О ГЕНЕЗИСЕ И БУДУЩЕМ ИНСТИТУТА ПРОКУРОРА AMICUS CURIAE В МЕЖДУНАРОДНОМ ПРАВЕ

Полный текст

Введение Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии (далее - «МТБЮ») стал первым опытом международного сообщества по учреждению международного судебного органа для уголовного преследования лиц, виновных в совершении международных преступлений, после Второй мировой войны. Завершив свою работу в 2017 г. после почти двадцатипятилетнего функционирования, он оставил после себя богатое правовое наследие, которое предстоит изучать не одному поколению юристов-международников. Многие правовые концепции и механизмы, разрабатывавшиеся судьями в режиме реального времени, зачастую путем проб и ошибок, - многочисленные поправки в Правила процедуры и доказывания тому подтверждение - были восприняты последующими международными уголовными трибуналами ad hoc и служат ориентиром для Международного уголовного суда. Для преследования преступлений против отправления международного уголовного правосудия (Marusin, 2002; Trikoz, 2009; Kopylova, 2019) в случаях, когда участие системного прокурора нецелесообразно[324], МТБЮ был создан особый институт - прокурор amicus curiae. Он представляет собой совокупность международно-правовых норм, регулирующих порядок назначения, прекращения полномочий, компетенцию, процессуальные права и обязанности комплементарного по отношению к прокурору международных уголовных трибуналов внесистемного органа следствия и поддержания обвинения в связи с посягательствами на отправление правосудия международными уголовными трибуналами. До сих пор в доктрине международного права ему практически не уделялось внимания, как в России, так и за рубежом[325]. Вместе с тем он представляет собой большой научный и практический интерес, благодаря своей уникальности и позитивной роли гаранта справедливости международного уголовного судопроизводства, а также элемента борьбы с посягательствами на отправление правосудия. Первая часть настоящей статьи посвящена истории его появления. Во второй части представлено его критическое осмысление, в том числе в свете необходимости формирования устойчивой и последовательной политики преследования преступлений против отправления международного уголовного правосудия. Наконец, в третьей части изложены предложения по созданию в системе международных уголовных трибуналов специального органа - Прокурора по преступлениям против отправления правосудия - в качестве альтернативы прокурору amicus curiae. Формирование института прокурора amicus curiae По меркам международного права институт прокурора amicus curiae[326] совсем молод - соответствующее положение появилось в Правилах процедуры и доказывания МТБЮ 13 декабря 2001 г., спустя семь лет функционирования трибунала в ходе двадцать второго пересмотра текста Правил. В отсутствие подготовительных материалов сложно однозначно определить причину его появления; содействовать ее установлению может анализ обстоятельств трех дел о посягательствах на отправление правосудия, которые были рассмотрены МТБЮ к тому моменту, а именно: против М. Вуджина[327], М. Шимича и Б. Аврамовича[328] и А. Нобило[329]. Порядок преследования лиц, подозреваемых в совершении посягательств на отправление международного уголовного правосудия, в МТБЮ менялся несколько раз, лишний раз подтверждая, что международное процессуальное право отличается динамичностью и гибкостью и развивается под влиянием практики. В самой первой версии Правил процедуры и доказывания от 11 февраля 1994 г. наказуемым признавался только отказ свидетеля давать показания по вопросу, имеющему отношение к предмету судебного разбирательства. По своему характеру данное деяние не требовало ни предварительного следствия, ни обвинительного заключения: суд констатировал его в режиме реального времени и сразу же выносил решение о наказании в виде штрафа в размере до 10 000 долл. США либо лишения свободы сроком до шести месяцев[330]. 30 января 1995 г. перечень составов дополнился покушением на оказание воздействия или устрашение свидетеля. Виды и размеры наказаний остались без изменений, однако у приговоренных в первой инстанции появилось право обжаловать приговор в апелляционном порядке[331]. В результате очередного цикла поправок 25 июля 1997 г. в Правилах процедуры и доказывания появился запрет на разглашение информации, признанной конфиденциальной постановлением Палаты[332]. Порядок преследования оставался неизменен еще несколько месяцев, до поправок 12 ноября 1997 г. Одновременно перечень посягательств на правосудие дополнился безосновательным уклонением от явки или представления документов по приказу трибунала[333]. По мере того, как к составам непосредственного проявления неуважения к суду (имеют место в зале судебного заседания «на глазах» у судей, in facie curiae - Bry, 1993:227) добавлялись составы опосредованного (которые суд не наблюдает физически), расширялось и регулирование порядка привлечения к ответственности (Bry, 1993:225). Обвиняемому было предоставлено право быть заслушанным судом; право на защитника; введено правило о необходимости установления виновности «вне всяких разумных сомнений», которое обычно применяется к обвиняемым в международных преступлениях. В результате поправок от 10 июля 1998 г. было принято более детальное регулирование порядка обжалования приговора в апелляционном порядке[334]. В следующий цикл поправок от 4 декабря 1998 г. не только существенно расширился перечень преступных деяний, но и была предусмотрена наказуемость подстрекательства и покушения на их совершение, а также внедрена градация наказаний в зависимости от тяжести содеянного: для менее тяжких - штраф в размере до 40 000 нидерландских гульденов и/или лишение свободы на срок до двенадцати месяцев; для более тяжких - штраф до 200 000 гульденов и/или лишение свободы на срок до семи лет. Отметим, что семилетним лишением свободы наказывались лица, признанные виновными в совершении международных преступлений (Kopylova, 2019:144). На момент рассмотрения дел против М. Вужина, М. Шимича и Б. Аврамовича и А. Нобило ч. (F) Правила 77 Правил процедуры и доказывания МТБЮ предусматривала следующий порядок преследования посягательств на отправление правосудия: «Если у Палаты имеются основания полагать, что лицо может быть виновно в неуважении к трибуналу, она может, по своей собственной инициативе, возбудить процесс и уведомить это лицо о том, что оно может быть признано виновным в неуважении к суду, а также о характере предъявляемых ему обвинений. После того, как лицу будет предоставлена возможность предстать перед судом и ответить на обвинения лично или через защитника, Палата может признать его виновным в неуважении к суду, если она будет убеждена в его виновности вне всяких разумных сомнений». М. Вуджин был основным защитником Д. Тадича в деле по обвинению в нарушении законов и обычаев войны12. Ему вменялось противоправное оказание воздействия на свидетелей в ходе подготовки процесса в связи с апелляционным обжалованием обвинительного приговора, вынесенного Д. Тадичу в первой инстанции. Согласно пунктам обвинения (вынесены в виде постановления Палаты), в период с сентября 1997 г. по апрель 1998 г. М. Вуджин давал указания свидетелям о даче ложных показаний второму защитнику Д. Тадича; жестами головы показывал свидетелям во время предварительных допросов, когда отвечать утвердительно, а когда - отрицательно; устрашал свидетелей с целью воспрепятствовать даче ими правдивых показаний; осознанно давал указание свидетелю дать ложные показания трибуналу; выплачивал денежное вознаграждение свидетелю за дачу предварительных показаний, соответствующих его указаниям, и отказывался выплачивать вознаграждение за показания, идущие с ними вразрез[335]. В основу дела легли материалы, представленные Прокурором МТБЮ. М. Вуджин был признан виновным в первой[336] и апелляционной инстанциях[337]. М. Шимич был обвиняемым по делу «Прокурор против М. Шимича и других»[338], а Б. Аврамович - его защитником. Согласно пунктам обвинения, в период с июля 1998 г. по май 1999 г. они реализовывали план по оказанию активного воздействия и устрашению одного из потенциальных свидетелей, подкреплявшийся подкупом, с целью убедить его принять участие в процессе в качестве свидетеля защиты и дать ложные показания. Соответствующая информация поступила от свидетеля Прокурору. Всю доказательную базу обвинения составили пять протоколов допросов свидетеля сотрудниками Канцелярии Прокурора[339]. Суд пришел к заключению, что обстоятельств, изложенных в них, не- 12 Душко Тадич, боснийский серб, политик, лидер ячейки Сербской демократической партии в поселке Козарац в общине Приедор. Приговорен МТБЮ к двадцати годам лишения свободы за преступления против человечности, серьезные нарушения Женевских конвенций и обычаев войны, совершенные на территории общины. достаточно для того, чтобы признать подсудимых виновными «вне всяких разумных сомнений», и вынес обоим оправдательный приговор[340]. А. Нобило был защитником Т. Бласкича[341]. В сентябре 1998 г. в ходе повторного допроса одного из свидетелей защиты он ходатайствовал о приобщении к материалам дела карты, подготовленной свидетелем, участвовавшим в деле «Прокурор против З. Алексовски». При этом он попросил свидетеля по делу Т. Бласкича озвучить в открытом судебном заседании должностное положение свидетеля по делу З. Алексовски. В отношении последнего Судебной палатой по делу З. Алексовски были приняты меры о защите персональных данных, включая его имя, лицо и профессию. После того, как личность свидетеля была разглашена, по его просьбе Посольство Боснии и Герцеговины в Нидерландах направило обращения Прокурору и Секретарю МТБЮ. В свою очередь, Прокурор информировал Судебную палату по делу З. Алексовски о случившемся, предложив квалифицировать деяние А. Нобило как разглашение судебной тайны. В первой инстанции А. Нобило был признан виновным[342], однако Апелляционная палата приговор отменила[343]. В решении об отмене приговора первой инстанции Апелляционная палата выступила с критикой предусмотренного Правилами процедуры и доказывания в действующей редакции порядка привлечения к ответственности лиц, подозреваемых в совершении посягательства на отправление МТБЮ правосудия. Для целей нашего исследования критика Апелляционной палаты является достаточно существенной, чтобы воспроизвести ее целиком: «[Предусмотренный в правиле 77 порядок] отличается от порядка, предусмотренного в правиле 91, согласно которому Палата может дать предписание Прокурору провести расследование в отношении свидетеля, подозреваемого в осознанной и умышленной даче ложных показаний, для подготовки и представления обвинительного заключения о даче ложных показаний. Было высказано предложение, чтобы возложить на Прокурора полномочия по возбуждению производства за неуважение к суду посредством вынесения обвинительного заключения или, в случае, если подозреваемый в неуважении к суду связан со стороной обвинения, - на amicus curiae, назначенного Палатой для этих целей»[344] (выделено нами). И далее: «Опасно, когда Палата выступает одновременно прокурором и судьей в отношении обвинения в неуважении к суду. Существует вероятность, что в таком случае не будут соблюдены процедуры и гарантии, обычно предоставляемые сторонам. Апелляционная палата отметила [...] пробелы в обычно применимых процедурах, которые бы не случились, если бы процесс по неуважению к суду был инициирован посредством обвинительного заключения и если бы бремя доказывания было возложено на Прокурора. Таким образом, крайне важно, чтобы Палата, самостоятельно возбуждающая производство в связи с неуважением к суду, на раннем этапе формулировала характер обвинения с точностью, присущей обвинительному заключению, и чтобы она давала сторонам возможность высказаться относительно подлежащих доказыванию обстоятельств. Это единственный способ обеспечить подозреваемому в совершении неуважения к суду справедливый процесс»[345]. Итак, идея внедрения прокурора amicus curiae зародилась, по всей видимости, в рамках дела против А. Нобило, в первую очередь в связи с тем, что действовавшее на тот момент регулирование не позволяло в полной мере обеспечить справедливое судебное разбирательство подсудимому. Действительно, прежний порядок привлечения к ответственности за посягательства на отправление правосудия не соответствовал ни характеру этих посягательств, ни характеру и срокам предусмотренного максимального наказания. Он не был приспособлен для проведения следственных действий, подготовки и поддержания обвинения, т.к. Судебные палаты не обладают ни необходимыми ресурсами, ни навыками. Между тем, рискуя лишиться свободы на максимальный срок до семи лет, подсудимый имел право на полноценное судебное разбирательство со всеми международно-правовыми гарантиями. Постановление об отмене обвинительного приговора А. Нобило Апелляционной палатой было вынесено 31 мая 2001 г.; полгода спустя в Правила процедуры и доказывания были внесены поправки, в результате которых появилась ч. (С) правила 77 следующего содержания: «Если Палата имеет основания полагать, что лицо может быть виновно в неуважении к суду, она может: (i) вынести предписание Прокурору провести расследование с целью подготовки и представления обвинительного заключения по неуважению к суду; (ii) в случае, если, по мнению Палаты, Прокурор находится в состоянии конфликта интересов по отношению к соответствующему деянию, вынести предписание Секретарю назначить amicus curiae для проведения расследования и информирования Палаты о наличии достаточных оснований для возбуждения производства о неуважении к суду; (iii) возбудить производство самостоятельно». Новая ч. (D) предусматривала: «Если Палата полагает, что существуют достаточные основания для возбуждения производства против лица за неуваже- ние к суду, Палата может: (i) при обстоятельствах, предусмотренных п. (i) ч. (С), вынести предписание Прокурору поддерживать обвинение по делу, или (ii) при обстоятельствах, предусмотренных пп. (ii) и (iii) ч. (С), вынести постановление, заменяюшее обвинительное заключение, и либо предписать amicus curiae поддерживать обвинение, поддерживать обвинение самостоятельно». В таком виде это положение просуществовало вплоть до закрытия трибунала и в целом было воспринято в правиле 90 Правил процедуры и доказывания Международного остаточного механизма для уголовных трибуналов, призванного завершить нерассмотренные дела МТБЮ и Международного уголовного трибунала по Руанде после окончания их функционирования. Допускаем, что вышеприведенные аргументы Апелляционной палатой были не единственными, которые сыграли роль в принятии решения о создании механизма прокурора amicus curiae. При анализе обстоятельств дел против М. Вужина, М. Шимича и Б. Аврамовича и А. Нобило сразу обращает на себя внимание то, что в каждом из них в качестве обвиняемого привлекался адвокат защиты. Все дела были возбуждены Палатами на основании информации, представленной Прокурором, и доказательственная база сводилась только к ней. В двух делах доказательства оказались недостаточными для подтверждения виновности подсудимых вне всяких разумных сомнений. Статистика привлечения защитников в качестве обвиняемых в ста процентах случаев возбуждения уголовных дел в связи с посягательствами на отправление правосудия и недостаточность доказательств против них в семидесяти процентах могла также учитываться при принятии решения о создании альтернативного процессуального механизма преследования такого рода деяний в случае конфликта интересов системного Прокурора. Отсюда можно предположить, что ситуация конфликта интересов может возникнуть для Прокурора не только тогда, когда под подозрением находится связанное с ним лицо, как это отметила Апелляционная палата в деле А. Нобило, но и когда подозрения падают на представителя стороны защиты. На правильность данного предположения указывает, в частности, то обстоятельство, что первое дело о посягательствах на отправление правосудия, возбужденное после принятия поправок в Правила процедуры и доказывания, - «Прокурор против М. Маглов»[346] - касалось одного из защитников Р. Брданина[347] и было поручено прокурору amicus curiae[348]. Использование термина «amicus curiae» применительно к лицу с полномочиями прокурора было беспрецедентным в международном праве, несмотря на то, что, по некоторым предположениям (Williams, Woolaver, Palmer, 2020:126), сам институт «amicus curiae» мог применяться уже Международным военным трибуналом и Международным военным трибуналом для Дальнего Востока в силу их естественных полномочий (Kopylova, 2019:94-103). Под влиянием национально-правовой концепции amicus curiae в международном праве воспринимался только в своей информативной ипостаси, как субъект представления судам спонтанно или по запросу в письменном или устном виде замечаний по вопросам факта или права. В таком же понимании термин «amicus curiae» употреблялся до внесения поправок от 13 декабря 2001 г. в Правилах процедуры и доказывания МТБЮ[349]. В качестве amicus curiae как внешнего источника информации в рамках этого и других трибуналов регулярно участвуют как субъекты международного права, так и различные неправительственные организации, профессиональные объединения, индивиды. Вместе с тем новаторское использование термина «amicus curiae» в отношении прокурора вписывалось в общую тенденцию к расширению его международно-правового содержания, наблюдаемую в МТБЮ в этот период. Так, 30 августа 2001 г. Судебная палата назначила amicus curiae для представительства интересов обвиняемого С. Милошевича, отказавшегося нанимать защитника[350]. При этом amicus были, по сути, предоставлены процессуальные права и обязанности полноценной стороны защиты[351]. Вкупе с новым положением о прокуроре amicus curiae этим решением было положено начало формированию новой разновидности amicus curiae - гаранта справедливости международного уголовного судопроизводства[352]. Вопреки мнению, бытующему в зарубежной литературе, согласно которому использование термина «amicus curiae» применительно к прокурору или квазизащитнику некорректно (Williams, Woolaver, 2006:183; Williams, Woolaver, Palmer, 2020:91), на наш взгляд, оно в данном случае более, чем обоснованно. Понятие «суда» в выражении «друг суда» может толковаться двояко: суд как учреждение и суд как Судебная палата. В первом случае подчеркивается сторонний, внесистемный характер прокурора amicus curiae - это третье лицо, ко- торое, как «друг суда», соглашается выполнять по просьбе последнего функции, призванные содействовать надлежащему отправлению правосудия. Во втором случае через термин «друг суда» подчеркивается роль прокурора amicus curiae как представителя интересов Судебной палаты, которым посягательством на отправление правосудия был нанесен ущерб. В национальных уголовных производствах прокурор представляет интересы государства и общества, которое делегировало государству право по их отстаиванию; в международных уголовных производствах в связи с совершением международных преступлений он представляет интересы международного сообщества[353]. Специфика объекта посягательств на отправление международного уголовного правосудия такова (Kopylova, 2019:177-180), что в производствах по такого рода делам прокурор защищает, в первую очередь, интересы «потерпевшего» суда. В практике МТБЮ было зафиксировано четыре случая участия в качестве стороны обвинения в делах о посягательствах на отправление правосудия прокурора amicus curiae[354] из двадцати четырех производств. В Правила процедуры и доказывания Международного уголовного трибунала по Руанде соответствующее положение было включено двумя годами позднее, 26 мая 2003 г. Нам известен лишь один случай привлечения прокурора amicus curiae к расследованию в рамках этого трибунала: в приговоре по делу «Прокурор против П. Нийрамасухуко и других» упоминается, что для поддержания обвинения по делу о даче ложных показаний одним из свидетелей Судебной палатой был назначен прокурор amicus curiae[355]. Однако ввиду того, что само постановление о назначении34 и, по всей видимости, материалы производства являются конфиденциальными, проанализировать их не представляется возможным. Критика института прокурора amicus curiae Отрицательные последствия совершения преступлений против правосудия для привлечения к ответственности лиц, виновных в совершении наиболее тяжких деяний, предусмотренных международным правом, достаточно масштабны и серьезны, чтобы принципы, цели, направления, методы и перспективы борьбы с ними приобрели системность. Совокупность этих аспектов можно именовать политикой преследования преступлений против отправления международного уголовного правосудия. Ввиду идентичности вызовов, с которыми сталкиваются все органы международного уголовного правосудия, целесообразна разработка ее международным сообществом и реализация на базе отдельных международных уголовных трибуналов. К ключевым принципам такой политики следует отнести равенство, неотвратимость наказания, уважение прав человека, пропорциональность наказания содеянному. К основной цели - обеспечение надлежащего отправления международного уголовного правосудия. В направления ее реализации должны входить: установление уголовной ответственности за совершение деяний, посягающих на отношения по надлежащему отправлению международного уголовного правосудия, в международно-правовых актах и во внутреннем законодательстве государств-участников учредительных договоров международных уголовных судов; сотрудничество между государствами и международными уголовными трибуналами в связи с оказанием правовой помощи в превенции, осуществлении следственных действий, сборе доказательств, аресте и передаче обвиняемых, организации отбывания наказания осужденными. Среди методов ее реализации следует назвать разработку и заключение международных договоров и принятие международно-правовых актов о создании действенных процессуальных механизмов привлечения к ответственности внутри международных трибуналов; принятие соответствующих уголовнопроцессуальных норм на национальном уровне. На сегодня такой политики не существует. Преследования осуществляются выборочно и несистемно, отсутствует мониторинг потенциальных посягательств, в процессе принятия решения о преследовании учитываются посторонние факторы. Как результат, можно без преувеличения утверждать, что большинство посягательств на отправление правосудия остается невыявленными и, как следствие, безнаказанными. Множественность органов преследования - системный прокурор, прокурор amicus curiae - не способствует формированию такой политики. Вкупе со сменяемостью прокуроров аmicus curiae она не позволяет разработать единый подход к расследованию и преследованию преступлений против правосудия, кодифицировать передовой опыт. Каждый прокурор amicus curiae действует согласно своему собственному представлению о своей роли и задачах, на которое неизбежно накладывает отпечаток его образование и профессиональная среда. Этот и ряд других факторов заставляют усомниться в том, что институт прокурора amicus curiae представляет собой наиболее оптимальный механизм осуществления расследования и поддержания обвинения в связи с преступлениями против международного уголовного правосудия. Ресурсы прокурора amicus curiae ограничены, и даже на их полную мобилизацию требуется время, занимаемое у расследования. Сравнение с национально-правовым институтом специального прокурора представляется здесь уместным. В публикации, посвященной институту специального прокурора в США[356], Д. Шмольц отмечает: «В отличие от генерального прокурора США или сотрудника Министерства юстиции, заступающего на пост в уже существующем органе со своим помещением, персоналом, телефонами, агентами, юристами и всеми другими составляющими функционирующего органа, специальный прокурор, принеся присягу, начинает с нуля. У него нет ничего, кроме бумаги о его назначении, определяющей пределы его полномочий. У него нет ни копировальной машины, ни помещения, ни персонала, ни юристов, ни агентов, ни книг, ни компьютера, ни даже телефона» (Smaltz, 1998). То же самое можно в целом сказать и о прокуроре amicus curiae международных уголовных трибуналов. Секретариаты международных трибуналов оказывают ему техническую поддержку, однако очевидно, что на организацию оптимального рабочего пространства необходимо время[357]. Механизм прокуроров amicus curiae не приспособлен для предупреждения преступлений против отправления правосудия. Прокуроры amicus curiae привлекаются пост-фактум к преследованию уже совершенных преступлений, по сути, когда, исходя из уже известных обстоятельств, уголовное производство практически неизбежно. Ввиду перечисленных недостатков нельзя не задуматься о создании механизма, в котором они бы отсутствовали. Залог любой успешной правовой политики - это наличие целостного видения ситуации и отслеживание ее эволюции в средне- и долгосрочной перспективе для внесения корректив. Фактор постоянства имеет в этой связи первостепенное значение. Следовательно, спорадическое применение института прокурора amicus curiae необходимо заменить на перманентный механизм. Прокурор по посягательствам на отправление международного уголовного правосудия как альтернатива прокурору amicus curiae В качестве одной из альтернатив прокурору amicus curiae можно было бы рассмотреть учреждение в рамках Канцелярий Прокуроров международных уголовных судов специальных подразделений по расследованию и преследованию посягательств на отправление правосудия[358]. В деле «Прокурор против Ж. Де Дье Камуханда» Апелляционная палата Международного уголовного трибунала по Руанде (далее - «МТР») дала предписание Прокурору трибунала следственным путем проверить информацию о попытке отдельных сотрудников трибунала оказать воздействие на свидетелей и о даче ложных показаний[359]. Прокурор назначил специального советника - партнера американской фирмы «Хоган и Хартсон» - для осуществления следственных действий и «доклада Прокурору о целесообразности предъявления обвинения в неуважении к суду или даче ложных показаний или любом другом преступлении против должного отправления правосудия»[360]. Кроме того, специальному советнику поручалось проанализировать и расследовать «некоторые вопросы, которые возникли в рамках апелляции на приговор в отношении Хассана Нгезе[361]», а также представить свои предложения по результатам[362]. Расследование специального советника привело к возбуждению двух единственных дел о посягательствах на отправление правосудия МТР, против Л. Нсогоза и свидетеля ГАА. Вместе с тем внедрение специального подразделения внутри Канцелярий Прокуроров не вполне устраняет недостатки, характерные для прокурора amicus curiae. Более того, такой вариант дополнительно страдает от некоторых других. Главный из них - подчиненность системному Прокурору и отсутствие полномочий по принятию решения о правовых последствиях итогов расследования. Системный Прокурор неизбежно будет учитывать ряд факторов, не имеющих непосредственного отношения к защите интересов правосудия, таких как вероятные последствия для дел, находящихся у него в производстве, для имиджа его Канцелярии и др. Представляется, что положительных результатов в борьбе с преступлениями против отправления правосудия помогло бы достичь учреждение в рамках международных уголовных судов особого органа - прокурора по посягательствам на отправление правосудия. Такой орган мог бы быть создан в рамках Международного уголовного суда (далее - «МУС») посредством внесения поправок в Римский статут, а также создаваться в будущих трибуналах ad hoc. Он функционировал бы независимо как от внешних источников, так и от других органов того или иного трибунала, включая прокурора по международным преступлениям. Это позво- ляло бы гарантировать полную беспристрастность при решении о возбуждении уголовного дела. Замещение должности прокурора по посягательствам на отправление правосудия происходило бы в таком же порядке, что замещение должности прокурора по международным преступлениям, посредством назначения или избрания. На нее могло бы претендовать высококвалифицированное лицо, обладающее высокими моральными качествами, практическим опытом в области расследования и поддержания обвинения по уголовным делам и свободно владеющее как минимум одним из рабочих языков суда. Должность прокурора по посягательствам на отправление правосудия должна быть несовместима с другой профессиональной деятельностью и исключать любые виды деятельности, могущие поставить под сомнение его независимость. Прокурор по посягательствам на отправление правосудия пользовался бы такими же процессуальными правами, обязанностями, международными иммунитетами и привилегиями. По умолчанию его взаимодействие с государствами и иными субъектами международного права регулировалось бы нормами, применимыми к взаимодействию с ними прокурора по международным преступлениям. Вместе с тем нельзя не констатировать на примере МУС, что действующие механизмы правовой помощи слишком громоздки. В этой связи перспективными могли бы стать переговоры с государствами об упрощении порядка международного сотрудничества в борьбе с преступлениями против международного уголовного правосудия. В подчинении Прокурора по посягательствам на отправление правосудия находилась бы Канцелярия, набор в которую осуществлялся бы в соответствии с процедурой, предусмотренной для трудоустройства в Канцелярию Прокурора по международным преступлениям. В порядке повышения эффективности взаимодействия с правоохранительными органами государств-участников в ее состав также могли бы входить их представители для поддержания прямого диалога о ходе исполнения запросов о правовой помощи. Сотрудники Канцелярии Прокурора по посягательствам на отправление правосудия должны иметь доступ к материалам, включая конфиденциальные, всех дел и ситуаций, находящихся в производстве трибунала. В их задачу будет входить: - мониторинг текущих производств на предмет выявления совершенных или готовящихся преступлений против правосудия; - проверка сообщений о совершенных или готовящихся преступлениях против правосудия. Такие сообщения могут исходить от других органов международного уголовного трибунала, участников процесса (например, защитников или представителей потерпевших), любых других внешних источников; - проверка информации о совершенных или готовящихся преступлениях, публикуемой в СМИ. Через механизм правовой помощи либо напрямую, если позволяет устав, прокурор по посягательствам на отправление правосудия запрашивает у редакции соответствующего СМИ документы и материалы, подтверждающие информацию о преступлении. Под «проверкой» следует понимать совершение любых следственных действий, направленных на установление соответствия действительности содержащейся в сообщении информации. Факт получения сообщения о преступлении против правосудия и содержание его проверки входят в состав тайны следствия и не подлежат разглашению. Таким образом, расследованию будет обеспечиваться необходимая конфиденциальность. При проведении проверки прокурором по посягательствам на отправление правосудия соблюдаются права человека и правила сбора, регистрации и хранения доказательств. В интересах повышения отчетности и ответственности заявителю должен подтверждаться факт принятия сообщения о преступлении и сообщаться о результатах проверок. По итогам рассмотрения сообщения прокурор по посягательствам на отправление правосудия может принять решение о возбуждении уголовного дела; об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием оснований, т.е. наличия достаточных данных, указывающих на признаки преступления; о нецелесообразности возбуждения уголовного дела в рамках международного уголовного трибунала и о передаче материалов проверки правоохранительным органам государства, компетентного осуществлять уголовное преследование. Параллельно созданию такого органа во избежание злоупотреблений следовало бы дополнить перечень преступлений против международного уголовного правосудия преступлением заведомо ложного доноса - деянием, состоящим в умышленном сообщении прокурору по посягательствам на отправление правосудия заведомо не соответствующей действительности информации о совершенном или готовящемся преступлении против отправления правосудия. Выводы Восприятие нормы о прокуроре amicus curiae всеми международными уголовными трибуналами ad hoc дает основания говорить об универсальном характере этого института. Повсеместное его использование - с большей или меньшей интенсивностью, в зависимости от трибунала, - указывает на его эффективность как субъекта борьбы с посягательствами на отправление международного уголовного правосудия. Вместе с тем, как представляется, спустя почти тридцать лет непрерывного функционирования международной уголовной юстиции и в отсутствие признаков прерывания этого процесса пришло время выводить эту борьбу на новый уровень: более системный, организованный, базирующийся на прошлом опыте как в плане преемственности положительных аспектов, так и в плане корректировки неудачных решений. В силу своей природы институт прокурора amicus curiae неспособен интегрироваться в новую систему. Ее организацию следует мыслить вокруг перманентного органа, полностью ориентированного на выявление, преследование и превенцию преступлений против международного уголовного правосудия.

Об авторах

Екатерина Алексеевна Копылова

Посольство Российской Федерации во Французской Республике и Княжестве Монако

Автор, ответственный за переписку.
Email: kopylova.diplomatie@gmail.com

кандидат юридических наук, помощник по правовым вопросам Чрезвычайного и Полномочного Посла Российской Федерации во Французской Республике и Княжестве Монако

75116, Французская Республика, г. Париж, Бульвар Ланн, д. 40-50

Список литературы