ЖЕНЩИНА ПЕРЕД СУДОМ ПРИСЯЖНЫХ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (К ВОПРОСУ О ПРИНЦИПЕ ГЕНДЕРНОГО РАВЕНСТВА)

Полный текст

Введение 20 ноября 1864 года российский император Александр II в Царском Селе Высочайше утвердил четыре документа, получивших в совокупности название «Судебные уставы»3. Тем самым было положено начало самой известной и наиболее радикальной судебной реформе в отечественной истории, которая в целом неоднократно изучалась российскими и зарубежными исследователями[6]. В именном, данном Сенату, указе «Об учреждении судебных установлений и о Судебных Уставах» от того же 20 ноября 1864 года, непосредственном предшествовавшем Судебным уставам, Александр II закрепил в качестве основных задач судебной реформы «водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных»[7]. Тем самым утверждался принцип равенства всех перед законом, включающий и равенство гендерное. В данной статье мы рассмотрим, как принцип гендерного равенства реализовывался на практике в Российской империи пореформенного периода. Естественно, в рамках одной статьи комплексно осветить данную проблему невозможно, поэтому мы сузим рамки исследования до реализации указанного принципа в суде присяжных. Методология исследования в нашем случае обусловливается ее источниками. Источники, лежащие в основе данной статьи, можно разделить на четыре группы: 1) нормативные правовые акты Российской империи, в частности Учреждение судебных установлений от 20 ноября 1864 года[8] и Устав уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 года[9]. Методом изучения данного вида источников является метод формально-юридического анализа; 3 Судебные уставы 20 ноября 1864 года включали в себя: Учреждение судебных установлений, Устав гражданского судопроизводства, Устав уголовного судопроизводства и Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. 2) материалы официальной статистики, ежегодно собираемой с 1872 по 1913 годы Министерством юстиции. Нами использованы три Свода статистических сведений по делам уголовным за 1883, 1893 и 1903 годы[10]. Временной разрыв в 10 лет между анализируемыми источниками позволяет проследить определенные тенденции в решениях суда с участием присяжных заседателей к женщинам и, суда без участия присяжных заседателей в отношении подсудимых разного пола. Основным методом исследования в данном случае является метод статистический; 3) документы личного происхождения - записки, заметки, дневники присяжных заседателей, а также близкие к ним по жанру судебные очерки. При этом был использован метод внутренней и внешней критики исторического источника, а также метод текстуального анализа; 4) материалы фольклора, в частности исторических анекдотов. В этом случае использовался историко-типологический метод филологии. Судебная реформа Александра II и ее последствия До судебной реформы 1864 года России хотя и были известны различные суды с народным представительством (Migunova, 2008; Agafonov, 2008:67- 72; 2010:278-281)9, такая форма отправления правосудия, как суд присяжных, появилась только в период правления Александра II. Сразу же суд присяжных стал одним из самых ярких, но при этом одним из наиболее спорных ее институтов. В Российской империи у суда присяжных были и апологеты (Dzhanshiev, 1885:733-749; 1895; Koni, 1966a:262-292; 1966b: 201-222), и серьезные противники (Fuks, 1889; Deitrikh, 1895:2-22), между которыми шли бурные дискуссии о настоящем и будущем суда присяжных. В наши задачи не входит анализ устройства суда присяжных, так как данный вопрос уже достаточно внимательно анализировался в дореволюционной и современной литературе (Vladimirov, 1873; Timofeev, 1881; Khrulev, 1888; Bobrishhev-Pushkin, 1896; Demichev, 2015). Мы затронем его только в той мере, насколько это необходимо для достижения цели нашего исследования. Статья 81 Учреждения судебных установлений предъявляла к кандидатам в присяжные заседатели всего три требования: 1) русское подданство; 2) возраст от двадцати пяти до семидесяти лет и 3) проживание в уезде, где они избираются в присяжные заседатели, не менее двух лет. Как видим, ничего о по- ловой принадлежности присяжных заседателей приведенные выше нормы не содержат. В статьях 82, 85 и 86 Учреждения судебных установлений указывались категории лиц, которые, несмотря на соответствие общим требованиям к кандидатам в присяжные, по разным основаниям были лишены права исполнять данную обязанность. Речь шла о лицах, опороченных судом или приговорами соответствующих обществ (сословий); несостоятельных должниках; состоящих под опекой за расточительность; не знающих русского языка, на котором велось судопроизводство; обладающих физическими недостатками, препятствующими нормальному участию в судопроизводстве (слепота, глухота, немота, душевная болезнь). Также не могли быть присяжными заседателями священнослужители и монахи, военнослужащие и учителя народных школ. Таким образом, никаких запретов для того, чтобы женщины могли быть присяжными заседателями, нормативно не устанавливалось. Лишь анализ статьи 87 Учреждения судебных установлений дает возможность косвенно понять, что законодатель вовсе не подразумевал, что женщины могут быть присяжными заседателями. В указанной статье говорится: «В общий список присяжных заседателей … вносятся мужья и сыновья, если жены первых и матери или не могущие по каким-либо причинам быть присяжными заседателями отцы последних владеют недвижимым имуществом…». Конструкция приведенной нормы свидетельствует, что женщины даже теоретически не рассматривались в качестве субъектов, которые могут быть внесены в списки присяжных заседателей. Менталитет российского общества второй половины XIX - начала ХХ в. и правосознание как его составная часть и не предполагали, что женщина может заниматься управлением государством, занимать общественные должности (за исключением некоторых женских благотворительных обществ) или участвовать в судебных заседаниях, кроме как в качестве подсудимой, потерпевшей, истца, ответчика или свидетеля. Именно по этой причине, мы полагаем, в текстах Судебных уставов 1864 г. отсутствовало указание на то, что женщины не вправе быть присяжными заседателями. Если в плане исполнения обязанности присяжных заседателей гендерного равенства не было, то судились судом присяжных в равной степени представители обоих полов. Уголовные дела в Российской империи в соответствии со статьей 201 Устава уголовного судопроизводства были подсудны суду присяжных только в том случае, если за вменяемое подсудимому преступление по Уложению о наказаниях уголовных и исполнительных 1845 г. полагалось наказание, связанное с ограничением или лишением прав состояния. Нормы Устава уголовного судопроизводства не дифференцировались в зависимости от пола подсудимых. Однако статистические источники, документы личного происхождения, материалы фольклора и другие источники свидетельствуют, что присяжные заседатели несколько различно относились к подсудимым-женщинам и подсудимым-мужчинам (об этом речь пойдет чуть позже). Принципиальным отличием суда присяжных от коронного (профессионального) суда было то, что присяжные заседатели не обладали и не должны были обладать юридическими познаниями, не знали и не должны были знать законов. Свой вердикт они выносили на основании обстоятельств дела, узнанных в судебном заседании, и опираясь при этом исключительно на собственное внутреннее убеждение, сформированное в ходе судебного процесса. Присяжные заседатели выносили вердикт, исходя из личных и общественных представлений о справедливости, о добре и зле, хорошем и плохом и других морально-нравственных категорий. Именно человеческий фактор, как отмечает В.В. Мельник, играл и продолжает играть важнейшую роль в состязательном уголовном процессе, а здравый смысл и совесть присяжных заседателей являются основанием вынесения вердикта (Mel'nik, 2000). Особенностью суда присяжных как судебного учреждения являлось то, что состав суда был разделен на две независимые друг от друга коллегии: коллегию присяжных заседателей и коллегию коронных судей. Первая состояла из двенадцати очередных присяжных заседателей (и еще двух запасных на случай выбытия по тем или иным причинам кого-либо из очередных заседателей), выбранных методом жеребьевки из очередных списков присяжных заседателей после отводов стороной защиты и обвинения отдельных кандидатов. Коллегия профессиональных судей в окружном суде состояла из трех членов - председателя и двух судей. Кстати, возрожденный в 1993 году в Российской Федерации суд присяжных также содержит профессиональный и общественный элементы. Первый, в отличие от дореволюционного суда присяжных, представлен не коллегией из трех судей, а одним единоличным судьей, а второй элемент до недавнего времени также состоял из двенадцати избираемых присяжных заседателей. После вступления в силу 1 июля 2018 года федерального закона от 23 июня 2016 года № 190-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с расширением применения института присяжных заседателей»[11] количественная модель суда присяжных в России теперь была изменена. Теперь в судах субъектов Российской Федерации суд присяжных действует в составе председателя и восьми присяжных заседателей, а в районных судах (ранее суд присяжных действовал только на уровне судов субъектов Российской Федерации) - в составе председателя и шести присяжных заседателей. Таким образом, современный законодатель в вопросе о количественном отношении профессионального и народного элемента в суде присяжных полностью отказался от дореволюционной традиции. В Российской империи присяжные заседатели решали только так называемые «вопросы факта», главным из которых являлся «виновен или невиновен подсудимый» в инкриминируемом ему деянии. Присяжные заседатели могли признать сам факт совершения преступления, могли признать, что данное деяния совершил подсудимый, однако при этом они были вправе в зависимости от конкретных обстоятельств дела признать подсудимого невиновным в его совершении. В случае признания подсудимого виновным в совершении преступления присяжные заседатели вправе были признать его «заслуживающим снисхождения». С вынесением вердикта функции присяжных заседателей в уголовном процессе прекращались. Коронный суд решал «вопросы права» и выносил свой приговор исходя из вердикта присяжных заседателей. В случае признания подсудимого невиновным вердиктом присяжных заседателей коронный суд, независимо от своего мнения, обязан был вынести оправдательный приговор. При вынесении обвинительного приговора коронные судьи опирались на обвинительный вердикт присяжных, нормы Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, собственное представление о деле, вынесенное из судебного заседания с учетом прений стороны обвинения и защиты по поводу наказания. Признание подсудимого заслуживающим снисхождения, как предписывала статья 828 Устава уголовного судопроизводства, влекло для коронного суда обязанность назначить ему на одну или две ступени более мягкое наказание, чем следовало бы без признания присяжными подсудимого заслуживающим снисхождение. Теперь перейдем к вопросу, как приведенные выше достаточно абстрактные правовые нормы «работали» в зависимости от половой принадлежности подсудимых. В первую очередь, пищу для размышления в данном направлении могут дать материалы официальной статистики Министерства юстиции. С 1872 г. статистическим отделением Министерства юстиции собирались данные со всех российских судебных учреждений. Проанализируем материалы официальной статистики, которые наглядно представлены в составленной нами и приведенной ниже таблице. «Статистические сведения о количестве оправданных и осужденных мужчин и женщин в России окружными судами с участием присяжных заседателей и без участия присяжных заседателей в 1883, 1893 и 1903 гг.». Данные приведены за три года: 1883[12], 1893[13] и 1903[14] с интервалом в 10 лет в совокупности по всем окружным судам Российской империи. Статистические материалы позволяют оценить отношение судов с участием присяжных заседателей и судов, действовавших без участия присяжных заседателей, к подсудимым обоих полов. Как свидетельствуют материалы официальной статистики, судом присяжных было осуждено в 1883 году 56,3% (оправдано 43,7%) и 41,7% (оправдано 58,3%) мужчин и женщин соответственно. Через десять лет мужчин было осуждено 66,7%, а женщин - 49,0%, через двадцать лет для представителей сильного пола данный показатель составил 62,8%, а для представителей слабого пола - 41,8%. Приведенные в Таблице статистические данные позволяют выявить несколько закономерностей. Во-первых, репрессивность присяжных заседателей по отношению к представителям мужского пола всегда была стабильно более высокой, чем к представителям женского пола. Во-вторых, в процентном отношении количество мужчин, осужденных судом присяжных, во всех случаях превышало 50% от их общего числа, а количество осужденных женщин составляло менее 50%. Наконец, в-третьих, прослеживается тенденция роста разницы в силе репрессии суда с участием присяжных заседателей в отношении лиц мужского и женского пола. Так, в 1873 году она составила 14,6%, через десять лет эта разница достигла уже 17,7%, а еще через десять лет - уже 21,0%. Наблюдая за современной для них судебной практикой, дореволюционные юристы не могли оставить без внимания факт более мягкого отношения суда с участием присяжных заседателей и, естественно, пытались дать этому определенные объяснения. Так, А.М. Бобрищев-Пушкин, известный не только как блестящий ученый, но и опытный практик, занимавший в конце XIX века должность председателя Санкт-Петербургского окружного суда, а позже ставший оберпрокурором Уголовного кассационного департамента Сената, отмечал, что присяжные заседатели рассматривают женщину как ничего не знающую в сфере закона, далекую от общественной жизни, зависящую от других людей и поэтому часто действующую подневольно (Bobrishhev-Pushkin, 1896:565). А.М. Бобрищеву-Пушкину вторил Е.Н. Тарновский - один из крупнейших специалистов Российской империи конца XIX - начала ХХ века в области статистики и, кстати, в течение ряда лет возглавлявший Статистическое отделение Министерства юстиции. Е.Н. Тарновский также отмечал меньшую самостоятельность женщины в обществе и акцентировал внимание на том, что в большинстве случаев она выступает не в качестве главного действующего лица при совершении преступления, а играет второстепенные роли соучастницы или укрывательницы (Tarnovskii, 1904:51). В правосознании «судей общественной совести» женщина далеко не всегда воспринималась в качестве самостоятельного субъекта. Нередко ее рассматривали как кого-то ведомого, зависимого, подконтрольного чужой воле. Отсюда и снисходительное отношение. О том, что женщина воспринималась в российском общественном сознании как не вполне самостоятельное существо, попавшее в беду в силу молодости (или, наоборот, старости), неграмотности или бедственного положения, свидетельствует фольклор. В частности, такой его вид, как анекдот. Жанр научной историко-правовой статьи не позволяет привести здесь полные тексты юридических анекдотов позапрошлого века, поэтому мы отошлем читателя к двум известным сюжетам. Оба они связаны с судебными выступлениями одного из самых известных адвокатов периода Российской империи - Ф.Н. Плевако. Первый анекдот о бедной старушке, укравшей жестяной чайник стоимостью менее пятнадцати копеек и преданной за это суду присяжных, впервые был опубликован в «Невыдуманных рассказах о прошлом» В.В. Вересаева (Veresaev, 1985:118-119). Второй анекдот о мещанке, прекратившей торговлю в своем заведении на двадцать минут позже, чем того требовали правила, известен из воспоминаний Б.С. Утевского (Utevskii, 1989:159-160) - советского ученого-юриста, начавшего практическую деятельность еще в дореволюционной России в качестве помощника присяжного поверенного Н.П. Карабчевского. Знакомство с текстами анекдотов приводит к очевидным выводам: перед судом присяжных в обоих случаях оказались женщины, которые с точки зрения закона действительно совершили преступления. В одном случае старушка совершила кражу чайника, в другом - были нарушены правила торговли. Факты нарушения закона очевидны всем - прокурору, коронным судьям, присяжным заседателям, публике. Не отрицает их и присяжный поверенный Ф.Н. Плевако. При следовании закону в обоих случаях виновные должны быть наказаны. «Dura lex sed lex» - вот позиция прокурора. Однако такая позиция не вызывает сочувствия ни у зрителей, ни у присяжных, ни у слушателей, которым адресованы анекдоты. Обратим внимание, что приведенные анекдоты, с одной стороны, выражают некое пренебрежительно-снисходительное отношение к женщинам-подсудимым. Свидетельством этого является то, как в тексте анекдотов они номинированы: «бедная старушка» и «полуграмотная женщина». И та и другая выступают не субъектом, а объектом, не имеющим ни своего голоса, ни лица, ни характера. Конечно, это не соответствует правовой реальности, в рамках которой представители обоих полов являлись полноценными субъектами права. Речь идет исключительно о субъективном восприятии частью современников положения женщины в обществе в целом и перед судом присяжных в частности. С другой стороны, такие образы подсудимых не могут не вызвать жалость, сочувствие, не повлечь христианского понимания и прощения. Логичным следствием всего этого является оправдание подсудимых. Для российских присяжных, большинство которых по сословной принадлежности являлось крестьянами, особенно в провинции, было характерно почитание семейных ценностей. Именно поэтому они во многих случаях (кроме ситуации, когда на скамье подсудимых оказывалась закоренелая преступница, рецидивистка), чтобы сохранить нормальную семью, не оставлять детей без матери, оправдывали женщин (Bobrishhev-Pushkin, 1896:566), особенно имевших на руках маленьких детей. Один из присяжных заседателей так обосновывал оправдание небедной чиновницы, укравшей у своей знакомой пять мужских галстуков ценой в 3 руб., которой грозило наказание, связанное с лишением прав состояния: «…за пять галстуков столь жестоко ошельмовать женщину, а в лице ее на долгие годы нанести скорбь, позор ее семье, расторгнуть даже ее брак…» (Nikitin, 1871:373). Говоря не обо всех женщинах-подсудимых, а анализируя оправдания присяжными только женщин, оказавшихся на скамье подсудимых по обвинению в убийстве, Н.П. Тимофеев причину этого видел в том, что дела такого рода порождаются «в большинстве случаев той неурядицей, которая существует в семейной обстановке женщин и в частности вызывается иногда невыносимостью их жизни» (Timofeev, 1881:506). В ряде случаев, став убийцей, женщина была жертвой своего безысходного положения. Не в силах больше терпеть моральные и физические истязания, женщины шли на убийства. И в судебном заседании часто открывались весьма драматические бытовые обстоятельства (Timofeev, 1881:506-507), что и производило впечатление на присяжных заседателей и вело к оправдательным вердиктам. На наш взгляд, имеется еще одно объяснение психологического характера снисходительного отношения присяжных к женщинам-подсудимым. Дело в том, что, как мы уже отмечали ранее, 100% присяжных заседателей Российской империи были мужчинами. И именно это в условиях их неопытности в судебных делах играло важную роль. Внешний вид, женские слезы, раскаяние и поведение женщины на суде в целом оказывало сильное эмоциональное давление на присяжных. Это достаточно четко прослеживается в судебных очерках, а также записках и дневниках присяжных заседателей. Их авторы, естественно, мужчины, многократно делали акцент на внешнем виде и манере поведения женщин-подсудимых. Приведем несколько примеров. Так, в судебном очерке Н.П. Тимофеева «Любушка» подсудимая описывается таким образом: «…18-летняя Любушка, красавица, да и только, весь город об этом знает. Стройная, с миловидным симпатичным личиком, чудными, пепельного цвета волосами, роскошным станом, прелестными формами и каким-то особенным, словно бархатистым голосом. А глаза-то у нее, чудо, а не глаза, взглянет - лаской подарит» (Timofeev, 1881:513). В очерке «Двумужница» подсудимая описывалась так: «Вера Владимировна, одетая в скромное черное суконное платье, стройно обхватывающее ее стан…» (Timofeev, 1881:545), «фразу эту Вера Владимировна произнесла с какой уверенностью в себе, ответе ее суду прозвучала гордость и решимость любящей женщины, но на последнем слове она не выдержала, быстро опустилась она на свой стул и зарыдала» (Timofeev, 1881:547). В воспоминаниях одного из присяжных заседателей о подсудимой говорилось следующее: «она возбудила в присяжных симпатию, как любящая, энергичная женщина, готовая на самопожертвование…» (Ivanovich, 1891:597). Понятно, что во всех этих делах присяжные оправдали подсудимых. Из воспоминаний другого присяжного заседателя следует, что рецидив преступления, а также отпирательства вызывали негативную реакцию у присяжных. Ведя речь об одном из рассмотренных дел, он пишет: «Третьим делом была мелкая кража 40-летней бабы, уже осужденной за три кражи» (Dzhanshiev, 1914). Обратим внимание, что в приведенной короткой фразе уже прослеживается неприязнь к подсудимой. Об этом свидетельствует сочетание «40-летняя баба», отсюда и неопределенность, что вызвало большую неприязнь присяжных: что перед ними рецидивистка или «баба». На коронных судей, у которых выработались профессиональные умения отличать спектакль в суде от реальности, абстрагироваться от личных симпатий и антипатий, половая принадлежность подсудимых практически не оказывала никакого влияния. Об этом свидетельствуют статистические данные. Так, окружными судами без участия присяжных заседателей в 1883 г. было осуждено равное в процентном отношении количество мужчин и женщин - 72,2% (соответственно оправдано было по 27,8%). В 1893 г. было осуждено 71,5% мужчин и 74,7% женщин (оправдано было 28,5% и 25,3%). В 1903 г. мужчин было осуждено 65,4%, а женщин - 68,5% (оправдано - 34,6% и 31,5%). Итак, мы видим, что 1) репрессивность окружных судов без участия присяжных в целом, отдельно относительно мужчин и относительно женщин стабильно была выше, чем окружных судов с участием присяжных заседателей (см. таблицу); 2) окружные суды без участия присяжных заседателей либо одинаково, либо более строго относились к подсудимым-женщинам, чем к подсудимыммужчинам; 3) можно отметить незначительную тенденцию снижения процентного количества осужденных мужского пола (в 1883 г. - 72,2%, в 1893 г. - 71,5%, в 1903 г. - 65,4%). В отношении женщин-подсудимых такой тенденции не наблюдается - в 1883 г. их было осуждено 72,2%, в 1893 г. - 74,7%, в 1903 г. - 68,5%. Заключение Судебная реформа 1864 года в Российской империи не только создала совершенно новую судебную систему, но и произвела перелом в правосознании населения. Важнейшую роль в этом процессе сыграл суд присяжных. Присяжные заседатели выносили свои вердикты, опираясь не на знание норм права, а на представления о справедливости, хорошем и плохом, добре и зле. Перед «судом общественной совести» в равных условиях оказались представители всех сословий, что в дореформенный период было невозможно. Принцип равенства в теории касался не только социального состава присяжных заседателей и лиц, оказавшихся на скамье подсудимых, но и предполагал равенство мужчин и женщин. Однако в совокупности все изложенное в данной статье позволяет сделать несколько выводов, касающегося гендерного равенства (точнее, его отсутствия) в судопроизводстве с участием присяжных заседателей в Российской империи. Во-первых, при формальном провозглашении равенства всех подданных перед судом, в самом суде присяжных правосудие осуществляли исключительно мужчины. Правосознание населения и сложившаяся судебная практика не допускали иной ситуации. Причем это касалось не только судебной сферы, но и занятия всех государственных и большинства общественных должностей. Во-вторых, на присяжных заседателей при вынесении вердикта оказывали влияние различные факторы: от личных и характерных для социальных групп, к которой относились «судьи общественной совести», представлений о справедливости до внешности подсудимых и манеры их поведения на суде. В этой ситуации важное значение имела гендерная принадлежность лиц, представших перед правосудием. Официальная статистика свидетельствует, что присяжными заседателями, которыми были только мужчины, стабильно выносился более высокий процент оправдательных вердиктов в отношении женщин, чем в отношении мужчин. А другие источники (документы личного происхождения присяжных заседателей, судебные очерки, материалы фольклора) свидетельствуют, что не последнюю роль в этом играли возраст и внешний вид женщин-подсудимых. В-третьих, коронные судьи выносили оправдательных приговоров в отношении женщин меньше, чем в отношении мужчин. Это свидетельствует о том, что гендерный фактор в силу наличия юридических знаний и выработавшихся профессиональных умений подходить объективно к рассмотрению дел, абстрагируясь от внешних факторов, практически не оказывал влияния на решения коронных судей. Таким образом, принцип гендерного равенства, нарушавшийся в суде присяжных, успешно реализовывался в деятельности профессиональных судей. Нарушение принципа гендерного равенства в суде присяжных не помешало успешно функционировать российской пореформенной судебной системе, которая просуществовала до Октябрьской революции 1917 г. и была упразднена принятым вскоре после нее Декретом Совнаркома «О суде» от 22 ноября (5 декабря) 1917 года.

Об авторах

Алексей Андреевич Демичев

Нижегородская академия Министерства внутренних дел Российской Федерации

Автор, ответственный за переписку.
Email: aadem@bk.ru

доктор юридических наук, кандидат исторических наук, профессор, профессор, кафедра гражданского права и процесса

603950, Нижний Новгород, Россия, Анкудиновское шоссе, д. 3

Вера Алексановна Илюхина

Академия права и управления Федеральной службы исполнения наказаний

Email: eva3011@bk.ru

кандидат юридических наук, доцент, доцент, кафедра теории государства и права, международного и европейского права

390036, Рязань, Россия, ул. Сенная, д. 1

Список литературы