Азербайджано-иранские отношения: основные направления и особенности в 1991-2019 гг. (историографический обзор)

Полный текст

Введение

C появлением независимых государств на Южном Кавказе после роспуска СССР в 1991 г. во внешней политике Исламской Республики Иран (ИРИ) открылось новое направление, состоявшее из трех частей, среди которых особое место заняла Азербайджанская Республика (АР), имеющая с ИРИ общие исторические, культурные и религиозные корни. В связи с этим начиная с начала 1990-х гг. в научной литературе появились работы, посвященные различным аспектам двусторонних отношений между АР и ИРИ, не только азербайджанских (Vəkilov, 1991; Həsənli, 1998; Nasibli, 1999; Назаров, 2002) и иранских исследователей (Sajjadpour, 1994; Mohsenin, 1996; Малеки, 2001), но также российских (Куртов, 2000; Мамедова, 2003), западных (Karasik, 1993; Herzig, 1995; Hunter, 2000) и турецких (Gökdağ & Heyat, 2004; Attar, 2008) ученых.

Следует отметить, что в российской историографии существует ряд фундаментальных работ по внешней политике Азербайджана и Ирана (Чернявский, 2013; Юртаев, 2014), в то время как тема азербайджано-иранских двусторонних отношений остается малоизученной. Среди ученых, исследующих сотрудничество между АР и ИРИ, можно выделить имена таких специалистов, как Э.О. Касаев¹, С.М. Маркедонов², В.И. Месамед³, В.И. Сажин (2004), И.Е. Сидоров (2016а), С.Ю. Шенин (2009). Необходимо отдельно отметить диссертацию И.Е. Сидорова «Становление и развитие ирано-азербайджанских отношений (1989—2005 гг.)» (2016b), так как она является первой наиболее полной работой в российской историографии, посвященной данной проблематике⁴.

Азербайджано-иранские отношения были частично затронуты в трудах таких западных исследователей, как С. Бланк (Blank, 2013), А. Боче (Bocse, 2019), С. Браун (Brown, 2004), С. Корнелл (Cornell, 2011), Б. Шаффер (Shaffer, 2002), А. Йодике (Jödicke, 2017).

Среди азербайджанских исследователей существует в целом две точки зрения о том, как Баку и Тегеран могут развивать двустороннее сотрудничество. Сторонники первой точки зрения, среди которых А.М. Валиев⁵, Я. Валиев (Vəliyev, 2009), А.М. Гасанов (2013), М. Мохаммади (Məhəmmədi, 2017), считают, что развитие двустороннего сотрудничества во многом зависит от внутренних факторов (экономических, религиозных, этнических и т. д.). Согласно второй точке зрения, которую разделяют А. Аббасбейли (2007), Ш. Абилов (Abilov, 2009), К. Макили-Алиев (Makili-Aliev, 2013) и Дж. Эйвазов (2004), политика, проводимая внерегиональными акторами на Южном Кавказе, усложняет характер данных отношений и влияет на их развитие.

Иранскую историографию азербайджано-иранских отношений можно также разделить на две группы. В своих исследованиях такие иранские эксперты, как М. Гударзи, А. Лашаки (Goudarzi & Lashaki, 2013) и М. Исфахани (Esfahani, 2019), в целом положительно оценивают современное развитие и перспективы сотрудничества между АР и ИРИ, подчеркивая позитивное влияние Ирана на Азербайджан и двусторонние отношения. В свою очередь, по мнению Э. Кулаи, М. Хафезян (Koolaee & Hafezian, 2010), Х. Раби, М. Гаребейги, С. Мусави (Rabbiee, Gharehbeygi & Mousavi, 2015), А. Янсиз и М. Ходжасте (Jansiz & Hojaste, 2015), связи АР и ИРИ, особенно в сфере безопасности, остаются довольно слабыми, но при этом они отмечают особую роль Ирана в обеспечении безопасности в Кавказско-Каспийском регионе.

Этапы развития азербайджано-иранских отношений

Южный Кавказ, изменивший свой геополитический облик в постсоветский период, привлек к себе внимание как «пространство рисков и возможностей» для Ирана. Роспуск СССР привел к исчезновению непосредственной границы Ирана с Россией, а на месте Советского Союза образовались «маленькие государства», такие как Азербайджан, Грузия и Армения, что иранские власти расценили как возможность вновь предъявить свои исторические претензии по Южному Кавказу. Однако для Ирана снова появилась «проблема независимого Азербайджана», в связи с чем, начиная с начала 1990-х гг., АР оказалась в центре политики ИРИ на Южном Кавказе. Таким образом, изучение азербайджано-иранских отношений является эффективным способом понять политику иранских властей в отношении всего региона Южного Кавказа.

Учитывая специфику и характер двусторонних отношений между Азербайджаном и Ираном в 1991—2019 гг., можно выделить следующие этапы этих отношений.

Первый этап (октябрь 1991 г. — октябрь 1993 г.). После обретения независимости Азербайджаном 18 октября 1991 г. начались взаимные визиты официальных лиц АР и ИРИ в Тегеран и Баку с целью установления двусторонних отношений. Несмотря на то что 25 декабря 1991 г. Иран официально признал государственную независимость Азербайджана во время официального визита тогдашнего министра иностранных дел А.А. Велаяти в Баку, дипломатические отношения между двумя странами были установлены только 12 марта 1992 г. (Агазаде, 2020). По мнению М. Джалили, общая история и этнорелигиозный фактор должны были сблизить оба государства, но этого не произошло из-за идеологического расхождения между двумя странами — Азербайджан стал светской страной, а Иран с 1979 г. является исламской республикой (Djalili, 2002). Эта мысль поддерживается другими иранскими учеными, такими как М.Р. Гударзи, А.Б. Лашаки и С.Ф. Лакани, которые подчеркивают, что идеологический конфликт — один из самых противоречивых факторов в отношениях между Ираном и Азербайджаном (Goudarzi, Lashaki & Lakani, 2015).

Однако следует отметить, что на первом этапе стороны скептически относились друг к другу по причине того, что Баку обвинял Тегеран в поддержке Армении, которая находилась в состоянии войны с Азербайджаном, а в Тегеране считали, что азербайджанские власти взяли курс на сближение с Турцией, являющейся историческим соперником Ирана в регионе Южного Кавказа. На этот фактор обращает внимание С.Б. Дружиловский, отмечая, что Турция и Иран являются давними историческими соперниками и их противоборство после роспуска Советского Союза вновь вспыхнуло в данном регионе (Дружиловский, 2012).

Двусторонние отношения стали особенно напряженными в период с лета 1992 г. по лето 1993 г., когда президентом Азербайджана был А. Эльчибей, откровенно высказывавшийся в поддержку тюркоязычных народов ИРИ, в том числе и азербайджанских тюрков, проживающих на территории Ирана. Естественно, такая позиция представителей азербайджанского руководства сильно беспокоила иранские власти, поскольку значительной частью населения Ирана являлись тюркоязычные народы. Надо также упомянуть, что в начале 1990-х гг. в Иране наблюдался рост национализма среди тюркоязычного населения в связи с появлением новых тюркоязычных государств на международной арене после роспуска СССР. Несмотря на это, как справедливо отмечает М. Мухаммади, иранская сторона оказала гуманитарную помощь Азербайджану, создав семь палаточных лагерей для беженцев в некоторых южных городах АР и разместив азербайджанских военных, раненых в ходе боевых действий в Карабахе, в больницах иранских городов — Тегерана, Тебриза и др. (Məhəmmədi, 2018). В целом данный этап запомнился попытками наладить отношения между двумя странами.

Второй этап (1994—2000 гг.). Гейдар Алиев, пришедший к власти в Азербайджане осенью 1993 г., выбрал сбалансированный внешнеполитический курс и стал уделять особое внимание развитию отношений с соседними странами, в том числе с Ираном. Трехдневный официальный визит азербайджанского лидера в Иран летом 1994 г. создал благоприятные условия для развития межгосударственного сотрудничества. Однако подписание «Контракта века» 20 сентября 1994 г. было встречено в Иране протестами, что вызвало напряженность в отношениях между Баку и Тегераном, после чего азербайджанская власть начала переговоры с иранскими властями по энергетическому сотрудничеству, чтобы избежать любого конфликта со своим южным соседом. По итогам переговоров в 1996 г. Баку предоставил 10-процентную долю Национальной иранской нефтяной компании в разработке газового месторождения Шах Дениз (Məhəmmədi, 2017).

 Подходы большинства азербайджанских ученых к оценке двусторонних отношений после прихода к власти Г. Алиева схожи: они считают, что, в отличие от А. Эльчибея, Г. Алиев, имея большой политический опыт, был прагматичным лидером. Например, Я. Валиев отмечает, что приход Г. Алиева к власти сыграл ключевую роль в регулировании отношений Азербайджана с Ираном (Vəliyev, 2009). В свою очередь, по мнению О. Багирова (Bağırov, 2018), А.Г. Ибрагимова (2021), Ф. Мамедова (Məmmədov, 2018), Г. Пашаевой и К. Макили-Алиева (Paşayeva & Makili-Əliyev, 2017), избрание Г. Алиева в 1993 г. президентом страны стало не только основным фактором в установлении и развитии конструктивного характера азербайджано-иранских отношений, но и жизненно важным событием в укреплении государственности Азербайджана. Такого же мнения придерживается С. Корнелл, который подчеркивает роль Г. Алиева в создании порядка внутри страны, а также укреплении отношений с соседними странами (Cornell, 2011).

Следует отметить, что на этом этапе, придерживаясь во внешней политике принципа поддержки шиитских исламистских движений, Иран попытался усилить позицию Исламской партии Азербайджана, которая была создана в 1991 г., в общественно-политической жизни АР и оказал ей финансовую помощь. Этот факт был доказан в суде в 1995 г., лидеры Исламской партии были арестованы, а официальная государственная регистрация была отменена решением Верховного суда АР (Məhəmmədi, 2017). Хотя в последующие годы частые встречи официальных представителей двух стран способствовали сохранению темпа развития межгосударственных отношений, в целом можно резюмировать, что на втором этапе сторонам все-таки не удалось вывести отношения на доверительный уровень.

Третий этап (2001—2003 гг.). По мнению иранских властей, региональная безопасность в Кавказско-Каспийском регионе должна обеспечиваться путем сотрудничества только между странами региона (Jansiz & Hojaste, 2015). В этом контексте официальный визит генерального секретаря НАТО Дж. Робертсона в Азербайджан в январе 2001 г. был встречен иранской стороной неудовольствием и стал причиной возникновения напряженности в двусторонних отношениях, которая достигла пика в июле того же года. 23 июля 2001 г. военные самолеты Исламской Республики пролетели над проводившими геологоразведочные исследования в азербайджанском секторе Каспийского моря кораблями, нарушив воздушную границу Азербайджана, а корабль ВМС Ирана, приблизившись к азербайджанским судам, угрожал применением силы в случае, если они не покинут эту зону (Сидоров, 2016а).

Данное действие иранских военных было встречено в Баку как угроза государственному суверенитету, и в ответ на провокации Ирана МИД АР направил ноту в МИД ИРИ. Примечательно, что сразу после инцидента турецкие официальные лица сделали заявления против Ирана, а 21 августа 2001 г. начальник генерального штаба вооруженных сил Турции генерал Х. Киврикоглу посетил Баку с официальным визитом⁶, после чего, в свою очередь, иранская делегация во главе с А. Ахани, заместителем министра иностранных дел Ирана, тоже прибыла с официальным визитом в Баку 28 августа 2001 г. Н. Аббасов, министр национальной безопасности Азербайджана, посетил Тегеран 4 сентября того же года (Qasımlı, 2015). 18 мая 2002 г. Г. Алиев, президент АР, сам прибыл в Иран с целью снижения напряженности в отношениях между двумя странами. В ходе данного визита президентами двух стран было подписано соглашение о принципах дружбы и сотрудничества между АР и ИРИ⁷.

Вышеуказанное событие неоднозначно анализируется экспертами. Э. Кулаи, М. Хафезян, Т. Лотфи, В. Голмохаммади и Х. Сармади считают, что азербайджанская сторона незаконно занималась геологоразведкой в той зоне Каспия, которая была спорной морской территорией между Ираном и Азербайджаном (Koolaee & Hafezian, 2010; Lotfi, Golmohammadi & Sarmadi, 2016). Однако А. Асланлы утверждает, что, с одной стороны, азербайджанские корабли вели геологоразведку в соответствии с ранее подписанным международным соглашением, а с другой — Иран признал несколько месторождений, расположенных южнее этой зоны, азербайджанскими⁸. В целом данный этап запомнился самым напряженным периодом в двусторонних отношениях.

Четвертый этап (2004—2010 гг.). И. Алиев, избранный президентом АР осенью 2003 г., также стал уделять особое внимание отношениям с ИРИ, и первые годы его президентства были отмечены положительной динамикой в развитии межгосударственных связей. Тегеран также предпринял шаги по развитию двусторонних отношений: отсутствие на тот момент большого политического опыта у И. Алиева, в отличие от Г. Алиева, было воспринято иранской стороной как возможность усилить репутацию и влияние Исламской Республики в Азербайджане. Позже, в августе 2004 г., состоялся официальный визит в Азербайджан М. Хатами, президента ИРИ. В ходе встречи сторонам удалось договориться по всем разногласиям в двусторонних отношениях, кроме юридического статуса Каспийского моря. Также результатом данного визита стало долгожданное открытие азербайджанского генерального консульства в Тебризе в ноябре 2004 г.⁹

Необходимо подчеркнуть, что на данном этапе двусторонние отношения перешли на уровень добрососедства и взаимопонимания, чему способствовали прежде всего частые встречи высокопоставленных чиновников двух стран, в том числе визиты президентов ИРИ в Азербайджан в 2004, 2007, 2010 гг. и визиты президента АР в Иран в 2005 и 2009 гг. Таким образом, данный этап характеризуется подъемом в отношениях между двумя странами и расширением сотрудничества во всех областях.

Пятый этап (2011—2013 гг.). Во второй половине 2000-х гг., когда международное давление на ИРИ усилилось из-за ее ядерной программы, официальный Баку выбрал четкую позицию, которая заключалась в том, что Азербайджан выступает против применения любого вида силы против Ирана и Исламская Республика имеет право на использование ядерной энергетики в мирных целях. Несмотря на это, иранские власти стали скептически относиться к Азербайджану по причине того, что, по их мнению, в случае военной угрозы территория АР могла бы быть использована против ИРИ. С середины 2011 г. иранские СМИ начали публиковать статьи о том, что азербайджанская власть поддержит США и Израиль в предполагаемых военных операциях против Ирана. В иранских СМИ особенно широко была распространена информация о стоимости (1,6 млрд долл. США) современного оружия, приобретенного Азербайджаном у Израиля¹⁰. Примечателен и тот факт, что проведение конкурса песни «Евровидение» в Баку в 2012 г. было подвергнуто критике иранскими религиозными деятелями, по мнению которых такое мероприятие в мусульманской стране проходить не может. Необходимо также отметить, что в этот период спецслужбами АР были арестованы шпионы, прошедшие обучение в ИРИ¹¹. Вследствие этих событий внешнеполитические ведомства обеих стран в течение 2011—2012 гг. неоднократно обменивались нотами, и напряженность в двусторонних отношениях продолжалась до тех пор, пока Х. Рухани не был избран новым президентом ИРИ в 2013 г.

Обострение отношений между Азербайджаном и Ираном экспертами оценивается также по-разному. По мнению А. Валиева, в этот раз основным катализатором ухудшения двусторонних отношений был Азербайджан, который купил у Израиля оружие на большую сумму, тем самым «если раньше Баку старался не раздражать Иран, то теперь он начал вести себя смелее»¹². М. Мухаммади обвиняет Иран во вмешательстве во внутренние дела Азербайджана (Məhəmmədi, 2017). В свою очередь, М. Гударзи и А. Лашаки обращают внимание на роль Израиля в ухудшении азербайджано-иранских отношений: «Израильские власти твердо убеждены в том, что, поскольку Иран имеет историческое, религиозное, культурное и географическое сходство с Азербайджаном, он может создать единый фронт против сионизма. Поэтому они пытались представить Иран как серьезную угрозу для безопасности и стабильности Азербайджана» (Goudarzi & Lashaki, 2013). М. Халифа-заде более остро относится к данному вопросу, считая, что Азербайджан и Израиль должны сотрудничать, так как сотрудничество, в частности в области обеспечения безопасности, выгодно обоим государствам, и «отказ от совместного противодействия Ирану был бы безответственным шагом» (Халифа-заде, 2012).

Таким образом, этот этап запомнился резким ухудшением двусторонних отношений и сопровождался взаимным недопониманием между властями двух стран.

Шестой этап (2014—2019 гг.). После того как летом 2013 г. Х. Рухани стал новым президентом ИРИ, в отношениях с АР открылась новая страница, поскольку нормализация двусторонних отношений с соседними странами, в том числе Азербайджаном, была объявлена приоритетом во внешнеполитическом курсе Ирана. Впоследствии Высший совет национальной безопасности Ирана принял решение, чтобы не допускать несанкционированных лиц к публичным заявлениям в СМИ касательно азербайджано-иранских двусторонних отношений (Агазаде, 2018b). В январе 2014 г. встреча И. Алиева с Х. Рухани на авосском экономическом форуме, а затем в апреле 2014 г. его официальный визит в Иран способствовали смягчению напряженности в отношениях двух стран. По приглашению президента Азербайджана Х. Рухани в ноябре 2014 г. посетил АР, тем самым был полностью растоплен лед в отношениях между Баку и Тегераном. На данном этапе И. Алиев и Х. Рухани в целом встречались 14 раз, что позитивно сказалось на развитии сотрудничества и укреплении доверительных политических отношений между АР и ИРИ.

Приоритетные направления сотрудничества

Карабахская война, а также хаос в других бывших союзных республиках, которые являлись ключевыми экономическими партнерами Азербайджана в начале 1990-х гг., привели к глубокому экономическому кризису в стране. Вместе с тем в этот период не было доступа к удаленным рынкам Европы и Азии, и установление эффективных торгово-экономических связей, прежде всего с соседними странами, в том числе Ираном, имело решающее значение для Азербайджана. Иранские инвесторы тоже были заинтересованы в этом, так как по причине низкой себестоимости транспортировки и производства азербайджанская экономика была привлекательной для них, и Исламская Республика постепенно стала одним из основных торгово-экономических партнеров АР в середине 1990-х гг.

Однако следует отметить, что в 1991—2019 гг. торгово-экономические отношения не были стабильными, объем товарооборота в основном менялся в зависимости от политических отношений между Азербайджаном и Ираном. Если в 1995 г. доля Ирана в общем торговом обороте Азербайджана составляла 20,2 %, то в 2000, 2005, 2010, 2015 и 2019 гг. она была 2,2, 2,8, 0,9, 0,6 и 1,48 %, соответственно (табл. 1).

Примечателен и тот факт, что благодаря реализации энергетических проектов и диверсификации экономики число экономических партнеров Азербайджана с конца 90-х гг. ХХ в. возросло, что, естественно, и стало еще одной причиной снижения доли Ирана в общем торговом обороте Азербайджана.

Туризм является одним из основных направлений в развитии двустороннего сотрудничества, однако цели туристических потоков из Азербайджана в Иран и обратно отличаются друг от друга. Если азербайджанские туристы в основном въезжают в Иран с целью получения медицинских услуг (медицинский туризм) и посещения святых для шиитов мест (религиозный туризм), то иранские туристы, большинство которых составляют азербайджанцы, проживающие в Исламской Республике, приезжают в Азербайджан, чтобы отдыхать, отмечать праздники, особенно Новруз.

Если проанализировать статистику за последние 8 лет, то количество туристов, въезжающих из Азербайджана в Иран, судя по показателям, с каждым годом увеличивалось (табл. 2). При этом существует ряд причин, препятствующих развитию туризма между двумя странами. Среди них, например, отсутствие совместных туристических компаний, прямых рейсов из разных городов Ирана в Азербайджан, программ обмена студентами для подготовки специализированного персонала в области туризма, а также сотрудничества между медицинскими организациями двух стран.

Таблица 1^[13] Торговые отношения Азербайджана с Ираном в 1995—2019 гг., в млн долл. США

Источник: составлено автором по данным: Ticarət. Azərbaycanın xarici ticarəti // Azərbaycan Respublikasının Dövlət Statistika Komitəsi. URL: https://www.stat.gov.az/
source/trade/?lang=az (accessed: 12.05.2021).

Развитие сотрудничества между АР и ИРИ на трехсторонних платформах является еще одним из приоритетных направлений, и оба государства принимают участие в следующих региональных треугольниках: Азербайджан — Иран — Россия и Азербайджан — Иран — Турция. Однако следует отметить, что основные причины создания этих треугольников и ожидания от них существенно различаются. Если сотрудничество в треугольнике Азербайджан — Иран — Россия в основном направлено на осуществление Международного транспортного проекта (МТК) «Север — Юг», то сотрудничество между Баку, Тегераном и Анкарой нацелено на укрепление доверия и уверенности в межгосударственных отношениях.

Таблица 2¹⁴ Количество выезжающих и въезжающих туристов в 2011—2019 гг.

Источник: составлено автором на основе данных Государственного комитета статистики Азербайджанской Республики: Azərbaycan Respublikasının Dövlət Statistika Komitəsi. URL: https://www.stat.gov.az/menu/6/statistical_yearbooks/source/tourism_2021.zip (accessed: 14.05.2021).

Треугольник Азербайджан — Иран — Россия. 7 апреля 2016 г. между главами МИД Азербайджана, Ирана и России состоялась первая трехсторонняя встреча в Баку, в ходе которой они договорились о подготовке встречи президентов трех стран¹⁵. В результате 8 августа 2016 г. И. Алиев, Х. Рухани и В.В. Путин впервые встретились в Баку в трехстороннем формате. По итогам данной встречи президентами была подписана декларация, в которой кроме развития транспортных сетей подчеркивалась необходимость развивать сотрудничество в области экономики, безопасности, культуры, энергетики и решения региональных вопросов в рамках трехстороннего межгосударственного сотрудничества.

Следующая встреча президентов состоялась 1 ноября 2017 г. в Тегеране, где обсуждались прежние вопросы, включая вопрос о борьбе с терроризмом. В продолжение трехсторонних контактов 26 апреля 2018 г. заместители министров энергетики Азербайджана, Ирана и России приняли решение о создании трехсторонней Рабочей группы по вопросу целесообразности соединения электроэнергетических систем, а 12 августа 2019 г. стороны заключили соглашение о совместной разработке технико-экономичес-кого обоснования проекта создания энергетического коридора «Север — Юг» между энергосистемами этих стран¹⁶.

У каждой стороны есть ряд причин для участия в данном треугольнике. Азербайджан заинтересован в развитии ненефтяных секторов, установлении тесных политических и экономических отношений с двумя сильными соседями и трансформации в основной транспортный «мост» между ними. Для Ирана важно поддерживать региональные проекты в условиях санкций, тем самым найти альтернативные пути для того, чтобы вывести на мировой рынок свои энергетические ресурсы, являющиеся основой экономики. России необходимо улучшить связи с Азербайджаном и Ираном, особенно в области транспорта, чтобы получить доступ к Индийскому океану в возможно кратчайшие сроки.

Треугольник Азербайджан — Иран — Турция. Первая встреча министров иностранных дел трех стран, состоявшаяся в 2011 г. в Иране, была организована на фоне политической напряженности между Баку и Тегераном. До сих пор состоялось всего шесть совместных встреч представителей Азербайджана, Ирана и Турции на уровне министров иностранных дел, целями которых наряду с укреплением доверия и уверенности в межгосударственных отношениях являлось усиление совместного сотрудничества по борьбе с контрабандой оружия и наркотиков, организованной преступностью, терроризмом, торговлей людьми и нелегальной миграцией между службами безопасности и разведками трех стран, а также расширение контактов между народами. В условиях растущего влияния радикальных группировок, вооруженных религиозными лозунгами и являющимися угрозой для обеспечения государственной безопасности этих стран, сотрудничество между Баку, Тегераном и Анкарой способствует не только развитию межгосударственных политических отношений, но также помогает обеспечить стабильность и безопасность в регионе.

Региональные приоритеты

Можно выделить три основных вопроса на региональном уровне, которые повлияли на темп развития азербайджано-иранских отношений в 1991—2019 гг.: фактор азербайджанских тюрков, проживающих в Иране, вопрос о юридическом статусе Каспийского моря и Нагорно-Карабахский конфликт.

Фактор азербайджанских тюрков в Иране оценивается исследователями по-разному. Для иранских исследователей данный вопрос однозначно является внутренним делом Исламской Республики (Esfahani, 2019; Djalili, 2002). Азербайджанские ученые тоже согласны с этим мнением, однако они критикуют политику ущемления интересов азербайджанцев, проживающих в Иране, иранскими властями (Гасанлы, 2006; Qasımlı, 2015). С. Браун, Я. Калафат, А. Кескин, С. Корнелл, Б. Шаффер рассматривают данный вопрос шире, оценивая его как одну из проблем, имеющих «потенциал» в создании нестабильности не только в Иране, но и в целом на Среднем Востоке и Кавказе (Brown, 2004; Kalafat & Kəskin, 2010; Cornell, 2011; Shaffer, 2002).

Начиная с середины XI в., когда сельджуки завоевали Иран, азербайджанские тюрки начали играть важную роль в политической жизни Ирана. Эта роль была заметна, в частности, в периоды правления династий Сефевидов (1501—1736 гг.), Афшаридов (1736—1796 гг.) и Каджаров (1797—1925 гг.), когда тюрки имели особый статус во всех сферах общественной жизни Ирана. Как известно, с подписанием Гюлистанского и Туркманчайского договоров между Российской империей и Каджарской Персией в 1813 и 1828 гг. азербайджанский народ был разделен на две части, то есть южная часть Азербайджана осталась в составе Ирана, а северная — вошла в состав Российской империи. Таким образом, изменилась и судьба азербайджанского народа, появились такие понятия, как «северные» и «южные» азербайджанцы в зависимости от их нахождения по отношению к р. Аракс (Гасанлы, 2006).

После 1925 г., когда к власти в Иране пришла династия Пехлеви, начался процесс ассимиляции всех неперсидских народов с целью создания «иранской нации», из-за которого азербайджанским тюркам, правившим Ираном или занимавшим в его правлении особое место около девяти веков, стало особенно сложно. Такие действия иранской власти, как объявление персидского языка официальным языком государства в 1930 г., переименование страны в Иран в 1935 г., разделение на две провинции Иранского Азербайджана в 1937 г. (Kalafat & Kəskin, 2010), который являлся единственной географической и административной провинцией до того времени, привели к усилению антиправительственных настроений у азербайджанских тюрков. После окончания Второй мировой войны им удалось создать национальное правительство в условиях прямой поддержки руководства СССР. Однако в ноябре 1946 г. это правительство было вынуждено прекратить свою деятельность из-за обострения отношений между Москвой и Вашингтоном.

Начиная с 1950-х гг. внутренняя экономическая политика иранских властей была направлена на строительство промышленных объектов и инфраструктуры преимущественно в центральных регионах Ирана, где в основном преобладали персы. Этнической периферией же сознательно пренебрегали. Как следствие, уровень жизни в центральных регионах страны стал несравнимо выше, чем в отдаленных регионах. Данная экономическая политика сыграла роль в миграции и последующей ассимиляции этнических групп, в том числе азербайджанских тюрков в 1960-х и 1970-х гг. (Soileymanov & Kraus, 2017).

Важно отметить, что, желая получить привилегии и освободиться от персидского шовинизма, азербайджанские тюрки сыграли активную роль в организации Исламской революции 1979 г. Как отмечает Б. Шаффер, «Тебриз был центром революционной деятельности, который ускорил падение шахского режима» (Shaffer, 2000). Однако после революции им не была дана автономия, которая была обещана. В результате начался мятеж сторонников аятоллы Шариатмадари, завершившийся в декабре 1979 г. после нападения на его дом в г. Куме и подавления протестов в Тебризе (Shaffer, 2000).

Исходя из таких исторических предпосылок, неудивительно, что в связи с появлением новых тюркоязычных государств после роспуска СССР в 1991 г. и образованием Азербайджанской Республики у северных границ Исламской Республики наблюдался резкий рост национализма среди азербайджанских тюрков в Иране, вопрос о которых становился время от времени повесткой дня в отношениях ИРИ и АР, особенно в 1990-е гг. Учитывая, что в начале 1990-х гг. Азербайджан, с одной стороны, находился в состоянии внутренней нестабильности, а с другой — войны с Арменией, было необходимо развивать двусторонние отношения с южным соседом, проявлявшим большой интерес к взаимному сотрудничеству. Однако, в частности, в период президентства А. Эльчибея, который был известен своими пантюркистскими высказываниями, азербайджано-иранские отношения стали напряженными.

Примечателен и тот факт, что в 1996 г. несколько депутатов из Тебриза обратились в иранский парламент с просьбой вернуть 17 мусульманских городов Кавказа, в том числе находящихся на территории АР, в состав ИРИ (Qasımlı, 2015), что вызвало обеспокоенность Баку. В. Гулузаде, тогдашний советник президента Азербайджана по внешней политике, в ответ на вопрос журналиста по поводу высказываний иранских депутатов заявил: «Новости о давлении на азербайджанцев в Иране вызывают сожаление. Но Азербайджанская Республика не вмешивается во внутренние дела Ирана» (Qasımlı, 2015). Тем самым Баку демонстрировал, что в случае необходимости готов защищать интересы иранских азербайджанцев, число которых достигает 26 млн человек (Aghazada et al., 2021).

После прихода к власти И. Алиева в 2003 г. на официальном уровне азербайджанская сторона не затрагивала тему иранских азербайджанцев. Даже во время их активных протестов против иранских властей в 2006, 2015, 2016, 2018 гг. только несколько общественных деятелей в АР выразили обеспокоенность сложившимся положением дел.

Каспийский фактор в двусторонних отношениях. После роспуска СССР в 1991 г. количество прикаспийских государств возросло с двух (СССР и Иран) до пяти (Россия, Казахстан, Туркменистан, Иран, Азербайджан), в связи с чем урегулирование вопроса о правовом статусе Каспийского моря стало повесткой дня во внешнеполитических приоритетах прибрежных стран, представители которых предлагали различные варианты для решения. Таким образом, с начала 1990-х гг. начался затяжной период переговоров по соответствующей проблематике в двусторонних и многосторонних форматах.

До 1991 г. существовала соответствующая нормативно-правовая база и практика по урегулированию проблематики Каспийского моря. Поскольку пограничная линия между СССР и Ираном была четкой благодаря договоренностям в 1921¹⁷, 1940¹⁸ и 1964¹⁹ гг., не возникало проблем с разделением территории Каспия между Москвой и Тегераном. Однако распад СССР явился причиной нового этапа переговоров между прибрежными государствами, и решение вопроса о правовом статусе Каспийского моря стало одной из ключевых задач во внешней политике этих государств, в том числе Азербайджана и Ирана, позиции которых по данному вопросу сильно расходились.

Азербайджанская сторона последовательно защищала тезис «национальных секторов», считая, что Каспий может быть разделен двумя способами: первый — когда его акватория трактуется как «пограничное озеро», то есть по принципу средней линии, второй — его водное пространство рассматривается как «открытое море», к которому должны быть применены положения Конвенции ООН по морскому праву. Предложение азербайджанской стороны о разделении Каспия на национальные сектора было основано на аналогичном делении Министерства нефтяной промышленности СССР, которое было принято в 1970 г. и по которому Азербайджанская ССР получила около 80 тыс. км² акватории²⁰.

Что касается иранской стороны, то она решительно выступала против разделения Каспийского моря на национальные сектора и старалась, чтобы оно было разделено на равные части, что долгие годы и являлось основным препятствием для урегулирования вопроса о юридическом статусе Каспия. Важно отметить, что иранские власти рассматривали роспуск СССР, среди прочего, как процесс, который мог бы положить конец отсутствию фактического присутствия Ирана на Каспии в течение последних двух столетий, и считали, что они должны эффективно использовать историческую возможность для преодоления этой «неприятной» ситуации.

По мнению В. Хоссейнзадех, деятельность западных компаний в Каспии путем сотрудничества с Азербайджаном является для Ирана проблемой (Хоссейнзадех, 2017). Однако сложно с ним согласиться, так как углубление сотрудничества с Западом нацелено на развитие азербайджанской экономики, а не против Ирана. Как утверждает М. Мухаммади, Иран имеет 10-процентную долю в разработке газового месторождения Шах Дениз (Məhəmmədi, 2017), что на самом деле указывает на то, что Баку готов сотрудничать на Каспии и с Ираном.

После длившихся более 20 лет и включавших в себя пять саммитов президентов и 52 заседания Специальной рабочей группы (создана в 1996 г.) переговоров между представителями прибрежных государств 12 августа 2018 г. сторонам удалось подписать Конвенцию по урегулированию юридического статуса Каспия, ставшую «Конституцией Каспийского моря» (Агазаде, 2018а).

Необходимо подчеркнуть, что данная Конвенция, подписанная в г. Актау, на самом деле является правовой основой только для деления поверхности Каспия и не касается распределения дна моря. Чтобы определить границы по дну моря, прибрежные государства должны договариваться между собой, то есть подписать дополнительные соглашения в соответствии с принципами международного права. Азербайджан уже имеет двусторонние соглашения с Россией и Казахстаном по разделению дна Каспия (Зульхарнеев, 2010), но все еще не сумел подписать подобное соглашение с Ираном, что и препятствует развитию сотрудничества между Баку и Тегераном в Каспийском море.

Следует упомянуть, что парламенты всех прибрежных стран, кроме Ирана, ратифицировали Каспийскую Конвенцию, однако ее подписание еще не означает урегулирования юридических вопросов вокруг акватории Каспийского моря, так как из-за иранской стороны она не может вступить в силу.

Нагорно-Карабахский конфликт[21], являвшийся противостоянием двух антагонистичных цивилизаций — азербайджанской и армянской (Кузнецов, 2013), долгие годы был одним из очагов напряженности на Южном Кавказе. В Иране существовали разные мнения относительно данного конфликта — официальная позиция властей, взгляды оппозиции, независимых политологов и экспертов, версии СМИ. В азербайджанском обществе мнения об отношении Ирана к данному противостоянию также разнились: одна часть экспертов обвиняла Исламскую Республику в открытой поддержке Армении, а другая — подчеркивала важность тесных связей с ИРИ в урегулировании конфликта.

Необходимо отметить, что, хотя на официальном уровне иранская сторона и поддерживала территориальную целостность АР, она не рассматривала конфликт между странами как межрелигиозный и признала его сторонами только Армению и Азербайджан, хотя ряд независимых иранских экспертов все же предлагал привлечь «Нагорный Карабах» к переговорному процессу как третью сторону, участвовавшую в конфликте (Ruintən, 2008).

Во время Первой карабахской войны 1992—1994 гг. Иран несколько раз пытался выступать в роли посредника между Арменией и Азербайджаном, однако его попытки в феврале, апреле и мае 1992 г. не только не увенчались успехом, а, наоборот, привели к тому, что азербайджанские власти начали скептически относиться к результатам этого вмешательства и отказались от посреднических намерений Исламской Республики.

Проанализировав посреднические попытки Ирана, А. Рамезанзаде приходит к следующему выводу: из-за внешних факторов Тегерану не удалось добиться успеха²². Однако Ф. Ибрагимов считает, что причина неуспеха Ирана заключалась в том, что армянская сторона намеренно срывала процесс мирных переговоров, опасаясь, что Иран и Азербайджан вместе решат конфликт в пользу Баку (Ибрагимов, 2020). Что же касается основной причины поражения АР в Первой карабахской войне, то, по мнению К. Руинтена, внутренняя нестабильность в Азербайджане в ходе боевых действий стала ключевым фактором его поражения (Ruintən, 2010).

Одним из основных вопросов между Азербайджаном и Арменией, который долгое время препятствовал урегулированию противостояния мирным путем, был принцип, по которому Нагорно-Карабахский конфликт должен быть решен на основе принципов «территориальной целостности» или «самоопределения». В иранской академической среде тоже считали, что именно противоречие между вышеуказанными принципами международного права являлось главным препятствием на пути урегулирования конфликта (Ruintən, 2010). Однако следует отметить, что принцип «самоопределения» был закреплен Декларацией ООН в отношении тех стран, которые находились под колониальным контролем, но не в отношении меньшинств внутри государств.

После долгих безрезультатных переговоров, длившихся около 25 лет, 27 сентября 2020 г. началась Вторая карабахская война, завершившаяся 10 ноября 2020 г. подписанием совместного заявления главами России, Азербайджана и Армении, изменившего геополитическую атмосферу на Южном Кавказе. С.М. Маркедонов считает, что урегулирование Нагорно-Карабахского конфликта было невозможно без учета интересов Турции и Ирана (Маркедонов, 2018). Однако во время войны стало ясно, что Иран не имеет рычагов влияния на Баку и Ереван, хотя считалось, что шиитский фактор в отношении Азербайджана и торгово-экономические факторы в отношении Армении являлись «козырями» иранских властей.

 В ходе боевых действий во время Второй Карабахской войны, как и во время первого конфликта, иранская сторона попыталась оказать посреднические услуги, но они были неуспешными. По окончании войны к концу 2020 г. репутация Ирана в регионе значительно снизилась, так как фактически Тегеран остался в стороне от всех процессов, происходивших в отношениях между Баку и Ереваном, а Москва и Анкара, наоборот, усилили свое влияние на Южном Кавказе.

С целью восстановления утраченной репутации М. Зариф, министр иностранных дел ИРИ, в конце января 2021 г. нанес визиты в Азербайджан, Россию, Армению, Грузию и Турцию, чтобы продвинуть формат 3+3 «Кавказской платформы», выдвинутой Р.Т. Эрдоганом, В.В. Путиным и И.Г. Алиевым. Таким образом, сложившаяся ситуация на Южном Кавказе подталкивает Иран к принятию новых геополитических реалий и активным действиям, в противном случае он может утратить оставшееся влияние в данном регионе.

Заключение

Начиная с начала 1990-х гг. иранские власти уделяли особое внимание во внешней политике двусторонним отношениям с Азербайджаном, географическое положение которого позволяет ему стать важным звеном в тюркском мире, сыграв роль своего рода «моста» между тюркскими государствами. Из-за общих исторических, этнокультурных и религиозных особенностей двусторонние отношения между Азербайджаном и Ираном в 1991—2019 гг. были настолько уязвимы, что их сотрудничество с другими соседними странами, а также внутренняя политика, проводимая властями двух стран, прямо влияла на уровень межгосударственных связей.

По причине того, что оба государства имели различные стратегии во внешней политике и разные позиции по региональным вопросам, в рассматриваемый период двусторонние отношения между Баку и Тегераном запомнились, с одной стороны, противостоянием, а с другой — сотрудничеством. Однако благодаря усилиям президентов АР и ИРИ двустороннее сотрудничество в 1991—2019 гг. в целом смогло сохранить свой конструктивный характер. Примечателен и тот факт, что после 2013 г., когда политические элиты двух стран начали придавать особое значение приоритетности взаимного сотрудничества между Баку и Тегераном, не только заметно вырос объем торгового оборота, но и произошел переход двусторонних отношений на уровень «братских отношений»²³.

^{1 Касаев О.Э. «Турецкий поток»: интересы Ирана и Азербайджана // Институт Ближнего Востока. 20.08.2016. URL: http://www.iimes.ru/?p=29630 (дата обращения: 05.07.2021).}

^{2 Маркедонов С.М. Иран и Азербайджан: стратегический альянс или селективная кооперация? // Политком. 07.03.2017. URL: http://politcom.ru/22162.html (дата обращения: 05.07.2021).}

^{3 Месамед В.И. Ирано-азербайджанские отношения в свете этнического фактора // Институт Ближнего Востока. 30.10.2011. URL: http://www.iimes.ru/?p=13544 (дата обращения: 05.07.2021).}

^{4 Автор данной статьи в 2020 г. защитил кандидатскую диссертацию по теме «Азербайджано-иранские отношения: основные направления и особенности (2003—2018 гг.)» (Агазаде, 2020). Эта диссертация является вторым полноценным (комплексным) исследованием в российской историографии после диссертации И.Е. Сидорова, а также первым, посвященным азербайджано-иранским отношениям в 2003—2018 гг.}

^{5 Валиев А.М. Азербайджано-иранские отношения, Quo Vadis, Baku? // Понарс Евразия. 05.04.2013. URL: https://www.ponarseurasia.org/wp-content/uploads/attachments/pepm244_russ_valiev_sept2012.pdf (дата обращения: 05.07.2021).}

^{6 Aslanlı A. Geosiyasi rəqabət və Geoiqtisadi maraqlar zəminində Xəzər hövzəsinin “Qordi düyünü”. Bakı, 2014. 47 p. URL: https://www.kas.de/c/document_library/get_file?uuid=75d66d88-9deb-660c-104a-2de4295aadc4&groupId=252038 (accessed: 08.07.2021).}

^{7 Azərbaycan Respublikası ilə İran İslam Respublikası arasında “Dostluq və əməkdaşlıq münasibətlərinin prinsipləri haqqında” Müqavilə, 2 iyul 2002 // Azərbaycan Respublikasının Ədliyyə Nazirliyi Hüquqi aktların vahid elektron bazası. URL: http://www.e-qanun.az/framework/1533 (accessed: 08.07.2021).}

^{8 Aslanlı A. Geosiyasi rəqabət və Geoiqtisadi maraqlar zəminində Xəzər hövzəsinin “Qordi düyünü”. Bakı, 2014. 47 p. URL: https://www.kas.de/c/document_library/get_file?uuid=75d66d88-9deb-660c-104a-2de4295aadc4&groupId=252038 (accessed: 08.07.2021).}

^{9 Təbrizdə Azərbaycan Respublikasının Baş Konsulluğu açılmışdır // Azərtac. 20.10.2004. URL: https://azertag.az/xeber/TABRIZDA_AZARBAYCAN_RESPUBLIKASININ_BAS_KONSULLUGU_ACHILMISDIR-322711 (accessed: 08.07.2021).}

^{10 Валиев А.М. Азербайджано-иранские отношения, Quo Vadis, Baku? // Понарс Евразия. 05.04.2013. URL: https://www.ponarseurasia.org/wp-content/uploads/attachments/pepm244_russ_valiev_sept2012.pdf (дата обращения: 05.07.2021).}

^{11 Там же.}

^{12 Там же.}

^{13 Таблица использована автором в его предыдущих публикациях.}

^{14 Таблица использована автором в его предыдущих публикациях.}

^{15 Межгосударственные отношения России и Азербайджана // РИА Новости. 08.08.2016. URL: https://ria.ru/20160808/1473732564.html (дата обращения: 08.07.2021).}

^{16 Россия, Азербайджан и Иран подписали соглашение о совместной разработке ТЭО проекта соединения энергосистем трех стран // Министерство энергетики РФ. 14.08.2019. URL: https://minenergo.gov.ru/node/15560 (дата обращения: 08.07.2021).}

^{17 Документы внешней политики СССР. Т. 3: 1 июля 1920 г. — 18 марта 1921 г. М.: Госполитиздат, 1959. С. 536.}

^{18 Документы внешней политики СССР. Т. 23. Кн. 1: 1 января — 31 октября 1940 г. М.: Международные отношения, 1995. С. 179.}

^{19 Соглашение о воздушном сообщении между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Шахиншахским Правительством Ирана // МИД России. URL: https://www.mid.ru/foreign_policy/international_contracts/2_contract/-/storage-viewer/bilateral/page-426/49601 (дата обращения: 08.07.2021).}

^{20 Yusifzade Kh. The Status of the Caspian // Azerbaijan International. Winter 1994. URL: http://azer.com/aiweb/categories/magazine/24_folder/24_articles/24_tatuscaspian.html (accessed: 08.07.2021).}

^{21 Учитывая события, произошедшие осенью 2020 г., при написании данной части автор вышел за хронологические рамки исследования.}

^{22 Ramezanzadeh A. Iran’s Role as Mediator in the Nagorno-Karabakh Crisis // Caucasus. URL: https://poli.vub.ac.be/publi/ContBorders/eng/ch0701.htm (дата обращения: 08.07.2021).}

^{23 Необходимо отметить, что Х. Рухани придавал особое значение отношениям с соседними странами, в том числе с Азербайджаном, что сыграло ключевую роль в улучшении азербайджано-иранских отношений в 2013—2019 гг., а также их переходе на уровень «братских отношений» (президенты двух стран, И. Алиев и Х. Рухани, неоднократно в своих речах называли двусторонние отношения именно «братскими»). Однако после того как И. Раиси стал новым президентом ИРИ 3 августа 2021 г., двусторонние отношения резко ухудшились по следующим причинам: 1) Иран не смог сыграть какую-либо роль в урегулировании Нагорно-Карабахского конфликта, остался в стороне от всех процессов, происходящих после окончания Второй Карабахской войны между Азербайджаном и Арменией, тем самым утратив в значительной степени свои позиции на Южном Кавказе; 2) ссылаясь на то, что иранские компании незаконно действовали в Карабахе, когда он находился под оккупацией, азербайджанская сторона отказалась от их предложений для участия в восстановлении освобожденных территорий; 3) по п. 9 совместного заявления от 9 ноября 2020 г., подписанного президентами России и Азербайджана и премьер-министром Армении, все транспортные связи между Азербайджаном и Арменией должны были быть разблокированы. Иранской стороной это рассматривается как угроза для своих национальных интересов в связи с тем, что Турция получит доступ к прямым транспортным маршрутам со странами Центральной Азии; 4) победа Азербайджана во Второй Карабахской войне привела к росту политического национализма среди тюркоязычного населения Ирана. Таким образом, после 7-летнего периода доверительного сотрудничества в 2021 г. азербайджано-иранские отношения вновь находятся в состоянии напряженности.}

Об авторах

Мирмехти Миркамил оглы Агазаде

Автор, ответственный за переписку.
Email: agazade-mm@rudn.ru
ORCID iD: 0000-0002-5129-5553

кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры теории и истории международных отношений

Список литературы