Зарождение «культа звезд» игры в мяч в эллинистических Афинах

Полный текст

Введение В наше время футбол является, несомненно, наиболее популярным видом спорта в мире в целом и в России в частности. Другие виды спорта с мячом - волейбол, баскетбол - также популярны. Есть свои поклонники у гандбола, водного поло, хоккея с мячом. В ряде стран очень популярны также регби, американский футбол. В целом можно сказать, что именно спорт с мячом наиболее популярен в наше время в мире и в России. Античная история и культура также традиционно, по крайней мере со времен Петра Ι, вызывают значительный интерес в России. Тем более досадно и странно выглядит тот факт, что до сих пор внимание отечественной науки практически не привлекала история игры в мяч в античном мире, хотя речь идет по существу о древнейших корнях современных европейских игр с мячом. Особый интерес представляет игра в мяч в период эллинизма, когда ее популярность в Греции заметно возросла. Фрагмент 3 Дамоксена Прежде всего мы предлагаем рассмотреть любопытный фрагмент аттического комедиографа III в. до н. э. Дамоксена[15] (fr. 3), сохранившийся в «Пирующих мудрецах» (Ι, 26): Νεανίας τις ἐσφαίριζεν εἷς ἐτῶν ἴσως < ἑκκαίδεκ’ ἢ> ἑπτακαίδεκα, Κῷος. Θεοὺς γὰρ φαίνεθ’ ὁ νῆσος φέρειν. Ὃς ἐπεί ποτ’ ἐμβλέψειε τοῖς καθημένοις, ἢ λάμβανων τὴν σφαίραν, ἢ διδούς, ἅμα πάντες ἐβοῶμεν: ‘ Ἡ δ’εὐρυθμία, τὸ δ’ἦθος, ἡ τάξις δ’ὅση.’ Ἐν τῷ τι πράττειν ἢ λέγειν ἐφαίνετο τερὰς τι κάλλους, ἄνδρες. Οὖτ’ ἀκήκοα ἔμπροσθεν οὖθ’ ἑόρακα τοιαύτην χάριν. Κακὸν ἄν τι μεῖζον ἔλαβον, εἰ πλείω χρόνον ἔμεινα. Καὶ νῦν δ’οὐχ ὑγιαίνειν μοι δοκῶ[16]. Приведем выполненный нами подстрочный (в целях точности) перевод: «Тут играл в мяч один юноша Лет примерно <шестнадцати или> семнадцати, Уроженец Коса. Видно, этот остров порождает богов. Когда бы он ни смотрел в сторону зрителей (досл.: сидящих), Принимая мяч или отдавая, одновременно Мы все громко кричали: «Какая ритмичность[17], какой характер, какая планомерность (в игре)!» Во всем, что бы он ни делал и ни говорил, он казался Каким-то чудом красоты, о мужи. Я не слыхал Раньше и не видал чего-либо столь же красивого. Как бы я не почувствовал себя хуже, если бы дольше Это продолжалось. И до сих пор мне кажется, что я не пришел в себя». Столь бурное выражение чувств по поводу «неслыханной красоты», связанной с юношей, на первый взгляд, можно истолковать как проявление эротической страсти. Ничто в оригинальном тексте данного фрагмента не указывает четко на то, что персонажем, от имени которого произносится данный текст в комедии, не является женщина[18]. Даже обращение к «мужам» (ἄνδρες) этому не противоречит. Женщины в Древней Греции допускались в качестве зрительниц на большинство спортивных соревнований [3. С. 4-5]. Кроме того, хорошо известно, что гомосексуальность также чаще всего не считалась в Древней Греции аморальным явлением, и сколь угодно сильные гомосексуальные чувства могли выражаться там вполне открыто, в т. ч. в литературных произведениях. Классическим примером является 14-й фрагмент Анакреонта: «Клеобула, Клеобула я люблю, К Клеобулу я как бешеный лечу, Клеобула я глазами проглочу»[19]. Рассматриваемый нами фрагмент Дамоксена включен в сборник переводов источников «Гомосексуальность в Греции и Риме», изданный Университетом Калифорнии [4. P. 116]. Дж. Дэвидсон, по-видимому, также предлагает истолковывать данный фрагмент именно в гомосексуальном ключе, предлагая сравнить эротические мотивы Анакреонта с «действием, которое играющий в мяч юноша оказывает на Дамоксена» [5. P. 135]. Прежде всего, однако, стоит заметить, что в приведенном отрывке речь идет, конечно, о чувствах не самого Дамоксена (автора комедии), а его персонажа. Но еще более существенно то, что, на наш взгляд, эти чувства все же носят не эротический, а иной характер. Примечательно, что персонаж, которому принадлежит реплика, в этих чувствах далеко не одинок. При виде игры юноши все зрители одновременно кричат от восторга (ἅμα πάντες ἐβοῶμεν). Трудно предположить, что даже в обществе, где «легализован» гомосексуализм, все люди, видящие конкретного человека, могут одновременно воспылать к нему столь сильной эротической страстью, чтобы начать из-за нее кричать. Вообще греческий этос предполагал определенную сдержанность и стыдливость в выражении эротических чувств, в т. ч. гомосексуальных. Характерно, что в древнегреческой любовной лирике мотив криков на публике из-за любви, насколько нам известно, отсутствует. Так не было принято себя вести, даже если ты страстно влюблен. Крики же зрителей у Дамоксена больше похожи на проявление чувств не влюбленных, а ярых спортивных болельщиков, восхищенных игрой атлета. Далее, в приведенном фрагменте нет ни слова о внешности юноши, что было бы странно, если бы речь шла об эротике. Он «казался каким-то чудом красоты» (ἐφαίνετο τερὰς τι κάλλους) не в плане внешности, а в плане того, что он «делал или говорил» (ἐν τῷ τι πράττειν ἢ λέγειν). Зрители громко восторгаются также не внешностью молодого человека, а его εὐρυθμία, ἦθος и τάξις. У этих слов в той форме, в которой они приведены Дамоксеном, нет значений, которые можно было бы без дополнительных пояснений отнести к внешности. Речь идет скорее о качествах, проявляемых подростком как атлетом в ходе игры. Итак, юноша с Коса вызывает восторг и прекрасен не внешне, а своим мастерством в игре в мяч[20]. Явно преувеличенный характер переживаний героя комедии по поводу мастерства атлета можно отнести за счет того, что перед нами отрывок из комедии, возможно, как раз высмеивающий чрезмерное преклонение болельщиков перед их кумирами. Стоит вспомнить похожий отрывок из «Лягушек» Аристофана (52-67), в котором преклонение поклонника перед талантом драматурга (Еврипида) комически сближается не только с эротической, но и с «гастрономической» страстью: Д и о н и с И вот, когда читал я «Андромеду» На корабле, мне вдруг внезапно страсть Запала в сердце, знаешь ли, какая Ге р а к л Большая страсть Д и о н и с С Молона ростом будет. Ге р а к л Страсть к женщине Д и о н и с Нет. Ге р а к л К мальчику Д и о н и с Да нет! Ге р а к л К мужчине Д и о н и с Ой-ой-ой! Ге р а к л Ты спал с Клисфеном Д и о н и с Не смейся, брат! Мне очень тяжело, Тоска такая мне терзает сердце… Ге р а к л Какая же, братишка Д и о н и с Не могу сказать. Пожалуй, объясню сравненьем. Когда-нибудь ты жаждал страшно каши Ге р а к л Конечно, в жизни десять тысяч раз! Д и о н и с Так понял ты? Иль объяснить иначе Ге р а к л Про кашу? Нет, я сразу понял все! Д и о н и с Такая же грызет меня тоска По Еврипиду[21]. В ходе дальнейшего действия «Лягушек», как известно, оказывается, что на самом деле «страсть» Диониса к уже состарившемуся и умершему Еврипиду имела не большее отношение к гомоэротике, чем к людоедскому желанию съесть драматурга. Речь именно о преклонении перед литературным талантом, хотя оно и высмеяно комедиографом, лично не жаловавшим творчество Еврипида, с помощью комических сравнений и гипербол. Персонаж Дамоксена доходит до того, что намекает даже на божественность описываемого им юноши, добавляя к словам о косском происхождении последнего: «Видно, этот остров порождает богов» (Θεοὺς γὰρ φαίνεθ’ ὁ νῆσος φέρειν). Для эпохи эллинизма, как известно, было характерно обожествление людей. Главным примером служат цари, но известен случай 267 г. до н.э. в Малой Азии, когда крестьяне предложили принести жертвы крупному землевладельцу и двум его агентам как богам за то, что те выкупили пленных у кельтов [8. C. 240, прим. 150]. В комедии «Погонщик ослов» новоаттического комедиографа Демофила, переделанной Плавтом в дошедшую до нас комедию «Ослы» (Asinia), юноша соглашается принести своим рабам жертвы как богам, за то, что те помогли ему вернуть любовь гетеры (Plaut., Asin., 10-12, 712 и сл.) [там же; 9. P. 49]. Из этого следует, что в эллинистическом мире было возможно обожествление не только правителей, но и людей более низкого положения за какие-либо заслуги, и что комедиографы того времени эксплуатировали эту тему, стремясь ее высмеять. Вполне возможно, что и Дамоксен так же, как и Демофил, высмеивает характерную для его времени тенденцию к обожествлению людей, создав персонажа, готового признать богом подростка за спортивный талант. Персонаж, умудрившийся за всю жизнь (притом проведенную, вероятнее всего, в Афинах, полных шедевров искусства) не заметить ничего более красивого, чем игра в мяч подростка шестнадцати-семнадцати лет, «чуть не заболевший» от восторга перед ней и объявивший этого подростка богом, несомненно, комичен. Однако этот комизм едва ли возник на пустом месте. Рассматриваемый отрывок вполне может свидетельствовать о том, что в ΙΙΙ в. до н. э. в Греции (и, вероятнее всего, коль скоро речь идет о произведении аттического комедиографа, конкретно в Афинах) действительно имелись ярые поклонники игры в мяч, готовые преклоняться даже перед ее совсем юными «звездами», и это явление было настолько распространенным, что комедиограф счел нужным его высмеять как отрицательное общественное явление. Едва ли предметом насмешки в комедии стало бы какое-то редкостное и маргинальное чудачество, свойственное немногим и не «заразительное» для общества. «Бич сатиры» всегда обрушивается на то, что заметно и существенно. Конкретно Дамоксен, несомненно, «держал руку на пульсе» тенденций общественной жизни его времени, о чем говорит самый крупный и знаменитый его фрагмент (fr. 2) - монолог повара, презирающего всех, кто не придерживается философии Демокрита и Эпикура [1]. Мода на Эпикура - несомненно, весьма актуальное явление для Афин и Греции вообще в период раннего эллинизма. Отсюда следует, что в 3-м фрагменте Дамоксена описано не что иное, как далекий прототип столь характерного для нашего времени преклонения болельщиков перед талантливыми игроками в футбол и другие игры с мячом. Аристоник Каристиец В связи с только что сказанным можно вспомнить другое место из «Пирующих мудрецов» Афинея (Ι, 34): Ἀριστόνικον τὸν Καρύστιον, τὸν Ἀλεξάνδρου σφαιριστήν, Ἀθηναῖοι πολίτην ἐποιήσαντο διὰ τὴν τέχνην καὶ ἀνδριάντα ἀνέστησαν - «Афиняне даровали гражданство и поставили статую каристийцу Аристонику, тренеру Александра по игре в мяч, за его мастерство»[22]. Этот фрагмент опять подтверждает, что игра в мяч в период раннего эллинизма ценилась афинянами чрезвычайно высоко, так что за мастерство в ней можно было удостоиться увековечения в виде статуи и даже полисного гражданства. До нас дошел даже непосредственно текст афинского почетного декрета в честь Аристоника (SEG 21:341). Увы, сохранность его чрезвычайно плоха. Достаточно сказать, что в декрете было 18 строк, т. е. он был достаточно объемным, но полностью сохранившихся слов в нем всего 4 (ὅτι, ἀπὸ, τοῖς и ἀεὶ). Нетрудно заметить, что все это вспомогательные слова (местоимение, предлог, артикль и наречие). Правда, несмотря на это, издатели предложили реконструкцию полного текста декрета. Из этой реконструкции следует, что, помимо почестей, упомянутых Афинеем, Аристоник удостоился еще целого ряда других, вплоть до знаменитого обеда в пританее за государственный счет. Если эта реконструкция верна, то получается, что уже в конце IV в. до н. э. престиж мастеров игры в мяч в Афинах был огромен. Правда, применительно к Аристонику данный престиж еще можно объяснить тем, что тот не просто мастерски играл в мяч, но и был приближен к самому Александру Великому. Но фрагмент Дамоксена показывает, что, во всяком случае, уже в ΙΙΙ в. до н. э. афиняне если не на государственном, то на личном уровне могли очень высоко ставить просто мастеров игры в мяч, независимо от наличия или отсутствия у тех связей с выдающимися политиками. Причины популярности игры в мяч в эллинистических Афинах Л. О’Салливан в своей работе «Игра в мяч в Древней Греции» обращает внимание на то, что в архаический и ранний классический период во всех полисах, кроме Спарты, игра в мяч, хотя и существовала и была популярна, воспринималась как забава, преимущественно детская [10. P. 19-20]. Только спартанцы придавали ей серьезное значение как средству военной подготовки [10. P. 22-28]. Возможно, не без влияния успехов Спарты, особенно ее победы в Пелопоннесской войне, в IV в. до н. э. игре в мяч начинают придавать значение и в других государствах греческой культуры. Платон (являвшийся, как известно, афинянином) в «Законах» (830е) рекомендовал σφαιρομαχεῖν (дословно «сражаться мячами») в целях военной тренировки [10. P. 27]. Александр Великий также активно играл в мяч до конца жизни [10. P. 22][23]. Вполне вероятно, как указывает Л. О’Салливан, что и он тратил время на эту игру не случайно, а именно с целью развития и поддержания воинских качеств в себе и своем окружении [10. P. 33]. Об Антигоне Монофтальме Плутарх (Reg. et imp. apophth., 182a) сообщает, что он поощрял игру в мяч среди своих воинов. Если же именно он тот Антигон, о котором как о любителе игры в мяч пишет Афиней (Deipn., I, 26), то этот диадох и сам был не чужд данной игре [10, p. 22]. Как известно, Антигон Монофтальм был весьма успешен в войнах в Греции и, в частности, вместе с сыном, Деметрием Полиоркетом, освободил Афины от власти Деметрия Фалерского. В связи с этим его пример наверняка был особо значимым для афинян. Как полагает Л. О’Салливан, именно военные успехи тех, кто активно практиковал игру в мяч - сначала спартанцев, а затем Александра и Антигона - послужили причиной роста популярности игры в мяч в Греции в период эллинизма. Именно в этот период начали появляться даже специальные помещения для нее - сферистерии. По сути, игра в мяч начала рассматриваться тогда как средство военной подготовки [10. P. 32-33]. Мы со своей стороны добавим, что именно этим могло быть вызвано и бурное восхищение талантливыми подростками - игроками в мяч, в которых начали видеть будущих отличных воинов. Но это новое отношение к игре в мяч могло натолкнуться на неприятие и иронию со стороны более консервативной части афинян, продолжавших по старинке видеть в такой игре не более чем забаву, преимущественно детскую. Именно точку зрения таких консерваторов и мог отразить в своей комедии Дамоксен, представивший восхищение яркой игрой в мяч как нечто чрезмерное, нелепое и больше всего похожее на слепую любовную страсть - только, в отличие от обычной любовной страсти, «коллективную». Можно вспомнить в качестве аналогии высмеивание Аристофаном Еврипида и Сократа - новаторов греческой культуры, не понятых консервативным большинством афинян. Заключение Итогом нашего исследования можно считать вывод о том, что люди, проявившие талант в игре в мяч в качестве игроков или тренеров, были в эллинистических Афинах конца IV - ΙΙΙ вв. до н. э. объектами почета и восхищения, иногда сопоставимых с современным «культом звезд» игр с мячом. Причиной этого было то, что в эллинистический период в Греции распространился взгляд на игру в мяч как на хорошее средство военной подготовки. С другой стороны, часть населения Афин того времени продолжала, как и в классический период, считать игру в мяч не более чем развлечением, преимущественно детским, и воспринимала восхищение игроками в мяч с насмешкой.

Об авторах

Иван Николаевич Коровчинский

Московский государственный областной университет

Автор, ответственный за переписку.
Email: korin3@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-2179-7330

кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории, археологии и методологии исторической науки

141014, Россия, Московская область, г. Мытищи, ул.Веры Волошиной, д. 24

Список литературы