического опыта» ради получение максимального удовлетворения от жизни [6. P. 94].}

_{¹¹ Слово образовано из латинских предлога «trans» (означающего «через», переход) и существительного «homo» (человек).}

_{¹² Встречающееся у Данте в «Божественной комедии» (1312) определение «transhumanе»  используется для характеристики видения человека, обретаемого в Раю [18. P. 142].}

_{¹³ Сохранение людей и животных при глубоком охлаждении.}

_{¹⁴ Помимо представителей информационных и компьютерных дисциплин в нем участвуют биологи, медики, физиологи, нейропсихологи, социологи и философы.}

_{¹⁵ Приблизительно 1012. Если бы каждый из них был размером с зерно, для их транспортировки потребовалось бы несколько судов и более сотни грузовиков и трейлеров (М. Гарсиа де Молина) [23. P. 235–236].}

_{¹⁶ Разборка механизма для понимания принципа его действия.}

_{¹⁷ Постопераизм или автономный марксизм — философское течение, возникшее в Италии в 1960-х гг.}

_{¹⁸ И. Красавин находит в этом неточность, уточняя, что множество политически активных и договаривающихся людей образует conatus (здесь — импульс), отражающийся в стремлении к утверждению политического порядка, который приносит инерция согласия [26. P. 226].}

_{¹⁹ Социолог Маурицио Лаццарато в книге «Знаки и машины: Капитализм и производство субъективности» [29] рассматривает проблему в связи с необходимостью избежать порабощения машинами и ловушек субъективности, производимой капитализмом подобно любому другому товару. В позднейших произведениях «Ненависть капитала ко всему миру: Фашизм и революция» [30] и «Ты согласен с революцией? Меньшинства и классы» [31] он интерпретирует фашизм как оборотную сторону неолиберализма, демонстрируя назревание условий для революций в современном мире.}

_{²⁰ Особое внимание этот мыслитель уделяет необходимости «развивать революционное сознание», независимое от государства, профсоюзов и политических партий, а также формам неполитического «автономистского» сопротивления рабочего класса капитализму: абсентеизму (отстранению), замедлению работы и социализацию на рабочем месте [28]. Концепция сопротивляющихся капитализму «множеств» представлена в совместной с М. Хардтом книге «Империя» [32]. Глобализацию оценивается позитивно, как способствующая накоплению  революционных предпосылок. Дальнейшее развитие концепция социальных множеств как плюральности сингулярностей нередуцируемого многообразия, являющегося субъектом постфордистского производства [33. C. 125], получила в книге «Множество: Война и демократия в эпоху империи» [33].}

_{²¹ «Общество контроля» — капиталистическое общество.}

_{²² Понятие «гетерархия» появилось в ранних теориях искусственных нейронных сетей, которые связали структуры и принципы ценностного формирования. У.С. Маккаллок, автор первой теоретической модели искусственной нейронной сети, ассоциировал гетерархию ценностей с концепцией целого. Части гетерархического объекта связывают друг с другом каждый отдельный объект, способствуя его изменению. Это лишает силы логический закон транзитивности — трансфера черт одного объекта другому без изменений [26. P. 225–226].}

_{²³ The transhumanist culture. Experts from Vita-More N. Create/recreate: The 3rd millennial culture. Режим доступа: https://web.archive.org/web/20120419161918/http://www.transhuman.org/ transhistory.htm (дата обращения: 22.02.2023).}

Об авторах

Ирина Михайловна Цибизова

Автор, ответственный за переписку.
Email: itsibizova@mail.ru
ORCID iD: 0000-0003-1428-2152

кандидат исторических наук, научный сотрудник, отдел философии

Список литературы